Сборник разнофандомных однострочников

по заявке с однострочников: Крэм/ж!Тревельян, Крэм никогда не раздевается, страсть, R Крэм — сладкий мальчик. Безусый и молоденький, как ей нравится. Тревельян хочется увидеть его без доспехов, ощутить на себе тяжесть медово-смуглого тела, приглашающе стиснуть в ладони тонкий юношеский член. — Старая развратница — по-дружески обзывается Дориан, посмеиваясь над тем, как Инквизитор неосознанно кусает пальцы вслед заместителю Железного Быка. — По сравнению с ним, конечно. — спешит поправиться он, глядя на выражение ее лица. — Мальчик явно девственник. Лейтенант "Быков" может не понимать ее многочисленных и прозрачных намеков, зато их понимает Бык. Отзывает Инквизитора в сторону и проникновенным голосом просит "оставить парня в покое" — Ты что, его мамочка? — раздраженно спрашивает Тревельян. — Я бы могла перетрахать половину твоего отряда при желании, и твое мнение на этот счет меня бы не остановило. — Трахай на здоровье, босс, — ухмыляется Бык. — Можешь начать с меня. Но Крэм... У него особый случай. Тревельян смотрит на него с тем же упорством. Бык глубоко вздыхает и приглашает ее выпить с ними. Тут-то все и вскрывается. Тревельян сидит, неловко закусив губу и смотрит куда угодно, но только не на Крэма, одновременно пытаясь избежать насмешливо-сочувственного взгляда Железного Быка. — А ты никогда не хотел, ну... завершить процесс? С помощью магии? — осторожно спрашивает она Крэма через несколько дней. — Что? — тот давится своим элем. — Нет! Может, в юности я и мечтал... Но нет, никакой магии рядом с моим телом, пожалуйста! — Очень жаль. — говорит Тревельян, подперев голову ладонью и задумчиво разглядывая что-то на лице Крэма, от чего он начинает беспокойно ерзать на стуле. — У нас здесь целая башня магов, не считая пленного тевинтерского магистра, Дориана, Соласа и меня. Вся эта орава наконец-то могла бы принести пользу. Женщины бы на тебя бросались. Тебе же нравятся женщины? — спрашивает она, — Или... — Я всегда старался не думать об этом, — Крэм прячет глаза. — Ну ладно, — покладисто говорит Тревельян, поднимаясь со своего места. — Не проводишь меня до моих покоев? — Конечно, ваша милость. — Крэм вскакивает с облегчением, избавившись от неловкого разговора, но Тревельян с ним еще не закончила. Ее тактический талант подсказывает: Башня. Лестница. Поцелуй. Нет ничего проще, чем споткнуться на лестнице и упасть в объятия молодого лейтенанта, дотянуться до того медового и гладкого, что не стало менее желанным. Тревельян втягивает ноздрями его запах и дарит первый поцелуй — в шею. Крэм вздрагивает, его совершенно мужские, загрубевшие от меча руки стискивают ее плечи. Тревельян тянется прикусить мочку его уха, обводит языком и он не отталкивает ее, застыв в оцепенении. Крэм ненамного, но выше, и Инквизитор приподнимается на цыпочки, чтобы дотянуться мягким поцелуем до его губ. Будь Крэм полностью мужчиной, наверно, он оттолкнул бы ее. Или наоборот, вжал в стену, перехватывая инициативу. Будь он полностью женщиной, скорее всего, попытался бы сбежать. Но он просто стоит, комкая в кулаках ткань камзола Инквизитора, пока она неторопливо исследует его губы своими. — Спасибо, что проводил, — нежно шепчет она, наконец отстраняясь, не получив от него сколько-нибудь внятного отклика. Крэм молча смотрит на нее с полминуты, прежде чем вспомнить, что нужно что-то ответить. — Да, ваша милость. Тревельян медленно поднимается к себе, ложится на кровать, зажимает ладонь между коленями. Независимо от того, какое тело было у Крэма, она продолжает его хотеть, независимо от того, был у него член или не было, она хочет ощутить его в себе, отдаться мужчине в нем. Вместо этого она медленно и ритмично подается навстречу собственной руке, ловя отголоски удовольствия, пока ее лейтенант сидит в лестничном пролете на середине спуска из башни, обхватив голову руками и кусает никем прежде нецелованные губы.