Дионисус

Юнги так ловко парню зубы начал заговаривать, что Тэхен и не заметил, как оказался в небольшой аудитории рядом с Чонгуком. Младший все так же сидел на стуле возле какого-то непонятного пиздец замудренного аппарата с кучей кнопочек, тумблеров и крутилок-вертелок, что у Кима даже голова закружилась. Либо не от этого, а от глубокого выреза этой чертовой футболки, что открывала вид на просто очуменные ключицы. Нет, правда, они пиздец какие красивые! — Ну так что, — играет бровью Юнги, — согласен ли ты, Чон Хосок, стать моей моделью? Парень в ответ задорно смеется и поглядывает на улыбающегося Чонгука. — Знаешь, ко мне впервые вот так подкатывают парни, — Хосок скрещивает руки на груди. — А я как бы и не каждый день вижу таких красивых людей, — тянет улыбку Мин, а Тэхен охуевает. Старший что, и правда собрался клеить вот так вот этого парня? А по зубам не боится получить? И Юнги не боится, он активно играет бровями, подмигивает и улыбается своей десневой улыбкой. Ну прям котик-обормотик. И пока Тэхен смотрит на него, то становится чуть легче дышать, но стоит только перевести взгляд на объект воздыхания, как случается какой-то коллапс легких и он начинает задыхаться. Глазенки бегают, ладошки потеют, щечки краснеют; ей Богу, ну девственник — не иначе. — Ам… — тянет Тэхен, стараясь перебороть неловкое молчание. — А что это такое? Ким указывает пальчиком на чудо-стол. Чонгук смотрит сначала на этот самый аккуратный пальчик, а затем скользит вверх по руке. И вот Тэхену кажется, что этим взглядом прямо сейчас раздевает. Нет, не просто раздевает, он к хуям сжигает одежду прямо на нем, и оттого так жарко становится в комнате. Плохо очень. Жарко. — Это? — Чон приподнимает игриво бровь и зеркалит жест Тэхена. — Это пульт управления для звукозаписи. Ну, не то чтобы прям настоящий, просто хороший прототип. — М… Так ты этот? Звукорежиссер? — кусает щеку Тэ. — Нет, — широко улыбается Чонгук. — Продюсер. Точнее, будущий продюсер. Это просто одно из заданий у нас, все же направление музыкальное. У нас и вокал, знаешь ли, есть. — Ого… — мечтательно произносит Тэхен, и как-то слишком влюбленно на Чонгука посматривает. Это надо же: красавчик с божественным телом еще и поет. Не парень, а мечта. Ким чуть мнется, стоя рядышком с чонгуковым плечом и тихонько наблюдает, как тот что-то написанное в тетради сравнивает с тем, что есть на этом пульте. Усердно так, сосредоточенно. И Киму нестерпимо хочется прикоснуться… К носику этому милому, до губ этих сладеньких, что шепчут какие-то названия кнопок, до пальцев этих красивых паутинками вен обвитых. Ах, а как же хочется футболку это проклятую снять… — Эй, а ты что скажешь? — внезапно произносит Хосок. — По поводу? — не глядя на одногруппника, спрашивает Чонгук. — По поводу портрета. Согласишься быть моделью? Тебе не привыкать, — парень смеется, поворачиваясь обратно к Юнги. А парень и доволен: стоит, свою морду кошачью облизывает, чуть ли не мурчит под этим взглядом. — А мне-то зачем, если ты согласишься? — хмыкает Чонгук и чуть погодя поворачивается на крутящемся стуле в сторону парней. — Или я что-то не понимаю? «Сука, все-то ты понимаешь!», — орет про себя Тэхен и в душе радуется, что за спиной его стоит. Чертовски красивой такой, с широкими плечами… — Я буду рисовать Хосока, — Юнги по-хозяйски прижимает к себе парня. — А вот это чудо, — он тычет пальцем на Тэхена, — тебя. Чонгук медленно поворачивает голову в сторону Тэхена и хитро улыбается, щуря свои глазки. — Да чтоооо вы говорииите? — тянет он, наслаждаясь видом сгорающего от неловкости Тэхена. — Прямо вот отдельно меня рисовать будет? Ким неловко кивает головой, принимаясь теребить подол рубашки. — Совсем одного? — Угу… — Совсем обнаженного? «Совсем-сука-на-хуй-голого господи, пожалуйста, остановись!» — вопит истеричка-тэхен почти в голос, заглядывая в глаза цвета горького шоколада. Чон довольно хмыкает и встает со стула. Он медленно так поднимается, нависая над Тэхеном какой-то невообразимой горой. Конечно же нет, просто Тэхен от неожиданности сам присаживается, заглядывая на парня снизу вверх. Так смотреть гораздо приятнее, интереснее; так Чонгук похож на какого-то доминанта, что вот-вот да схватит беззащитного Тэтэ и в пещеру свою уволочет. — Договорились, — выдыхает почти в лицо Чонгук и озорно посматривает в глаза. У Тэхена сердце останавливается на долю секунды и разом ухает вниз. Как выходят из класса этого не помнит. В голове лишь голос Чонгука, его дурманящий запах одеколона, венки вздутые на предплечье, на глаза, в которых подохнуть хочется. А еще какая-то муха, жужжащая про «Какие у него ноги», «Такого брать сразу нужно», «Уверен он и без растяжки меня примет»; а потом подзатыльник помнит за шутку про маленький член. А больше ничего не помнит. И даже того, как контакт «Гукки» в телефонной книжке появляется — нихуя не помнит! О встрече договариваются уже через пару дней. Списываются в катоке, так как звонить Тэхен ссыт. Договариваются встретиться в субботу у самого же Тэхена, потому что: «Ну, у меня ж тут все есть: краски там, кисти, масла, смаз… ну, в общем все необходимое!». Чонгук соглашается быстро и даже не спорит, что Тэхена радует безмерно. Он на пары в пятницу не идет, а летит. Юнги его еще весь день стебет, а тому и пофиг, ведь в его логово зверь сам бежит. И не догадывается, что логово это инеем голубым покрыто, да тепла просит, огня голубого, чтоб обжигало и согревало изнутри! Вечером пятницы Тэхен, конечно же, как существо половозрелое и крайне озабоченное, готовится к приезду гостя: квартирку убирает, порнушку гейскую прячет, журнальчики там всякие похабные поглубже под кровать запихивает. Выкидывать жаль, так как выпуск ограниченный! В душе Тэхен тоже подготовку производит, чтобы утром времени не терять. Пока готовится, пару раз кончает на светлый лик Чон Чонгука, что в мыслях его грязных трахает до потери пульса хрупкое тело Тэхена. Без сил после горячего, во всех смыслах, душа, Ким обессиленно валится в теплую кровать и засыпает. Погружаясь в страну Морфея он думает о том, что утром бы надо привести волосы в порядок, мейка немного наложить, а еще пробочку вытащить, а то всю ночь в ней спит, а перед Чонгуком крутить этим делом как-то не хочется. Просыпается Тэхен в субботу почему-то не от приятного звука своего будильника, где нежный голос всея Корея Пак Чимина с его последним сольником, а под какой-то стук. «Ух, сююююка, сосед! Ну если из-за тебя у меня мешки под глазами будут…», — ворчит Тэхен, медленно поднимая голову с подушки. Усевшись на краю кровати, потирая ножку о ножку, он вслушивается в стук, который доносится до безобразия близко. Еще через секунду приходит осознание, а за ним — почти сердечный приступ. Стучат в его дверь! А еще он проспал, так как дебил он, а не Ким Тэхен, так как будильник у него на будни стоит. Он сломя голову бежит к двери и распахивает настежь, впуская прохладный воздух с улицы. А еще — запах одеколона, что с ума сводит, так как яркими нотками бьет прямо в нос. Чонгук стоит на пороге весь такой красивый, волосы красиво уложены, вьющиеся прядки выделяются, по краям лицо обрамляют. И, конечно же, улыбка. Ах, эта чертова улыбка, что стоит всех драгоценностей на свете; дороже всех этих Гуччи в гардеробе. Парень одет в узкие драные джинсы черного цвета, и смотрятся они, нужно признать, охуенно на его раскаченных бедрах. Тэхен, кажется, по инерции облизывается и взгляд выше поднимает — на осиную талию, что подчеркивается черной рубашкой, заправленной в эти незаконные джинсы. А еще выше Тэхен замечает красивый галстук-ленту, что чуть приспущен из-за расстегнутой верхней пуговицы. — Могу я пройти? — с улыбкой спрашивает Чонгук. Тэхен выходит из гипноза и тупо кивает головой, пропуская гостя в свое логово. Ким следует за Чонгуком и бросает взгляд на зеркало, что висело в коридоре. Он как бы, конечно, не из пугливых, но обосрался сейчас вот знатно: на него смотрел парень с взъерошенными мятными волосами, скорее похожими на птичье гнездо, чем на прическу; вместо Гуччи на нем сейчас какое-то «Хуюччи» в виде растянутой пижамы, которую Тэхен купил во время очередной поездки к родителям в Тэгу. Кто ж виноват, что она такая миленькая и удобненькая? Тэхен проводит ладонью по лицу, вертит себя за подбородок вправо и влево, выискивая прыщи, щетину и прочих ненужных гостей на этом празднике жизни. — Ты отлично выглядишь, — со смешком выдает Чонгук из комнаты, а Ким весь краснеет. — С-спасибо, — чуть заикаясь, отвечает Тэхен и, шаркая, проходит в свою комнату. — Ты присаживайся сюда. Тэхен небрежно бросает посреди комнаты кресло-мешок, а сам на кухню отправляется. — Я буквально кофеечку себе налью, ты пока это, — Ким сглатывает, — раздевайся. Пока шумит чайник, Тэхен пытается прийти в себя. Дыхательные упражнения ситуацию не улучшают, а только добавляют ко всему этому головокружение. Две ложки растворимого кофе, три ложки сахара, сливки. Тэхен абсолютно точно НЕ в порядке, потому что коленки трясутся, ладошки потеют, а сам он, кажется, и вовсе в предобморочном состоянии. Он прихватывает с кухни еще высушенные кисти, палитру и банку с водой. Все это добро он удобно умещает подмышки, делает взмах головой, убирая с лица волосы, и шагает в сторону комнаты. — Ты уж прости, что я такой вот сегодня, просто просп…. ух ебать меня в задницу! — Тэхен делает шаг назад, когда сворачивает в комнату и взгляд свой на подушку эту бросает. Чонгук сидит в этом кресле полностью голый, широко расставив ноги и закинув руки за голову. Тэхен со стояком уже не борется, потому что, ну, как бы, а нахуя? От такого вот Чонгука встанет даже у натурала, потому что он — олицетворение божества, сын Зевса, творение матушки-природы! — Нормально тебе? — спрашивает Тэхен, ставя банку и кружку на стол, а все остальные вещи укладывая на подставку мольберта. — Уютно, спасибо, — весело отвечает парень. «Заебись тебе», — язвит про себя Тэхен. — Ну и отлично. Если будет холодно, скажи, я сделаю кондей потеплее, — Ким хоть как-то старается поддержать светскую беседу. С голым парнем перед собой. Красивым голым парнем. Блять-господи-боже, спасите! — Да не парься, все отлично. Как мне лечь? «На меня». — Присаживайся пока как тебе удобно, я сейчас, — Тэхен выглядывает из-за мольберта и жмурится, прячась обратно. — Подойду. И Чонгук усаживается: чуть сильнее двигается вниз, расставляя ноги шире. И вот сейчас Тэхен и правда либо совсем идиот, либо притворяется, потому что столь открытых намеков не поймет только совсем отбитый. Он снова бросает взгляд в сторону оголенного Чонгука и сглатывает. — Я на минутку, — пищит Ким и удаляется в ванную комнату. Во-первых, надо умыться. Во-вторых, нужно вытащить эту уже зудящую в жопе пробку. Потому что нереально: возбуждает, ноет, хочется, что просто пиздец! Ким наскоро умывает мордашку, чистит зубы, расчесывается и избавляется от приятной ноющей боли в промежности. Перед тем как войти в комнату, он делает глубокий вдох, собирается с мыслями и затем просто замирает на пороге. Чон стоит у небольшого стеллажа, где выставлены картины Тэхена. Он рассматривает одну, аккуратно держа ее в руках. Солнечный свет из окна падает прямо на его обнаженное тело, отдавая золотистым оттенком. Тени осторожно облизывают его бедра и ноги, грудь и плечи. Ким тихо-тихо, словно мышка, подходит к мольберту и начинает быстро зарисовывать Чонгука в полный рост. Пропорции словно по линеечке, отточенные, выверенные и аккуратные. Линии мышц на руках такие четкие, что кажется, что сам Чонгук перед ним — это уже картина, которую до Тэхена нарисовали талантливые мастера. Они создавали его из даров природы, из грехов этого мира и человеческих пороков, из самых драгоценных в мире материалов. Тэхен опомнился в тот момент, когда уже полностью отрисовал фигуру и принялся за лицо. Он поднял взгляд на парня, а тот — смотрит на него в упор и улыбается. «Сука», — коротко про себя ругается Ким и тянет неловкую улыбку. — Прости… Просто хорошая композиция получилась, вот я и… — начал было оправдываться Тэхен. — У тебя красивые работы, — с улыбкой перебивает его Чонгук, и старший слепнет. Чонгук, сука, весь такой яркий и ослепительный, что хочется зажмуриться. Ким, собственно, это и делает, а когда открывает глаза, то видит Чона уже перед собой. — Разрешишь посмотреть? — заглядывает он украдкой в мольберт. Ким растерянно кивает и отступает чуть назад. Чонгук встает прямо перед ним, а Тэхен скулит про себя, глаза закатывает и губу почти до крови прикусывает. Широкие плечи, аромат кожи, подтянутая задница с такими ахуенными ямочками на ягодицах. Тэхен, кажется, совсем ебанулся, потому что он чуть приближается и упирается носом в затылок, а затем коротко целует в заднюю часть шеи. Почти невесомо, но даже одно это касание его пробивает на легкую дрожь. На какое-то мгновение сознание старшего отключается, потому что Чонгук резко поворачивается и в свои ручищи лицо Тэхена берет. Языком своим горячим в рот проникает и целует развязно. Страстно так, мокро с пошлыми звуками. А у Тэхена пятна черные перед глазами, потому что ахуенно. Губы у младшего такие мягкие, такие сладкие и вкусные, что хочется съесть всего; Ким прикусывает нижнюю губу Чонгука и чуть оттягивает. Чон стонет в поцелуй и сильнее к себе за задницу Тэхена прижимает. У младшего уже стоит. Ким это ясно ощущает и видит, бросая взгляд вниз, и почти задыхаясь. Потому что сейчас там просто царь-член, который хочется в себя немедленно! Он такой же красивый, как Тэхен и представлял: объемный, с яркой розовой головкой; венки крупные его обвивают, словно лоза винограда скипетр Диониса. Чонгук целует страстно, не жалея губы Тэхена. Сжимает в руках мягкие ягодицы, а большим пальцем поддевает резинку пижамных штанов. Ким стонет в поцелуй, потому что хочется. Пиздец как хочется! Младший наступает, заставляя отшагнуть Тэхена назад, затем просто толкает его обратно на кресло-мешок. Чонгук усаживается и хитро улыбается, облизывается и ноги шире расставляет. Тэхен на этом моменте вообще звереет, потому что это незаконно! — Я уж думал, что ты и правда меня только рисовать будешь, — широко улыбается Чон, запуская пальцы в свои густые черные волосы. Он откидывает пряди со лба, показывая широкий лоб и ахуенные руки с выпирающими венами на запястьях. Ким лишь молча спускает пижамные штаны, а следом снимает и футболку, оставаясь полностью голым. Он стоит прямо перед таким же обнаженным Чонгуком и хитро улыбается. — Да уж, ага… — он проводит кончиком языка по верхней губе, а затем ахает, когда Чон резко подается вперед и губами живот его накрывает. Руки уже вовсю хозяйничают на жопке Тэхена, разводя мягкие половинки, а потом снова сжимая. Палец трусливо скользит к колечку мышц, но все еще не проникает. А Ким уже кричать готов от возбуждения, потому что кожу обжигает горячим дыханием, потому что головка его члена неосторожно касается чонгукова подбородка, когда тот поцелуями чуть ниже уходит. — Просто вставь… — выдыхает Тэхен, а Чонгук на него взгляд поднимает. Палец на половину фаланги вставляет, и глаз с Тэхена не сводит. Следит, высматривает реакцию — изучает. Тэ крепко плечи сжимает и вперед чуть подается. — Глубже, — закусив губу, произносит Ким. А Чонгук к джинсам своим свободной рукой тянется и из кармана тюбик смазки выуживает. Обильно на палец наносит и к колечку возвращается. Тэхен даже расстроиться не успевает, потому что палец входит в него целиком. Ким голову запрокидывает, а Чонгук второй палец тут же добавляет, потому что такой Тэхен невообразимо сексуальный. Возбужденный, открытый, как нерв оголенный — напряженный. Младший пальцами внутри Тэ двигать быстрее начинает, ритм не соблюдает, вставляет рвано, дразнит. А хрупкое тело Тэхена уже и не сопротивляется, принимая в себя, сжимая. Подается навстречу пальцам этим ахуенным, стонет. А когда Чонгук пальчики вынимает, смотрит сверху вниз разочарованно. Но Чонгук откидывается на кресле, приспускаясь чуть вниз, и ноги расставляя. Ким аж дар речи теряет: весь потный, от желания сгорает, а из головки предэякулят так и сочится, блестит в скромных лучах, выбивающихся из-за занавесок. Когда Тэхен на член этот опускается, то выдыхает шумно, со стоном легким. Ногтями в грудь эту крепкую впивается. Чувствует сильные руки на ягодицах и то, как они властно сжимают нежную кожу, чуть приподнимают, опускают — помогают двигаться. А Ким, словно изголодавшийся наездник, Чонгука седлает. Подпрыгивает на нем, глубже принимает, да правильный угол ищет. А когда находит, то вскрикивает и глаза широко открывает. Перед ним — Чонгук, что губы кусает, эмоции сдерживает, да вот лицо его выдает с потрохами. Кайфует, тело Тэхена изучает, облизывается жадно и зубы показывает каждый раз, когда Ким имя его простанывает. Старший не стесняется ни соседей, что сейчас стоны его слышат, ни себя, когда почти умоляет Чонгука трахать его жестче. И Чонгук трахает. Бедрами подмахивает, по простате скользит и всхлипы старшего ловит. Громкий шлепок раздается по комнате, когда чонгукова ладонь на мягкую ягодицу Тэхена падает. — Мфпх, да! — стонет Тэхен, сильнее впиваясь в грудь Чонгука. — Сучка наказаний хочет? — рокочущим голосом произносит Чон, а Тэхен еле сдерживается, чтобы не кончить от этого. — Да… Гукки, накажи меня, — пошло стонет Ким, поднимаясь с члена. Чонгук встает следом и грубо Тэхена наклоняет, упираясь руками о стол. — Так? — спрашивает Чонгук, шлепая Кима повторно. — Да… — закусывает губу Тэхен и поглядывает из-за плеча. Чонгук подходит чуть ближе и головкой члена по покрасневшему месту проводит, гладит. Чуть левее ведет и в колечко упирается. Тэхен подается навстречу и выдыхает, когда Чон снова в нем оказывается. Тэхена трахают жестко, громко и страстно. И Ким должен себе признаться, что такое с ним вообще впервые. Его берут одновременно грубо, и в то же время так невероятно приятно. На губах только одно имя — Чонгук. Только его рычащий голос, его пьянящий запах и сильные руки — только это имеет значение. — Ааащщщщ, — шипит Чонгук, ускоряя темп, вколачиваясь в Тэхена сильнее. — Какой же ты ахуенный… Чон зарывается пятерней в мятные волосы и чуть оттягивает их, заставляет Тэхена выпрямиться. И Ким встает, он прижимается спиной к груди Чона, ощущая вторую его руку на своем члене. Младший искусно трахает своего хена и дрочит также художественно красиво. Ким не сдерживается и обильно изливается в руку Чона, когда головка члена в очередной раз касается напряженного пучка нервов. — Аххх… — выдыхает Тэхен прямо в губы Чонгуку, когда тот вовлекает его в очередной мокрый и глубокий поцелуй. Чон кончает следом, пуская липкую жидкость между ними. Белые капли медленно покатились по попе Тэхена. — Ты такой красивый… — выдыхает куда-то в волосы Чонгук и мягко целует Тэхена в висок. — Ты, блять, и представить не можешь, какой же ты красивый. Ким губу закусывает и улыбается довольно. Теперь он точно знает, какую картину нарисует следующей, и какое лицо у Чонгука на ней будет. — Хочу тебя еще, — ведет кончиком языка Чонгук по изящной ушной раковине Тэхена. Ким отходит в сторону и направляется в сторону ванны. Он поворачивает к младшему голову вполоборота и хищно улыбается. — А ты точно продюсер? — широко улыбается Тэ и виляет бедрами. Чонгук показывает ему свои белоснежные зубы, проводя по ним языком и делает уверенный шаг вперед, ведь, без шуток, дразнить этого парня никак нельзя.