«вымети сор с неба
смотри, уже нет места
звездочке моей маленькой
крохотной моей звездочке»
сегодня премьера. – бля, ну че ты паришься? может, вообще никто не придет. ниче ни хуевое. утешение как утешение. ну кому-то это надо. нам с тобой, например. не ссы. и не ной. твою мать, сколько можно? я зеваю, пока он закапывает помрежу успокоительных капель в уши. – до чего народ нервный обращается он ко мне, откидывая телефон на стол. экран разбит. с боков – как объеден. не видно даже сколько зарядки. я точу карандаши. сразу все. потому что не стояк. – тебе на хуя столько? интересуется он, я пожимаю плечами. он склоняется и сжимает мои пожатые плечи, как бы опуская их вниз: где-то за спиной повисает ноша – сума́ неподъемная. от которой не зарекаются. – придешь? просит он на ухо. – думаешь, нужно? – я на твои работы смотрю каждый день – и я на тебя смотрю каждый день – но что ты в действительности видишь? усмехается он и отходит, унося с собой ношу, унося суму́. легкость моя, прощай. я смотрю на него, как он скрывается в ванной. потом за дверцей шкафа. потом за джинсами. футболка. куртка. кроссовки. сум(к)а. – я машину вызову, ок? говорит он и пропадает за дверью. я смотрю в пространство. меня сковала какая-то непонятная неподвижность. мои мысли окаменели. мои мышцы окаменели. окаменел весь дом. я смотрю на свои карандаши. и они окаменели. я достаю сигарету, прикуриваю. дым тоже окаменел. и вот я уже в зале. на последнем ряду. где пока никого нет. впереди – как он называет – «девчонка». балерина, наверное. изящная, как птичка на фарфоровой веточке. точеный профиль, волосы собраны в идеальный пучок, водолазка в рубчик. кажется, поверни она голову еще только чуть – та отколется, словно ампула. женщина просит у меня пропустить ее. я встаю и пропускаю: женщину, женщину, мальчика и его деда. через минуту я, женщина, женщина, мальчик и его дед пропускаем каких-то развеселых студентов. маленький зал забивается под завязку. гаснет свет. темнота дышит, кашляет, щелкает сумками, сбрасывает звонки. появляется свет. софит, как бочка. человек в черном крадется к этому свету. мои каменные мысли не оживают. я не понимаю: ни где я, ни что я, ни кто они все, и этот «затаившийся дракон» в частности. на сцене начинается драка, поставленная, как танец. люди врезаются друг в друга, как коршуны. никто не произносит ни слова. только звуки скачков, сталкивающихся тел, шлепков, шуршание тканей. это красиво. думаю я. потому что узнаю. я узнаю эти движения, как узнаю свои собственные мысли. когда танцуют бой, когда танцуют любовь. я узнаю их все. и не узнаю. что я вижу в действительности? что я в действительности знаю? кто ты? спрашиваю я себя. кто он? спрашиваю я себя. – ну как тебе? спрашивает он меня, спустя целую вечность. – красиво отвечаю я. он усмехается. – кроме красоты есть в мире другие ценности это какие? думаю я. это какие? – а почему тебя там не было? – зачем? – ты же это любишь – сцены я не люблю