***
Проведя уже пару часов в идущей полным ходом машине, я вспоминал, с чего всё началось и как изменилась моя жизнь, когда в неё так грубо ворвался Силински. Да, у нас был секс. Да, я понял, что всё, что я с ним делал, — не просто моя благодарность, а что-то большее. Пусть я пытаюсь отрешиться от этих мыслей, но они то и дело влезают в разум и разрушают моё хрупкое спокойствие. Филип Силински с самого начала нам врал, и я об этом знал. Знал, но продолжал строить из себя взрослого, доказывал кому-то свою состоятельность, и к чему всё привело? Саливэл пропала, Силински неизвестно где, а отец заболел. Если собрать все факты, то во всём виноват только я. Именно я послушал Сал и бежал. Я отказался от свадьбы с Марэ и опозорил свою семью. Я подверг Саливэл опасности, решив последовать за Кэтрин. Всё из-за меня, а сейчас я совсем скоро подъеду к дворцу, не имея ни малейшего представления, что меня там ожидает.***
— Прошу, Ваше Высочество, — мой камердинер открыл для меня дверцу машины, выпуская. — Господин, где же вы так долго были? — Прошу, не сейчас, и прекратите ко мне так обращаться, — горько вздохнул я, понимая, что вновь стою на пороге той жизни, от которой сбежал. Слева роскошный сад, в котором Саливэл любила проводить время. Справа памятник почившему много лет назад королю — отцу Андрэ и Фрэя ван Изан. Здесь почти ничего не изменилось, кроме того, что громкого заливистого смеха не было слышно. Саливэл. Как ни странно, но меня пришла встречать любовница моего отца — Мирель, мама Саливэл. Она была сама не своя. Бледная, и даже дорогая одежда никак её не красила. По-моему, решение Сливэл покинуть отчий дом очень расстроило её маму, о ней она как раз совсем не вспоминала. Неужели и Мирель знала о замужестве своей несовершеннолетней дочери? В принципе, сегодня меня не удивило бы даже это. Но вопрос в другом: Саманта ван Изан, где она, где сёстры, отец? Разве не Аманда так плакалась на камеру, что сильно скучает и переживает? — Не сейчас, — только и успел сказать я Мирель до того, как вошёл во дворец. Нет! Это всё невозможно терпеть. Как только я выясню, что с королём, тут же уеду!***
Пока меня никто, кроме камердинера, не трогал, я шел по холодным пустым коридорам, в которых после каждого моего шага слышал глухое эхо. По настоятельному требованию моего камердинера первым делом я зашел к себе в комнату переодеться. Постель, стулья, стол — всё осталось в таком же виде, в котором я их оставил перед побегом. В моей комнате время будто остановилось, будто бы я никуда не уходил, а тот страшный день свадьбы ещё только близится. Сердце, глупое сердце, молчи! Не хочу даже думать о Силински! Не возвращай воспоминания, пускай всё остаётся как есть. Найду Саливэл, забуду Филипа, и на этом всё. Всё закончится, тем более мы никогда не будем вместе. И на это есть множество причин. Просто нельзя думать об этом. В комнату постучали, и из-за дверей я услышал голос камердинера. Я снял с себя легкую куртку, повесил её на спинку стула и вышел за дверь. — Господин, отец просит прийти вас к нему. — Да, уже иду. Я волновался за отца, и поэтому ни о чем, кроме Саливэл и состояния Андрэ ван Изан, не думал. Окинув отчего-то грустным взглядом свою комнату, я вышел в коридор. Меня встретил Фрэй ван Изан с двумя охранниками, и только я собирался спросить, к чему такие меры, как меня скрутили, связали руки наручниками и заперли в комнате, из которой так просто не выбраться.