мы

ясмин любит тихо. ей не нужно громких слов, ей вообще ничего от доктора не нужно. доктор — она ведь доктор. она любит всех людей одинаково, перед ней даже другие вселенные предстают не близкими людьми, а лягушками. она ведь доктор. доктор говорит, что у неё никогда не получалось счастливой любви. она называет одно имя, но ясмин слышит там второе. ясмин слышит и знает — та любовь не была. она всегда есть, она была счастливой, а стала ужасно грустной. ясмин не уверена, что могла бы понять. доктора вообще понять сложно. ясмин гуляет по тардис, чувствуя себя в безопасности. телефонная будка никогда не станет ей домом, как для доктора, но сюда точно хочется возвращаться. грэм, кажется, понимает, а райану слишком нравятся приключения, чтобы замечать детали. чудесный райан, который внезапно научился делать выбор. доктор меняет людей вокруг себя. не специально, просто так получается. ясмин знает — и она сама, и грэм, и райан покинут тардис, а доктор будет двигаться дальше. доктор быстро бегает. она слишком быстрая для всех них. — марта говорила мне, что я идиот, — задумчиво произносит доктор за спиной ясмин, — не вижу очевидного. — думаю, сейчас она бы так не сказала, — ясмин оборачивается, улыбаясь, — ты довольно проницательная. — о, я был идиотом, это точно, — доктор тоже улыбается. у неё чудесная улыбка, — марта была в меня влюблена. — а ты? — тихо спрашивает ясмин, думая, что наконец-то узнала имя счастливой любви доктора. — а я, — она мотает головой, будто бы переключая какие-то резервы воспоминаний у себя, — а я только потерял одну замечательную... доктор не договаривает, но говорит то, что не нуждалось в подтверждении. любит до сих пор. ясмин не больно, потому что... в самом деле — разве можно размениваться на боль, когда вокруг такие чудеса? ясмин знает, ее доктор никогда не полюбит больше, чем уже есть, а больше и не надо. ясмин не вечная, и ее тяга к доктору — тоже. ясмин не смогла бы выдержать «навсегда». та девушка, должно быть, была очень храброй. — я хочу тебе... вам кое-что показать, — говорит доктор, — райан и грэм в консольной. пойдём, яс, тебе стоит это увидеть. они идут к дверям тардис, и те распахиваются перед ними. ясмин видит удивительной красоты зрелище: сверхновая переливается невозможными цветами, искрится и живет. ясмин улыбается. она никогда не видела чего-то настолько прекрасного, будто бы душа всей вселенной в ответ улыбается ей. она протягивает руку. кажется, что тепло звезды обнимает и укутывает ее. райан смеётся, а грэм склоняет голову. но они все счастливы. вдруг тардис закрывает двери. доктор отходит к консольной, нажимает несколько кнопок, дергает за рычаг и возвращается. теперь перед путешественниками пустота. все то же космическое пространство, только пустое. вокруг сияют те же звезды, но самой близкой и красивой теперь нет. доктор смотрит туда неотрывно, впитывает пейзаж в себя и немного грустит. — что случилось? — спрашивает грэм, — где мы теперь? — на день позже, чем были, — доктор пожимает плечами, — это я сделал. ясмин не слышит там «это моя вина». ясмин слышит «и я бы сделала так ещё раз». — что ты сделала? — райан и грэм смотрят недоверчиво, будто доктор обернулась вдруг злодеем, которого нужно победить. — здесь должна была быть жизнь, — доктор улыбается, — десять планет в системе, новая раса, невероятные технологии. я узнала это недавно, — «и я бы сделала это. сделала», — я сжёг солнце. ясмин слышит не «я был зол». ясмин слышит «ради неё».

***

— ее звали роуз, — говорит доктор. — такая же невозможная, как все они? — улыбаясь, спрашивает ясмин, — те, о ком ты рассказывала? — нет, — удивлённо отвечает доктор, — очень хорошая. защитница земли. они молчат. — слушай... — доктор снова замолкает, — я уже и правда не идиот. — я знаю, — ясмин мягко улыбается, — я знаю. ясмин хан правда знает.