НИКname

И, действительно, – думаю я, – спускаясь по лестнице, – остается крой – не вещь, рецепт – не лекарство, инстинкт – не любовь. Алгоритм. А вещь, лекарство, любовь – слишком сиюминутны, слишком индивидуальны, слишком коротко служат. Все кончается. Даже целый народ. – Привет, пупс, – слышу я насмешливый голос в спину. Ну разве не в конец прихуел ты, маленький пидор? А сам уже улыбаюсь, неостановимо, как разводной мост. Гуляйте теперь, мальчики, девочки, по эту сторону. Я поворачиваюсь. Он стоит на самом почти верху, в майке, в трениках, мягчайшая ткань которых прижимается к нему, как чистейшая дева к священной статуе. Зум к тычинке. В сакральном трепете. – Привет. Я поднимаю глаза на его лицо, и он делает шаг мне навстречу и смотрит так странно, так таинственно, как само Бытие. – Классные штанцы, – говорит мне само Бытие. Я смотрю на свои штанцы и согласен. – Я освобожусь через час. Говорит мне само Бытие, пока какие-то женщины огибают его. Меня они тоже огибают. Ведь мы – два камня в волнах. Я смотрю на него. Как камень в волне. И не знаю, чего хочу. Ответов? Подсказок? Праздника? Чуда? – Может, кофе попьем попозже. Как это невероятно тривиально. И разве оно – не чудо? Листва пробивается каждой весной. Но. – Я не пью кофе. Он усмехается и спускается ниже. Смотрит на меня. Так долго смотрит. На меня. И взгляд его даже ласков. – Что же ты пьешь, когда умираешь от жажды? Спрашивает меня само Бытие. Я пожимаю плечами, и левое меня колет. – Пиздец, ты как целка. Сообщает мне само Бытие. По секрету. На ухо.