Peccatum

Этим утром всё было иначе. Шторы не закрывали окно, солнце спокойно проникало в комнату и освещало её пространство: от кровати, на которой, по виду, произошёл взрыв, до шкафа, дверцы которого были только слегка прикрыты. На часах семь утра, но Коля давно уже не спит; он и не пытался, если совсем честно, но это такая мелочь по сравнению с предстоящим днём. Парнишка стоял в ванной, возле раковины, и смотрел на себя через зеркало. Нужно было вновь поправить «шрам», небрежный после бесцельного лежания на постели. С этим делом он справился минут за пять. Одарённый мог бы просто провести черту на своём лице и всё, дело в шляпе, но внутренний перфекционист отчаянно выкрикивал что-то в стиле «Матерь божья, ты что, не смей!», так что пришлось всё делать по красоте. И это было сложно, пришлось перерисовывать несколько раз, чертыхаясь при каждой неудаче. Так же он переплёл косу, завязывая её чёрной резинкой. Затем светловолосый неторопливо спустился вниз, на кухню. Здесь было только одно окно, наглухо заколоченное досками, а лампочка, единственный источник света, лопнула ещё летом, поэтому приходилось рыться в полутьме. Парень поискал в дряблых деревянных ящиках еду, которой, по классике жанра и установленным правилам этого дома, не было и в помине. Всё, что осталось — сушёные листья винограда, мелисса и мята, грибы и яблоки. Эти заготовки когда-то делала мама, и Гоголь их никогда не трогал, — не было необходимости — но сейчас ситуация изменилась. Эти мешочки с подобием на нормальный провиант были единственным спасением на данный момент. Так что школьник отставил в сторону грибы и яблоки, взял сухие листья и бухнул их в стакан. Залил кипятком из маленького древнего чайника, воду для которого всегда приходилось брать в озере, как и прочую воду, и вот он тебе — бюджетный чай. Вкусно, натурально, без сахара. В нос ударил сильный запах перегара, и от этого можно было спокойно задохнуться, особо не напрягаясь, но почитатель книг как-то привык за последние два года, хотя от чувства лёгкой тошноты этот факт не избавлял. Поворачиваться подросток не стал; если повезёт, то напившийся в хлам мужчина посмотрит на своего сыночка и свалит в гостиную спать или смотреть телевизор, ну, а если нет — не беда, можно улизнуть из дома. — Купи на обратном пути пива, — Коля чуть не вздрогнул от неожиданности, осторожно повернулся и увидел отца, стоящего прямо за спиной в домашнем халате. Его глаза были красными от недосыпа, лицо распухло от вечной пьянки, а волосы на голове сильно отросли. Хотя со скоростью роста бороды, конечно, не сравнится. Это первый раз, когда Гоголь детально рассматривал своего папашу спустя столь долгое время. Пришлось даже сделать усилие над собой, дабы не показать своё отвращение к этому человеку. В очередной раз идти и выпрашивать алкоголь после отсутствующего обеда не хотелось от слова «вообще», но с этим человеком спорить — себя не любить. — Мне нет восемнадцати. Мне не продадут, — парень говорил как можно убедительнее, стараясь заставить голос не так сильно дрожать. Это как идти по льду: он неровный, где тоньше, а где меньше, и ты можешь провалиться в любой момент. Вообще, психология — не самая интересная вещь, но ради выживания рано или поздно приходится учиться читать настроение людей. — И у нас нет ни денег, ни еды, — мужчина на это заявление порылся в кармане и положил на столешницу мятую купюру в пятьсот рублей. Коля вопросительно изогнул бровь и посмотрел на отца. У них физически и по факту не может быть даже такой суммы, они оба не работают и ничего не продают. — Откуда? — Не твоё, блядь, дело, — голубоглазый замер, чувствуя, как его будто бы прошибает молнией, а тело неосознанно трясётся. Холод окутал мозг, пробираясь к горлу, протянувшись по спине и медленно переходя на руки и ноги. Ощущение, будто тебя вдруг окунают в холодную воду с головой, и ты начинаешь медленно захлёбываться. Так же это похоже на мороз в могиле, которую только что выкопали. — Ты… Эспер вышел из дома только через пятнадцать минут, даже не притронувшись к импровизированному чаю. Настроение было далеко не самым лучшим, даже отвратительным, покупать что-либо после такого скандала не хотелось, но в этом случае всё стало бы в сотню раз хуже. Только этого для полного счастья не хватало. Сегодня на улице была переменная облачность, температура — ощутимо холоднее, чем в течение недели, поэтому пришлось поверх светлой бежевой водолазки накинуть ещё и кофту без застёжек цвета умбры. Туда же обычные чёрные брюки и туфли с потёртыми боками, плюсом Коля прихватил светлый шарф с вешалки у входа. Благо, школе плевать, что носят ученики, поэтому никто бы и не понял, собирается Гоголь прогулять или свершится чудо и он пойдёт на занятия. Блондин и сам иногда не знал, что собирался делать, так что решать можно было по считалочке. Хорошо, что рюкзак, полностью собранный, тоже стоял у двери, а то пришлось бы проходить лишний раз мимо отца и подниматься на второй этаж, ведь уйти без учебников — не вариант, тогда бы точно были претензии со стороны учителей. Иногда свои действия парнишка решал с помощью найденной монетки и игры «Да — нет». Задаёшь вопрос, подбрасываешь монету и по её стороне смотришь ответ. В отношении таких найденных денег Коля был весьма бережлив — копил их, чтобы купить что-то стоящее. Иногда ему казалось, что он умрёт раньше, чем в его семье появятся адекватные денежные средства, поэтому каждая мелочь была на вес золота. Конечно, отец частенько брал взаймы и кредиты на крупные суммы и после пропивал их все, но парень знал: однажды это дойдёт до полномасштабной катастрофы. Ну, скажем, их обоих найдут с простреленными головами или вспоротыми животами за просрочку выплат. В лучшем случае — отберут дом. И длинноволосый, мать его, боялся. Постоянно жить в страхе, одиночестве и скорби очень сильно выматывало в эмоциональном, а иногда и в физическом плане. Хотелось просто провалиться под землю, но тут и без слов понятно: нужно любой ценой жить дальше. Голубоглазый не заметил, как вышел на одну из центральных улиц города. Видимо, он так сильно задумался, что на автомате ушёл достаточно далеко от дома, сам того не осознавая. Что ж, до школы отсюда можно дойти за пять минут, так что всё в порядке. Гоголь по привычке посмотрел на «свой» холм, в который раз за неделю осознавая, что он теперь не пуст, как прежде. Эта новая церковь почему-то сильно притягивала к себе всё внимание; то ли из-за своего великолепия, то ли из-за внезапности своего появления, то ли вообще фиг знает из-за чего. Возможно, особенная атмосфера вокруг этого сооружения тоже играла свою роль. Коля помотал головой, прогоняя прочь мысли об этом чёртовом здании. Сейчас нужно думать не об этом. В ближайшее время нужно встретиться с одним псевдо-физиком и выявить их план действий на ближайшие часа три-четыре. Всякими неизведанными местами нужно заниматься потом. Школа была представлена мрачным двухэтажным зданием, огражденным от улицы стальным забором с облезлой краской. С последнего в определённых местах свисала засохшая лоза, а с правой стороны от входа росли кусты шиповника. О них никто не заботился, и мало кто знал, что среди кустов находилась дыра в заборе, через которую блондин часто сбегал с занятий и оставался незамеченным. На территории учебного заведения, на свежем воздухе, так же был спортивный комплекс из какого-то металла, — Коля точно не знал, из какого, и никогда не интересовался у старого дворника — но он был настолько старым и небезопасным, что занятия по физкультуре на нём не проводились. Войдя в само здание, школьник покосился на место охранника, которое, как и всегда, оставалось пустым уже который день, прошёл к лестнице и поднялся на второй этаж, где располагались кабинеты средних и старших классов, расписание, актовый зал и кабинет директора с завучами. На первом же находились кабинеты младших классов, зимний гардероб, спортивный зал с раздевалками для мальчиков и девочек, столовая, медицинский пункт и миниатюрная библиотека. Косые взгляды подростков, ждущих учителей, буквально преследовали по пятам, выбивая из колеи, и Гоголь без особой на то причины начал нервничать. Он знает, что все смеются над ним из-за его жизни, из-за его личной трагедии, из-за этой туши на лице. Но он ведь клоун. Так и должно быть? Люди же должны смеяться. И Коля должен. Тогда почему ему не смешно? Почему больно? Это пройдёт? Нужно подождать? Что не так? Кажется, что все осуждают его, все ненавидят его, все… — Коля! — сзади подбежал Пушкин, вытаскивая за шкирку своего друга из внезапно нахлынувшего нервняка. Тот вздрогнул от неожиданности, но был рад видеть товарища, поэтому облегчённо выдохнул. — Доброе утро! — Доброе, Саша, — эспер натянуто улыбнулся и осмотрел лысого с ног до головы, удовлетворённо отмечая, что на последнем всё тот же школьный костюм, что и при их первой встрече. Ничего не меняется, и это, пожалуй, хорошо. Если честно, то тусоваться в компании с «Пушинкой» было гораздо надёжнее и спокойнее, чем быть в одиночестве, но таких приятных людей в этой чёртовой школе больше не найти, так что кое-кому крупно повезло. — Ну что, идём только на физику? Или как? — Физика у нас вторым, — задумчиво озвучил парень, шагая рядом с Гоголем к кабинетам. Кажется, он уже узнал расписание. — У вас — первым, а вторым будет литература. А у нас вот первым биология, — оба поморщились, потому что перспектива мягко говоря не самая лучшая. Даже отвратительная. — И у нас на тупой биологии будет зачёт по материалу первой четверти, нельзя прогулять, — Сашка почесал затылок. — Ты как? Сможешь отсидеть два первых урока? Коля пораскинул мозгами и прикинул примерно следующее: чтобы пойти вместе прогуливать половину учебного дня — нужно пережить два урока, а пойти без Пушкина — не вариант, слишком скучно. Прогулять первый урок и заявиться на второй будет как минимум странно, так что оптимальный вариант — отсидеть и свалить. Правда, есть один нюанс: будет толпа одноклассников, отсиживающих уроки с тобой, но уже без разницы. — Да, пожалуй, — с улыбкой на лице произнёс светловолосый, глянув на своего друга. — Тогда встречаемся после этого урока у расписания, да? Саша коротко кивнул и глянул на часы, отодвинув край рукава длинной рубашки. Теперь измеритель времени не валялся в кармане, как раньше, а был застёгнут на правой руке. Лысый выглядел очень деловито, стильно, и Коля даже восторгался им, гордясь их дружбой, потому что пухлый, чёрт возьми, настоящий гений. Сообщив, что урок скоро начнётся, Пушкин попрощался и поспешил в кабинет, не желая попадать под горячую руку биологички. Это была старая маразматичная женщина с рыжими волосами до плеч, которые обычно были завиты. Эта причёска и слишком уж яркие наряды с не менее ярким макияжем только старили её, и ученики заботливо дали учительнице погоняло «Ведьма». Эта дьяволица могла послать тебя, используя сборник терминов, а ты и не поймёшь смысл её слов. Выжить на её уроках было сложно, но возможно, а Сашка умирать явно не собирался. Усмехнувшись, голубоглазый побрёл в свой кабинет. Сейчас ему лучше подумать о физике, а не о биологии, потому что ни к одному из предметов одарённый не был готов. Особенно к точным наукам. Но выбирать не приходится, уговор есть уговор. Последняя парта первого ряда как всегда была свободной и ждала только Гоголя. Тот сел к окну и, положив щёку на руку, уставился в окно, наслаждаясь видом близлежащих зданий. Совсем скоро прозвенел звонок, дверь со скрипом распахнулась, — такая вот старая школа — и в кабинет вошла классная руководительница. Женщина тридцати пяти лет, с вьющимися каштановыми волосами и большими круглыми очками, всегда надевающая вязаные кофты и свитера. Она преподаёт русский язык и литературу и является чуть ли не самой адекватной учительницей во всей школе. За ней покорно шёл человек с волосами цвета речного перламутра. Сначала «Клоуну» показалось, что это была девочка — уж слишком длинными были волосы, но в итоге оказалось, что это, мать его, мальчик. Пришлось даже перевести взгляд с улицы на этих двоих, чтобы не пропустить информацию. — Внимание, класс, — женщина хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание молодых. Это у неё прекрасно получилось, потому что подростки моментально затихли. — С сегодняшнего дня в нашем классе будет учиться новенький, — на этом моменте Гоголь пытался отчаянно понять, как он оказался в дешёвом фильме-клише про подростков. Избитый сюжет про новенького ученика в классе не был редкостью, и по всем законам жанра после такой веселухи начинается любовная линия или дружба с этим самым неизвестным. Перспектива знакомства вообще не радовала светловолосого. — Представься, пожалуйста. — Иван Гончаров, — юноша вёл себя по всем правилам этикета, стоял ровно и красиво. Одет был подобающе: в белоснежную рубашку с длинным рукавом, в чёрные брюки, зауженные к низу, в тёмную жилетку и в классические туфли на низком каблуке. Стандартная школьная форма, которую в этом городе носит разве что Пушкин. Прямо сквозит элитой общества. — Приятно познакомиться. Класс начал воодушевлённо перешёптываться, а две одноклассницы, сидящие впереди Гоголя, восторженно щебетали о том, как же новичок «Красив собой и воспитан». О да, девочки в этом классе готовы прыгать на шею к таким парням. — Он просто душка, — темноволосая прикрыла рот рукой и хихикнула. — Скорее бы познакомиться с ним. — Согласна, просто прелесть, — её русоволосая подружка тоже была весёлой и радостной. Подросток закатил глаза и повернулся к окну, не желая больше слушать бесполезные разговоры. Хотелось побыстрее свалить к домику на дереве и забить на всё это. Такая атмосфера радушия была явно наигранной и фальшивой, на всё это забьют уже через неделю. — Ох, свободные места только на задних партах, но можешь сесть к Коле. Думаю, вы подружитесь, — блондин резко поворачивает голову в сторону учительницы и выглядит действительно потрясённым таким поворотом событий. Это что за подстава века такая? Никаких подсадок, не надо! Тем временем Гончаров, явно не заметив или проигнорировав, что вероятнее, настроение своего нового одноклассника, лишь слабо кивает учительнице и спокойно подсаживается к «Клоуну». Последний сразу же отворачивается, намереваясь игнорировать всё и вся. Господи, за что. Урок проходит мучительно долго. Физик пришёл через десять минут после звонка и начал объяснять новую тему, которую, конечно же, блондин пропускал мимо ушей. Напрягало другое: Иван всё время косился на своего соседа по парте, и это дико выводило из себя. Он не говорил, не подавал знаков и сидел в общем-то тихо и смирно, но внимание фокусировалось только на Гоголе. Этот взгляд будто бы прожигал в теле дыру, и высокорослый нервно перебирал пальцами по столу, понимая, что это всё как-то знакомо. Затем он понял, что отец часто сопровождает уходящего на улицу сына таким взглядом: кровожадным, презирающим, холодным и жестоким. Но перед этим «элитным парнем» Коля ещё не косячил. Так в чём дело-то? Потом парнишка вспомнил про слова своего друга. Из ниоткуда взяться этот «Иван Гончаров» не мог, отсюда следует, что он, вероятнее всего, отпрыск одной из семей, переезжающих или уже переехавших в этот чумной городок. Можно предположить, что для избалованного ребёнка столицы иметь дело с таким «низшим слоём общества» — возмутительно и недопустимо. Но ему всё же придётся привыкнуть. Со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Едва отсидев урок и дождавшись звонка, Коля выскочил из класса, будто ошпаренный, и пошёл к расписанию, дабы встретиться с Пушкиным. Этот новенький очень странный, слишком странный, мега странный. Не было ни единого желания иметь с ним что-то общее, этот незнакомец напоминал жуткого сталкера. К чёрту такие знакомства, пусть себе сидит в одиночестве. — Николай, подожди, — пепельноволосый догнал одноклассника и остановился позади него. Тот неохотно повернулся и вопросительно глянул на нового знакомого. Вот сейчас должен произойти настоящий Ад, судя по внутренним ощущениям. Ну, поехали. Посмотрим, что он скажет. Вдруг у него такая манера знакомства, кто ж знает? — Чего? — буркнул эспер, перекрестив руки на груди. Вокруг собралась толпа зевак, но как-то не волнует. Сейчас не до них. Нужно выяснить, что этому длинноволосому чуду надо и свалить куда по-дальше. Иногда такие мысли напоминали программу; список обязательных действий, который надо выполнить. — Я спешу, если ты не заметил. — Ох, я просто хотел сказать, что ты отвратителен, — Ваня ядовито улыбнулся, а Гоголь сжал руки в кулаки и оскалился, чуть ли не зарычав. Вот так номер, весь сюжет сопливых мелодрам снова треснул по швам. А что там этот упырь сказал? — Шрам на твоём лице, — он указал на глаз оппонента, — Явно просто тушь. Какое посмешище, ты похож на клоуна. Смой это, тебе не идёт. А ещё эти твои патлы лохматые, — высокорослый указал на светлые волосы собеседника с издёвкой в глазах. Последний при упоминании слова «патлы» словил нехилые такие флешбеки с недавней прогулочки. — Такая мерзость. — Да как ты… — одарённый хотел было подскочить к собеседнику и надавать ему по роже за то, какой светлоголубоглазый мудак и нахал, но не смог. Парнишка посмотрел под ноги и увидел, что ему мешает двигаться чёртов пол. Он просто окружил ступни, мешая двигаться, а перебороть это было чуть ли невозможно. Способность, мать его. — Даже не пытайся, — Гончаров спокойно прошёл мимо, с презрением глянув на парня. И после этого он «душка»? — Отойду и освобожу, а пока что не шевелись. Коля понимал, что своими силами ему не перебороть чужой дар, но и оставлять противника с победой и лаврами он не собирался. Был один выход — довольно рискованный для его репутации, имиджа и прочего, но этот придурок неприятен ему до скрипа зубов. Это вопрос чести, а ради такого можно и рискнуть. — Да пошёл ты, сволочь, — Гоголь суёт руку в кофту и способностью бьёт новенького кулаком по лицу. Учителя могут увидеть, ну да и пусть: его ложь не имеет смысла, если какой-то малознакомый выродок будет качать права. Ну уж нет, не при Коле. Контроль с пола исчезает, и он принимает прежний вид; голубоглазый подходит к новенькому, берёт его за ворот рубашки и грубо встряхивает. — У меня тоже есть способность, ушлёпок. Мотай на ус: просто так ты не отвертишься. А теперь, — блондин наигранно-мило улыбается. — Повтори-ка, что ты там про меня говорил? Иван выглядит потрясённым. Он явно не ожидал, что у соперника окажется способность, позволяющая проводить атаки на дальних расстояниях. Из носа течёт кровь, чему виной удар и хрупкие сосуды, но сложившаяся ситуация куда занятнее. Нужно как-то выпутываться, но как, как? Идея приходит моментально. Ваня тянется к карману рюкзака и тихо достаёт чёрные ножницы, пряча их за спиной. Месть — блюдо, которое подают острым. — Говорю, что волосы у тебя дурацкие. Вот эта твоя коса до пола. Мешается только, — подросток хватается за чужую прическу; Коля встряхивает врага ещё раз, но тот крепко вцепился и не собирается отступать. — Но тебе повезло, сейчас наведём марафет!

Чик.

Пепельноволосый рассекает ножницами воздух и отрезает одну четвёртую часть чужой косы. Наблюдающие ученики ахают и перешёптываются, это выводит из себя и пугает. От неожиданности Гоголь отскакивает назад и, шатаясь от паники, наблюдает за светлыми волосами на полу. Затем смотрит на свои волосы и с ужасом осознаёт, что его остригли по пояс, хоть и не полностью. Резинка порвалась, и косичка слегка распустилась, прическа неровная и косая. Мать теперь возненавидит Колю. Коля теперь возненавидит этого ушлепка. Он не принимает, этого ведь не могло произойти, просто сон, просто сон. Да чёрта с два. — Что ты наделал? — подросток пустыми, безжизненными глазами прожигает в собеседнике сквозную дырку, мысленно нарекая последнего трупом. Тот нервно сглатывает, кажется понимая, что пересёк черту дозволенного. — Повторяю вопрос: что ты наделал?! Голубоглазый быстро подскочил к Ивану и устроил настоящую драку. Он еле сдерживал слёзы и вымещал злость на этом парнише, желая по полной отыграться на обидчике. Кто-то из толпы обеспокоенно переговаривался, старшеклассники пытались прекратить бойню, а кто-то с криком «Я позову учителя!» побежал в методический кабинет. Гоголь не слышал. Его тело автоматически получало удары и наносило их. В голове не было мыслей, в ушах — только ветер и свист. Это было больно. Волосы, которые росли с самого рождения, были испорчены. — Прекратите, что вы устроили! — завуч кричит с другого конца коридора, но этого достаточно. Коля резко отпрянул, метнул полный ненависти взгляд на противника, подхватил портфель и, расталкивая зевак, выскочил на лестничную площадку. Он скатился по перилам до первого этажа и, ловко приземлившись на ноги, выбежал на крыльцо. Кто-то в здании просил догнать сбежавшего ученика и успокоить, но Гоголю было всё равно. Он подбежал к кустам шиповника и, отодвинув небольшую деревяшку, влез в дыру, поставив фанеру на место. Парень бежал ещё какое-то время, но скоро начал задыхаться. Пришлось остановиться у одного заброшенного магазина и сесть прямо на асфальт, восстанавливая дыхание и эмоциональное состояние. Слёзы сами собой стекали по щекам, а блондин смотрел на свои волосы и всхлипывал. Этот кретин действительно сделал это. Хорош, нечего сказать. Через минуту Коля поднялся и побрёл к заброшенному району. Он поглядывал на холм, на эту чёртову церковь, и понимал, что та будто бы насмехается над ним. После её появления здесь происходит неведомая фигня: сначала спонтанное знакомство с Пушкиным, теперь этот чёртов Гончаров. Лучше бы жизнь оставалась прежней, обыденной, скучной. Но нет, Бог, видимо, решил наказать одного-единственного мальчика за то, что тот в него не верит. Строение будто бы наблюдало за городом с высоты, возвышаясь над жителями. Кто-нибудь сказал бы, что эта обитель божьих рабов даёт «защиту», но от одной мысли о том, что эта готическая постройка возведена, возможно, семьёй Гончарова, невероятно тошно. Эспер, честно говоря, не знал, что делать дальше. Ему хотелось спать и есть, а лучше сразу умереть, чтобы не видеть этот мир. На небе теперь не было солнца, лишь тёмные тучи. Гоголь находил это ироничным, ведь погода менялась прямо как и его настроение, но это просто прихоть природы, не более. Зачем вообще Ваня полез в эту драку? Конечно, голубоглазый — клоун на минималках, но какое этому упырю дело? Что с ним вообще не так? Светловолосый не мог спокойно идти, поэтому он посылал в адрес новенького все известные и неизвестные миру проклятия. В таком ритме он быстро дошёл до нужного двора и, ловко перебравшись через забор, вошёл в заброшенный сад. С прошлого раза ничего не изменилось: всё тот же мрачный дом и парочка деревьев, но теперь здесь было одиноко. Одарённый зашёл в сарай и зажал нос рукой. Из-за влажности внутри деревянного строения веяло сыростью и гнилью, и фиг его знает, как Сашка находил тут лестницу и стремянку, да как те остались в хорошем состоянии. Но всё это Коля, с горем пополам, нашёл и даже установил, а затем и залез в домик. Было пыльно и душно, подросток чихнул пару раз и помахал рукой. Потом он пооткрывал все окна настежь, чтобы можно было нормально дышать и, скинув с себя чёртов рюкзак, сел в кресло-мешок, закрыв глаза. Волосы совсем распустились, голова отдыхала; в ней роились мысли, иногда не самые хорошие, но школьник бездействовал. И это хорошо. Раньше мама если и стригла светлые волосы, то только чтобы подровнять концы. После её ухода сын продолжил традицию родительницы. Да, он хотел нормальную причёску, ему нравятся растрепанные короткие волосы и он не любит свои, однако от памяти он никогда не откажется. Воспоминания ему очень дороги. — Коля, тебе нравится? — кажется, вот она: стоит рядышком и нежно-нежно улыбается, глядя на своего ребёнка. Мать гладит его по голове и делает комплименты. — Ты такой красивый, сынок. Тебе очень идёт. Гоголь резко открывает глаза, понимая, что он снова плачет. Почему-то воспоминания об этой женщине только тёплые, но она ушла, оставив его ни с чем. Бросила сына, заставив тем самым пройти жизненные испытания в одиночку. Высокорослый, словно одержимый навязчивой идеей, роется в портфеле, подыскивая нужный ему предмет. Затем он подходит с ним к зеркалу, прибитому к стенам из досок, и смотрит на себя. Руки чёрные из-за туши, они трясутся, «шрам» частично смылся, растёкся по лицу, а волосы безвозвратно испорчены. Как же отвратительно. Влажными салфетками Коля медленно смывает черноту с лица, а затем выкидывает их в мусорку. Берёт следующие и вытирает руки. Щёки приятно морозит, а школьник подсознательно успокаивается. Очередные салфетки летят в урну. Парень берёт в руку косу и долго-долго рассматривает её, будто бы запоминая, желая сохранить в памяти и сердце что-то особенное, вспоминая тёплые моменты детства. Если бы можно было отмотать время на час назад и не пойти в школу, тогда… Нет. Больше нельзя себя жалеть. Жизнь полна трудностей, но потеря волос — ничто, по сравнению с реальными проблемами. Серьёзно, дома нет еды, семья Гоголя, если её можно таковой назвать, погрязла в долгах, а иметь реальное значение должны волосы? «Клоун» тянется к косе второй рукой. В ней — старые ржавые ножницы, им почти сорок лет, лезвия притупились, но ими всё ещё можно работать. Дрожащая кисть замирает в паре сантиметров от цели, а парень вздыхает. Тяжело, собираясь с силами. Эспер осторожно начинает резать, прядь за прядью, волосы летят на ковёр, покрывающий пол домика; Коля режет, и режет безжалостно, он почти не плачет и совсем точно смирился со своим положением. Ничего не изменится, если отстричь пару десятков сантиметров. Орудие труда убрано в ящик, а сам Коля вышел на веранду домика. Это была площадка, связанная с основным строением деревянной лестницей, к ней выводила вторая дверь. Она располагалась чуть выше, среди листвы, и рассмотреть веранду снизу было практически невозможно. Благо, есть перила из древесины, так что свалиться крайне сложно. На этой пристройке находилась парочка пуфиков-подушек, чтобы не морозиться на досках, на одну из таких Гоголь сел и уставился на едва виднеющееся небо. Волосы слегка развевались на ветру, а блондин в этот момент совершенно точно похож на девчонку. — Коля! — вторая дверь спустя некоторое время хлопнула, и около своего товарища оказался явно запыхавшийся Пушкин. — Вот ты где. Я искал тебя по школе, но потом подумал, что ты, наверное, здесь, — Саша выпрямился, серьёзно глядя в голубые глаза, а затем посмотрел на обрезанные волосы. — Твою… Это правда? — Что именно? — безразлично спросил обладатель дара, не желая сейчас с кем-либо говорить. Да, его друг может помочь успокоиться и расслабиться, но сейчас Гоголь хотел побыть в одиночестве и пострадать какое-то время. — Драка с этим новеньким, Гончаровым, — лысому, кажется, плевать с высокой колокольни на нежность и аккуратность. — А так же тот факт, что он оттяпал тебе добрую половину волос. — Это я отрезал половину, — резко заявил подросток, поднимаясь с места. — Я, я и никто другой! — любителю книг было больно. Он не хотел этого, но контроль эмоций сейчас был равен нулю. Слишком тяжёлые решения, слишком сильные чувства, сложно принять. — И что с того? Возненавидишь меня? Я же чёртов клоун! Конечно, тебе я тоже отвратителен! Низкорослый спокойно слушал психи ученика из параллели, а затем, тяжело вздохнув, отвесил знакомому звонкую оплеуху. У того от неожиданности округлились глаза, но, кажется, такой радикальный метод принёс пользу. — Успокоился? — задал риторический вопрос «Пушинка» и, взяв Колю за руку, повёл его к спуску с дерева. Тот даже не успел возразить или банально опомниться. — Отвратителен он мне, пф. Я из-за тебя физику пропустил, цени меня, кретин. Блондин вспомнил, что у его друга сейчас идёт любимый предмет, и опустил взгляд. Так много проблем с его истерикой не наблюдалось уже давным-давно, так что парень выдавил смущённое и тихое «Прости», пока подростки спускались вниз. На это Сашка только довольно улыбнулся. Ему не сложно. Товарищ нуждается в поддержке, — это видно невооруженным глазом — не оставлять же его одного? — А теперь слушай, — оказавшись на земле, точнее на траве, пухлый обхватил чужие плечи, остановив Гоголя перед собой. — Ты берёшь и забиваешь на этого выродка — он уже набил себе отрицательную популярность в школе. Сейчас мы берём, слышишь? , волю в кулаки и тащимся в этот дом, — он указывает куда-то за свою спину, не видя, куда — и ищем детали. Всё понятно? Эспер удивлённо хлопает глазами, явно недопонимая, о чём идёт речь. Мозг как-то самостоятельно сфокусировался на последней фразе. Детали? Какие ещё детали? И идти в этот старый дом… Да он же выглядит ненадёжно уже снаружи, а что внутри — страшно представлять. А учитывая то, что у светловолосого и так проблемы со здоровьем, то ещё больше рисковать не хочется. А ведь их не найдут в случае чего… — Детали, извиняюсь, для чего? — удивлённо спрашивает высокорослый, мотнув головой. Да ладно, это одна вылазка, что такого случится? — Для раций! — гордо произносит физик, улыбаясь. Его собеседник поражённо вдыхает, а глаза того загораются. Предвкушает, смотрите-ка! — Мне не хватает двух динамиков и одной антенны, думаю, если мы найдём старый радиоприёмник, то дело в шляпе. Все остальные детали и корпуса мне дал отец. Ну как, ты со мной? — Конечно, — Саша кивает и идёт к заднему входу, открытому настежь. Он располагается на абсолютно пустой террасе и при этом открыт, в отличие от парадного. Парни осторожно входят внутрь и попадают на небольшую кухню. Она выполнена в жёлтой палитре и невероятно грязная, пыльная и тёмная. У некоторых ящиков дверцы слетели с петель, а стулья перевёрнуты вверх ножками. На кухне нет техники и вообще чего-то кроме ящиков, поэтому друзья, не останавливаясь, идут дальше. Следующей комнатой оказывается гостиная. Старый красный диван, стоящий чётко по центру, интересная люстра в виде лозы с листьями из хрусталя, пара потертых кресел и даже камин. Все окна заколочены досками, приходится внимательно вглядываться в пол, чтобы ненароком не провалиться в подвал. Со стен облезают обои, да и вид в целом жутковатый. Здесь из техники — только старый, чуть ли не древний телевизор. Однако именно от него Пушкин берёт старую маленькую антенну и с гордостью демонстрирует находку спутнику. — Вот, она-то подойдёт. Затем одарённые заходят в кладовку. В ней особенно пыльно и много предметов. Приходится играть в «раскопки», потому что нужно обыскивать шкаф за шкафом в поисках деталей. Здесь тебе и садовые перчатки, и банки с засохшей краской, и даже пила. А ещё многое-многое другое. Гоголь неожиданно натыкается на картонную коробку, стоящую в углу на полу и, присев на корточки, открывает её. Он достаёт стопку газет уже несуществующего издательства, пару фотографий, которые убирает в карман, а затем достаёт нерабочий магнитофон. Как он это узнал? Тот частично разобран, вот как. — Нашёл что-то интересное, кажется, — голубоглазый чихает из-за пыли и морщится, не представляя, как хозяева убирали такое огромное количество помещений. Лысый подходит и оценивающе осматривает прибор. Затем он берёт его в руки и слегка кивает своему партнёру. — Да, вполне подойдёт, — они, удовлетворённые, выходят из комнаты и закрывают за собой дверь. — Теперь забирай рюкзак и пошли, провожу тебя домой. — Мне нельзя домой, — мрачно ответил Коля, выходя из дома. Он ловко вскарабкался на дерево и, осмотрев штаб-квартиру, взял портфель и книгу, оставленную им в прошлый раз, и спустился обратно, отцепив за собой верёвочную лестницу. Затем подросток отнёс её и стремянку в сарай и со спокойной душенькой подошёл к товарищу. — Давай так: я провожу тебя, а потом найду себе укрытие, идёт? — Ладно уж, — низкорослый пожал плечами, неспеша топая к выходу со двора. Блондин пошёл следом. — Кстати, ты точно в порядке? Говорят, что драка была серьёзной. — Да я уже привык как-то, — голубоглазый нервно усмехнулся, вспоминая свою повседневную жизнь. — Не волнуйся, тому уроду больше досталось. Оставшуюся дорогу парни шли молча. Пушкин не находил тем для разговора, а Гоголю этого и не нужно было. Он полностью ушёл в мысли, думая о сегодняшнем дне. Всего десять утра, многие жители спят, а Коля уже предвкушал очередную бессонную ночь в обнимку с одеялком. Улицы, что удивительно, не были пустыми. Люди спешили на работу или по делам, — в магазины или прачечную вниз по улице — а кто-то даже праздновал день рождения пиццерии. Сегодня пятница, завтра выходной и параллель восьмых классов, к счастью не учатся. Да даже если учились бы — всё равно светловолосый бы не пошёл. Он теперь как минимум неделю не заявится в школу, максимум — пока не придумает план мести специально для одного нахала. — Мы пришли, — оповестил пухлый, остановившись напротив своей калитки. — Тебе точно ничего не нужно? Я всё ещё готов отдать тебе еду. — А я всё ещё отказываюсь, — парни пожали друг другу руки, и Гоголь улыбнулся самой яркой улыбкой, какой только смог. — Пока, дружище. — Пока-пока! Увидимся! Эспер выдохнул и побрёл по улице, но шёл недолго; наткнулся на пивнушку «Beer Shop» и вспомнил про поручение отца, судорожно шаря по карманам. К счастью, Коля не потерял деньги, а потому зашёл внутрь, намереваясь купить родителю бухла. Внутри всё было обыденным: коричневые диванчики со столами рядом и сама касса с бочками пива, из которых торчат краны. Так же на прилавке есть всякие снеки по типу чипсов и жареного арахиса. Здесь собираются болельщики и смотрят трансляции матчей, но сейчас слишком рано для этого. — О, Коля, ты опять пришёл за пивом для отца? — из подсобки вышел высокий широкоплечий мужчина. Его зовут Серёга, он живёт над магазином и вообще это довольно-таки приятный парень двадцати шести лет. С ним всегда можно было поговорить о жизни, и Серый обязательно даст дельный совет. — Ему пора прекращать. Хоть меня такой постоянный клиент вполне устраивает, но ты разговаривал с ним? — Я пытался, — блондин обречённо вздохнул, думая, что не стоит рассказывать всего. — Он только накричал на меня, а это весьма убедительная просьба, — подросток нервно хихикнул, выкладывая на стол помятую банкноту. — Банок так четыре дашь? — Не вопрос, — мужчина достаёт четыре «Балтики» и ставит их перед клиентом. Следом он кладёт упаковку арахиса в острой приправе и бутылку воды. — За счёт заведения, малой. Прости, больше ничего нет, — продавец чешет затылок. — Молодец, что держишься. — Спасибо, — Коля сгребает покупки в рюкзак, застёгивает молнию и, надев портфель, даёт приятелю пятюню. Они улыбаются, а парень машет на прощание рукой. — Потом скажешь счёт матча. — Замётано! Школьник выходит на улицу и делает глубокий вдох. Итак, куда бы пойти? Домой нельзя, там пьяный отец, в кафе сидеть — не вариант, больно много наблюдателей, в школу и к Пушкину тоже не вернёшься. Голубоглазый переводит взгляд с асфальта на холм, поймав себя на мысли о том, что он слишком много туда смотрит. Но место идеальное: возвышенность окружена редким леском, можно подышать полезным кислородом на пути к отличному убежищу. А лес и правда успокаивал. Только оказавшись там и ощутив прохладу, Гоголь сразу расслабился, поднимаясь к вершине. Приходилось часто уворачиваться от веток с иголками, чтобы не пораниться, но это даже было весело. В какой-то степени. На клёнах сидело много птиц, а в один прекрасный момент блондин даже застал ежа, но тот сразу убежал. Уединение с природой — прекрасное чувство. Словно ты забыл о всех своих проблемах и нашёл себя, только вот Коля помнит всё. Образы, иногда — ясные, иногда — нет, рандомно и спонтанно всплывали в голове, на что одарённый лишь мотал головой, отгоняя навязчивые мысли прочь от себя. Синяки на руках немного болели, а на ноге совершенно точно была огромная ссадина. «Это я ещё легко отделался», — подумал Гоголь, поднявшись почти что на самый верх. Отсюда открывался чудесный вид. Город действительно как на ладони, словно все жители — букашки, а небо так близко, что можно достать до облаков. Парень посмотрел в противоположную сторону, там, где у подножия холма не течёт жизнь и нет построек, кроме дома лесника. Здесь можно увидеть продолжение леса и реку. Не такую широкую, как Волга, конечно, эспер же умеет сравнивать. Эту могучую реку-мать Коля видел лишь однажды: в детстве, когда они путешествовали с родителями. Они ночевали на её берегу всего одну ночь, но это было невероятно. Мозг просто потрясён таким великолепием русской природы. Но речка этого городка тоже неплоха. Она заметно спокойнее и мельче, но тоже красива. Школьник посмотрел правее. О, а вот это — ягодная поляна. На ней растёт дикая земляника и есть множество малиновых кустов. Именно там мама брала сырьё для пирогов и для варенья. Она очень любила ягоды и знала кучу рецептов с ними. Кулинаром эта женщина была отличным; она увлекалась кухнями разных стран и всегда баловала родных всякими вкусностями. Коля взглотнул и отвернулся. Слишком болезненные воспоминания. Голубоглазый поднялся ещё выше, к самой церкви. Прямо около неё росла молодая берёза, у которой, собственно, парень и проводил своё летнее время, читая литературу. Он не стал изменять привычкам и сел на изрядно пожелтевшую траву. С близкого расстояния обитель божья казалась даже более масштабной. Купола тянулись к самому верху и, как Гоголь предполагал, виднелись цветные витражи. Створки двери были закрыты, но высокорослый и не горел желанием попасть внутрь. Когда-нибудь потом. Сейчас ему нравится просто смотреть на мрачный готический фасад и наслаждаться ощущением свободы. Коля достал из рюкзака книгу, стараясь не повредить банки с пивом, и стряхнул с неё пыль. Волосы, разлетающиеся под действием ветра в разные стороны и мешающие нормально видеть, довольно сильно мешали процессу, но школьник умело игнорировал этот неприятный фактор. Томик «Сочинений» был невероятно дорог одарённому. Да и вообще ему больше нравилось читать серьёзные произведения, нежели художественную литературу. Размышления о бренности бытия и смысле существования казались увлекательной тематикой, поэтому блондин в основном читал именно мыслителей древности. Не брезговал Жан Жаком Руссо, Вольтером, Дидро. Рене Декарт, книгу которого он читал прямо сейчас, тоже кажется весьма любопытным мыслителем. Мнения этих людей почему-то были близки Гоголю. Наверное, он тоже в какой-то степени любил думать о вечных проблемах, преследующих его по пятам, поэтому пытался найти ответы на свои вопросы в старых, проверенных источниках. Иногда так и получалось. Бледные, худые кисти рук обхватили светлые волосы, заправили передние пряди за уши, а остальные собрали в высокий конский хвост, перевязав тонкой резинкой. Коля вздрогнул от неожиданности, потому что в его руках — книга, и он уж точно не делал себе причёску. Да и запасной резинки у одарённого при себе не было. Что за дичь? Ответ пришёл сам по себе. Человек, сделавший такой добрый поступок, встал на колени совсем рядом, явно глядя на чужое чтиво. — Что читаешь? — голос не похож на Гончарова; тембр спокойный, приятный слуху, бархатистый, с щепоткой хрипотцы. У незнакомца проблемы с горлом? — Выглядит знакомо. Интересно? Высокорослый удивлённо глянул в сторону, на «помощничка», с облегчением отмечая, что это и правда не Иван. Но кто этот парень?