Вместе, только и всего

Юнги постучал в дверь их обители в полдень на следующей неделе. Тэхен, который открыл ему дверь, был явно чем-то озабочен. Он очень хотел попасть на выставку импрессионистов, но она была на другом конце Сеула, Намджун был на репетиции своего кружка, а Чон работал в дневную смену. Узнав, что у Юнги не было на сегодня дел, ураган-Тэ быстренько собрал вещи, прочитал пару наставлений об уходе за Чимином, показал куда-то в сторону кухни и со счастливой улыбкой унесся на улицу. Так они и остались вдвоем в этой гигантской квартире. Оба были не особо разговорчивыми — Юнги по натуре, а Чимин просто стеснялся незнакомца. Но Мин исправно ему помогал и даже самолично приготовил обед. Кажется, Юнги слишком хорошо справился, потому что позвонивший ему на следующий день Тэ очень его нахваливал и зазывал посидеть с Чимином и на следующей неделе. Как-то незаметно раз в неделю перешел в три раза, а позже на «семейном совете» было решено разрешить Юнги перебраться к ним насовсем. Они решили взять абонемент в парикмахерскую. Не в своем квартале - им это было не по карману («Кто такой Богом? - ответил им Чон. - Не знаю я никакого Богома…»), - а где-нибудь подальше, рядом с конечной автобуса. Юнги изучил по своему плану маршруты, ища место поживописней, выясняя расценки на еженедельную укладку, и выбрал маленький салон в Итэвоне, в последней зоне автобуса № 321. По правде говоря, разница в ценах не оправдывала такой далекой поездки, но это была прелестная прогулка… И вот теперь он каждую пятницу, на заре, в тот час, когда светлеет… и так далее, и тому подобное, усаживал растрепанного Чимина в автобус у окна, читал ему путеводитель по Сеулу, а если они застревали в пробках, читал. Потом они обедали в кафе. Чимин, соблюдавший режим, неизменно заказывал морепродукты, а бессовестный Юнги наслаждался горячим сэндвичем с сыром и ветчиной. Они заказывали вина - да - да! - и за милую душу выпивали. На обратном пути Юнги садился напротив Чимина и пробовал писать лирику. Мелодия почти была готова, но вот слова. Он давненько не писал из-за появившейся "вредной привычки", еще со времен музыкального училища, но решил начать снова, его вдохновил то ли Ван Гог, то ли Тэхен. Чимин не решался прислониться к стеклу, чтобы не повредить свои великолепные лиловые кудряшки. (Парикмахерша уговорила его сменить цвет: «Ну что, согласны? Я возьму "Бордо"… № 34…» Чимин хотел взглядом посоветоваться с Юнги, но тот увлеченно читал историю о новом скандале в развлекательной индустрии. «А это не будет выглядеть слишком уныло?» - забеспокоился Пак. «Уныло? - возмутилась парикмахерша. - Да что вы! Это будет прелестно и очень живенько!») Она нашла точное слово: живенько. Цвет Чимина теперь назывался «Лиловый Виндзорский» - он изменил бледному «Розовому золотистому». Это выглядело гораздо шикарней… В другие дни они посещали «Lotte Mart». Частенько к ним присоединялся Тэхен. Им требовался целый час, чтобы преодолеть двести метров от дома до входа в магазин, дегустировали новый Danon, отвечали на идиотские вопросы анкетеров, опробовали новые духи, примеряли жуткие шляпы. Они бродили между рядами, болтали, комментируя и изображая великосветские манеры господ, чьими картинами была увешана вся квартира. Они развлекались, вздыхали, хихикали… Они оживали. Времени хватало, у них впереди была вся жизнь… Иногда Юнги приходилось заменять Чонгука у плиты. Чимин несколько раз честно пробовал его стряпню – переваренный рамен и подгоревшую яичницу, - а потом твердо вознамерился научить его азам кулинарного искусства. Он сидел на стульчике рядом с плитой и объяснял простейшие понятия: пучок душистой травы, раскаленная сковорода, пряный отвар. Обоняние никогда его не подводило. Лук, шкварки, мясо, так, правильно, очень хорошо, достаточно. Теперь помой вот это… Отлично! - Прекрасно. Не обещаю сделать из тебя искусного повара, но что-нибудь получится… - А как было с Чоном? - О чем ты? - Вы ведь вместе учились? - Ну что ты, конечно, нет! Думаю, бабушка привила нам вкус… Но главному учила не она… От нее мы узнали, как готовить самые простые - деревенские дешевые блюда… Когда деду пришлось уйти с работы из-за сердца, она нанялась кухаркой в одну богатую семью… - И она брала вас с собой? - Конечно! Но потом все изменилось… Потом… - Что? - Сам знаешь, все непросто… Потом никто не знал, где Чон бывает, куда ходит… Но… Чонгук очень способный… У него был вкус к этому делу. Пожалуй, он только на кухне и успокаивался… - Сейчас все так же. - Ты видел? - Нет. Тэхен рассказывал, что он брал его с собой - подмастерьем… И что Тэ его там не узнавал! - Вот видишь… Но если бы ты только знал, чего бабушке стоило заставить его учиться… Он с ума сходил от злости… - А ты чего хотел? - Ничего. Хотел заниматься всякими глупостями… Юнги-хен, ты слишком много пьешь! - Смеешься?! Да я вообще ничего не пью с тех пор, как поселился здесь! Между прочим, глоточек красного сухого очень даже полезен для артерий. Это не я придумал - так врачи говорят… Теплело. Погода обязывает — Чимин и Юнги стали больше гулять. Чимин ходил все хуже, и на главную площадь у них ушел почти час. Юнги старался подстроиться под его мелкие шажки, у него затекла рука, ноги сводило судорогой от напряжения. - Чимин… - Да, хен? - Ты не рассердишься, если я заведу речь об инвалидном кресле? - … - Ладно… Значит, ты рассердился… - Неужели я так плох? - прошептал Чиминни. - Нет! Вовсе нет! Совсем наоборот! Но я подумал, что… Мы так мучаемся с твоими костылями… А кресло… Ты мог бы толкать его перед собой, а потом садится и отдыхать, а я увозил бы тебя на край света! - … - Чимин, мне осточертел этот парк… Видеть его больше не могу. Думаю, я пересчитал все камешки на аллеях, все скамейки и все решетки. Их одиннадцать… Я устал от этих пузатых автобусов и от экскурсоводов с тупым выражением лица… Мне осточертели постоянные посетители, и бледнолицые охранники… В Сеуле так много интересного… Мендон, магазинчики, фестивали, крытые проходы, Дворец Кёнбоккун, набережная, фонтаны на площади Кванхвамун, цветочный рынок, радужный мост… Он великолепен, наш город… Мы могли бы ходить в кино, на концерты… Мы заперты в районе, где все так предсказуемо… Пустое место. Чимин не отвечал, повиснув тяжелым грузом на руке Юнги. - Ладно, хорошо… Буду с тобой откровенен. Я прошу тебя об услуге… Если у нас будет кресло и ты согласишься время от времени на нем кататься, мы сможем ходить в филармонию и я буду самым счастливым человеком на свете… Сейчас полно концертов, на которые я мечтаю попасть, но сил стоять в очереди у меня нет… - Нужно было так сразу и сказать, хен! Если речь об услуге - никаких проблем! Доставить тебе удовольствие… Да мне только того и надо! Юнги кусал губы, чтобы не улыбнуться. Он опустил голову и прошептал: «Спасибо» - прозвучало напыщенно и немного искусственно. Вперед! Нужно действовать быстро и ковать железо, пока горячо… Они галопом помчались в ближайшую аптеку. - Мы отдаем предпочтение Med-Mos FS955L… Это складная модель, у нее замечательные характеристики… Кресло очень легкое - весит всего шестнадцать килограммов, без колес - десять. Подножка съемная, высота подлокотников и спинки регулируется… Сиденье наклонное… Ах нет! Это при условии доплаты… Колеса легко снимаются… Умещается в багажнике машины… Можно регулировать и глубину… э… У Чимина, пристроившегося между стеллажом с кондиционерами для белья и витриной товаров для дома, был такой расстроенный вид, что провизорша решила остановиться. - Ну, я вас покидаю… У меня покупатели… Вот, возьмите инструкцию… Юнги опустился рядом с ним на колени. - По-моему, ничего, как тебе кажется? - … - Честно говоря, я ожидал худшего… Выглядит очень спортивно… И шикарно - благодаря черному цвету… - Скажи еще, что оно придает шикарный вид пассажиру… - Сколько оно стоит? - 800 000 вон… - Нехило… А… Напрокат его взять можно? - Эту модель - нет. Напрокат мы даем другое - оно прочное, хоть и тяжелое. Но… Полагаю, у вас есть страховка… Вам ничего не придется платить… Вы получите кресло бесплатно! Сходите к своему врачу и возьмите у него рецепт… Учитывая ваше состояние, проблем не будет… Вот, держите… В этом буклете указаны все параметры… Как только они вышли на улицу, Чимин «поплыл»: - Если ты поведешь меня к врачу, он отошлет меня назад, в приют… - Эй, Чимин, детка, спокойно… Ни к какому врачу мы не пойдем, я всех докторов ненавижу не меньше твоего, придумаем другой выход… - Они меня найдут… Найдут… - плакал Чимин, резко покраснев, услышав миновское «детка». Есть он не захотел и всю вторую половину дня провел в постели. - Что с ним? - встревожился Гук. - Да ничего. Мы ходили в аптеку, насчет кресла, и, как только продавец заговорила о визите к врачу, он расстроился… - Насчет какого такого кресла? - На колесиках… - Зачем это? - Чтобы ездить! - Что еще ты, черт возьми, придумал? Чимину здесь хорошо! Зачем трясти его, как бутылку газировки? - Эй… - вмешался Тэхен — Тебе и Намджуну - хватает пространства этого дома: поели, поработали, поспали… А мы - другие! Мы начинаем задыхаться в четырех стенах! Кроме того, хорошие деньки на подходе. Ты так эгоистичен, что... - Что? - Ничего! - Не стоит так возбуждаться… - Еще как стоит! Если я не буду орать как резаный, ты пальцем о палец не ударишь, чтобы помочь! Чон ушел, хлопнув дверью, Тэ закрылся у себя, а когда вышел из комнаты, Гук с Юнги что-то делали у входной двери. - Давай, Чим, садись. Тут ведь все как в мотоцикле: хочешь хорошо ездить - отладь его заранее… Чон сидел на корточках и дергал за ручки и рычаги. - Ноги на месте? - Да. - А руки? - Высоковато… - Так, Юнги, вставай. Возить в основном будешь ты, так что ручки отрегулируем по тебе… «Lotte Mart» лишился их общества. Благодаря трем книгам, подаренным Намджуном - «Сеул, загадочный и невероятный», «Сеул. 300 фасадов для любознательных» и «Путеводитель по дворцам Сеула» - они изучали и открывали для себя город с каждым днем, оставляя себе на память чудесные воспоминания. Он устал. Устал и отяжелел. Юнги не хотел этого признавать, но ему то и дело приходилось поддерживать Чимина, подхватывать, чтобы тот не упал, пересиливать сопротивление и перебарывать упрямство, чтобы заставить его одеться, поесть и поддерживать разговор. Даже не разговор - Чимин с трудом мог отвечать. Строптивый юноша не желал пускать к себе врача, но когда они отправлялись в библиотеку, он погружался в изучение медицинских журналов и книг и читал ужасные вещи о перерождении мозжечка и своей болезни, после чего с тяжелым вздохом захлопывал этот ящик Пандоры и становился еще мрачнее. Но, кажется, Юнги нашел отличный способ его отвлечь — начал разговаривать о его любимом саде. Во всяком случае, ничего действеннее Юнги не придумал… - А латук ты какой сажал? - «Майскую королеву» или «Толстую ленивую блондинку». - А морковь? - «Палезо», конечно… - А шпинат какой? - Ну… шпинат… «Вирофлейский исполин». Он хорошо всходил… - Черт, и как ты держишь в голове все названия? - Я даже пакетики помню. Я это обожал… Знаешь, люди приезжали издалека, чтобы взглянуть на мой сад… Мин ставил его кресло на освещенное место, слушал и что-то чиркал в своей тетрадке. И чем больше писал, тем сильнее влюблялся. И больше думал. Может, не будь этого кресла, Чимин дольше оставался бы на плаву? Неужели он стал обессиливать по вине Юнги, который то и дело просил его присесть, потому что так получалось быстрее и проще? Все может быть… Тем хуже… Зато никто не отберет у них то, что они сейчас переживают - ни понимания с полуслова-полувзгляда, ни протянутых друг к другу рук в истаивающей с каждой минутой жизни. Ни Чонгук, ни Намджун, ни черта не смыслившие в их странной дружбе, ни врачи, которые все равно бессильны, когда больной человек становится неподвижным. Чимин ведь совсем не заслужил всего этого. Всевышний там ослеп что ли? Послал столько страданий такому ангелочку. Сам Пак, кажется, и не веровал никогда, вспоминая себя восьмилетним ребенком, который кричит с берега реки: «Господин аббат! Господин аббат!», горько при этом рыдая, ведь если аббат утонет, все дети из церковного хора попадут прямиком в ад… - Думаю, я начал терять веру именно в тот день: вместо того чтобы просить о помощи Господа, он звал свою мать… Мне это показалось подозрительным…

***

- Гук… - Тэ начал осторожно. - Да… - Я беспокоюсь за Чимина… - Знаю. - Что нам делать? Заставить его согласиться на осмотр? - Думаю, я продам мотоцикл… - Так. Ладно. Плевать ты хотел на все, что я говорю… Он его не продал. Не продал потому, что обменялся с поваром на его жалкий «Гольф». На этой неделе у него была страшная запарка, но он никому ничего не сказал, и в воскресенье они собрались вчетвером у постели Чимина. На их счастье, погода стояла прекрасная. - Ты не идешь на работу? - спросила Чим. - Пфф… Что-то не хочется сегодня… Скажи-ка, э-э-э… Вчера вроде у нас была весна? Они растерялись; человеку, с головой ушедшему в свои магические кулинарные книги, трудно дождаться отклика от тех, кто давно утратил представление о времени… Но его это не смутило. - Так вот, городские, сообщаю: на дворе весна! - Что ты несешь? Да-а, публика реагирует вяловато… - Вам что, и весна по фигу? - Да нет, конечно, нет… - А вот и да. Вам плевать, я вижу… Он подошел к окну. - Ладно, не берите в голову. Я что хотел сказать - обидно сидеть тут и смотреть, как на главной площади одни заезжие китайцы, когда у нас, как у всех соседей-богатеев, есть загородный дом, и, если вы чуть-чуть поторопитесь, мы еще успеем заехать на рынок и купить продуктов, чтобы приготовить хороший обед… Может, токпокки… И земляника на десерт… Если будет хорошая. А нет, так я испеку яблочных хоттоков… Поглядим… Бутылочка соджу к еде и послеобеденный отдых на солнышке - как вам такая идея? - А как же твоя работа? - спросил Намджун. - Плевать! Разве я мало работаю? - И на чем мы туда поедем? - съязвил Тэхен. - На твоем супермотоцикле? Чон сделал глоток кофе и бросил небрежным тоном: - Перед дверью стоит прекрасная тачка и я только что залил полный бак бензина… Он поставил чашку и взял поднос. - Давайте… Шевелитесь, ребята, у меня еще много дел… Чимин упал с кровати. Не из-за мозжечка - от спешки. Сказано - сделано. Они это исполнили. И теперь исполняли каждую неделю. Как все зажиточные буржуа (но днем позже), они уезжали рано утром в воскресенье и возвращались в понедельник вечером с дарами природы, новыми набросками и здоровой усталостью. Чимин воскрес.