Другая жизнь

       Ради чего ты готов убить человека? Признаться, не думала об этом совсем, даже несмотря на то, что узнала, кто такой Томас. Несмотря на то, что открылась правда, что это он виновен в смерти моих друзей. Я никогда не думала об этом. Даже с чёткостью понимая, что убийства довольно часто происходят в мафиозных кланах, совсем не была готова перенести это на себя. Словно убийства и я существовали тогда в разных вселенных и мы можем никогда не встретиться в этой жизни. Так что, признаю, согласившись жить с Томом и став его женщиной, я не отдавала себе полного отчёта в том, что это будет за жизнь. Не проводя параллелей даже в то время, когда он сам учил меня драться и убивать. Вслушиваясь в рассказы о его жизни точно вполуха. *** — Что ты сделаешь, если твои подчинённые вдруг перестанут слушаться? — спросил меня Томас, когда мы лежали на диване в один из дней. Спросил совершенно неожиданно, но довольно серьёзно, как спрашивал достаточно часто. Предлагая мне продумать один из вариантов событий, которые могли произойти в моей жизни так же спонтанно, как и появлялись его вопросы. Как и обычно. — Ну, — я подняла глаза к потолку, чувствуя во всем теле негу и понимая, что я сейчас слишком расслаблена, чтобы отвечать в тон ему. — Лишу их премии или части зарплаты, наверное. Поругаю, побью по попке. Я усмехнулась, радуясь своей шутке и надеясь, что он тоже её оценит. Вот только на этот раз взгляд Тома остался всё таким же серьёзным и даже холодным. — Если они тебе скажут поперёк лишь одно слово — сразу хватайся за пистолет, — вкрадчиво произнёс он. Отчего я вмиг подавилась воздухом и привстала. Не в силах обдумать озвученное им или возразить. — Стрелять в своих? — это всё, на что хватило меня. Потому что я, наверное, была ещё слишком уж доброй. Или ещё слишком наивной для оперативной работы. Даже удивительно хорошо представляя, что и как можно стрелять во врагов. Но в своих?... — Диана, я не сказал тебе, что надо убить, — поправил мужчина, видя мои расширенные глаза. — Пистолетом можно заткнуть рот, приставив к голове провинившегося, чтоб его припугнуть. Можно прострелить руку или мягкие ткани, чтобы не нанести сильных повреждений. — Настолько серёьзно? — я всё ещё пыталась понять. — Да, это необходимо, — Томас кивнул, стараясь поймать мой немного растерянный взгляд. — Поэтому, запомни одно, Диана: в собранной тобой группе, вы не друзья, чтобы преследовать одни общие цели. И не отряд "БРАВО", где бытует коллективная порука. Ты имеешь дело не с умелыми профессионалами с устойчивой психикой, а с бандитами. Которые подчас состоят из обычной грязи, беспринципные убийцы тупо с жаждой лёгкой наживы. Для которых ты должна, как лидер команды, стать ни больше, ни меньше, чем головой. Чтобы думать за них и вместо них. Помня всегда, что любое неповиновение на поле боя может стоить тебе и остальным жизни. — А ты стрелял в кого-нибудь из своих? — я спросила, пытаясь осмыслить его слова и понять до конца. Потому что, действительно, всё это время считала до этого, что в моей команде налажен быт, что мы вообще будем командой. А оказалось на практике, что даже не коллективом. А просто сворой диких собак. — Старался не делать этого, — он произнёс негромко, гладя меня по голове и видя, что я устала. — Ведь просто так отнимать жизни, всегда казалось мне достаточно глупым. Старался "воспитывать" сразу, чтобы не допустить. Один раз стрелял. Только один. — Не расскажешь? — я снова смотрела на него с интересом. Потому что хотела понять. Очень хотела. И Том закрыл глаза, предаваясь воспоминаниям. — Это было довольно давно. Кажется, очень давно, я был ещё совсем молод и время, кажется, было ещё горячее, чем сейчас. По крайней мере, не так налаженно. Он начал, и я снова вслушивалась в его слова. В каждое из его слов. Тоже закрывая глаза и пытаясь представить в красках. Весь этот адреналин и его тревогу. — Мне тогда дали задание "приручить" одного политика, мелкую, но достаточно выгодную нам сошку, которая должна была открыть нам путь в большой океан. Политика, который оказался на практике слишком глуп или довольно упрям, выкинув предложенные ему деньги, да ещё и приказал охране хорошенько избить пришедшего к нему нашего курьера. Для отвода глаз он был всего лишь шестнадцатилетним мальчишкой, которые обычно разносят пиццу или ещё какую фигню по соседним домам. Том напряжённо выдохнул, видно, вспоминая того мальчишку и сожалея о его участи. Что позволило мне понять, что он, несмотря на свои слова, всё же заботится о подчинённых и не желает им зла. Как делали, наверное, многие в их "организации". — Так вот, — он наконец продолжил, откидываясь на спинку дивана и словно погружаясь в событья былого. — В связи с произошедшим, нам осталось использовать только последнее средство... — Его семью, — не в силах больше догадываться и ждать, переспросила я. Даже несмотря на то, что очень не любила перебивать речей Тома. И обещала выслушать, как есть. — Да, — мужчина кивнул. — У него была молодая жена и дочка, насколько помню, лет семи, — дополнил он, отчего внутри меня что-то щёлкнуло и оборвалось. Я ещё ясно помнила себя в том же возрасте. Так на меня нападали тогда? Нет, кажется чуточку раньше. Был ли это кто-нибудь из их банды? — Похитить их оказалось не так и сложно, — продолжил Том, видя, что я больше не могу говорить. — Загородный дом, в который их пристроил любимый муж и отец, охраняли только четыре наёмника. Только четыре, одного из которых я с лёгкостью подкупил, чтобы он снял сигнализацию и наши люди смогли пристрелить всех остальных. А уж распихать маму с дочкой по разным комнатам, чтоб надавить на этого принципиального придурка и вовсе было делом времени. — И всё прошло гладко? — снова спросила я, кусая губы и гадая. Где же тогда облажался отец, раз на мою голову надевали мешок и пытались увести из родного дома. Кому же он перешёл дорожку? — Почти, — Томас, касаясь моих ещё чуточку влажных после ванны волос, вдохнул запах. — Политикан быстро согласился на все условия, лишь бы мы не тронули его близких. Вот только один из моих людей внезапно запаниковал. Мужчина, так же, как и я, закрыл глаза, чтобы погрузится в невесёлые воспоминания. — "Этот придурок назвал моё имя при мамолетке", — орал он в рацию, предлагая тут же застрелить семилетнюю девочку, как ненужного свидетеля, — продолжил любимый. — "Она ничего не запомнит", — отвечал ему в трубку я, слыша, как надрывно в соседней комнате кричит её мать. Понимая, что девчонка ещё слишком мала и испугана, чтобы запомнить хоть одно слово у похитителей. И вряд ли в эту минуту может видеть хоть что-либо, кроме направленного в её голову пистолета. Но этот придурок не унимался. Поняв, что сижу, задержав дыхание, я выдохнула, пытаясь удобней устроиться в руках любимого и представить всё, что было в той комнате. И этот ужас маленькой девочки, и крики беснующегося бандита. Который, как мне кажется, едва понимал, с кем имеет дело и что стоит на кону. — "Она не должна выжить" — закричал парень что было мочи, и я расслышал, как он взвёл курок, — продолжил Том, отчего моё сердце забилось ещё сильнее. Так как я удивительно ясно представила всё. И эту атмосферу адреналина, в которой тот парень испытывал лишь страх быть узнанным. И такой знакомый мне ступор маленькой девочки. Отчего время словно остановилось. — "Стреляйте" — приказал я в рацию, радуясь лишь тому, что этот придурок боится и шаг сделать без моего приказа, — закончил он и что-то оборвалось у меня внутри. — В ребёнка? — произнесла я плохо движущимися губами. — "В девчонку?" — уточнил тогда мой помощник. "Нет, в этого придурка. Мне не нужны трусы". И я услышала, как раздался выстрел. *** Я чувствовала напряжение Тома при том рассказе. Как чувствовала и его боль, так как он понимал, что это произошло, потому что он неверно подготовил команду. Неверно расставил их по местам. Но, всё же, несмотря ни на что, я никогда не думала, что это коснётся меня. Чёткий вопрос и действие. Ради чего ты готов убить человека? Вот только, сидя в душном подвале и слыша выстрелы сверху, явственно говорящие о том, что те, кто обслуживал нас, всё это время мертвы. Вспоминая рассказ Тома о нашем знакомстве и крепко сжимая в руках ствол чёрного пистолета, я понимала, что крови не избежать.