Вместе, только и всего

Снова все та же рутина: сон, метро, работа, дом. Чонгук больше не разговаривал с ним, и Тэ старался по возможности избегать его. По ночам Чон редко бывал дома. На работе ничего интересного, если не считать того, что холод стал совсем невыносим. Тэхен возвращался домой один, ел один, спал один и слушал Вивальди, обхватив колени руками. Вернувшись вечером домой, Тэ обнаружил Гука на лестничной клетке перед квартирой. - Ключи забыл? - … - Ты давно здесь? Он раздраженно помахал рукой перед своим закрытым ртом, напоминая, что говорить ему запрещено. Тэхен пожал плечами - ведет себя как малолетний придурок. Чон отправился спать, не приняв душ, не выкурив сигарету и даже не попытавшись в очередной раз «достать» Тэ. Он выдохся. На следующий день он вышел из комнаты только в половине одиннадцатого утра - не слышал звонка будильника. У него не было сил даже на ор и ругань. Тэхен сидел на кухне. Чон плюхнулся на стул напротив него, налил себе литр кофе, но даже пить начал не сразу. - Что с тобой? - Устал. - Ты что, вообще никогда не берешь отпуск? - Возьму. В первых числах января… Буду переезжать… Будешь дома в три? - Чтобы впустить тебя? - Да. - Да. - Ты все время сидишь дома? - Не всегда. Но сегодня никуда не выйду, раз у тебя нет ключей… - Ладно, пойду, а то уволят… Он подошел к раковине, чтобы сполоснуть чашку. - Какой адрес у твоей бабушки? Он замер у раковины. - Зачем тебе? - Чтобы поблагодарить… - По… побл… - он аж поперхнулся. - За что поблагодарить? - Ну… за шарф. - Аааааа… Так его брат нашел, бабуля когда-то давно связала. - с облегчением в голосе пояснил он. - Ее уже нет в живых, но так вязать только моя бабка умеет! Тэхен улыбался. - Эй, ты не обязан его носить! - А мне он нравится… - Я просто остолбенел, когда он мне его показал… Чон засмеялся. - Твой шарф - это еще что… Подожди, увидишь, какой достался Намджуну… - Ну и какой он? - Оранжево-зеленый. - Уверен, он его наденет… И пожалеет об одном - что не смог лично поблагодарить за подарок и поцеловать ей руку… - Я тоже так подумал… Большая удача, что Чим решил подарить их именно вам… Вы двое - единственные в целом свете люди, способные носить этот ужас и не выглядеть клоунами… - Эй, ты хоть понимаешь, что вроде как сказал сейчас нечто приятное? - Думаешь, обозвать человека клоуном - все равно что сказать ему комплимент? - Ах извините… Я решил, ты имел в виду нашу врожденную породистость, класс, так сказать… Он ответил с секундной задержкой: - Нет, я говорил о… о вашей внутренней свободе… наверное. О том, что вы умеете жить, совершенно наплевав на мнение окружающих. У него зазвонил мобильник. Вот уж не везет так не везет: в кои веки раз собрался пофилософствовать, и то не дали… «Сейчас буду, шеф, уже иду… Да ладно вам, я стартую… Пусть начинают без меня… Слушайте, шеф, я пытаюсь заарканить парнишку, который в миллион раз умней меня, так что, сами понимаете, времени требуется больше… О чем? Нет, я еще не звонил… Да я же вам говорил - он все равно не сможет… Да я знаю, что у всех у них работы выше крыши, мне ли не знать! Ладно, я этим займусь… Сейчас позвоню ему… Что? Забыть о парне? Вы наверняка правы, шеф…» - Мой шеф, - пояснил он, глуповато улыбаясь. - Да неужели? - удивился Тэ. Он вытер чашку и вышел, придержав дверь, чтобы не хлопнула. Да, может, Тэ и чокнутый, но уж точно не дурак. Вот и хорошо. С любым другим Чон повел бы себя иначе: повесил бы трубку - и привет горячий. А ему сказал: это мой шеф. Хотел рассмешить - и Тэ сыграл удивление, чтобы поддержать шутку. Говорить с ним - все равно что в теннис играть: он держал темп и срезал мяч в углы в самые неожиданные моменты, а он сам себе казался не таким уж кретином. То же самое и с Намджуном, потому он и любил с ним разговаривать. Джун знал, что не такой уж Чон на самом деле урод и что главная проблема у него как раз таки с речью… Ему вечно не хватает слов, и он нервничает, потому что не способен нихрена объяснить… Рехнуться можно! По всем этим причинам Чонгук и не хотел уходить… Что он будет делать у приятеля? Напиваться, курить, перебирать DVD да листать в сортире журнальчики? Высший класс. Как в двадцать лет. Он отработал смену, пребывая в задумчивости. Единственный парень во вселенной, способный носить шарф его бабули, оставаясь красавцем, никогда не будет принадлежать ему. Идиотская жизнь… Он прошел через пекарню, шеф снова обложил его за то, что он до сих пор не позвонил своему бывшему помощнику, и вернулся домой, полумертвый от усталости. Спал он всего час - нужно было отнести белье в прачечную. Он собрал все свои шмотки и сложил в пододеяльник.

***

Нет, ну надо же… Снова он. Сидит у машины номер семь с мешком мокрого белья у ног. И читает. Чон устроился напротив, но Тэ его не заметил. Это всегда его восхищало… То, как Тэ и Намджун умеют сосредоточиться… Ему это напоминало бар, где некий тип преспокойно наслаждается жизнью, пока вокруг рушится мир. Впрочем, ему многое напоминало бар… Он явно переусердствовал в юности с алкоголем... Чон решил поиграть сам с собой, сказал себе: вообрази, что ты только что вошел в эту вонючую прачечную самообслуживания в центральном районе Сеула 29 декабря в пять часов вечера и впервые в жизни заметил этого парня, - что бы ты подумал? Глянув еще раз на этот силуэт, колеблющийся в унылом свете неоновых ламп, он понял, что сказал бы себе в точности следующее: Черт побери… Ангел… В этот момент Тэ поднял голову, увидев его, мгновение не реагировал, как будто не узнавал, и в конце концов улыбнулся. Это была не улыбка - так, легкий отблеск, знак, понятный лишь посвященным… - Твои крылья? - спросил он, кивая на мешок. - Что, прости? - Да так, проехали… Одна из сушилок остановилась, и Тэ вздохнул, бросив взгляд на часы. К машине подошел типичный бродяга - вынул куртку и обтрепанный спальник. Вот ведь как интересно… Сейчас Чон проверит свою теорию на практике… Ни один нормальный человек не положит вещи в сушку после бомжовских тряпок, уж он-то это точно знает - как-никак пятнадцать лет таскается по прачечным. И Гук уставился на него. Тэ не отшатнулся и не засомневался, на его лице даже на мгновение не появилась гримаса отвращения. Он просто встал, мгновенно засунул одежду в машину и спросил, может ли он разменять ему деньги. А потом вернулся на свое место, к своей книге. Чон почувствовал легкое разочарование. Идеальные люди такие зануды… Прежде чем вновь погрузиться в чтение, Тэ спросил: - Скажи-ка… - Да? - Если я подарю Намджуну на Новый год стиральную машину с сушкой, ты сможешь установить ее до отъезда? - … - Чему ты улыбаешься? Я что, сказал очередную глупость? - Нет, нет… Он сделал неопределенный жест рукой. - Ты не поймешь… Что читаешь? - Путевой дневник… - Интересно? - Супер… - О чем там? - Ну… Вряд ли тебе это будет интересно… - Уверен, что не будет, - хмыкнул он, - но уж больно мне нравится тебя слушать… Знаешь, я ведь уеду работать в Лондон. - Когда уезжаешь? - Должен был получить место осенью, но теперь уж и не знаю… Из-за брата… Все дело в Чимине… - А что с ним такое? - Пфф… Не слишком-то мне хочется об этом говорить… Расскажи лучше об этих путевых заметках… Чон придвинул к нему свой стул. - Знаешь, кто такой Альбрехт Дюрер? - Писатель? - Нет, художник. - Никогда не слышал… - Да нет же, я абсолютно уверен, что ты видел его рисунки… Некоторые из них очень знамениты… Заяц… Дикие травы… Одуванчики… - … - Для меня он бог. Ну… у меня их много, но он - номер один… А у тебя боги есть? - Ну… - Кулинары общаются между собой? Вы делитесь опытом? - Скорее, нет… Мы не очень-то болтливы… Слишком устаем, чтобы трепаться. Кое-что друг другу показываем, приемчики всякие, обмениваемся идеями, рецептиками, подтибренными в разных местах, но не более того… - Жаль… - Если бы мы умели красиво выражаться, не занимались бы этой работой, ясно же. Я, во всяком случае, тут же все бы бросил. - Почему? - Да потому… В этом нет никакого смысла… Это рабство… Видел, как я живу? Черт знает что. Ладно… Все… Я, вообще-то, о себе говорить не люблю… Так что там твоя книга? - Да, моя книга… Дюрер вел дневник во время путешествия в Голландию, в 1520-1521 годах… Даже не дневник… Это была записная книжка, ежедневник… И, конечно же, он рисовал. Как сумасшедший. Ему пятьдесят, он достиг вершин мастерства, и что бы он ни писал - попугая, льва, моржа, подсвечник или портрет своего трактирщика, - это… Это… - Это что? - Ну вот, смотри… - Нет-нет, я в этом ничего не понимаю! - А ничего и не нужно понимать! Взгляни на этого старика… Какое почтение он внушает… А этот молодой красавец, видишь, какой гордец? Как он в себе уверен? Кстати, похож на тебя… Ну надо же… То же высокомерие, те же раздутые ноздри… - Да ну? Ты находишь его красивым? - Вообще-то рожа у него та еще… - Его шляпа портит… - Ну да, конечно… Ты прав, - улыбнулся Тэ. - Все дело в шляпе… - А этот вот череп вообще потрясный! Он как будто издевается над нами, бросает вызов: «Эй… Глядите, ребята… Вот что вас ждет…» - Покажи. - Вот. Но мне больше всего нравятся его портреты, а легкость, с которой он их писал, просто убивает. В путешествии картины служили ему разменной монетой: твое умение против моего, твой портрет в обмен на обед, на четки, на безделушку для детей, на меховой плащ… Мне бы понравилось жить в те времена… Я считаю натуральный обмен гениальной экономической системой… Эй, смотри, машина освободилась… Чон со вздохом поднялся. - Отвернись, не хочу, чтобы ты видела мое исподнее… - А мне смотреть не обязательно - у меня богатое воображение… Думаю, Намджун носит полосатые трусы, а вот ты - я уверен! - предпочитаешь коротенькие боксерские шортики от Calvin Klein, такие обтягивающие, с надписями на поясе… - Силен ты, что и говорить… Ладно, глаза-то все-таки опусти… Чон засуетился, засыпал порошок и облокотился на машину. - А знаешь, не такой уж ты и крутой… Иначе не был бы уборщиком, а брал бы пример с этого мужика… Работал бы… Молчание… - Ты прав… Я силен только в трусах… - Ну уже неплохо, так ведь? Может, это твое призвание… Кстати, ты свободен 31-го? - Хочешь пригласить на вечеринку? - Нет, хочу предложить работу.