Дети подземелий

      — Знаешь, идти нам неизвестно сколько, так что давай, рассказывай мне что-нибудь интересное, — сказал Кроули и подмигнул Шэр, на ходу повернув к ней голову. Учитывая обстоятельства, её удивила такая расслабленность.       — Я? Интересное? — Растерянно переспросила девушка.       — Ну не я же?! Мне кроме старых солдатских баек и рассказать-то нечего. А ты у нас вон какая выдающаяся личность: бунтарка, революционерка, глава движения сопротивления — торжественно продекламировал парень и тут же рассмеялся. — Давай-давай, рассказывай.       — Поверить не могу, охраннику интересны мои забастовки, — тихо, скорее сама себе, произнесла девушка. Она успела немного отстать, так как её шаги оказались в разы меньше, нежели у её спутника. К тому же идти рядом Шэр было несколько некомфортно. Держась позади она почему-то намного легче вела разговор и передвигалась. Выдержав недолгую паузу и подумав, девушка в полный голос спросила: «Можно узнать, что конкретно Вас интересует, сэр?»       — «Сэр». Как звучит, — повторил парень, пытаясь спародировать интонацию девушки, на что она лишь шумно выдохнула, показывая недовольство. Только Айзек не обратил на это внимания и продолжил уже своим голосом. — Ну что, тогда мы начинаем наше интервью. Итак, мисс Мэйсон, расскажите мне, каковы были причины Вашего восстания? Что затронуло Вас так глубоко, что Вы решились на подобное, перестали мириться с реалиями и начали собирать забастовки?       Шэрон усмехнулась. Другого вопроса и не следовало ожидать, только вот говорить об этом совершенно не хотелось. Жизнь девушки сладкой не назовешь, и прошлое, пусть это и просто вчерашний день, Шэр старалась в голове не держать. Но удивительное свойство человеческой памяти запоминать неприятное всё равно брало своё, а потому она ничего не забыла. Этому не было бы конца, оставь она всё как есть, но мирится с этим, как остальные, она не хотела. А сейчас была возможность поделиться своими мыслями, однако язык не поворачивался, а потому слова были натяжные, буквально выдавливаемые из себя.       — Я родилась на городском дне. Жизнь там — сущий ад. Это место, где даже мужчине выжить сложно, не то что… девушке. Нет работы, нет еды и нет никого, кто мог бы… просто быть рядом. Твоим домом становится яма под трубой, через которую горожанам подают воду. Хорошо, если горячую: это единственное, что может согреть ночью. И спасти, так как там тебя не видно, а значит, доживешь до утра, и тебя не пырнут ножом ради последнего сухаря, драной одежды или… — Шэрон рвано вздохнула, выдержав паузу. Подробности озвучивать не хотелось. Нет, ей не было больно или обидно, что всё сложилось в её жизни так, что она родилась и жила там. Теперь не было. Хотя еще буквально неделю назад она просыпалась, копя в себе злобу на всю Администрацию Города вместе взятую. На тех, кого пожелала убрать ради того, чтобы получить хотя бы крохотный шанс на нормальную жизнь. И многие ее поддержали. В голове снова всплыл образ травоядных, которые, собравшись в стадо, поверили, что смогут одолеть хищников, но ничего не вышло. — Мы жили, как животные, как животные умирали, и пытались сражаться, как чертовы животные. Как копытный скот. Мы думали, что можем что-то изменить, пока держимся вместе. Но это было им только на руку — мятежники сами собрались в одном месте. Охранники окружили нас и переловили всех.       — И как много соратников Вам удалось найти?       — Пятьдесят человек. Те, кому терять уже нечего.       — Нечего терять, — задумчиво повторил Айзек. — Именно поэтому городские никогда не победят бедуинов. Им, против нас, и в самом деле нечего терять. Что-то я отвлёкся. Итак, продолжим. Насколько далеко Вы готовы были повести своё маленькое восстание?       — Если честно, я не рассчитывала, что соберу кого-то вообще, а вон как повернулось, — незамедлительно ответила девушка. — Сначала думали просто привлечь внимание к себе, потом уже, что логично, свержение неугодных. Ведь, если бы нас заметили, у нас было бы больше соратников среди…. «Наших».       — Все вы — революционеры, до первого карательного отряда. А потом разок шокера отведаете, слезоточивого газа надышитесь, и всё нормально, всех всё устраивает, — ухмыльнулся Айзек в ответ. — Видал я таких, и не один раз. Хотим, сами не знаем, чего хотим, но то, что есть, нас явно не устраивает. Мы такие забастовки по два раза в месяц разгоняли в разных секциях нижних уровней. Были на моём веку и вооружённые восстания. Целых три. Вот только за границы своей секции они так и не вышли, были жестоко подавлены. Участники и заподозренные казнились на месте, остальным запрещали рассказывать об этих инцидентах под страхом пожизненных земляных работ. А года полтора назад был особый случай. Помнишь, жилая секция Е13 обрушилась? Всё население якобы трагически погибло под завалами. Вот там была революция. Самая натуральная, со штурмом гарнизона. А соседи — ни сном ни духом, что творится. Вот и решила наша заботливая Администрация взорвать к чертям целую секцию. И всех её жителей, соответственно, похоронить. А в новостях сказали, что опоры не выдержали. Ещё бы! По десять кило тротила на каждую. Объявили недельный траур, все дела, никто так ничего и не узнал.       Парень обернулся, чтобы посмотреть на реакцию Шэрон. Она остановилась, сжимая руки в кулаки, и гневно смотрела на него, прекрасно представляя эту картину. Девушке захотелось попросту ударить Айзека, хоть это и было бессмысленно. Особенно сильно её задело то, что из-за таких, как она, страдали невинные люди. Из-за тех, кто пытался, не думая о последствиях. Она ведь даже не рассматривала подобный вариант развития событий. Лишь надеялась на удачу. Девушка и так никогда себя не любила, а сейчас это ощущалось особенно остро. Она стояла и, скрипя зубами, пыталась проглотить ком в горле, прокручивала всё снова в голове.       — Вот это действительно ужас. И не смотри на меня так, будто лично я подорвал заряды. Я был простым охранником, а не взрывником.       — Лучше бы оставил меня в камере или отвел на казнь, — тихо прошипела Шэр. Пожалуй, именно сейчас, взглянув на всё с другой стороны, ей даже стало стыдно. Слишком эгоистично и глупо было лезть во всё это, не подготовившись. Желая хорошей жизни для себя, она ведь подставляла чужие головы. Думая о побеге из тюрьмы, она даже не вспомнила о том, что поймали и остальных. И что сейчас с ними? Конечно, после боя кулаками не машут. Уйдя глубоко в недра земли, при том не своими же усилиями, не было никакого толку думать о том, что теперь делается в городе. Вот только своему внезапно проснувшемуся состраданию это не объяснишь, переживания так просто не успокоишь. Оставалось только мирится с угрызениями совести.       — Лучше умереть в неведении, чем жить с правдой? Интересная философия, — заглянул Айзек ей в глаза, несколько наклонив голову набок. Такой реакции он не ожидал, и теперь ломал голову над тем, что творится в голове у его спутницы. Шэрон от него отвернулась и обняла саму себя за плечи, словно в попытке успокоить.       — Невинные люди умирали из-за таких, как я, — с грустью произнесла девушка. — Знаешь, я раньше и не задумывалась об этом. Слишком эгоистично, правда? Мне просто противно стоять сейчас на своих двоих.       — Успокойся. Если тебя возмутила смерть двух бедуинов, то на войну с ребятами из СО ты бы не решилась. В конце концов, все твои подельники отделались травмами и исправительными работами. Никто не погиб. Ну, в тот раз, по крайней мере, — попытался парень разрядить обстановку. Шэр усмехнулась в ответ и посмотрела на того через плечо.       — Я за них отвечаю головой. Меня должны были казнить. Пока я тут бегаю, благодаря тебе, неизвестно что случится с ними. Как и со мной, пока я иду за тобой.       — Система жестока, но практична. На кой-хрен их казнить? Пусть лучше пашут. Землекопы Городу всегда нужны. Всё совсем не так трагично.       — Я не верю тебе, — сказала девушка. Было неясно, касательно чего это было сказано. То ли того, что ее союзники таки живы, то ли снова того, что в её спутниках, прежде всего, охранник, а от того какой угодно подлости жди. В этом она не сомневалась.       — Ну и зря. Если мы хотим выживать в тоннелях, первым делом надо друг другу доверять, — назидательно произнес Айзек и огляделся. — А чего это мы встали? Пойдём. Хотели же идти и разговаривать.       Судя по виду Шэрон, ее угрызения совести отошли на второй план, или же она умело скрывала свой только что проблеснувший обеспокоенный вид. Парень усмехнулся и зашагал дальше. Странная это была девушка.       — Тяжело доверять охраннику, особенно, будучи почти казненной, — заявила она. Однако, несмотря на свои слова, Шэр шла за ним следом, медленно и осторожно. Она просто в очередной раз хотела убедиться в том, что этот человек не опасен для нее. Хотя и так всё знала.       — А то, что я тебя от казни и спас, не в счёт, да? С той самой секунды я больше не охранник. Теперь мы оба приговорены. Если кто из городских нас увидит, откроет огонь на поражение не задумываясь.       — Я все это знаю, но по-прежнему жду подвоха. Глупо, да? — Девушка слабо улыбнулась, нагнав спутника. Конечно же, не трудно было догадаться, что та уже никакого подвоха не ждет, а скорее всего просто желает ощутить себя в безопасности. Знать, что человек рядом с ней не причинит ей вреда.       — Ну, скажем так, непрактично, — ответил Айзек, и лицо его засияло хитрой улыбкой. Парень решил оставить эту тему и перевёл разговор в другое русло. — Ты мне лучше вот что скажи, надолго тебя хватит тут ходить без привалов?       — Надолго.       — Это хорошо. Чем дальше уйдём, тем меньше шансов напороться на поисковую команду.       Девушка кивнула, и воцарилась тишина, нарушаемая только звуком шагов. Шэрон беседу не заводила, и, похоже, не собиралась, а потому, спустя некоторое время, голос подал Айзек, снова интересуясь прошлым.       — У тебя остались в городе родные, друзья?       — Нет у меня никого. Родителей я не знала даже. Мало у кого на дне семья есть. А друзья… тоже нет, — девушка ответила на удивление спокойно, но ответного вопроса не прозвучало.       — Это что получается? Мы с тобой две сироты? У меня примерно та же хрень. Кем был рожден, не знаю, своей семьи не создал. Что касается друзей, так они на службе, кто в охране, кто в Легионе. В моём положении можно считать, что все приятели от меня отвернутся.       — Я думала, только в низах так…       — Сейчас по мне не скажешь, за пять лет в солдатской столовой любой откормится, но раньше я был таким же доходягой. Родился и вырос в секции Е9. В народе она больше известна как «новая свалка». Так что можешь больше мне не рассказывать, как тяжко живётся на городском дне — я в курсе. Когда мне исполнилось 18, я решил изменить свою жизнь и поступил в Легион. Отслужил два года и в отставку. Устроился в Службу Охраны, мне за это квартиру дали. В общем, со дна я вырвался, но только для того, чтобы упасть ещё ниже, — рассказал свою краткую биографию Айзек, горько усмехнувшись в конце.       — И стоило ли жертвовать всем? Вот глупый, — тихо, словно у самой себя, спросила девушка и вздохнула.       — В тоннеле, вообще-то, гробовая тишина. Всё прекрасно слышно. Скажи мне, чем это «всем»? Я глупый, а те, кто совесть продали за кров и еду, кто жизни своей не хозяева, они, значится, умные? Я так не думаю. И не сильно нужны были мне мои цепи и ошейник. Я предпочёл человеком остаться.       — Ты недопонял. Я не про то. Вместе с этим ошейником у тебя были возможности потянуть за нужные нити.       — На революцию намекаешь? Я видел, чем заканчиваются попытки устроить революцию. Реки крови и множество невинных жертв. А чтобы революция победила, пришлось бы угробить ещё больше народу. И всё это было бы на моей совести. Мне такого счастья не надо.       — Я совершенно не про это… — мыслями девушка успела вернуться к началу разговора и махнула головой, словно отгоняя их прочь. — Но ты вон какой совестливый, оказывается.       — Мы не про карманную кражу говорим, а про смерть. Про множество смертей. Среди жертв будут женщины и дети. Ты бы смогла с этим жить?       — Нет, но… У меня, вероятно, всё равно искаженное понятие этого.       — Тебе просто не доводилось видеть того, чего я насмотрелся на всю жизнь вперёд.       — Возможно, — задумчиво произнесла девушка и замолчала. Тему эту продолжать совершенно не хотелось, но тем не менее, все сводилось к ней снова и снова. Она словно преследовала, или же совесть помогала ситуации так казаться.       Уклончивый ответ в каком-то смысле помог. Снова воцарилась тишина, на этот раз непродолжительная. Айзек, как бы между прочим, поинтересовался:       — Ты муравьёв боишься?       — Что? — Шэр удивленно посмотрела на спутника. Такой внезапный и, учитывая весь диалог, глупый вопрос её даже посмешил, но девушка удержалась.       — Насекомое такое знаешь, «муравей» называется?       — Знаю. Просто… глупо их боятся. Они же маленькие.       — А теперь внимательно посмотри вперёд и подумай ещё раз.       Шэрон хмыкнула и совершенно равнодушно перевела взгляд в указанное направление. И если до этого она еще могла подумать: «Ну же, давай, удиви меня», то теперь застыла с озадаченным и немного испуганным видом. Удивительное не заставило себя долго ждать. В стене тоннеля была крупная пробоина. Из неё наполовину выглянуло существо, выглядевшее точь-в-точь как муравей с одним лишь исключением: оно было огромным, не меньше двух метров в высоту.       — Я тут подумала… — подала голос Шэрон, начиная отходить назад и немного заходя за спину своего спутника. — Боюсь всё-таки.       Кроули глянул на часы. Стрелки и часовые деления излучали ровное зелёное свечение, тем самым позволяя всегда знать точное время даже в кромешной тьме.       — Без паники. Он нас не заметил. Сейчас пойдёт по своим муравьиным делам, и мы спокойно двинемся дальше.       — Сработает закон подлости, — вздохнула Шэрон, выглядывая из-за спины Айзека, чтобы разглядеть это большое чудо подземной природы.       — Не сработает. По этим ребятам можно часы сверять. Ещё пару минут.       Девушка замерла, буквально прожигая муравья-гиганта взглядом. Хорошо, что они никак не ощущают этого. Насекомое вдруг, без видимой причины, заползло обратно. Через пару секунд сквозняк донёс с его стороны лёгкий кислый запах.       — Ну вот, что я тебе говорил? Пойдём, — улыбнулся Айзек, глянув на девушку из-за плеча.       — Он не станет охранять территорию? Выгонять чужих? — Окинув взглядом, с видным недоверием на лице, сначала дыру, в которой скрылось насекомое, а потом и собеседника, Шэрон немного поморщилась.       — А куда он, по-твоему, пошёл? У них строгий режим — отбой по расписанию.       Ближайшие шесть часов он будет мирно дрыхнуть, пока группа сородичей охраняет входы в муравейник, — парень пошёл вперед, и, по ходу своего пояснения, жестикулировал рукой, но осторожно, чтобы рана не ныла сильно. — Давай, догоняй.       — А на нас почему не напал он? — Не прекращала расспросов девушка, хотя пошла следом за Айзеком, прибавив шагу. Обошла она дыру насколько могла стороной и быстро, даже убежав немного вперед спутника.       — Повезло, не заметил. Они же глухие. Зато нюх у них похлеще любой собаки, вот только сквозит с его стороны и учуять нас он тоже не смог.       — Слава богу.       Через пробоину в стене и узкий короткий переход они пробрались в просторный квадратный тоннель. Он был какой-то необычный, с неровным полом, на котором лежали железные балки, скреплённые друг с другом и образующие две непрерывные параллельные линии. Кроули знал, что такие балки, называемые рельсами, представляют большую ценность и являются главным источником стали для мастерских Города. В тоннелях, где они были, стычки с бедуинами происходили чаще всего. Поиск и доставка рельс были целью многих операций Легиона.       Через пару минут пути Айзек вдруг пригнулся и подал знак Шэрон, чтобы она тихо шла за ним в сторону, в какой-то неприметный проход. Девушка без лишних вопросов подчинилась, правда, не понимая, что именно послужило причиной такой осторожности. Были ли это местные жители, или же снова эти огромные муравьи она не разглядела, потому что особо не присматривалась. Просто старалась идти тихо и не отставать. Когда оба скрылись в темноте прохода, парень осторожно выглянул и осмотрел тоннель.       — Бедуины. От пятнадцати до двадцати. Плотной цепью идут по тоннелю. У них автоматы, коктейли и щиты. Похоже, идут охотиться на муравьёв. Не будем им мешать. Сидим тихо, пока они не уйдут подальше, — разъяснил ситуацию Айзек, и снова затаился выжидая.       — Зачем им муравьи? — Шепотом спросила Шэр. Одна из догадок сама пришла в голову девушки, и та сморщилась, уже понимая, что не хочет слышать ответ на свой вопрос.       — Чего не знаю, того не знаю. Может быть они съедобные, может — для хозяйственных целей, ну или, на худой конец, просто отстреливают для собственной безопасности, — едва слышно ответил Айзек.       В тоннеле послышались голоса. Бедуины были уже близко и что-то бойко обсуждали на своём, непонятном для городских, языке. Их цепь в два ряда мелькнула в проёме. Затем голоса стали удаляться и уже скоро совсем не были слышны. Айзек осторожно выглянул снова.       — Чёрт, да у них там целый блокпост, — тихо выругался парень. — Укрепления и, как минимум, четыре автоматчика. Так мы не пройдём. Пошли посмотрим, может с этой стороны есть проход.       С этими словами он, взяв за руку Шэр, чтобы та не стояла столбом, как делала это ранее, повёл её вглубь тоннеля, освещая дорогу фонариком. И пусть девушка не тормозила в этот раз, от её вопросов Айзека это не избавило.       — А если нету? Что тогда?       — Походим, поищем, какой-нибудь проход найдём, — ответил парень каким-то снисходительно-издевательским тоном. Шэр это позабавило, но что-то еще говорить, а уж тем более спрашивать, желание отбило. Айзек вдруг остановился и задумался на пару секунд. Шэрон озадаченно на него посмотрела. Да, конечно, у неё появилась гора новых вопросов, но она старательно молчала.       — Слушай, из города мы свинтили, погони за нами вроде бы нет, нам бы теперь определиться надо, так сказать, решить, куда мы идём, чего ищем, — выйдя из своих раздумий, тихо, но всё с тем же энтузиазмом, заговорил Айзек, повернувшись к своей спутнице. Та на момент замерла, обдумывая услышанное. Девушка поймала себя на мысли, что идей у неё нет. Она даже примерно не знает, что может быть дальше, не знает ни возможных дорог, ни мест, куда можно прийти. Более того, она никогда даже не задумывалась над тем, что есть в мире, кроме Города, в котором она родилась и выросла.       — У меня в жизни была всего одна цель, и той я достигнуть не смогла. Не думаю, что смогу предложить чего путного, — попыталась уйти от ответа Шэрон. Показывать свою глупость перед Айзеком не хотелось. Но попытка провалилась, и девушка была награждена удивленным взглядом и последующими вопросами.       — Ты это серьёзно? За всю жизнь ты не придумала себе цели, кроме как устроить революцию? И больше ничего, никаких детских надежд, никаких юношеских мечтаний?       Айзек направил луч света на неё, так как в темноте тоннеля собеседницу видно было слабо. Девушка сощурилась, и рукой попыталась избавиться от слишком яркого для глаз света, а заодно прикрыть глаза, так как от подобных вопросов было некомфортно. Вернее сказать, от того, что он был прав.       — Нет, у меня никогда не было никаких целей и мечтаний. Это… с малых лет было понятно, что всё равно ничего не изменится, а потому я не стала забивать себе голову глупыми надеждами, — честно ответила Шэр и отошла немного в сторону от света фонарика, но луч двинулся следом за ней, и девушка вздохнула. Айзек присвистнул.       — Ничего себе. Раньше думал, будто я пессимист, а тут такое, — он выдержал паузу на случай, если Шэрон скажет что-то ещё. Но девушка молчала, и он развернулся вглубь тоннеля. — Ладно, пошли.       — Просто не вижу смысла думать о том, чему всё равно не суждено случится, — пожала плечами Шэрон, скорее, просто так, ведь в темноте этого жеста видно не было. Она нагнала спутника и поравнялась с ним.       — Такая молодая, а уже отчаялась. Зря, — покачал головой Айзек, а потом, вспомнив эпизод из своего насыщенного прошлого, снова заговорил. — Ты мне напомнила одного парня. Мы с ним в Легионе служили, в одном взводе. Было у нас боевое патрулирование. Ходили по тоннелям и мочили бедуинов. Вот он такой же. Был. «Зачем мне планы на будущее?», «Нафига с собой респиратор брать?», «Всё равно нас всех перестреляют» — говорил он. Кое-кого из наших и вправду застрелили, а он мог бы выжить. Вот только респиратора у него не оказалось, а нас накрыло Фосгеном. Пришлось долго тащить его по тоннелям. А как дотащили, он уже помер. Кричал, задыхался, мучился. А мог бы жить, если б не был такой дурак.       Шэрон тихо рассмеялась, и Айзеку оставалось лишь удивленно покосится на неё. Казалось бы, что может быть смешным в этой истории? Но девушка всё же что-то нашла, и, скорее всего, ощутив на себе взгляд, поспешила пояснить, с прежним весельем в голосе.       — Ну уж прости что я такая дура.       — А я-то что? Я ничего. А вот тоннели ошибок не прощают, — несмотря на столь поучительную реплику, скорее уж комично ответил парень.       Узкий тоннель, по которому они шли, вывел их в другой, ненамного более широкий, с которым он соединялся под прямым углом. Айзек свернул налево.       — Осторожно, гляди под ноги, не споткнись обо что-нибудь.       И как бы нелепо это сейчас не было, но именно в этот момент Шэрон запнулась обо что-то, и стало неловко. Точь-в-точь как глупая девица из сказок. Благо только, что это глухим звуком не разнесло эхо. Оно разносило по тоннелю совершенно другие звуки: грохот стрельбы и редкие взрывы.       — К слову об ошибках: не стоит связываться с муравьями. Тем более с воинами. А нападение на их муравейник — это вообще распространённый способ самоубийства. Слышишь, как палят? Непрерывно, патронов не жалеют, а взрывов мало слышно. Значит, охотники превратились в дичь. Муравьи их самих там поджарят.       Словно в подтверждение его слов, стрельба прекратилась. Раздался душераздирающий крик, настолько громкий, что эхо донесло его и сюда.       — Слышала? С муравьями шутки плохи.       — Мне сразу было ясно, что не стоит к ним лезть, — тихо произнесла девушка, судя по голосу, очень обеспокоенная, — Один рост их говорил об этом.       — Никому не стоит лезть. Здесь тебе не город, слабые виды просто вымерли.       Он говорил так, словно провёл тут большую часть жизни и знаком с повадками всего, что только может шевелиться. Это одновременно было интересно, но и жутко раздражало Шэрон. Однако, она молчала, прекрасно понимая, что говорится всё это потому, что нужно быть готовым к неожиданностям. Так что приходилось слушать. Правда, конец последней фразы девушка уже не слышала. Внимание привлёк свет, что был в дальнем конце тоннеля. Девушка усмехнулась, вспомнив соответствующую крылатую фразу.       — Так, давай тихонько подойдём и глянем, что там. — Прошептал Айзек и выключил фонарь.       — Конечно, — согласно кивнула девушка, но тут же указала пальцем в том направлении. — Только ты первый.       Тоннель вывел их к двери, из-под которой и пробивался свет. Тихонько отворив засов и приоткрыв дверь, Шэр и Айзек увидели просторное помещение, освещённое пламенем нескольких костров. Ровная площадка, выложенная какими-то плитками, располагалась между двумя параллельными квадратными тоннелями, но была выше их на целый метр. Потолок поддерживали два ряда квадратных бетонных колонн. В стене напротив виднелась широкая лестница, ведущая наверх, но она почти вся была засыпана землёй и завалена обломками. Парень внимательно оглядел всё это и тихо заговорил.       — Так, ещё лучше. Вот почему их так много. Бедуины тут лагерь разбили. Рыл шестьдесят, не меньше. Всё заставлено палатками. Короче, хрен пролезешь, только штурмом. Но мы не в настроении идти на штурм, поэтому пойдём в обход.       На самом деле, Шэрон не сильно симпатизировали данные персонажи, однако, ей они были всё же интересны. Раньше она о таких людях даже не знала, а потому любопытство требовало выяснить, что они из себя представляют. И пусть это звучало глупо, но девушка все же заговорила:       — Может, всё-таки поговорим с ними?       — Я не встречал ни одного бедуина, который говорил бы по-нашему, — тут же отрезал Айзек, посмотрев на спутницу, как на дурочку. — А ты знаешь, на каком языке они гуторят? Я — нет.       — А жестами? — Предложила Шэр. — Все-таки, жесты то уж точно они понять должны. Простые, вроде «привет».       — Ты серьёзно хочешь пойти и договариваться?       — Похоже на то, что я шучу?       — Здесь темно, мне не видно, — усмехнулся Айзек, и, выдержав паузу, недоуменно заговорил. — Просто ушам своим не верю. Если так, то мешок оставь здесь. Нож спрячь, чтобы не нашли, спрячь. Я постараюсь тебя прикрыть отсюда.       С этими словами парень освободил ей дорогу, снял с плеча арбалет и принялся его заряжать. Шэрон победно улыбнулась. Спрятав нож и положив мешок рядом с парнем, девушка глубоко вздохнула, а после осторожно направилась в лагерь. Выйдя на свет из тёмного угла, она старалась не создавать шум и с любопытством смотрела по сторонам.       У бедуинов, по всей видимости, был тихий час: никого не было видно, а из палаток доносилось мерное сопение и, временами, храп. Вдалеке по баррикаде прохаживался часовой с автоматом, но в сторону лагеря он не смотрел, а потому девушке удалось проскочить незамеченной. Она с интересом вертела головой, прислушиваясь и ступая максимально тихо. Обойдя очередную палатку, Шэрон заметила молодого парня. Он сидел у костра на корточках, спиной к ней. В руках он вертел металлическую банку консервов. Для нищего с уровня Е такая банка считалась сокровищем. Их с риском для жизни воровали у охранников, за них убивали, но чаще всего консервы на городское дно приносили те, кто искал дешёвых интимных услуг. Молодые девушки, не желая умирать от голода и смотреть, как умирают их близкие, часто занимались подобным.       Юный бедуин не просто игрался с банкой, он читал надписи. Шёпотом, словно боялся разоблачения, со страшным акцентом и не совсем правильно, но всё же читал. Шэр осторожно подошла ближе, вслушиваясь в его слова, в некоторые моменты даже сдерживая смешок.       — Соевый за-ме-ни-тел, 65 процент, эмал, эмул… Тьфу! Ста-би-ли-за-тор. О, шайтан, как это можно есть? Сол, сахар, — пытался он читать состав.       — Соль, — случайно сказала девушка, усмехнувшись. Произношение юноши ее позабавило, поэтому она на мгновение даже забыла, что ей не стоит выдавать себя, и вот результат. Понимая, что сглупила, она замерла, ожидая реакции, и уже продумывая план дальнейших действий.       Словно ужаленный, бедуин резко повернулся на месте, потерял равновесие и с размаху уселся. Сказать, что он испугался, значило бы сильно приуменьшить. Не в силах вымолвить и слова, юноша уставился на Шэрон, как на привидение, словно не верил собственным глазам. Девушка, в свою очередь, тоже испугалась того, что он так неожиданно подскочил, вздрогнула и отошла на пару шагов.       — Ох, прости пожалуйста, я не хотела напугать… — это было единственным, что пришло в голову в подобной ситуации. В том, что он ее понимает, сомнений не было. Оставалось лишь надеяться, что он не поднимет шумихи.