Другая жизнь

Я не понимала, почему он вот так оставил меня одну, зная, насколько мне сейчас больно. Насколько мне одиноко в этот единственный выходной, который я так хотела провести рядом с ним. Насколько сильно я хотела пойти на этот вечер с ним. Он призывал понять. Я стукнула ещё сжатым кулаком по кровати. Потому, что я не понимала все равно. Хоть и была очень умной и взрослой не по годам девчонкой, как он упоминал ни один раз. Особенно в те моменты, когда призывал не спорить. И призывал молчать. И наверно поэтому, именно в этот момент мне снова безумно сильно захотелось поговорить хотя бы с кем-то. Даже с этой дурной белобрысой мачехой, чтобы спросить у неё совета. Чтобы хотя бы разузнать, как она смогла не только привлечь, но и, в отличии от моей матери, удержать рядом с собой взрослого мужчину. Которого, хоть я и не хотела этого признавать, она все же наверняка любила. Его самого, а не только его деньги. Потому что сама, влюбившись, хотела знать, как продолжать быть для Томаса нужной. Всегда. Привлекая его не только своим молоденьким телом и найденными в интернете позами в сексе. Привлекая его самой собою. Потому что, влюбившись, я до безумия сильно хотела продолжать быть для него интересной. Как и в первые минуты наших почти что случайных встреч. Потому что хотела остаться рядом с ним. И, наверно поэтому, подавляя желание побежать за ним и устроить скандал. Который, как мне кажется, все же следовало устроить. Я просто выдохнула, ещё крепче сжимая кулаки и снова призывая себя не распускать нюни. Внутри себя все-таки понимая то, что это все же не было той проблемой, из-за которой мне стоит плакать. И встала. Так как, даже несмотря на его утешительную речь, ревновать Тома я не перестала. К этой странной девице. Ко всей этой ситуации. И ко всем, кто был с ним до меня. Особенно к тем, с кем он спал, когда привёз меня в этот дом. "Чтобы не наброситься и не причинить мне боль" - его слова, которым я верила лишь наполовину. Потому что все же, несмотря на его заботу, он предпочитал мне других. Как и сейчас оставляя меня одну. Из-за чего я больше не хотела говорить с Томом. Хотела понаблюдать. Что он скажет этой женщине без меня. Чтобы понять, почему он так быстро вывел меня из комнаты, если она была просто эскортом. Просто красивой ширмой для проведения вечера. Так почему же она не должна была что-то услышать? И поэтому я спустилась. Спустилась по лестнице во второй раз за сегодня, на этот раз тихо и незаметно. Стараясь, чтобы он не заметил моего присутствия рядом и не был стеснен в словах. Надеясь услышать, что он скажет этой девке. Что-то другое, чем говорил при мне. Наедине. В чем, кажется, совершенно не прогадала, выглянув из-за угла и скрипнув зубами. Потому, что девица стояла от моего Тома слишком уж близко. Непозволительно близко. Совсем интимно. Так, как ещё недавно стояла и я сама, соблазняя его. И он совсем не спешил её оттолкнуть. - Ты слышишь, Томас, - услышала я окончание какой-то фразы, быстро отметив, что она, в отличие от прислуги, назвала его просто по имени. Просто по имени без вежливых добавлений. Довольно интимно. Слишком интимно в этом слишком пикантном моменте. - Я никак не могу взять в толк, зачем такому привлекательному мужчине, как ты, терпеть капризы какой-то малолетней девчонки, - ее голос звучал так капризно-слащаво. - Когда ты можешь получить настоящую же... Настоящую женщину. Она явно закончила именно так. Явно намекая на саму себя и подходя к нему ещё ближе. Непозволительно близко, так, что меня аж затрясло от гнева. Потому, что она назвала мою обиду на присутствие посторонней простым детским капризом. Потому, что моё желание быть рядом с ним в его выходной, с ним проснуться - было для неё тем же. Да что эта чёртова девка вообще понимает в любви?! Я вернулась в своё убежище за стеной, понимая, что мне смотреть больше просто не на что. И в следующую минуту прижалась к холодной поверхности спиной, чувствуя, как задрожали колени. Воздуха стало мало, и глаза снова начинало щипать. Так неужели Том врал мне? Так долго. Все это время. Даже сейчас... Но неожиданный крик, резкий отчаянный: - Пусти!!! Заставил вздрогнуть. Не понимая, что только что произошло, я выглянула из своего укрытия. Том ударил её? За простые слова? Но он же... Я помнила ту пощечину, которую он дал мне при встрече. Лёгкую и почти совсем не болезненную. Которая, как мне бы и не хотелось этого признавать, была в той ситуации все же необходима. Потому, что в тот раз Том защищал меня. И, наверно поэтому, осознание того, что он мог вот так просто ударить, женщину, даже эту чертову девку, отдалось где-то внутри болью "укола". Ведь он не поступит и со мной так же? Даже когда пройдёт этот дикий азарт влечения? Я выглянула. Выглянула, желая рассмотреть всю картину и, наконец узнать, на что способен любимый. Не со мной, так с другими. Чтобы узнать, что он все же сделал. Увидев лишь перед своими глазами то, что Томас, удачно стоявший ко мне спиной, все же не ударил девку из экспорта, а просто схватил за руку. Немного выше локтя и, наверное, довольно сильно, раз она вскрикнула так. Раз она испугалась. - Не тебе обсуждать мои вкусы, - произнёс он достаточно вкрадчиво. Довольно доходчиво. Как и обычно, не повышая тона, но произнеся эту фразу настолько холодно, что я только сейчас осознала, что он взбешён. Понимая также и то, что за все время видела его таким злым только один раз - когда я сказала, что спала с другим. Оба раза из-за меня. - И ты никому о ней не скажешь, - закончил он, явно говоря обо мне. - Ты поняла меня? - Отпусти меня, - ещё раз бесполезно попытавшись вырваться, всхлипнула девка. - Мне больно. И мне, даже несмотря на все, несмотря и на ревность и подкат к Тому, стало немного жаль её. Ибо никто не заслужил такого. Она же не враг Тому, просто сглупила. - Ты меня поняла? - Том рванул её на себя точно куклу, кажется ещё крепче, судя по вскрику, сжимая хрупкую руку. На что девчонка, окончательно испугавшись, быстренько закивала. И, спустя пару минут, все же выдавила: - Я поняла. Я все поняла. И только после этого Том отпустил её. А я тихо выдохнула, переводя дыхание. - Чёрт, синяк же останется, - шлюха сморщила нос, осматривая поврежденное место. - Я доплачу, - снова до боли холодно произнёс Том, бросая девчонке накидку, чтоб она смогла прикрыться на этот вечер. А мне отчего-то стало окончательно тошно. От его тона и столь равнодушного "доплачу". Так как я невольно представила себя на месте этой девки, со всей четкостью понимая и то, что если бы Том сказал и мне оное, я бы просто ушла, не простив ему подобного отношения. И мне уже было не очень важно, что женщина, явно удовлетворившись таким ответом, пошла вслед за Томом к выходу. Я не понимала ни её, ни его. Зная только одно - оказаться на месте этой женщины я совсем не хотела. И, наверно поэтому, почувствовав, что настроение упало вконец, я так и не пошла вслед за Томом, чтобы проводить его до двери. Ни чтобы пожелать хорошо провести этот чертов вечер, ни для того, чтобы хоть как-то показать - я была свидетелем данной сцены. Понимая также и то, что говорить с ним сейчас я была просто-напросто не готова. Ни о его уходе, ни о вспышке ярости - ни о чем. После чего, как и обычно, когда я чувствовала тоску, отправилась на "полигон", как называл его Том. То есть хорошо оборудованный гимнастический зал, в котором я из раза в раз отрабатывала показанные мне уже довольно давно Томом удары. И которые, как я понимала, должна выучить и повторять без единой осечки. Потому что тогда и только тогда, увидев мои старания, Томас более не оставит меня одну. И возьмёт с собою на этот чертов деловой вечер у мафиози. *** Вернулся любимый в тот вечер уж слишком поздно. Так поздно, что на улице уже ликовала во всю липкая темнота. Так поздно, что даже я, любительница просидеть половину ночи без сна, уже лежала в это время в постели. Так поздно, в наш единственный выходной, который он обещал провести вместе со мной... И который, вопреки намеченным планам, мне снова пришлось провести одной. Бесконечно слоняясь по дому, проводя новые тренировки, шатаясь по интернету и от скуки перебирая подаренные им платья. Которые в этот день казались мне особенно бесполезными из-за того, что мне их попросту было некуда одевать. И, наверно, поэтому именно в тот вечер, даже и дожидаясь прихода Тома, я все же легла в постель и притворилась спящей. Даже не повернув своей головы и не шевельнувшись, когда скрипнула дверь его комнаты, в которой я так любила проводить свои ночи. И Томас наконец-то пришёл ко мне. Я лежала тихо, стараясь даже не дышать слишком громко, вслушиваясь в его размашистые и не слишком, судя по звукам, слаженные шаги. Что говорило лишь об одном, что вернувшись с этого вечера Том был пьян. Не в стельку, конечно, но достаточно ощутимо, так как он в полутьме нечаянно налетел на свой любимый комод. Положение которого в комнате, думаю, знал практически наизусть. Разбивая в моей душе новую волну обиды от осознания, что на этом якобы деловом, а не дружеском вечере, он все же праздновал. Без меня. Отмечая, наверное, одно из своих грандиозных событий, которое почему-то решил не разделять со мною. И терпкий запах алкоголя, что ударил мне в нос, когда он приблизился к кровати, был ещё одним подтверждением. Он мне врал. И, наверно, поэтому, я так и лежала и притворялась, что давно сплю, даже точно зная о том, что Томас уже давно раскусил мою маскировку. Радуясь лишь тому, что несмотря на это, он все же не попытался завязать разговор, начав переодеваться ко сну. Видимо все же понимая, что я ещё не готова ни о чем говорить с ним. Ни по поводу утра, ни потому, что произошло на том вечере. И ни потому, что я ждала его добрую половину ночи. Я не готова была говорить с ним сейчас. Не желая слушать даже пространственных извинений на тему того, что он задержался слишком уж сильно. И тем более сбивчивых и наверняка лживых объяснений того, где он шлялся все это время. Я совсем не была настроена говорит в ту ночь и, поэтому, услышав, что он попросту лег на свою половину большой кровати, я выдохнула почти с облегчением. Уже в следующую минуту громко выдохнув от того, что его руки неожиданно притянули меня к его обнаженному торсу. Совсем не страстно в эту странную ночь, вовсе не собственнически. А как-то бережно и нежно настолько, что я, несмотря на свою обиду, даже не попыталась вырваться. - Ты моё сердце, Диана, - тихо прошептал Том, опаляя дыханием мою шею. - А своим сердцем я не намерен делиться ни с кем. Все же по собственнически закончил он, отчего внутри меня неожиданно разлилось тепло. В результате чего я так и осталась лежать в кольце его рук, уже блаженно прикрывая глаза и наслаждаясь. Прощая его за все обиды почти что разом. Все ещё притворяясь спящей и не сказав ему ни единого слова. И, наверное, если бы я знала о том, что это будет наш последний спокойный вечер, то я бы повернулась к нему. Сказала б, что все нормально. Занялась с ним любовью. Но я не знала этого. И поэтому я ничего не сказала.