Бедный принц

Три месяца спустя. Сегодня утром, проснувшись рядом с любимым мужчиной, я просто не мог чувствовать себя нормальным человеком. Вчера у Силински был день рождения и бурная гулянка затянулась до поздней ночи. Конечно же, Филип сегодня не пойдёт на работу, а я очень хочу вылезти из постели и сходить попить воды. Двадцать шесть лет, а гуляли так, будто ему все сто исполнилось. Я никогда не понимал людей, которые приходят на дни рождения и сначала строят из себя хорошеньких, мол, я пришел с женой, сегодня я могу позволить себе выпить всего один бокал — за здоровье именинника. А спустя пару часов от воспитанных людей в дорогих одеждах не остается ничего. Ну, с одной стороны, я понимаю — они тоже люди, но и я тоже человек! Мало того, что Силински практически не было со мной рядом и мне было откровенно скучно, так ещё я устал отвечать на эти подхалимские улыбки и тонкие намёки, мол, господин ван Изан, а почему вы здесь? Вы проживаете вместе с господином Силински?! Голова пухнет от одних только воспоминаний, а Филипу хоть бы хны — он спит! Когда я готовился к приему, я представлял себе что-то похожее на наши королевские приемы, когда люди приходят действительно выпить ОДИН бокал шампанского, полебезить и уйти домой, обговорив все дела с нужными им людьми. Поэтому я запивал свое «горе» шампанским и сегодня у меня сильно болит голова. Я переполз на край кровати, жажда становилась невыносимой. А во рту просто отвратительный запах после выпитого накануне алкоголя. Нащупав на рядом стоящем стуле брошенный вчера вечером халат Силински, я накинул его на плечи и тихонько вышел из комнаты. Особняк жил своей жизнью. Служанки первое время опускали глаза при виде меня, но со временем привыкли к тому, что я живу и сплю с Филипом Силински. Аделина — наша кухарка, женщина средних лет — опекает меня словно родная мама. Прекрасная женщина, жаль только, что не она меня родила. За три месяца проживания в особняке моя родная мать, Саманта ван Изан, так ни разу мне и не позвонила. Нет, пару раз мне всё же звонили из дворца, но это были Фрэй и Андрэ ван Изан, и они напоминали мне о нашей договорённости. Аделина заварила мне крепкий чай и подала тосты с клубничным вареньем. Есть не хотелось, но просьбам милой Аделины я отказать не мог. Только я поднес чашку с чаем ко рту, как по лестнице спустился бодрый Силински, будто накануне и не пил вовсе. Даже спустя три месяца я смотрю на него так же, как и в день, когда переехал к нему в дом. Наши отношения изменились, но изменились они в хорошую сторону. Мы притерлись друг к другу, хотя, честно сказать, поначалу было тяжело. Всё-таки спать в своей постели одному — одно дело, а другое — когда вы в постели вдвоем. Но уже спустя месяц я настолько привык к Филипу, что его работа допоздна меня ужасно нервировала. Потому что я не мог без него заснуть. Силински сел напротив меня и начал есть мои тосты и пить МОЙ чай. Аделина рассмеялась и налила мне новую чашку чая покрепче. — Чего ты так смотришь? — спросил у меня улыбающийся Силински. — Твой вкуснее! — И ты ещё меня обвиняешь в ребячестве? — Угум, — Силински запил чаем очередной кусочек отгрызенного тоста. — Как себя чувствуешь? — Голова болит. В следующем году праздновать ничего не будем! — Конечно нет, я навечно останусь двадцатишестилетним. Я ничего не ответил, закатив глаза. Знаю, что уступлю ему, и он также об этом прекрасно знает. Пока я раздумывал и смотрел, как довольный жизнью Силински поедает мою еду, в доме раздалась трель телефона. Я поднялся на ноги и подошел к нему. — Алло. — Господин ван Изан? Это из больницы святой Иованны. Ваша сестра Саливэл пришла в себя, вы можете приехать? — Да, конечно, через два часа буду у вас. Я начал метаться по гостиной, не зная, за что хвататься. Силински настороженно наблюдал за мной, пока не спросил: — Кто это был? — Сал! Саливэл пришла в себя! Мне нужно поехать к ней! — Я отвезу. Идем.

***

Уже середина зимы. Саливэл была в коме три месяца. Пусть её организм и был давно очищен от седативного препарата, но всё же она не просыпалась. Врачи успокаивали нас, говорили, что девочка проснётся сама, и ей просто нужно время окончательно прийти в себя. Я им верил на слово и старался навещать Саливэл три раза в неделю на протяжении трех долгих месяцев. В начале лечения она звала меня почти постоянно, но со временем перестала. И если бы не Силински, то я бы от отчаяния умер там же на месте, потому что мне было очень тяжело видеть свою сестру в таком состоянии. По обеим сторонам дороги лежат сугробы, в которых играют дети. На улице минусовая температура, но им, кажется, очень весело. Силински не стал брать водителя с собой, а сам сел за руль, и уже спустя два с половиной часа мы были на месте. Саливэл перевели в другую палату. В новой палате стены были окрашены в яркий оранжевый цвет, и тут также было больше окон, чем в предыдущей. В эту палату проникает больше солнечного света, и Саливэл стояла как раз напротив одного из окон. — Саливэл, — я подошел к ней и обнял сестру со спины. Её тело вздрогнуло. Видимо, я позвал её слишком громко. Силински стоял в дверях и смотрел грустным взглядом на исхудавшее тело Саливэл. Она повернулась в нашу сторону, вывернулась из моих объятий и, посмотрев в сторону Силински, спряталась за мою спину. Такой реакции никто не ожидал, и когда я снова обернулся к Саливэл, она крепко прижалась ко мне всем телом и заплакала. Я еле сдерживался, чтобы держать эмоции под контролем. Повернув голову в сторону Филипа, я видел на его лице грусть. Ему также было тяжело, ведь он не хотел вредить Саливэл, он всегда её поддерживал. Поэтому ему было тяжело осознавать, что, возможно, Саливэл его боится. Силински покинул палату, но я не отпускал Саливэл из своих рук. А она плакала много, долго и никак не могла остановиться. Её хрупкое тело тряслось от горьких рыданий, и я ничего не мог с этим сделать. Казалось, что Саливэл пыталась что-то мне сказать, но просто не могла. Ей оставалось только плакать, а потом успокоиться, найти ручку с бумагой и написать: Прости меня, пожалуйста. Я не хотела с тобой так поступать. — Саливэл, о чем ты? В тот день мне пришло смс от Риччи, но на самом деле это был Мартинес. Я хотела тебя наказать, поэтому сбежала. Я была очень зла на тебя в тот день, но ты прости меня! Я правда не думала, что так всё произойдет! Я очень глупая, прости! Саливэл снова начала плакать. Мне пришлось опуститься на колени, отобрать у неё эту треклятую ручку и обнять. Я всё понимал, но как же мне хотелось на неё накричать. И одному богу известно, сколько сил я приложил, чтобы замолчать, и через несколько минут нормальным голосом произнести: — Силински тебя спас. Ты не должна его бояться. Ты ведь не будешь его избегать, да? Саливэл отрицательно помотала головой. — Я могу позвать его в палату? Он очень волнуется за тебя. Саливэл ничего не отвечала, но потом обняла меня крепче и кивнула. Мне пришлось на пару секунд оставить Саливэл одну в палате. Я волновался, что Силински мог уйти, обидеться на глупую детскую реакцию, но нет. Он сидел на скамейке в коридоре, низко опустив голову. — Филип. Иди сюда. — Иду. Всё в порядке? Мне оставалось только кивнуть, хотя Саливэл, должно быть, и так слышала вопрос Силински. Войдя в палату, Силински будто подменили. Он явно не знал, как ему себя вести. Мне стало смешно, и я уже хотел пошутить, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу, когда Саливэл бросилась Силински на шею. Филип на миг опешил, но поймал красную от слез девчонку на руки и прижал к себе. Саливэл терлась о щеку Силински своим красным от всхлипов носом и сжимала его шею так, что казалось, будто она просто напросто переломится от ее силы. Увидев их обоих в объятиях друг друга, я понял, что поистине я самый счастливый человек на земле. Моя сестра жива и относительно здорова, Силински рядом со мной. Чего ещё можно желать в такой ситуации? Столь счастливый момент испортил вошедший в палату врач. Увидев картину маслом, он улыбнулся и позвал меня пройти к нему в кабинет. Мне ничего не оставалось, как согласиться и пойти с ним. В кабинете врача мне указали на стул, и снова безэмоциональный бородатый дядька начал говорить. — Вот, — грузный врач подал мне в руки какой-то буклет, — это медицинский центр в Чехии. Там очень хорошие специалисты. — Вы хотите, чтобы я перевёз Саливэл в Каловы Вары? Разве у нас в стране нет подходящих врачей? — Думаю, ей будет лучше уехать на время, увидеть новых людей и набраться позитивных впечатлений. Это пойдет ей только на пользу. Побудете там месяц, а потом вернётесь назад.  — Хмм, — я не знал, что сказать, и посмотрел на буклет, — это правда поможет? — Поможет. Это не просто клиника, даже не больница. Это санаторий. Никаких медикаментов ей принимать не надо. Она достаточно восстановилась за три месяца, единственное не говорит, но и это придет со временем в норму. — Хорошо, я подумаю. Мне нужно обговорить это с семьей. — Не торопитесь, но чем раньше вы начнёте восстановительную терапию, тем быстрее девочка придет в норму. — Спасибо. Я попрощался с врачом и вышел из кабинета. Если честно, то я не знал, как поступить. Как я оставлю Силински, но после таких мыслей тут же больно щипал себя за ладонь. Сейчас надо думать только о психическом здоровье Саливэл.