Бедный принц

Саливэл понемногу поправлялась. За прошедший месяц её душевное состояние приходило в норму, и я не видел больше смысла оставаться в Чехии. Моя интуиция подсказывала, что я должен вернуться домой. В груди сжималось, когда я видел, в каком состоянии находится Силински. Каждый раз, перекидываясь парой слов через Скайп, он бросал лишь своё:  — Раз всё в порядке, то я спать. За всё время мы не разговаривали более десяти минут в день, и Силински напрочь отказывался отвечать на мои вопросы. Меня настолько всё это напрягало, что я срывался абсолютно на всех по всяким мелочам, и иногда перепадало даже Саливэл. Я стал чаще запираться в своей комнате, а иногда попросту смотрел в потолок, размышляя. Силински никогда так себя не вёл, даже улыбка Саливэл гасла при виде уставшего лица Силински. Его покрасневших глаз и хриплого голоса, по которому твердо можно сказать — он пьян! Силински выпивал каждый день, и это было очень хорошо заметно, даже если он пытался придать своему голосу больше строгости и скрыть от меня факт наличия у него каких-либо проблем. Я бесился ночами на пролет, а на утро просыпался невыспавшимся и раздраженным. Однажды Саливэл не выдержала и просто влепила мне пощечину. Её блокнот был всегда при ней, и она написала: «Ты такая тряпка! Почему бы просто не поехать к нему?» — Я не могу тебя оставить одну. «Тогда летим назад!» На это я ничего не ответил. Пощечина Саливэл была не настолько болезненной, как осознание того, что я действительно тряпка. Через пару дней я решил выписать Саливэл из санатория, раз уж она говорит (пишет), что ей лучше и она не против вернуться домой. Но основательно переговорив с врачами, я решил остаться. Её психолог утверждал, что ещё рано возвращаться назад, даже если девочка утверждает обратное. Пришлось послушать. Вспоминая, как тяжело приходилось Саливэл сближаться с чужими людьми и сколько слёз она из-за этого сближения пролила. Мне совсем не хотелось рушить то, чего она добилась за столь короткое время. Боясь спровоцировать у Саливэл приступ паники, я старался избегать вопросов по поводу похищения. И то, что меня интересовало ещё больше, — это упомянутый Силински брат. Вроде он говорил, что это муж Марии. Но спросить мне было не у кого: Силински ничего не говорил, а Саливэл то и спрашивать было совсем опасно. Вечером я решил позвонить Силински. В моем мобильном был установлен Скайп, через который мы и общались. Я написал ему «Привет» и, не дождавшись ответа, нажал на «звонить». Силински не ответил. Я звонил ещё и ещё, но по-прежнему значок в Скайп «горел» серым, а ответа не было.

***

Рано утром я сопровождал Саливэл на прогулку. Везде было белым бело от снега, нос мёрз, а руки коченели от холода даже в толстых перчатках. Впервые на моем лице появилась улыбка, когда я увидел размахивающую в сугробе руками Саливэл. На её рукавичках виднелись белоснежные снежинки, её губы растянулись в улыбке, а волосы намокли и прилипли ко лбу. В этот момент девочка выглядела очень забавно, отплевываясь от снега, которым я её закидал. Её шапка с помпоном съехала вниз, закрывая один глаз. Я не мог не смеяться, за долгое время меня отпустило снедающее нервное напряжение. Вот так просто, наблюдая за четырнадцатилетним ребенком, резво скачущим на огромном сугробе. С прогулки мы вернулись только к обеду. Плотно пообедав, Саливэл ушла на прием к психологу, а я вернулся в комнату. Тело приятно ломило от усталости, и я решил снова попробовать позвонить Филипу. Взяв в руки телефон, заметил на экране мигающий значок пришедшего в Скайпе сообщения. «Господин Мэрил, что между вами и господином Силински случилось?» Было понятно, что совсем не Силински мне это написал. Я набрал домашний номер, и мне ответила Аделина. Наша кухарка была не из робкого десятка, и эту женщину все в особняке уважали, потому иногда она имела наглость по своей инициативе отвечать на звонки. Она-то меня и просветила о выходках Силински. И ошеломила меня ещё одной новостью, от которой у меня волосы встали дыбом. В нашем доме появилась посторонняя женщина! Аделина пыталась мне объяснить, кто эта незнакомка, но кухарка даже не знала её имени. Мало того, что женщина проживает в особняке уже пару дней, так ещё она приехала с грудным ребенком на руках. Выслушав Аделину, я её успокоил и, сдерживая злость, уверил её, что между мной и Силински всё в полном порядке. Женщина не стала задавать мне лишних вопросов и положила трубку. Через пару дней мы с Саливэл вернулись домой.