***
артур видит первый действительно плохой сон в семнадцать лет. до этого ему снились мелочи: он целуется со служанкой на глазах у своей родственной души, дерётся с этой самой родственной душой и все такое, что артур бы не посчитал несчастьями. так, недоразумения. а потом артур видит смерть отца. он не имеет ни малейшего понятия, как это связанно с его судьбой, пока не распахивает двери тронного зала. артур вдруг понимает: они знакомы уже несколько лет, потому что нежность и тепло в такую минуту не вызвал бы незнакомец. фигура его родственной души все ещё размыта, но голос с каждым годом все чётче. артуру было бы гораздо проще обманывать себя тем, что это принцесса с невероятным басом. только вот честь не позволяет. артур не сразу понимает, что пророческий сон сменился обычным кошмаром: он никогда не кричит, когда рядом находится родственная душа. а сейчас, кажется, собственный крик разбудил и заставил молча лежать, рассматривая потолок. утром артур заходит к гаюсу перед тренировкой. тот снова варит свои настойки, и принцу хочется зажать нос от резкого запаха трав. — что тебя беспокоит, мой мальчик? — спрашивает гаюс, и артур кривится. — у меня кошмары, — стиснув зубы, говорит он. — это мне известно… — нет, — перебивает гаюса артур, — обычные. можешь прописать мне что-нибудь? как моргане? гаюс только вздыхает и медленно возвращается к своему столу, прихрамывая. артур может поклясться, что до этого старый лекарь никогда не хромал. принц ругается себе под нос и выходит, едва не хлопнув дверью. артуру подают желтый пузырёк, содержимое которого пахнет валерианой, вместе с ужином.***
мерлину исполняется восемнадцать, когда он видит поцелуй со своей судьбой. сон чувствуется прохладой и глуповатой улыбкой на губах, но почему-то выходит очень коротким. проснувшись посреди ночи, юноша так и не засыпает до самого утра. — помнишь гаюса? — спрашивает хунит за завтраком. — нет? — мерлин испуганно приподнимает брови, усиленно жуя черствый хлеб. хунит смеётся. до мастерства гаюса управляться с бровями мерлину далеко, как до большой земли, но сын все равно чем-то напоминает ей старого друга. — вы виделись однажды, — говорит женщина, — тебе было лет пять. он заметил твой дар уже тогда, но я пыталась убедить его, что ты не можешь колдовать в таком возрасте. я уверена, что он мне так и не поверил. — и теперь он приедет? — с благоговейным ужасом спрашивает мерлин. — нет, ты пойдёшь к нему, — хунит прячет улыбку в тарелке, — в камелот. мерлин для вида бьется головой об стол пару раз. от его возмущения трескается зеркало в задней комнате, и хунит даже не пытается ругаться.***
мерлин уже знает, что произойдёт ужасно непоправимая глупость, когда ему под ноги катится щит с несколькими ножами в центре. его родственная судьба выглядит, как золотой ангел, спустившийся с небес. мерлин, чувствуя себя оскорбленным, с особенным наслаждением говорит, что никогда бы не стал дружить с такой задницей. глаза златовласого рыцаря округляются, когда мерлин это произносит. до мерлина доходит только в темнице. его родственная душа — сын короля, ненавидящего магию. кажется, он влип.***
артур окончательно осознает, что этот идиот — его судьба, когда тот неловко заваливается назад и ломает чей-то торговый ряд. знакомый голос из снов теперь кажется очень раздражающим. и вообще, выглядит этот придурок так себе. — в тебе что-то есть, мерлин, — слова вырываются у артура раньше, чем он успевает возмутиться этим мыслям, — только я не могу понять что. о, нет. артур понимает, что в нем есть такого: отчаянная храбрость, безрассудство, мучительная мудрость. а ещё слезы из сна, когда они стоят перед чьим-то похоронным костром. артуру страшно переживать все это с мерлином — ему вдруг эгоистично хочется, чтобы тот никогда не менялся.***
мерлину теперь почти не снятся сны — только сбываются его старые. он все чаще позволяет себе смотреть на артура, пока тот не видит. трогать чуть больше, красть то, что, наверное, получить всё-таки не суждено. артур ужинает в особенно скверном настроении, поэтому даже не предлагает мерлину присоединиться. тот просто сидит на полу, прислонившись спиной к кровати. — ты ещё долго собираешься скрывать магию от меня? — невозмутимо спрашивает артур. мерлин больно бьется головой. — ты всё-таки сошёл с ума, — констатирует он, чувствуя подступающую дрожь. — да ладно, — артур ставит бокал вина рядом с почти полной тарелкой и встаёт из-за стола, — ме-е-ерлин. я знаю, что моя родственная душа — маг. так что не трепли мне нервы лишний раз. мерлин осознает, что его эмоции похожи на смесь восхищения, злости, недоверия и щемящей радости. улыбается он немного жутко, но он уже видел это во сне. судьба не терпит погрешностей, и теперь очередь мерлина знать, что будет дальше. их первый поцелуй напоминает сны мерлина об артуре до их встречи — эфемерный, почти похожий на глупую сказку со смешным концом. только никто не смеётся. о том, что этот поцелуй перерастёт в сорванные рубашки, мятые простыни и вопиющую неловкость, сны могли предупредить только прохладой. мерлин забыл закрыть окно.***
артуру снится авалон. все время. он сбегает от своих обязанностей туда, даже видит то, что видеть никогда не должен был. может быть, поэтому артур когда-то сказал мерлину, что никто не стоит его слез. только тогда он ещё не знал, что это превратится в противную насмешку.***
артур из своих снов знает, что должен сказать, но… говорит он, конечно, то же самое, но по совершенно другой причине: ему хочется. ему нужно, чтобы мерлин знал.***
мерлину не снятся сны. больше нет. у него нет ни сил, ни терпения их видеть. он уходит зимой, когда море можно попытаться заморозить. ему не хочется оборачиваться. мерлина ждёт большая земля. ему хочется в византию. там, говорят, живет вера.***
мир изменился, а мерлин пытается оставаться собой. ему снится улыбка артура. постоянно. честно говоря, могло бы и присниться что-то другое.***
в новой жизни их первый поцелуй на вкус, как соленый ветер. он звучит, как крики чаек и ругань моряков. и в этот раз мерлин даже не дает себе повода думать, что это может быть сном.