Через два дня Саливэл выписали из больницы.
Она не выглядела уже настолько напуганной. Сама, без истерик, вышла из больницы, попрощалась кивком головы с врачами и спокойно села в машину Силински. Мы приехали в особняк, и по приезде Саливэл разместилась в своей старой комнате. Мы очень боялись, что дом Силински будет ей напоминать о плохом, но она вела себя абсолютно нормально.
Когда Силински почти на весь день уезжал на работу, я оставался дома с сестрой. Мы ходили гулять в парк, играли в снежки, а вечером ужинали вместе с Силински. И я был счастлив видеть дорогих мне людей в домашней обстановке, без криков и истерик.
Если честно, видя такую Сал, я уже как-то и позабыл о поездке в Чехию, о которой даже ещё не разговаривал с Силински.
Саливэл по привычке везде носила с собой блокнот и записывала то, что хотела сказать. Все в доме умилялись молодой хозяйке. Она действительно изменилась за это время: стала тише, покладистее. Благо не кричала и не говорила глупостей, как это было раньше, и это был единственный плюс её молчания. Спустя пару дней за обедом Саливэл протянула мне блокнот, в котором ровным почерком написала:
Ты живешь с Филипом, как пара?
Увидев написанное, я на миг замер и не знал, как ответить, но всё же кивнул, при этом глупо улыбаясь.
Саливэл снова забрала свой блокнот и снова начала что-то строчить, от чего у меня появились мурашки на коже. И я, боясь того, что там написано, взял протянутый мне блокнот и начал про себя читать.
Я так и знала, что рано или поздно вы будете вместе. А как же отец?
— Он знает, не волнуйся. Ешь.
Саливэл отобедала, забрала блокнот и ручку и пошла в свою комнату отдыхать.
Я всех предупредил, чтобы по пустякам девочку не трогали, а позвали только когда будет ужин, и сам скрылся в нашей с Филипом общей комнате.
Я сам не заметил, как уснул. Меня разбудил настойчивый стук в дверь.
Еле разлепив еще сонные глаза, мигом встал с постели и открыл двери. На пороге стояла наша кухарка Аделина.
Она выглядела сильно встревоженной.
— Мисс Саливэл плачет в своей комнате. Она заперлась, и мы не можем открыть дверь в её комнату.
От этих слов меня прошиб холодный пот. Я сразу же бросился к комнате Саливэл, мельком бросив взгляд на настенные часы: пятнадцать минут восьмого — Силински ещё нет дома.
Мне пришлось разогнать всех, кто стоял возле дверей, и долго упрашивать Саливэл их открыть. Но она будто меня не слышала, только плакала и плакала.
Пришлось звать всех назад и выбивать дверь, а увидев заплаканную Саливэл, я тут же решил, что нам всё-таки надо поехать в тот санаторий.
Филип меня поймёт, даже если мне придется его на какое-то время оставить одного. Жил же как-то без меня. Саливэл сейчас важнее.
Полдевятого вечера.
Силински вернулся домой сильно уставший.
Саливэл, с головой укутавшись одеялом, спала на моих коленях, и из-за этого я не мог подобающе встретить Филипа. Но всё же первым делом он поднялся на этаж и, увидев выломанную из дверных петель дверь, только покачал головой.
Заметив измученный взгляд Силински, я прошептал одними губами:
— Прости.
И тихо, словно мышка, Силински подошел ко мне и поцеловал в лоб. От Филипа сильно пахло виски, но придираться по этому поводу я не стал. Конечно же он испытывает стресс и не только из-за работы, молчание Саливэл его так же, как и меня сильно беспокоит. Хотя мы и не обсуждали эту тему.
— Что с ней?
— Не знаю, но нам надо поговорить. Иди поешь.
Филип вышел из комнаты, а я, переложив Саливэл нормально в постель, вышел вслед за ним.
Силински уже переоделся и вошел в гостиную ужинать. Я сел за стол напротив него и долго не решался ему сказать о предложении врача Саливэл. Не знал, как Филип отреагирует, хотя не должен был волноваться, всё-таки я не его собственность.
— Филип, врач Саливэл предложил нам с сестрой поехать в чешский санаторий. Говорит, что ей будет там лучше. Я до последнего оттягивал и не хотел ехать, но сегодня сильно испугался за её здоровье.
— Думаю, что вам стоит поехать, но я с вами не смогу. Работы много. Ты разберёшься там без меня? — задавая мне этот глупый вопрос, Силински был действительно серьезен.
— Как ты думаешь, сколько мне лет?
— Четырнадцать? — без тени шутки спросил у меня Силински.
— Ха-ха! Я рад, что у тебя есть силы шутить. Однако мне совсем не смешно!
— Прости. Было глупо. Конечно ты со всем справишься, ты же Мэрил ван Изан.
— Опять смеешься надо мной? Лучше закажи нам билеты на послезавтра. Я завтра разберусь с санаторием.
Силински только кивнул мне в ответ. Было странно видеть его таким, у него действительно было плохое настроение. Он мало разговаривал, ехидничал, а после ужина пошел сразу спать. Войдя после Филипа в комнату, я заперся в душевой кабине и просидел под включённым душем больше часа, пока вода сама автоматически не выключилась. Я не мог не переживать за Силински, за Саливэл, но что я могу? Если Филип мне сам ничего не рассказывает, разве я должен вмешиваться в его работу? Чем я могу ему помочь?
Выйдя из ванной уже переодетый в пижаму, тихонько лег в постель. Силински как спал на боку, так даже и не повернулся ко мне, что было очень-очень странно.
Обычно он поворачивался ко мне и обнимал, или переходил к более интимным действиям, но только не сегодня. И меня это сильно расстроило, потому что я ждал. Мне нужно было почувствовать его, знать, что он поддерживает меня, но будить я его не стал. Отвернулся в сторону, ощущая тепло, исходящее от спины Силински, стараясь держать себя в руках и не показывать лишних эмоций. Мысленно позлившись на всех вокруг, я уснул. А среди ночи к нам в комнату вошла встревоженная чем-то Саливэл и без единого слова легла на кровать, втиснувшись между мной и Филипом. Крепко обняв сестру, я снова погрузился в сон, а когда проснулся, Филипа уже не было дома. Этой ночью Саливэл очень тревожно спала, и думаю, что Филип совсем не выспался. Из-за этого я почувствовал себя ещё хуже и уже не мог дождаться, когда смогу полететь с Сал в Чехию.
Знаю, знаю я снова, сбегаю от проблем.
***
Через два дня мы прилетели в курортный город в Чехии. Наш самолёт приземлился в аэропорту Letiště Karlovy Vary.*
Там нас должен был ждать специально нанятый человек, который должен был нас встретить и отвести прямиком в санаторий. Несмотря на плохое настроение в последние дни, Филип обо всем позаботился, и о моем комфорте тоже. Ибо нам не придётся искать такси или ехать на автобусе, чтобы найти этот санаторий самостоятельно. Мы подошли к молодой девушке, что стояла с высоко поднятой табличкой, на которой было написано «Рук», что меня сильно удивило. Не знал, что Силински настолько может ревновать, что нанял в сопровождающие девушку вместо парня.
Пришлось оформиться на имена Майлз и Милли Рук, а то мало ли. Меры предосторожности, чтоб их. Все эти прятки мне снова напомнили о тех кошмарных днях, когда нам постоянно приходилось скрываться. Конечно, это не та ситуация, но Силински и его странное поведение.
Увидев наши паспорта, девушка улыбнулась, поздоровалась и сразу же перешла на английский.
Мне не хотелось много говорить, поэтому я вежливо попросил нас сразу же доставить в пункт назначения.
Ужасно хотелось принять горячий душ и поспать немного. Эти пару дней я много переживал, и это сказалось на моем здоровье, так как всё время нашего пути я постоянно шмыгал носом.
И всё-таки, как бы я не старался быть здоровым, мне чудесным способом удалось простудиться, когда кто-то в доме забыл закрыть окно в нашей комнате, и от этого час от часу не легче.
В Чехии зимняя погода стояла ещё хуже, чем у нас.
Термометр на выходе из аэропорта показывал минусовую температуру, и из-за сильного мороза дороги были покрыты тонкой коркой льда. Оглядываясь по сторонам, я замечал дворников, что бросали наземь песок, смешанный с солью, отчего под подошвой обуви при ходьбе постоянно хрустело. Но даже студёная чешская зима не портила того прекрасного вида, что открывался нам, ведь вроде бы всё как у нас, но в то же время всё по-другому. Было очень интересно видеть незнакомые места, и это хоть как-то отвлекало от всяких грустных мыслей. Саливэл с некой опаской оглядывалась по сторонам и не отходила от меня ни на шаг. Думаю, она скоро привыкнет к чужой обстановке, и может ей действительно станет лучше, по крайней мере я очень на это надеюсь.
Несмотря на то, что моё первое впечатление от пребывания в Чехии было хорошим, всё же я не забывал о странном поведении Филипа. Особенно настораживали последние два дня, ибо отношение Силински ко мне было очень подозрительным. Он будто закрылся от меня, а такого за все три месяца нашей совместной жизни не было. Если у него были какие-нибудь проблемы, он не вёл себя так отчужденно, должно быть, случилось что-то поистине серьёзное.
***
Весь путь до санатория у нас занял почти три часа.
Дороги в Чехии, конечно, замечательные, но погода поменялась столь быстро, что вместо лютого мороза уже через час пошел снег.
Снегоуборочные машины, разъезжающие по сельским дорогам, медленно справлялись с сугробами, которые образовались на обочинах. Вдобавок ко всему мы попали в пробку, когда до санатория оставалось всего ничего. Из-за этого пришлось сидеть в машине и ждать, пока пробка рассосётся, что заняло ещё с полчаса. Благо, что в непривычно темной машине было тепло и можно было в кой-то мере расслабиться.
Саливэл, прижавшись к моему боку, огромными глазами смотрела в окно на заснеженные поля, на домики с причудливыми крышами и на маленьких птичек с красными грудками. Девушка, что до сих пор молчала, увидев взгляд Саливэл в зеркале, пояснила:
— Эти птички называются снегирями.
Снова обратив внимание на девушку, Сал кивнула и отвернулась назад к окну. Её тёплое дыхание создавало на стекле конденсат, на котором Саливэл выводила пальчиком всякие загогулины. Видимо, так она себя успокаивала, по крайней мере я чувствовал, что девочка расслабилась и уже не так сильно жалась ко мне.
***
Огромное здание санатория было расположено в самом центре курорта, на берегу реки Тепла. Не спеша рассматривая окружающий нас зимний вид, мы вошли в большое белое здание, где нас встретили вежливыми улыбками сотрудники санатория и очень быстро провели регистрацию.
Первую ночь мы просто отдыхали, так как время для процедур было уже поздним. С завтрашнего дня Саливэл начнёт свои восстановительные терапии. Она будет посещать психолога, заниматься плаванием, рисовать и ещё много чего под чётким контролем врачей.
Мне же останется лишь следить за её моральным самочувствием и во всём поддерживать.
Нам дали карту местности и расположили на четвертом этаже в двухкомнатных апартаментах. У каждого из нас была своя комната. Оставив Саливэл в её комнате, я пошел в свою. Мне до ужаса хотелось снять эту тяжелую зимнюю одежду и пойти уже наконец в душ погреться. А после позвонить Филипу и выяснить, что с ним, черт возьми, происходит.
