Вместе, только и всего

На выезде из города Чон съехал на обочину и попросил Тэ слезть. - Погоди, кое-что не так… - Что? - Когда я наклоняюсь, ты должен наклоняться вместе со мной. - Уверен? - Ну конечно, я уверен! Не будешь повторять мои движения, попадем в неприятности! - Но… Я думал, что, отклоняясь в другую сторону, держу равновесие… - Черт, Тэхен… Не мне давать тебе урок физики, но дело тут в оси гравитации, понимаешь? Если наклоняться одновременно, лучше сцепление с асфальтом… - Уверен? - Да. Наклоняйся вместе со мной. И доверяй мне… - Чонгук… - Ну что еще? Боишься? Еще не поздно поехать домой на автобусе. - Мне холодно. - Уже? - Да… - Так… Отпусти ручки и прижмись ко мне… Приклейся и засунь ладони под куртку… - Ладно. - Эй… - Что? - Руки не распускай, ясно? - насмешливо добавил Чон и с сухим щелчком опустил козырек шлема. Ровно через сто метров Тэ снова замерз, на автомагистрали обледенел, а когда они въехали на двор фермы, не смог разжать рук. Чон помог ему слезть и довел до двери. - А, вот и ты… Что это ты нам привез? Ах, бедняжка… - запричитала хозяйка. - Да что ты с ним такое сделал? Боже… Ну не кошмар ли, а? Он же весь синий… Эй, подвиньтесь... Подставьте стул к камину! Гук опустился перед ним на колени. - Эй, нужно снять пальто… Тэ не реагировал. - Ладно, я помогу… Ну-ка, давай сюда ноги… Он снял с него ботинки и носки - три пары! - Вот так… А теперь верх… Он так одеревенел, что Чон ужасно намучился, выдергивая его руки из рукавов… -У вас остался бульон? - спросил Гук, поднимая крышки на кастрюлях. - Вчера варили курицу. - То что надо… Я займусь… А вы пока налейте ему выпить. Тэхен лакал бульон, и на его лицо возвращались краски. - Тебе лучше? Он благодарно кивнул. - Ты второй раз кормишь меня самым вкусным бульоном на свете… - Не боись, во второй, но не в последний… Сядешь с нами за стол? - А можно мне остаться у камина? - Конечно! - закричали остальные, - Оставь его в покое! Чон нехотя встал. - Можешь пошевелить пальцами? - Ну… да… - Ты должен рисовать, понял? Я буду для тебя готовить, а ты рисуй… Никогда не останавливайся, ясно? - И сейчас? - Я все-таки не садист… Не сейчас, а вообще, всегда… - Идет. - Хорошо… Давай стакан, налью тебе еще… И Тэхен постепенно оттаял. Когда он наконец присоединился к сотрапезникам, его щеки горели румянцем. Он ничего не понимал в их разговоре и просто смотрел на их восхитительные рожи и улыбался до ушей. - Ну что… По последней - и спать! Завтра всем рано вставать, детки! Гастон прибудет к семи… Все начали подниматься. - Кто такой Гастон? - Забойщик, - прошептал Чон, - увидишь завтра… Тот еще тип… Что-то с чем-то… - Вот, это здесь… - сказала хозяйка. - Ванная напротив, и я положила на стол чистые полотенца. Нравится? - Просто супер, - ответил Чон. - Блеск… Спасибо… - Не выдумывай, малыш… При чем тут спасибо… Сам знаешь, мы ужасно рады тебя видеть… А как Чимин? Он наморщил нос. - Ладно, не расстраивайся… - она сжала его руку. - Все наладится, вот увидишь… - Вы бы его не узнали. - Не стоит об этом, я же сказала… Ты в отпуске, расслабься… Когда хозяйка ушла, закрыв за собой дверь, Тэхен заволновался. - Эй! Тут одна кровать! - Естественно! Это деревня, а не отель «Хилтон»! - Ты им сказал, что мы парочка? - возмутился Тэ. - Вовсе нет! Сообщил, что приеду с дружком, только и всего! - Так, давай разберемся… - В чем это мы будем разбираться? - он занервничал. - Дружок - это парень, с которым ты спишь. Господи, о чем я только думал! - Ну ты и зануда… - Это впервые… - Что? - Я впервые привожу сюда кого-то. - Уж конечно. Забой свиньи - не самое прелестное зрелище на свете… - Свинья тут ни при чем. Как и ты. Это… - Ну что это? Чон улегся поперек кровати и уставился в потолок. - У хозяев фермы был сын… Потрясающий парень… Мой кореш… Мы вместе ходили в школу гостиничного хозяйства… Если бы не он, я бы ничему не научился… Не знаю, где бы я был сейчас, но… В общем… Он погиб десять лет назад… Автомобильная авария… Какой-то придурок не остановился на знак… Ну вот… Я стараюсь приезжать каждый год… Свинья - предлог… Они смотрят на меня - и что видят? Воспоминания, слова, лицо их мальчика, каким оно было в двадцать лет. Да просто я - живое доказательство, что он все еще здесь… - Это его комната? - Нет. Та комната закрыта… - Так зачем же ты меня привез? - Чтобы ты рисовал, и потом… - Да? - Не знаю, захотелось… - А насчет спанья не волнуйся… Мы положим матрас на пол, а я посплю на сетке… Договорились, принцесса? - Договорились. - Давай… Помоги мне. Эти деревенские матрасы весят тысячу тонн… - Ты прав, - простонал Тэ. - Чем он набит? - Поколениями усталых крестьян. - Веселенький ответ… - Ты не будешь раздеваться? - Да я уже разделся… Я в пижаме, не видишь? - Останешься в свитере и носках? - Да. - Я гашу? - Конечно! - Ты спишь? - спросил Тэ через несколько минут. - Нет. - О чем ты думаешь? - Ни о чем. - О молодости? - Может быть… Ни о чем. - Тебе не хочется вспоминать свою молодость? - Она мало что стоила… - Почему? - Черт! Если начну рассказывать, до утра не закончу… - Чонгук… - Да? - Что с твоим братом? - Он не здоров. - Он в больнице? - Нет, в пансионате… - Тэхен… - Да? - У тебя глаза открыты? -Да. - Чувствуешь, какая черная здесь ночь? Как прекрасна луна? Как блестят звезды? Слышишь дом? Трубы, полы, стены, шкафы, ходики, огонь в очаге, птицы, звери, ветер… Слышишь все это? - Да. - А он - нет. Больше нет… Его комната выходит на стоянку, где круглые сутки горит свет, слушает металлический скрип тележек, разговоры санитаров и храп соседей… Их телевизоры орут всю ночь. И… И он подыхает… - А родители? - Их давно не стало. - А твои родители? Они не могут позаботиться о нем? - Ох, Тэ… - Что? - Лучше не спрашивай… Спи. - Не хочу. - Чонгук… - Ну что еще? - Где они, твои родители? - Понятия не имею. - То есть как это? - У меня их нет. - … - Отца я не знал… Какой-то незнакомый мужик «облегчился» на заднем сиденье машины… А мой папа… он… - Что? - Он был не слишком доволен, ну и… - Что? - Ничего… - Что - ничего? - Он не хотел… - Этого мужика? - Нет - маленького мальчика. - Тебя воспитала бабушка? - Да, мы с Чимином вместе росли у бабушки и дедушки… - Они умерли? - Да. - Ты никогда его больше не видел? - Тэхен, заклинаю тебя, умолкни. Иначе потом тебе придется укачивать меня в своих объятиях… - Я согласен. Давай. Я готов рискнуть… - Лгун. - Так не видел? - … - Прости. Умолкаю. Тэ услышал, как он перевернулся на другой бок. - Я… До десяти лет я ничего о нем не слышал… На день рождения и Новый год мне всегда дарили подарки, но потом я узнал, что они меня дурили… Из любви, но все-таки дурили… Он никогда нам не писал, но я знаю, что бабуля каждый год посылала ему мои школьные фотографии… И на одной из них… поди знай, может, я вышел лучше обычного… А может, учитель меня причесал. Или фотограф показал мне пластмассового Микки-Мауса, чтобы я улыбнулся? Неважно, маленький мальчик на фотографии заставил его почувствовать угрызения совести, и он заявился, чтобы забрать меня с собой… Не буду пересказывать тебе ужасающие подробности… Я орал как резаный, потому что хотел остаться, бабуля меня утешала и все повторяла, как это замечательно, что у меня наконец появится настоящая семья, и выла громче меня, и прижимала к своей пышной груди… А дед молчал… Я могу не продолжать? Ты достаточно умен - сам домыслишь… Поверь, было жарко… В конце концов я сел в его машину, и мы уехали. Он познакомил меня со своим мужем и со своим младшим сыном, показал, где я буду спать… Сначала мне все ужасно нравилось, особенно спать на втором ярусе кровати, но однажды вечером я расхныкался и сказал, что хочу вернуться домой. Он ответил, что мой дом теперь здесь, и велел заткнуться, чтобы не разбудить малыша. В ту ночь я описался. В ту и во все последующие. Его это выводило из себя. Он говорил: я уверен, ты это делаешь нарочно, лежи в луже, тем хуже для тебя. Это все твоя бабка виновата. Она тебя испортила. А потом я чокнулся. Понимаешь, я ведь всегда жил на свободе, бегал по полям, каждый вечер после школы ходил на рыбалку, дед брал меня с собой по грибы, на охоту, в кафе… Я вечно шлялся в сапогах, бросал велосипед в кустах и «перенимал опыт» у браконьеров - и вдруг оказался в дешевом гнилом доме в занюханном районе, запертый в четырех стенах с телевизором и другим малышом, которому доставались вся любовь и нежность… И я слетел с катушек. Я… Нет… Неважно… Три месяца спустя он посадил меня в поезд, сказав, что я сам все испортил… Ты все испортил… Ты все испортил… Эти слова все еще звенели у меня в ушах, когда я садился в машину деда. И знаешь, что было хуже всего… - Что? - Этот человек разбил меня… вдребезги… Я так и не стал прежним… Детство кончилось, я не хотел их ласк и всего этого дерьма… Хуже всего было не то, что он меня забрал, а те ужасы, которые наговорил о бабушке, прежде чем снова выкинуть из своей жизни. Он задурил мне голову своим враньем… Будто бы бабуля заставила его оставить меня, а потом выставила за дверь, что он боролся, скандалил, но дед достал ружье и… - Он все это придумал? - Конечно… Но я-то этого тогда не знал… Ничего не понимал, а может, хотел поверить? Наверное, меня это устраивало - верить, что нас разлучили насильно и что, если бы дед не пригрозил ей, я жил бы как все и меня не обзывали бы сыном последней шлюхи… Твой отец потаскуха, ты - выблядок, вот что они говорили. Я тогда и слов-то таких не знал… Был полным придурком… - А потом? - А потом я стал жутким говном… Сделал все, чтобы отомстить… Заставить их заплатить за то, что лишили меня такого чудесного папочки… Он скалился. - И я преуспел. Еще как преуспел… Таскал сигареты у деда, крал из кошелька продуктовые деньги, все запорол в колледже, и меня выгнали, гонял на мопеде, сидел в задних комнатах кафе и щупал мальчишек… Ты и вообразить не можешь, что я творил… Был главарем. Лучшим. Королем подонков… - А потом? - А потом баю-бай. Продолжение в следующей серии… - Ну? Не хочешь заключить меня в объятия? - Меня гложут сомнения… Тебя ведь все-таки не изнасиловали… Чон наклонился к нему. - Тем лучше. Потому что я не желаю с тобой обниматься. Во всяком случае, не так… Больше не хочу… Я долго играл с тобой в эту маленькую игру, но теперь все… Мне больше не весело… Черт, сколько у тебя одеял? - Три… И перинка… - Это ненормально… Ненормально, что ты вечно мерзнешь и два часа отходишь от поездки на мотоцикле… Ты должен поправиться, Тэхен… - У тебя тоже, у тебя… нет семейного альбома с фотографиями умильных родственников. Я прав? - Да. - Расскажешь когда-нибудь? - Может быть… - Я больше не буду доставать тебя вопросами, Тэ… - О чем? - У меня есть один друг… Паскаль Юн, лучший кондитер в мире… Запомни его имя… Он - бог. Простой песочный пирог с кремом, торты, шоколад, слоеное тесто, нуга, шу - все, к чему он прикасается, становится шедевром. Это вкусно, красиво, тонко, удивительно и суперсложно. Я встречал немало умелых ремесленников, но тут другое… Совершенство. Кроме того, он очаровательный человек… Чистый Иисус, сахарный торт, сливочный крем. Так вот, он был огромным. Огромнейшим. Но это ерунда. Подумаешь, размеры! Беда в том, что от него жутко воняло. Невозможно было находиться с ним рядом дольше одной минуты - чтобы не вырвало. Ладно, опущу детали - насмешки, советы, мыло, подброшенное в шкафчик, и все такое прочее… Как-то мы оказались в одном номере в гостинице - я поехал на конкурс его помощником… Он, естественно, победил, но я в конце дня был в таком состоянии, что не передать словами… Не мог дышать, собирался просидеть всю ночь в баре, только чтобы не оставаться рядом с ним… Я удивлялся - видел, что он принимал душ утром. Ну вот, мы вернулись в гостиницу, я набрался и все ему выложил. Ты слушаешь? - Да, конечно, слушаю… - Я сказал: Паскаль, ты воняешь. От тебя несет смертью, старик. Что за хренота такая? Ты что, не моешься? И вот этот огромный медведь, этот гений, этот весельчак, эта гора мяса начинает плакать и плачет, плачет, плачет… Льет слезы, как фонтан… Икает, как ребенок… Жуткое зрелище… Он был безутешен, этот кретин… Господи, как же мне было плохо… Он поплыл в одну секунду, без предупреждения… Я поворачиваюсь, чтобы уйти в ванную, и тут он хватает меня за руку. И говорит: «Посмотри на меня, Гук, погляди на этот кошмар…» Черт, я чуть не сблевал! - Почему? - Во-первых, из-за его тела… Оно выглядело отвратительно. Но главное - именно это он и хотел мне показать - меня и сейчас передергивает, как вспомню… В складках кожи у него было полно болячек и корок, именно эта кровавая чесотка и воняла… Я пил всю ночь, чтобы прийти в себя. А Паскаль еще рассказал, что ему жуть как больно умываться, но он трет себя, как помешанный, чтобы убрать запах, и поливает кожу одеколоном, сцепив зубы, чтобы не плакать… Какая ночь, какая тоска… - А потом? - На следующий день я потащил его в больницу «скорой помощи». Это было в Пусане… Доктор чуть не рухнул, когда увидел его раны. Он их почистил, выписал кучу мазей, притираний и порошков и велел похудеть, а в конце не выдержал и спросил: «Ну почему вы так долго терпели?» Он не ответил. А я, когда мы уже были на вокзале, решил выяснить все до конца: «Нет, ну правда, почему ты так долго терпел?» - «Потому что мне было слишком стыдно…» И тогда я поклялся, что это случилось со мной в последний раз. - О чем ты? - О том, что больше не буду доставать толстяков… Презирать их… Судить людей по их внешности… Ни толстых, ни худых. Тебя в том числе. Я уверен, ты будешь меньше мерзнуть и станешь гораздо аппетитней, если наберешь пару-тройку килограммов, но говорить с тобой об этом больше не буду. Слово пьяницы. - Чонгук… - Эй, договорились же, что спим! - Поможешь мне? - В чем? Меньше мерзнуть и стать поаппетитней? - Да… - Чтобы тебя похитил первый попавшийся вонючий барсук? Ни за что. Предпочитаю видеть тебя рахитичным, но с нами… Уверен, Джунни меня поддержит… Тэ не ответил. - Разве что самую чуточку… Как только увижу, что бочка у тебя слишком налились, сразу прекращу тебя откармливать. - Согласен. - Черт, снова ты меня сделал… Ладно, вот как мы поступим. Во-первых, ты перестаешь ходить за покупками, потому что покупаешь всякую фигню. С батончиками, печенюшками и конфетками покончено! Не знаю, во сколько ты встаешь по утрам, но со вторника кормить тебя буду я, идет? Каждый день, в три часа. Не волнуйся, я омежьи вкусы в еде знаю - ни жареной уткой, ни бычьим языком травить тебя не стану… Буду готовить специально для моей принцессы… Рыбу, мясо на гриле, тушеные овощи - все, что ты любишь… Порции будут маленькие, но съедать придется все. Иначе я сразу все брошу. Вечерами меня дома не бывает, так что доставать тебя будет некому, но я запрещаю тебе кусочничать. В начале каждой недели я по-прежнему буду готовить для Джуна большой котелок супа - и все. Главная задача - ты должен «подсесть» на мою стряпню. Вставать утром с мыслью о том, что сегодня в меню. Ладно… Не обещаю чего-то грандиозного в каждую кормежку, но будет вкусно, увидишь… А когда начнешь округляться, я… - Что? - Я тебя съем! - Как ведьма в сказке о Ганзеле и Гретель? - Точно. И можешь не трудиться протягивать мне куриную косточку вместо руки - я не слепой! А теперь умолкни… Сейчас почти два часа ночи, а завтра будет долгий день… - Я знаю твой секрет - изображаешь злобного людоеда, а сам очень милый… - Заткнись.