Винегрет

Он старается поднять руки, чтобы оттолкнуть человека, навалившегося на него и причиняющего невыносимую боль. Но руки настолько слабы и непослушны, что ему стоит огромных усилий приподнять их. Скользнув по рубашке насильника, они безвольно падают на кровать. От боли и осознания происходящего слёзы катятся, не переставая. Но в какой-то момент срабатывает защитная реакция. И ему становится всё равно… Джеджун читал, затаив дыхание. Его рука нервно кликала мышкой, листая страницу новой главы избранного автора на популярном сайте. Молодой человек уставился на монитор, переваривая только что прочитанное. Он кусал губы, взволнованный сценой описания насилия, и ощущал эту безысходность главного героя, пропитавшую всё действие. Когда-то он стал невольным свидетелем насилия, и эти строчки, словно брошенный в воду камень, подняли со дна его души тот липкий страх и ужас, что он тогда пережил. — Нет-нет, нельзя об этом думать, — пробормотал парень, снимая очки и протирая глаза. — Ради Джехи. Если бы не она, я бы не смог выбраться из лап депрессии тогда и стал бы посмешищем для всей школы, — непроизвольно он посмотрел на фотографию, стоящую в темной рамке на столе; его глаза увлажнились, он перевел взгляд на пустой футляр от фотоаппарата рядом со снимком и сжал кулаки. — Дыши глубже, Джеджун. Всё хорошо. Это просто выдуманная автором история, не имеющая к тебе никакого отношения, — закрыв глаза, он несколько раз вздохнул и выдохнул, пытаясь уравновесить нарушенный баланс внутри себя, как внезапно озадачился: — Но почему Юноу-Юно начал писать эту историю? — Дже открыл глаза. — Это так не похоже на все остальные его рассказы. Может быть с ним, ну, или с ней что-то случилось? — он натянул очки на нос и опять погрузился в чтение, выискивая ответ между строк. — Джунни, можно к тебе? Юноша вздрогнул, отрываясь от чтения. Быстро свернув вкладку, он повернулся к сестре, топчущейся у порога его комнаты, и улыбнулся. — Да, нуна, входи. Что случилось на этот раз? — он посмотрел на выдумщицу и проказницу Джехи. Девушка прошла в помещение. Комната её брата настолько соответствовала своему хозяину, особенно сейчас, освещенная мерцающим светом экрана лэптопа, что у сестры заныло где-то там, глубоко внутри неё. Плотные тяжелые шторы на окне были наглухо закрыты. Односпальная кровать ровно застелена, на покрывале ни единой складки. На книжной полке — идеальный порядок. Джехи могла смело поспорить, что не найдёт там, впрочем, как и повсюду в этой комнате, даже пылинки. Ни единой лишней или просто валяющейся вещи, будь то журнал, тетрадь или, банально, носки. Девушка была уверена, что и в шкафу брата, за плотно прикрытыми дверями, всё аккуратно разложено по полочкам и развешано. На ровной поверхности стола находилось только необходимое на данный момент. Всё остальное было сложено в выдвижных полках. Слева — открытый ноутбук, а маркеры, ручки, линейки и карандаши выглядывали из своих ячеек канцелярского органайзера в правом углу. Джехи грустно улыбнулась, посмотрев на фотографию и футляр рядом с подставкой. Только эти вещи памятным пятном выделялись в аскетичной обстановке комнаты, вызывая улыбку сквозь слёзы. Любительский кадр, сделанный ею тогда, когда ещё сам Джеджун не знал, что за чувство заставляет его сердце биться сильнее рядом со смеющимся с ним подростком. Мальчишки стояли спинами к краю обрыва, обнявшись и закинув головы к лазурному небу. Поддерживая друг друга за плечи, они раскинули свободные руки в стороны, словно крылья у летящей птицы. Лица подростков сияли, а счастливый крик рвался вверх. Это была их поездка на природу. Последняя в жизни одного из них. Джехи отвела взгляд от фотографии и покосилась на монитор ноутбука брата. — О, это твоя новая работа? — воскликнула она, увидев открытую страницу редактора. — Фотошопишь? — Ты пришла поинтересоваться, чем я занимаюсь? — вопросом на вопрос ответил младший. — Видишь, я творю. Если это всё, то не отвлекай меня. Я работаю над проектом для семинара, — он любил свою сестру, однако её чрезмерная опека иногда тяготила его. — Джунни, ты такой вредина, — сестра, наклонившись, обняла его сзади и поцеловала в макушку. — Нельзя так много заниматься! Ты же уже давно не школьник. Джеджун поправил очки, съехавшие на нос, и попытался отодрать от себя руки сестры. — Нуна, мне это нравится. Кажется, мы с тобой об этом уже говорили, и не раз. И вообще, нашла бы ты уже себе парня и опекала бы его, а то твоей неуемной энергией можно полгорода осветить, — беззлобно буркнул Дже. — Ладно-ладно, релакс, Джунни. Нравится — занимайся, — примирительно произнесла Джехи. — Должен же ты оправдывать свой вечный статус ботаника, — не удержавшись, девушка всё-таки уколола младшего и, отпустив брата, села на стул рядом. — Нуна, в отличие от тебя, я горжусь тем, что хорошо учусь. Мои фотографии и картины… — Отличный плацдарм для будущей карьеры, — перебив, передразнила она донсена. — Ага, я помню, зануда. — Джехи! Хватит уже! Не вижу ничего плохого в том, чтобы быть ботаником и занудой, — заявил Джеджун, а про себя подумал: «во всяком случае, лучше, чем слыть трусом и извращенцем». — Джеджун-а, — девушка взяла парня за руки, — не обижайся на меня, я ведь хочу, чтобы ты не парился из-за того, что ты не такой, как все, — сестра пожала ладони брата. — Ты должен вести полноценный образ жизни, а не витать в своём одиноком мире. Ведь у тебя доброе сердце и красивая душа, а это самое важное, — Джехи посмотрела в глаза донсена. — Я всегда буду на твоей стороне. — Я знаю, нуна, — ответил Дже, отводя от неё взгляд, полный тоски. — И я, правда, не зацикливаюсь на этом. Просто иногда мне грустно от мысли, что я обречен на одиночество. Кому нужен такой, как я? Поэтому мне трудно сближаться с людьми, — «особенно после того, что случилось», — добавил он про себя. — Я не хочу больше становиться посмешищем и мальчиком для битья, — «или виновником чьей-то смерти», — болью выстрелило в сердце, и Джеджун украдкой посмотрел на фотографию. Джехи заметила это и подбодрила брата: — Ты справишься, Джунни, — она повернула кресло, на котором сидел Дже так, чтобы увидеть его лицо, и хлопнула парня по колену. — Как только встретишь свою настоящую любовь, всё изменится, вот увидишь! Верь мне, — подмигнула она ему. — А ты откуда знаешь? — вылупился на сестру младший. — Джехи, ну-ка, говори правду, ты влюбилась? Да? — он дернул за руку нуну. — Ну, а что ты так удивляешься? Как будто я не могу влюбиться, — возмутилась девушка. — Да, Джунни, я, кажется, влюбилась, — засмеялась она, видя, как вытянулось лицо брата. — Он такой… такой красивый, мужественный и, — она сделала паузу, а потом, сложив ладони у груди, томно выдохнула: — и сексуальный! Звонкий смех Джеджуна разорвал воцарившуюся в комнате тишину, возвращая девушку на землю. Она стукнула хохочущего Джеджуна по плечу и, притворно обидевшись, насупилась. — Нуна, ха-ха, прости, — простонал парень. — Я рад, честно, очень рад. Просто ты это слово «сексуальный» так произнесла, ха-ха, ай, — Ким закрылся руками от посыпавшего града ударов на него от разгневанной сестры. — Нуна, я верю, что твой избранник — гибрид Джонни Деппа и Брэда Питта, а еще оооооочень сексуа… ой, хороший, — поймал он, наконец, руки сестры и прижал к своей груди. — Правда, Джехи, я рад, — сказал он уже на полном серьёзе. — А теперь рассказывай все подробности, я готов тебя выслушать, — пожал он ладони сестры. — Вот ещё! — фыркнула та. — Да нечего пока рассказывать, — опускаясь на стул, пояснила она. — Я ещё и сама не успела ничего понять. Веришь, как-то это неожиданно случилось. За три месяца до окончания учёбы у меня как будто глаза открылись, — она лукаво посмотрела на Джеджуна. — Я пока не знаю, может быть, у нас с ним ничего не получится. Интерес, влечение — да, присутствуют. И сердце бьётся быстрее, когда вижу, как он мне улыбается. Но любовь ли это? Он ведь тоже должен сделать шаг в мою сторону, правда? — Сделает, нуна, я уверен. Ты ведь у меня самая лучшая, — тепло произнес Джеджун. — Я люблю тебя, Джехи, и верю, что ты будешь счастлива со своим избранником. — А я люблю тебя, Джунни, — девушка встала с места. — Ну, ладно, занимайся, не буду тебе надоедать, — она опять поцеловала брата в макушку и направилась к двери. — И, да, мелкий, дочитывай уже свой фанфик и спать ложись, конспиратор! — хохотнула она и выбежала. — Нуна! — раздался возглас ей вслед, и Джеджун покраснел, как вареный рак. В принципе Дже не был удивлён тому, что Джехи знает о его интересе к фанфикам. Скрыть что-то от проницательной сестры было просто невозможно. Парню казалось, что она читает его насквозь и видит всё, что таится в глубине его души. Она даже раньше него самого догадалась о нетрадиционной ориентации брата. Они были погодками. Джехи чувствовала ответственность за младшего и знала, когда брату необходимы её помощь и поддержка. Всегда, с самого детства. Их мама только качала головой, глядя на то, как растрепанная и раскрасневшаяся Джехи лупила мальчишек во дворе, посмевших мешать брату, увлеченно рисующему какой-нибудь листик, цветок или бабочку. Из них двоих мальчиком должна была родиться Джехи. Она и в куклы не играла, предпочитая активные игры. В то время как Джеджун, отрешившись от всего, зачитывался книгами и мечтал, своеобразно передавая свои впечатления в рисунках, Джехи с одержимым упорством занималась тхэквондо и побеждала на соревнованиях. Из-за популярности Джехи над тихоней Джеджуном и его абстрактными рисунками никто в школе не смеялся. Он находился словно в тени сестры и был полной её противоположностью. Болтушка и хохотушка Джехи активно участвовала в жизни школы, а Джеджун почти не покидал своей последней парты, даже на переменах мало с кем общаясь, предпочитал что-нибудь читать или рисовать.

***

Всё изменилось, когда к ним в класс пришел новенький. Чон Самуэль вернулся на родину после десяти лет жизни в Канаде. Этот мальчишка ворвался в мир Джеджуна, перевернув его с ног на голову. Они, как это ни странно, подружились — тихоня с «Камчатки» и лишенный комплексов новый ученик. Джехи только удивлялась, видя, как меняется её тихий брат, выползая из своей отрешенности, будто отшельник из раковины. Сердце сестры наполнялось радостью от вида свободно и открыто смеющегося рядом с Сэмом младшего. Его глаза светились от восторга, когда он слушал истории Самуэля о его жизни в Канаде, а она одобрительно улыбалась. Джехи больше всех радовали перемены в Джеджуне. Она благосклонно отнеслась к дружбе мальчишек, однако что-то в маленьком уголочке ее души сжималось. Она и сама не знала, что это — сестринская ревность или предчувствие беды, поэтому отмахивалась от тревожных звоночков и не допускала плохих мыслей. Джеджуну сначала было непросто делиться своими взглядами и комплексами с посторонним человеком. За шестнадцать лет своей жизни он привык говорить о сокровенном только с сестрой. Он никого не подпускал к себе и отрешенно-равнодушным взглядом взирал на окружающих. Неуверенный в себе подросток всё это время жил в своём мире, считая его идеальным, подобно лягушке из колодца. Сэм поделился с ним своим миром: ярким, интересным, захватывающим, совсем не похожим на жизнь Кима. Подобно слепому и беспомощному щеночку, впервые открывшему глаза, он удивленно взирал на открывающееся ему окружение, не понимая, почему всё вокруг так поменялось. Его поражали и природа, и люди, и обыденные вещи, словно кто-то волшебным образом добавил им новых оттенков, сделав его безликий мир насыщеннее и красивее. Джеджун и сам изменился. Теперь он просыпался, радуясь новому дню, зная, что его ждёт встреча с Сэмом. От этой мысли его губы растягивались в улыбке, а сам он замирал в предвкушении новых историй из жизни друга, исследований незнакомых им уголков города, да и просто шалостей и проделок, которые доставляли удовольствие обоим. Со временем эта неразлучная парочка уже никого не удивляла. Мальчишки постоянно шушукались, обменивались записками на уроках. Со звонком, оповещающим об окончании уроков, они срывались с места, небрежно побросав учебники и тетрадки в рюкзаки, чтобы продолжить общение на улицах городка. Они фотографировали красоту природы в парке, с удовольствием лакомились мороженым или сладкой ватой. Иногда мальчишки подолгу сидели в небольшом уютном кафе, делясь своими впечатлениями о прочитанной книге или новом фильме. Джеджун послушно следовал за другом, доверяя ему. Он чувствовал себя как за каменной стеной рядом с Сэмом, и его неуверенность, рожденная застенчивостью, полностью исчезла. Теперь он открыто смотрел на людей, чувствуя, что не одинок. Его понимали и разделяли его интересы — и это придавало ему сил. Стояла ранняя осень их последнего года обучения в старшей школе. На каникулах парни подрабатывали в том самом тихом кафе, в котором любили отсиживаться в ненастную погоду, или устав бродить по улицам. Дни для них пролетали незаметно. Юноши делились своими планами на будущее. Сэм твердо знал, что будет учиться на адвоката. Джеджун верил, что у него всё получится. Самуэль как никто другой в их классе мог заговорить преподавателей, озадачить своими доводами и широкими взглядами. А еще он терпеть не мог несправедливости и всегда вставал на сторону правого, даже если все были против того. В свою очередь Сэм поддерживал Дже. Ким колебался, не зная, поступать ли ему на художественный факультет или всё же выбрать фотографию. Тогда Сэмуэль подарил ему свой фотоаппарат. Ким отказывался, но друг сказал, что хочет дать ему возможность определиться с выбором. Щёки Дже слегка порозовели, когда Самуэль протянул ему камеру со словами: — Джеджун-а, даже не сомневайся. Я же вижу, как у тебя загораются глаза, когда ты фотографируешь. Ты находишь в обыденных вещах то, на что обычный человек не обратил бы внимания, и делаешь из фотографии произведение искусства. Благодаря своему внутреннему восприятию ты замечаешь красоту во всём, а с помощью таланта заставляешь и других её увидеть, — заметив недоверчивый взгляд друга, он с пылом предложил: — Давай сфотографируем по очереди то дерево. И ты сам увидишь разницу. — Но ведь это ты научил меня всему, — возразил Ким. — Я же не делаю ничего особенного, просто фотографирую. — Я показал тебе, как щелкать затвором, то есть то, чему каждый может научиться без труда. А вот выбрать правильный ракурс, рассчитать расстояние, учесть освещение и всё остальное — это уже ты сам. Ты не просто фотографируешь, ты вкладываешь в каждый снимок свою чистую душу, понимаешь? А просто фотографирую как раз я, — засмеялся юноша и вложил дорогую вещь в руки Дже. Они и не заметили, как закончились каникулы. Джеджун всё это время вдохновенно запечатлевал мгновения: людей, улицы, природу, когда выдавалась свободная минутка. Сэм же снисходительно улыбался, наблюдая за тем, как друг бережно держит в своих руках «Кодак», забывая обо всём, когда его палец нажимал на кнопку. Он был счастлив от того, что Дже так увлечен, а вещь нашла себе хорошего хозяина. За это время оба вытянулись, мальчишеская угловатость сошла на нет. Оба похорошели. Самуэль излучал какое-то внутреннее благородство, а над Джеджуном витала аура утонченности, присущая мечтательным и романтичным натурам. Находясь ежедневно рядом, друзья не замечали этих возрастных изменений друг в друге, и однажды Ким был сбит с толку и озадачен открытием, которое пробудило чувственную сторону его души. Джеджун со своей парты с улыбкой взирал на Сэма, отвечающего у доски и по обыкновению спорящего с преподавателем, имея свою точку зрения, отличающуюся от учительской. Он смотрел, как Сэм уверенно приводил свои доводы, и внезапно замер с широко распахнутыми глазами. Подобно поражённому молнией, он потрясенно глазел на друга, словно увидел его в ином свете. Нет, это был всё тот же Самуэль, но в то же время что-то в нем изменилось. И Дже не смог бы точно ответить, что именно. Школьная форма на нём сидела безупречно, в отличие от Джеджуна, на котором она выглядела как с чужого плеча. Модно подстриженные и уложенные волосы подчеркивали красоту лица. А грамотная убедительная речь и азартный блеск в глазах ввели в смятение не только преподавателя и прекрасную половину их класса, но и Кима. Растерявшись, Джеджун судорожно сглотнул и захлопал длинными ресницами, когда Самуэль, снисходительно улыбнувшись учителю, повернулся к нему и весело подмигнул, празднуя победу.