Бедный принц

Нас поселили на втором этаже в особняке Силински. Рассмотреть особо ничего не успел, но знаю, что наша комната находится на втором этаже. Нас встретил невысокий староватый мужчина, когда нас привезли почти что к дверям особняка. По дороге мы с Филипом перекинулись парой слов, но особо важной информации о нём я так и не узнал. Силински был холоден и скрытен, но я всё равно не побоялся сесть к нему в машину, к тому же рисковать жизнью Сал. Саливэл в машине основательно задремала. Надеюсь, сейчас она чувствует себя в относительной безопасности, и на её миленьком личике я больше не увижу отчаяния. По моей просьбе мы живём в одной комнате, в которую по приказу Силински поставили две одноместные кровати. Мне пришлось разбудить Саливэл. Было, конечно, жаль тревожить её детский сон, но так надо. Уставшая Саливэл, еле-еле передвигая ноги, сходила в душ. «Как бы не уставал, а гигиена всегда на первом месте», — так, по крайней мере, когда-то говорили няньки Саливэл, когда я сам ещё не сильно отличался от сопливого ребёнка. Сал принесли пижаму и халат, в которую она и переоделась, а нашу грязную одежду дворецкий забрал в прачку. Золотые кудри Саливэл, которые были ниже плеч, намочили белую хлопчатую рубашку пижамы. Окинув Саливэл братским взглядом, я совершенно точно понял, что сестра останется жить в моей комнате. Пусть она ещё ребёнок, но этому Силински я ни капли не доверяю, и если что — смогу её защитить. Пока что мой работодатель не вызывает у меня никаких приятных эмоций. Ну, допустим, помог, но что у него на уме на самом деле? Когда Саливэл уже легла в постель и накрылась одеялом, я сел на её постель и погладил по её золотистым мокрым кудрям. — Сал, теперь всё будет хорошо. Ты мне веришь? — Да. Всё будет хорошо, Майлз. Майлз. Она назвала меня выдуманным именем. Ну что ж, пора привыкать, завтра, когда мы проснёмся, вся наша жизнь будет изменена. Надеюсь, к лучшему, и мне не придётся сожалеть ещё об одном решении. — Милли. Саливэл заснула, я поцеловал её тёплую щёчку и пошёл в ванную комнату. С завтрашнего дня мне придётся врать. Немного непривычно и неуютно быть тем, кем не являешься, жить придуманной жизнью, но раз так нужно, значит буду. Другого не остаётся. На стёклах душевой кабинки оставались тёплые капли воды. Я провёл по запотевшим стёклам руками, выводя непонятные узоры, думая, думая, думая. Говорят, что в те моменты, когда мы делаем что-то непонятное и неосознанное, как в моей ситуации с узорами, значит, наше подсознание таким образом борется со стрессом, даёт подсказку. Смешно, правда? Я стёр все узоры со стёкол и залез в душевую кабинку. Внутри пахло сладким шампунем и гелем для душа. Включив самый сильный напор душа, я стоял и наслаждался успокаивающим шумом воды и паром, исходящим от моего нагретого тела. Я подставлял лицо тёплым струям, чтобы в голове хоть немного прояснилось, руками водил по лицу, смывая всё, что пережил. Мои волосы намокли, а на подушечках пальцев сморщилась кожа. Мне стало намного легче: вода всегда меня успокаивала. В такие моменты я мог с точностью сказать, что «вода смывает всё». Намылив лицо миндальным мылом, я почувствовал, как мой нос защипало от сладкой пены и, не сдержавшись, чихнул. Для волос выбрал какую-то зелёную бутылочку, в душе надеясь, что мои волосы не окрасятся в какой-нибудь замысловатый цвет, а останутся пепельно-блондинистыми. В общем, я почувствовал себя снова ребёнком, расслабился и, окончательно вымывшись, вышел из душа. Огромное махровое полотенце пахло сладким, даже немного приторным порошком для белья. Почему-то мне с детства нравилось, когда одежда вкусно пахла. Я помню, как в детстве, когда Саманта была занята, я просил прислугу меня часто переодевать. Мне хотелось пахнуть так же вкусно, как и моя одежда. Странно, наверное, что я вот из-за этого махрового полотенца вспомнил о Саманте ван Изан. Мама. Я мигом вытерся и оделся в пижаму, отгоняя ненужные горькие мысли. Сегодня был очень напряжённый день, и мне нужно хотя бы попробовать уснуть, и, может, даже выспаться, прежде чем я начну новую жизнь завтра. Мой приоритет — позаботиться о Саливэл.