***
До фестиваля следует череда хороших дней, они сменяют друг друга, словно жемчужины, надетые на нить в определенной последовательности. Широ получает такие в первый день фестиваля. Это подарок от маленького прибрежного городка, привезённый сюда в коробке, украшенной чёрными полосами. Широ объясняет, как на побережье люди ныряют в море, отрывают ракушки от камней, а затем открывают их, чтобы найти внутри жемчуг. Кит пытается представить море, способное породить что-то настолько прекрасное, и надеется, что однажды Широ отвезёт его туда. Он практически уверен в том, что так и будет. Раньше он редко был уверен в чём-то, но сейчас это чувство стало его верным спутником. Уверенность такая же масштабная и непоколебимая, как приближающаяся весна, и в то же время маленькая и счастливая, словно щенок, ёрзающий между ними в кровати по ночам. И сотня других хороших вещей. Зимний фестиваль не входит в их число. Но даже у этого события есть свои преимущества. В честь фестиваля все улицы украшены лентами, тяжело свисающими из-за покрывающего их льда, на деревьях висят разнообразные игрушки, а замок украшен веточками, все столы заставлены тарелками с вкусностями, устоять перед которыми не может даже Кит. Камины в замке украшены стеклянными фигурками сладостей, оленей, птиц и разных мифических созданий. Заслугами одной лишь удачи Кит пока что не сломал ни одной. Благодаря фестивалю он впервые узнает, что такое печенье. — Может, в твоих краях это зовётся как-то иначе? — предполагает Аллура. Она вызвалась сопровождать Кита на фестивале вместо Широ, у которого появились неотложные дела. Кит качает головой и останавливается около стола, на котором кто-то разместил серебряное блюдо, полное белого печенья с маленькими растекающимися желейными сердцами в центре. Он кладет одно печенье в рот и пытается представить Антока или Коливана, одетых в фартуки и сгорбившихся над столом на кухне, насыпающих сахар на печенье или замешивающих тесто. — Если съешь слишком много таких, будешь толстым, — бубнит Лэнс откуда-то сзади. Это печенье полностью покрыто сахаром, и Кит успевает прохрустеть им быстрее, чем оно тает во рту, словно масло. Он мог бы съесть целую тарелку один, но, возможно, он принес бы вкусности в покои, чтобы поделиться ими с Широ. — И что? — Ну… — Лэнс машет рукой, — …ты не влезешь в свои доспехи, — заканчивает он, чувствуя себя немного оскорбленным, и закатывает глаза. Кит пожимает плечами. «Какие доспехи?» — хочет спросить он. Часть доспеха покрывает его грудь и плечи, но в нём мало практической пользы, это больше для красоты. Возможно, он поможет уберечься от удара меча, но не от стрелы. Если кто-то очень постарается, то этот доспех будет бесполезным независимо от оружия. Всё, что надето на нем, — для красоты, кроме его кинжала, который надежно спрятан от чужих глаз. Слуги подумали, что одеть Кита в белый цвет будет отличной идеей, потому что тогда это будет сочетаться с нарядом Широ, только сам Кит считает, что этот цвет не особо ему подходит. Женщина, помогавшая ему одеваться, попросила не запачкать наряд. Это была всего лишь шутка, но она поселила в душе Кита страх и уверенность в том, что к концу дня он обязательно что-нибудь испортит. Весь день ему нужно ходить, постоянно улыбаться и стараться ничего не сломать. С этим он может справиться. — Этот фестиваль… сегодня нужно дарить подарки, верно? Аллура удивлённо смотрит на него. — Широ разве не рассказал тебе? Он пытался. Он пытался, а затем спросил, какие у галра бывают зимние фестивали, и Кит описал ему наиболее похожий праздник, который, на самом деле, мало чем отличается. Разве что его смысл заключается не в подарках, а в еде, которую выставляют на общий стол. И этот праздник проводится не зимой, так что назвать его зимним фестивалем тоже нельзя. Тогда Широ рассмеялся, и это был смех, который можно услышать только когда они остаются вдвоем. Из-за него нос мужчины покрывают маленькие морщинки, а сам он словно бы молодеет на десять лет. Практически всё, что Киту пытались объяснить о фестивале, влетело в одно ухо и вылетело в другое. — Я должен ему что-нибудь подарить? Хэнк пожимает плечами, а потом Аллура качает головой. — Нет. От тебя этого не ждут. — Но… — Кит, просто наслаждайся происходящим. Этого достаточно. — …Ты звучишь как Широ. Аллура поправляет свое платье. — Приму это за комплимент, — говорит она, но Кит и представить не может, что это может звучать как-то иначе. Будь счастлив. Расслабься. Не спеши. Менее подходящего человека для таких задач и не существует. Они все думают, что присутствие Кита на фестивале будет к лучшему. Он не появлялся на публике со дня свадьбы, и всем будет на руку, если люди увидят их обоих счастливыми и здоровыми. У них была целая зима, чтобы успокоиться, встретить любимых, братьев, сестёр и детей, ушедших на войну. У них была целая зима, чтобы забыть свой гнев. По крайней мере, он на это надеется. За пределами дворцовых врат улицы украшены не так ярко, но зато они более оживленные. По мере того, как они продвигаются вперед, к ним присоединяется всё больше стражников, и Кит безмерно рад, что он решил оставить щенка в конюшнях с его матерью. Он начинает нервничать даже из-за большого количества людей. Кит чувствует возбуждение, и его причиной, к лучшему или же худшему, является Широ, которого он наконец видит издалека. По пути сюда Кит поймал несколько обращённых на него взглядов, но он всё ещё не сделал ничего интересного вроде убийства Широ во сне, даже не сжёг целый замок, так что никто особо не впечатлён его присутствием. Толпа становится гуще, когда они приближаются к площади, где проходят основные мероприятия и где расположено наибольшее количество украшений. Торговые палатки стоят вдоль каждой улицы. Здесь есть и столы с огромным количеством угощений, как это было на праздничном приёме. У страны с выходом к морю есть свои приоритеты. Когда они наконец-то добираются до Широ, он стоит в центре группы людей, некоторых из которых Кит с ужасом узнает. Генералы всегда будут ненавидеть его. Его присутствию здесь не рады, зато он идеально подходит на роль злодея. Детство Кита не изобиловало историями о феях и сказками о принцах, но он читал достаточно, чтобы знать, кем он представляется для них. Он — злая королева, соблазнившая их правителя, принудившая его забыть обо всем хорошем и правильном, и совсем неважно, что худшее злодеяние Кита — это позволить Широ спокойно проспать целую ночь и иногда наблюдать, как куски грязи пачкают его белоснежные волосы. Некоторые обиды невозможно забыть, а эта война упрочнила их, сделав их подобными металлическому монолиту. Кит заставляет себя сделать глубокий вдох, затем ещё один, пока Лэнс и Хэнк прокладывают ему дорогу к Широ сквозь толпу людей. Остальные стражники расставлены по периметру площади, все они облачены в белое, но это не идёт ни в какое сравнение с идеально белым одеянием Широ. С короной на голове он идеально походит этому месту. Кит хочет поправить свою, немного сдвинуть ее на лоб, но он только все испортит, к тому же по пути сюда Аллура уже дважды поправляла ему корону. — Ты пришёл, — говорит Широ, когда Кит подходит ближе к нему, а затем одной рукой утягивает его в объятия, словно они не виделись несколько дней, а не несколько часов. Как будто он мог быть где-то в другом месте. Как будто в ночь перед этим событием, лежа в их постели, Широ не потратил целый час, рассказывая Киту о том, что на фестивале будут настолько вкусные угощения, что даже дворцовые печенья не идут с ними ни в какое сравнение. Это Кит помнит. Теперь, когда Широ разобрался со всеми делами, он полностью принадлежит Киту. Сейчас тут присутствуют трое генералов, лицо Айверсона, как и обычно, искажено гневом, и Кит начинает думать, что это его обычное выражение лица, так что все в порядке. Кит всё равно не знает, как извиниться за отобранный им глаз. Холт даже улыбается ему. Возможно, Мэтт замолвил за него словечко за то, что Кит научил его, как правильно сделать удар ногой и не упасть при этом. После всех приветствий Аллура берёт на себя все эти светские разговоры, которым Кит никогда не научится, и он понимает, как сильно благодарен ей, когда она уводит генералов в сторону. Широ все еще приобнимает Кита за плечи, подводя его то к одной палатке, то к другой. Впервые за всё время здесь Кит не в центре внимания. Он замечает всего несколько взглядов в свою сторону, и то нельзя сказать с полной уверенностью, направлены они на него или на Широ, но в итоге он склоняется ко второму варианту и искренне сочувствует мужчине. Но Широ не нуждается в этом. Он — король, и он находится в своей стихии. Он излучает очарование настолько ярко, что это заставляет людей вокруг улыбаться и заливаться краской от его близости. Киту всегда было интересно, как рядовой солдат смог стать королем, но в такие моменты он удивляется лишь одному: как он не был рождён с этим титулом. Они переходят от женщины, продающей настойки в маленьких баночках, к молодой паре, выпекающей хлеб в форме животных, а затем к мужчине, продающему ювелирные изделия с разноцветными камнями. Широ подносит один, цвета морской волны, к глазам Кита и ухмыляется. Кит, смутившись, отталкивает его руку, но Широ не обращает на это внимание, его внимание уже привлек следующий прилавок. — Смотри… Это еще один столик с маленькими камнями, только они странного цвета, упакованы в баночки и вообще выглядят довольно причудливо. — Что это? Широ смеется. — Это шоколад. Ты… — он поворачивается и фыркает. — Подожди, ты никогда не пробовал шоколад? Кит косится в его сторону, а затем переводит взгляд на полки и баночки, на разнообразные коричневые дольки, полосатые и обсыпанные, должно быть, сахаром. — Шоколад? Широ склоняет голову и упирается рукой о стол. Мужчина за прилавком, что до этого вежливо стоял в стороне, то ли не желая влезать в их личное пространство, то ли избегая Кита, теперь подходит ближе и смотрит на Широ тем же взглядом, что и Кит. В их глазах читается выражение легкого ужаса. — Не могу в это поверить, — бормочет Широ. — Мне ещё никогда не было так грустно. — Что? Что такое шоколад? Теперь продавец смотрит на Кита, как на пришельца. Широ покупает две дольки для каждого из них и смотрит на Кита почти что с животным любопытством, настоятельно призывая его откусить кусочек. — Вкусно? — спрашивает он сразу же, как только Кит пережевывает откусанное. Это самая вкусная еда, которую он когда-либо ел, но Кит только кивает и старается незаметно облизать губы. Они обязательно потрескаются на холоде. Раньше его такое не волновало, но теперь он идёт рука об руку с Широ, и ему нужно хотя бы постараться быть с ним на одном уровне. — Хочешь взять мой плащ? — предлагает Широ, когда видит, как Кит дрожит. Кит оставил свой висеть на стуле. Красный слишком сильно бросается в глаза на фоне белого. — Нет, всё в порядке. — Ни за что не поверю в то, что ты не замерз. Кит игнорирует его замечание и берет полосатый фиолетово-золотой мешочек с шоколадом, прикидывая, слишком ли нагло будет попросить купить и его. — Мне не холодно, — честно говоря, это ложь. Он промёрз практически до костей, но всё же не может признать это так легко. Ему и не приходится. Широ снимает свой белоснежный плащ, обрамлённый нелепым белым мехом, и накидывает его на плечи Кита, не дожидаясь возражений. Кит полностью утопает в нем. Подол, что он вытаскивал сегодня утром из пасти щенка, теперь бороздит по грязи и льду, а мех лезет Киту прямо в лицо, отчего он чувствует себя цыпленком со взъерошенными перышками. Он одаривает Широ своим самым тёмным и недовольным взглядом. Широ вздергивает голову, придирчиво осматривая Кита, это выражение лица начинает искажаться, пока и вовсе не исчезает. Он смеется. — Извини. Празднование продлится до наступления ночи, — солнце ярко светит на фоне чистого голубого неба. Забавно, как может быть одновременно так холодно и солнечно. Широ делает шаг назад. — Кстати, говоря о подарках, у меня есть кое-что для тебя. Конечно. Конечно у него есть, а Кит ничего не приготовил взамен. Широ машет кому-то рукой, и у Кита даже нет времени, чтобы перевести дыхание, когда он видит знакомого конюха, ведущего рыжего скакуна с другой стороны площади. Этого просто не может быть. — Что?.. Широ подталкивает Кита вперед, его рука лежит на его пояснице. Эта лошадь прекрасна, она покрыта длинной зимней шерстью, что блестит на солнце. По настоянию Широ Кит подходит ближе, животное склоняет голову и громко выдыхает в его сторону. У него мягкий бархатный нос и бледные, как и снег вокруг, глаза. Кит не осознает, что широко улыбается до тех пор, пока не поворачивается в сторону Широ и не замечает выражение его лица — неприкрытое удовольствие. — Он прекрасен, — шепчет Кит. Широ подходит ближе к нему. — Думаю, всё же «она». Это ещё нужно уточнить, но я думаю, ты с этим справишься, — Широ предлагает ему свою руку в помощь, но Кит закатывает глаза и запрыгивает на спину лошади. Ему требуется немного времени, чтобы вновь привыкнуть к этому чувству. Он направляет её вперёд, а затем переходит на рысь, обходя площадь по периметру. С такой высоты все взгляды, обращённые на него, выглядят безобидно, и Кит уже даже не может вспомнить, почему они вообще волновали его. Скакать на этой лошади одно удовольствие, её походка плавная и мягкая, как у кошки. В отличие от Чёрного, коня Широ, эта лошадь не предназначена для войны. Но она ловкая, быстрая и выносливая. Взгляд Широ следует за ними — единственный, что имеет для Кита значение, он тёплый, как и плащ на его плечах. Спустя секунду они оказываются возле Широ. В этот раз Кит принимает протянутую руку — стратегическая ошибка, потому что, когда он спешивается, они с королем оказываются тесно прижаты друг к другу на короткое время. Широ — воплощение уюта. Теплее него ничего нет в этом городе. Кит отстраняется. — Спасибо, — он старается вложить в слова как можно больше своих чувств, потому что это единственное, что ему остаётся. За этим подарком кроется гораздо больше, чем его цена и время, потраченное на нахождение подходящей лошади. Широ пришлось чем-то пожертвовать ради этого. — Я думал, мне не позволено иметь лошадь? — спрашивает он, не уверенный в том, хочет ли услышать ответ. В соглашении все было четко прописано, и его свобода и этот подарок — это главная часть. Широ ведёт плечом. — Меня это не волнует. А должно, думает Кит, но вместо этого спрашивает что-то абсолютно другое. — Не хочешь прокатиться вместе со мной на лошадях, когда все это закончится? — заварил кашу, так не жалей масла. — Просто по окрестностям, — добавляет он, чтобы хотя бы хоть немного соответствовать установленным правилам. — С удовольствием, — говорит Широ, переплетая их руки. Кит позволяет себе уткнуться в плечо Широ. У него крепкие мышцы, но при этом он всё ещё кажется худым. Без одежды он выглядит так, словно бы он высечен из твердого камня. Он мог бы даже набрать ещё несколько килограммов. — Знаешь, я потратил месяц на её выбор, — бормочет Широ, наблюдая за тем, как конюх уводит лошадь. — Ты первый человек, на которого она взглянула дважды. Меня бы она убила за горстку овса. Кит пододвигается к Широ на пару сантиметров ближе. — Такая женщина мне по душе. Спасибо тебе, — повторяет он. — Никто никогда не дарил мне таких подарков. Клинок — это ближайший эквивалент, но он был передан от матери к ребёнку, и это больше похоже на традицию, чем на подарок, даже если это и было неожиданно. Широ замирает и опускает сочувствующий взгляд на Кита, его брови приподняты, так же он обычно смотрит на щенка. — Кит… — Всё в порядке, правда, — говорит Кит. — Я собирался сказать, что у тебя даже нет зимы, так что… Кит закатывает глаза и отпускает его руку. Через дорогу стоит палатка, в которой продают горячие пирожки. Он покупает два и сразу же кусает один из них, держа его обеими руками, понимая только после первого кусочка, что до этого никогда не ел больше половины бисквита на завтрак. Внутри этого пирога сахарный сироп и что-то сладкое и липнущее к зубам. Похоже на инжир. — Еда здесь такая сладкая, — пытается проговорить Кит с набитым ртом, когда Широ нагоняет его, его слова выходят невнятными. Он отдает второй пирожок Широ, и тот съедает его за два ужасающе огромных укуса, а затем заглядывается на оставшуюся половину булочки Кита с самым невинным выражением лица. У Кита не остаётся выбора. Он качает головой, когда Широ съедает целую половину за один присест, ухмыляясь. Чисто из принципа Кит закатывает глаза, но чувствует внезапный жар от полуулыбки Широ, когда тот слизывает сахарный сироп с пальцев. Только слепой глупец не заметил бы этот взгляд Широ. Но Кит именно к таким и относится, когда дело доходит до подобного, так что он заталкивает возникшее чувство куда подальше и отходит в сторону. Следующая лавка усыпана разноцветными лентами с разнообразными узорами, некоторые из них сверкают ярче, чем лёд на зданиях вокруг. Кит занят тем, что пытается выбрать что-то подходящее для Аллуры и Ромелль в качестве благодарности. Помимо стражников и иногда поваров, которые дают ему обрезки для щенка, они являются двумя самыми дружелюбными людьми в замке и теми, чьей дружбы он заслуживает меньше всего. Аллура любит голубой, но здесь есть и зеленая лента с вышитыми на ней подснежниками, которая могла бы ей подойти, а эта, с розами, может понравиться Ромелль. Лучше подарить поздно, чем никогда. Если Кит попросит, то Широ заплатит за них. — Что-то приглянулось? — спрашивает Широ сзади. Он заглядывает через плечо Кита на ряд, который тот не заметил, и достает широкую красную кружевную ленту. Хорошая работа. Пустые пространства между нитками имеют форму розы, красный на белом, когда его ладонь виднеется сквозь эти отверстия. Кит думает о том, как много потребовалось времени на это изделие, и пытается прикинуть его цену, но его сознание отказывается воспринимать такие цифры. — Нет? — спрашивает Широ, его голос звучит легко. — Ты прав. Не тот оттенок. Не твой цвет, — Кит не видит глаза Широ, но может представить его взгляд, даже сквозь плащ он чувствует тепло его тела, отчего ему самому становится жарко. — Я хотел выбрать что-нибудь для принцессы, — Кит указывает на примеченную им ленту, а потом на розовую. Он слышит, как сзади Широ делает вдох и ненадолго задерживает дыхание. — Думаю, она будет в восторге, — говорит он, а потом задает вопрос. — Тебе она нравится? — голос Широ всё ещё звучит легко. Кит практически говорит «да», но останавливается, потому что улавливает какие-то странные нотки. — Если да, то мы сможем заключить соглашение… — начинает он, и теперь Кит слышит, как напряженно звучит его голос. Кит поворачивается, чтобы встретиться с ним взглядом, сердце в его груди гремит сродни грому. — Нет. Нет, она друг. Просто друг, — Кит наконец-то убирает челку с глаз, и для этого ему приходится посмотреть Широ прямо в глаза. Чёртова идеальна укладка, сделанная Аллурой. — Ты не можешь думать, что есть кто-то ещё… — он не знает, как закончить это предложение. Нет никого, кто мог бы сравниться с Широ. Ни в этом городе, ни в стране, ни в любом другом знакомом ему месте. Людей, похожих на него, не существует. Единственное, в чем Кит ещё не уверен, так это то, является ли это причиной, по которой Широ занимает так много места в его мыслях, или же дело в чувствах самого Кита. Каждый ли влюбляется в Широ или же такое выпало только на его долю. «Ради тебя я закончил войну, и ты всё ещё думаешь, я посмотрю на кого-то другого?» Он не может произнести этот вопрос. Широ смотрит на него сверху вниз, он в замешательстве. Его губы наполовину раскрыты в немом вопросе, они оба молчат. Но прежде чем кто-либо из них успевает произнести слова извинений или сожалений, волосы на загривке Кита встают дыбом, а по его спине пробегают капли холодного пота. Однажды его армия оказалась застигнута врасплох сильным штормом. Рыча и скрипя, он пришел без предупреждения. Лучшее, что они могли сделать, — это быстро поставить несколько палаток, но шторм сдул большинство из них. Этот сильнейший ветер был похож на воплощение гнева, от которого у них не было защиты. Им оставалось только сидеть, наблюдать и ждать. И надеяться, что шторм пройдет быстро. Так всё и было, но перед этим молния ударила где-то на краю наспех собранного лагеря. Она уничтожила палатку и унесла жизни находившихся в ней людей. Если бы галра были более суеверными, они бы приняли это за плохое предзнаменование, но тогда это посчиталось обычной случайностью. Кит всё ещё помнит запах воздуха перед ударом. Он ощущается металлическим, словно стоишь в кузнице. Он помнит, как это чувство заставило его волосы встать дыбом, прямо как сейчас. Всё замедляется для него в этот момент. Шум площади звучит где-то вдали, как и слова Широ. Кит может видеть, как его рот внезапно начинает двигаться, проговаривая его имя, но за плечом короля, вдали, мерцает металл. Солнце отражается от наконечника стрелы, Киту знакома такая картина. Первый выстрел не попадает в цель. Это происходит, потому что Кит блокирует его. Он отталкивает Широ в сторону с неожиданной неистовой силой, слышит, как он врезается в стенд с лентами, как падают и разбиваются баночки. Но все эти звуки заглушены бешеным стуком его собственного сердца. Кит чувствует, как наконечник стрелы пробивает доспех на его плече, прямо у основания шеи, а затем врезается в кожу. Боль ощущается мгновенно, но он знает, как справиться с таким. Отражающиеся от очередной стрелы лучи солнца вновь подмигивают ему с окна дальнего здания. Если бы у него было время схватить чей-то меч, он бы сделал это, но стражники слишком медленные. Они всё ещё просто смотрят. Некоторые помогают Широ подняться и выстраиваются перед ним, пытаясь выяснить, откуда был выстрел. Кто-то начинает кричать, всё больше и больше людей присоединяются к нарастающей панике. Кит отталкивает все эти звуки на второй план, и очередная стрела вновь не попадает в цель. Меч его матери уже у него в руках, он высвободил его из скрытых ножен. Маленькая вспышка сопровождает трансформацию клинка, что вызывает ещё больше криков. Теперь даже стражники напуганы. Кит замахивается, держа меч одной рукой, и вздрагивает, когда разрубает стрелу лезвием, разлетевшиеся осколки оставляют царапину на его щеке. Третьего выстрела не будет. Убийца замечен. Теперь Кит видит отблеск от лука мужчины, лучи отражаются и от его перчатки, что покрывает руку, которой он натягивал тетиву. Кит задерживает дыхание, целится и бросает клинок. Он не тренировался больше месяца, но клинок все равно находит свою цель. Мужчина переваливается через подоконник и выпадает из окна, приземляясь где-то в противоположном конце площади. Удар тела о мощеную улицу звучит отвратительно даже издалека. Кит уже направляется к этому месту. Нет никого достаточно быстрого для того, чтобы остановить его. Никто из присутствующих здесь и не попытается. Если они последуют за Китом, он не заметит. Его взгляд полностью сосредоточен на мече и теле, чтобы заметить малейшее движение. Но тело неподвижно. Уродливая куча. Лицо — единственная неповрежденная часть. Кит делает шаг вперед и берётся за рукоять меча, доставая его из тела одним резким движением. Звук при этом оказывается худшей частью, в сравнение с ним не идут даже брызги крови, покрывающие лицо Кита. Он вытирает какую-то часть крови и тычет в тело, чтобы убедиться, настолько ли оно безжизненное, каким кажется. Рука на плече останавливает его. Железной хваткой Широ разворачивает Кита лицом к себе. Все звуки резко возвращаются. — Ты… — произносит Широ, но Кит прерывает его, поворачиваясь к стражникам, которые всё ещё по одному подбегают к ним. — Уведите его внутрь, — приказывает он. Никто даже не шевелится. Кит полностью разворачивается к ним, более грубый приказ уже практически вырывается из его рта, но Лэнс и Хэнк смотрят на него, а затем их взгляды перемещаются на тело, что лежит возле ног Кита. Выражение безмолвного ужаса на их лицах сменяется осознанием. Взгляд Широ следует за их, и вскоре все стражники смотрят на того мужчину так, словно он призрак. Мужчина выглядит знакомо. Кит узнает эту форму челюсти и носа. Это лицо Кит видел раньше, причем совсем недавно, но он не покидал замок уже больше месяца, так что он не мог видеть его где-то за его пределами. В его мыслях всплывает нечеткое изображение мужчины в белом, открывающего перед ним двери, стоящего в углах комнат, преследовавшего его буквально везде, но не являющегося при этом кем-то запоминающимся. — Почему… — Кит знает ответ на вопрос ещё до того, как произносит его, и это знание накрывает его словно купол. Первый напарник Мэтта. Друг. Все смотрят на него. И Широ тоже. Почему стражник хотел убить короля? Но всё становится тем яснее, чем больше взглядов обращается в его сторону. Взгляд Широ ощущается тяжелее всего. Королю не следует оставаться в открытом пространстве. Кит поворачивается к нему, чтобы накричать и заставить его зайти в здание, но слова застревают в его горле, когда он видит выражение его лица. Глубокий взгляд Широ полон ужаса. На лицах людей, стоящих за ним, читаются те же эмоции. Тысячи пар глаз прямо сейчас смотрят на Кита, смотрят на тот спектакль, что он устроил. Это напоминает день их свадьбы, но сейчас он чувствуют теплую струйку крови, стекающую по его щеке, кровь из раны в плече, просачивающуюся под его декоративную броню, бегущую по его груди и бокам и окрашивающую белую ткань в красный. Красный, что соответствует данному ему прозвищу. Взгляд Широ скачет между стрелой в его плече и мечом в его руке. Все в крови. Весь он кроваво-красный. Его ненавидят так сильно, что даже личный стражник короля презирал его. Он пятнает все, к чему прикасается. — Рану нужно осмотреть, — бормочет Широ, протягивая к Киту дрожащую руку. Кит отталкивает её сильнее, чем планировал. Он никому не может посмотреть в глаза, но другого варианта нет. Ему остается только опустить взгляд. Он замечает кровь на снегу, на своем доспехе, кровавое пятно расползлось по всему его плечу. Мех на плаще Широ окрашен в розовый из-за капель его крови. Широ протягивает руку вновь, но Кит ударяет по ней, даже не успев обдумать это действие. Широ ловит его руку и крепко сжимает её. — Ты идёшь в госпиталь. Сейчас же. Кит в ответ на это лишь высвобождается из хватки и уходит. Он тянется к застежке на плаще, и тот соскальзывает с его плеч, а затем с силой сжимает стрелу и тянет. Она выскальзывает из его плоти, кожаного доспеха и одежды с характерным звуком. Вздох Широ полон боли, словно этого его плечо было пронзено стрелой. Кто-то громко охает. У этой стрелы белое оперение, а её наконечник из закаленной стали отливает красным цветом. Их стрелы всегда выглядят так, словно они предназначены для шоу, а не для войны, но убивают они не хуже. Мысли в голове Кита сменяют друг друга одновременно с нарастающем чувством боли в его плече и струящейся кровью. Ему повезло, что удар не пришёлся на жизненно важные точки. Повезло, что на нём доспех. Повезло, что он среагировал ещё до выстрела. Но удача — ничто. Она ничего не стоит.***
Поиски продолжаются до наступления темноты, но Кит не принимает в них участия. Лэнс и Хэнк пытаются затащить его в госпиталь, но он не хочет, чтобы на него пялились, трогали, суетились вокруг него или же боялись его. Вместо этого Кит идёт в их покои и отправляет Лэнса и Хэнка следить за Широ. Никто не нападёт на него в ванной, он уже принял на себя выстрел. Всё остальное кажется чем-то незначительным. Рана под доспехом выглядит ужасно. Кит пачкает кровью три полотенца, хотя само ранение неглубокое. Наконечник стрелы едва ли вошел в плечо. Он использует оставшиеся полотенца для перевязки, а затем тянется к единственной подходящей на его взгляд вещи. Это одна из ночных рубашек Широ, и на Ките она висит мешком. Ему приходится натягивать её через голову одной рукой, а затем пропихнуть вторую руку, морщась от боли и вскрикивая. Было бы неловко, если бы кто-то услышал это. Но он один здесь. Кит уже успел забыть, что Широ так же свиреп, как и умён, когда дело доходит до сражений и войн. Колокола звонят весь день. Кит может слышать их отдаленные звуки, наблюдая, как солнце опускается к горизонту. Он следит за его движением по теням на полу их комнаты и представляет, что слышит топот шагов стражников по улице, по деревянным лестницам так называемого убежища убийцы. Они вырвут кровавый стебель заговора с корнем. Широ не возвращается в покои до вечера. — Ты… — произносит он, заходя в комнату, а потом замолкает и более мягким голосом продолжает. — Я искал тебя. Корона всё ещё на его голове. Корона Кита осталась в ванной комнате рядом с красной кучей испорченных доспехов, одежды и нитей, что он вытащил из раны, прежде чем замотать ее полосками, сделанными из его белой рубашки и штанов. Он больше никогда не наденет белое. — Я был здесь всё это время, — Широ не отвечает на это. Он занят тем, что снимает свою единственную перчатку с помощью зубов, смотря в никуда. — Что случилось? — спрашивает Кит. — Мы позаботились об этом, — отвечает Широ, его взгляд перемещается на плечо Кита, в ту точку, где потемневшие от крови импровизированные бинты выглядывают из-под его рубашки. — Они… — Мы позаботились, — повторяет Широ жестким тоном, его взгляд не допускает споров. Позаботились. И точка. Киту интересно, сам ли король занимался этим. Его воображение внезапно рисует Широ с мечом в руке, что он заносит на тех, кто должен был защищать его. Его одежда всё ещё белая. Идеально белая. Его плащ снова накинут на плечи. Единственный след на нем — это кровь Кита от раны на щеке, оставленная на мехе воротника. Он решил не заморачиваться перевязкой этого повреждения. Широ внезапно застывает, а затем вновь осматривает его, перевязанную рану, что прячется под одолженной рубашкой, и то, как ткань пропитана кровью и плохо закреплена. — Я же сказал тебе пойти в госпиталь. Почему рана не обработана и не перевязана как следует? — Широ подходит ближе и протягивает руку, Кит отталкивает её третий раз за день. — Не трогай меня. — Кит… — Не надо. Не зови меня по имени. Широ пристально смотрит на него, на его лице читается недоумение. — Я думал, что мы прошли через это. Они прошли. Кит прошел. С уверенностью, что крепла на протяжении многих дней, он может сказать, отчего ему так больно. Те моменты перед сном, когда они рассказывают друг другу истории, — лучшая часть его дня. Он понимает значение принятого на себя удара, что предназначался для убийства Широ. Можно считать за победу то, что вместо Широ эта стрела задела его. — Мы никогда не сможем оставить это в прошлом. Они ненавидят меня. Они ненавидят тебя из-за меня. Они хотят убить тебя из-за меня. Я не могу… Я не могу ничего с этим сделать, — Кит сжимает простыни на кровати с неимоверной силой, отражая эмоции, которым даже не может дать название, он никогда прежде не испытывал такого. Он не чувствовал себя так, даже когда лежал в грязи с направленным на него мечом Широ. Это не за себя он боится так сильно. Он боится за Широ. Он боится за эту жизнь, потому что она такая хорошая, а он думал, что никто никогда не сможет отнять это у него. Тёплая постель, тёплая улыбка, человек, которому он нужен не только за способность держать в руках меч. Простые и дорогие сердцу вещи покидают его одна за другой. — Ты видел их лица? — спрашивает Кит, сердце в его груди бьется с такой скоростью, что кажется, будто оно проломит грудную клетку, стоит ему заговорить слишком быстро. — Они боятся меня. Широ присаживается на край кровати в нескольких сантиметрах от Кита, словно тот может в любой момент воспламениться, стоит ему подвинуться еще ближе. Кит именно так себя и чувствует. — Они испугались за тебя. Из твоего плеча торчала стрела, — но они оба знают, что, в лучшем случае, это правдиво наполовину. — Я был напуган. Вот она правда. И вот в чем проблема. Тысячи людей видели, как он принял стрелу, неизвестно откуда наколдовал меч, хладнокровно убил человека, но Широ увидел друга. Он мог подружиться с кем угодно. Если бы стрела ударила чуть выше и правее, если бы Кит выиграл спор и не надел безвкусный доспех, выстрел был бы смертельным, и он ясно понимает — это идеальный исход. Это был бы не самый лучший конец для него, но договор остался бы в силе, и кто продолжил бы жаловаться на решение Широ сохранить ему жизнь, если бы его бездыханное тело покоилось в земле? Или даже лучше: если бы это случилось несколькими месяцами ранее. Меч, пронзивший его горло, был бы логичным завершением грязной войны. Кит олицетворяет эту грязь. Она тянется за ним, куда бы он ни шел, словно кто-то пролил чернила на страницы одной из книг Аллуры, красные струйки безудержно стекают по идеальным черно-белым страницам. Кит не может дышать. — Я всё порчу, — его голос трясется, а во рту пересохло. — И правда… — он сглатывает и пытается набрать в легкие воздуха. — И правда было бы лучше, если бы я умер. Если бы он мог рассмеяться, то сделал бы это, но Широ в очередной раз протягивает к нему руку, кончиками пальцев он хочет дотронуться до края красного пятна, что расцвело сквозь ткань на плече Кита, боль от приближающегося прикосновения ощущается в полную силу, стоит только подумать об этом. Что-то в нем ломается. Широ измажется в крови. Всё в этом месте белое. Всё — но их покои такие уютные, и прикосновения Широ тёплые, но даже это Кит разрушает своими же руками. Он хватает протянутую руку до того, как Широ успевает прикоснуться к его ране, и использует это движение, чтобы вывести Широ из равновесия, опрокинуть его на кровать, а затем сесть на него верхом. Хватка Кита прочная, словно железо, и он использует свой вес, чтобы удержать Широ в таком положении. Но мужчина расслабляется и не пытается сопротивляться, лишь мягкий удивленный вздох срывается с его губ. — Почему? Почему ты не убил меня тогда? Всем было бы лучше, если бы Кит лежал в могиле или если бы его голова покоилась на пике. Это было бы кровавое освидетельствование победы, не более, чем плохое воспоминание. Может быть, поэтому он не… Может быть, поэтому Широ не мог убить его. Не было никакого нейтрального варианта, который не обернулся бы пролитием крови. Но и сейчас Широ даже не пытается использовать его. Он никогда ни о чем не просил Кита. Ему пришлось пойти на уступки, чтобы сохранить жизнь своему трофею, но ничего из этого не имеет смысла. Широ прикрывает глаза и высвобождает руку из хватки Кита, вместо этого он опускает её на голое бедро Кита. Его речь звучит смиренно, когда он начинает говорить. — Если бы мы убили тебя, разве твои люди когда-либо остановились? Твои генералы?.. Твоя мама? — Кит не может сдержать удивленный вздох, но перед тем, как он начинает отрицать это, Широ продолжает говорить, его слова ранят сильнее острейшего меча. Рука на бедре Кита, как и голос, становится жестче. — Мы предполагали. Они говорили, ты не протянешь больше года. Я знал, что они неправы на этот счет, но всё же… Они хотели, чтобы ты ушёл, — большой палец Широ прижат ко внутренней стороне бедра Кита с такой силой, что наверняка останется синяк, но Широ всё ещё не смотрит на него. Его взгляд расфокусирован, глаза слегка прикрыты, он смотрит в никуда. Это было наименее эффективное решение, и Широ знает это. Наименее выгодный вариант. Лучше отрубить змее голову, оставить остатки галра беспомощно извиваться, рано или поздно это привело бы их к полному уничтожению. — Получается, — Кит сглатывает и мечтает лишь о том, чтобы уткнуться лицом в грудь Широ. — Получается, что я просто случайность? Хочешь, чтобы я был тебе благодарен? Рука на его бедре разжимается и перемещается к его плечу, проходит по перевязанной ране и останавливается на щеке. — Нет. Я хочу, чтобы ты жил. Это всё, чего я когда-либо желал, — говорит Широ, его голос звучит низко, но легко, за этими словами кроется что-то болезненное, словно это его сегодня пронзил меч Кита. — Ты всегда думал, что я все просчитал. Ты думал, что у меня был план… Но это не так. Ты и был моим планом. Желудок Кита сжимается. — Это дерьмовый план, — его голос трясется от страха или же злости. — Оно того стоило? Широ делает глубокий вдох, а потом резко выдыхает, отчего это звучит как смех, который можно было бы услышать, если бы исход войны был другим, если бы Кит заковал его в цепи, подвесил к стене и пытками добывал информацию. Это звучит как чистая боль. Медленно и неожиданно Широ зарывается рукой в волосы Кита. Он приподнимается и приближается к нему. Кит встречается с ним на середине пути, сам того не подразумевая. Это их второй поцелуй, но ощущается он как первый. Он ощущается как начало всего. Этот поцелуй длится дольше, чем тот в тронном зале, и ощущается ярче. Время вокруг Кита замирает и разбивается на мелкие осколки. Он понимает, что издает тихие стоны, не контролируя этого. Дыхание Широ становится жарким и тяжёлым. Всем своим весом Кит давит на Широ, слишком тяжело, одеяла между ними собираются и сминаются. Они так близко, но, внезапно, этого становится недостаточно. — Да, — выдыхает Широ ему в шею, ответ на вопрос, про который Кит уже и забыл. Он практически упускает смысл этого слова. — Я люблю тебя. Широ произносит эти слова на выдохе, слегка прикусывает ему кожу на шее, а затем накрывает место укуса губами для поцелуя. Кит пытается что-то ответить, но из его рта вырывается очередной полустон, в этот раз он звучит грубо и глубоко. Этот звук заставляет Широ толкнуться ему навстречу. Он возбужден, Кит чувствует это сквозь его тонкие штаны, и это единственная преграда между ними. — Я любил тебя все эти годы, — шепчет Широ ему на ухо. — С самого начала. — Пожалуйста, — произносит Кит, неуверенный, о чём именно он просит. Он хочет спросить, почему или как это произошло, но ответы на вопросы могут подождать, сейчас он хочет лишь одного. Его руки беспомощно цепляются за простыни, но он заставляет себя расслабить их и поместить туда, где им самое место: одна рука цепляется за одежду на спине Широ, чтобы чувствовать его тело и дыхание, чувствовать его мощь, а другая путается в мягких волосах на загривке, чтобы удержать мужчину в этом положении, чтобы его губы и дальше прикасались к оголенной коже. Рука Широ спускается вниз по его спине, забирается под ткань ночной рубахи, а затем скользит вверх, от всех этих прикосновений Кит покрывается мурашками. Он никогда не стыдился просить о чем-то. — Пожалуйста, — повторяет он. Широ готов дать ему всё, что он пожелает.***
Тело Кита болит, как после хорошей битвы, но в местах, которые никогда раньше не страдали из-за спарринга. Он шевелит ногами под одеялами и мехами и чувствует себя в каком-то роде насыщенным. Как если бы он съел комплексный обед, а потом проспал всю ночь, чего конечно же не было. Последний раз он ел на фестивале. Даже обнажённый и тёплый Широ, лежащий прямо рядом с ним, не отменяет того, что сердце Кита сжимается от воспоминаний о вчерашнем дне. Он переплетает их пальцы вместо чего-то более интимного, и Широ выдыхает, отчего становится еще жарче. — Кит, — шепчет он сонно. Имя звучит как призыв. Кит пододвигается ближе, чтобы в следующий раз, когда Широ произнесёт его имя, он смог ощутить его на своей коже. Кит хочет, чтобы Широ накрыл его собой, хочет чувствовать его вес, умоляя его сделать это снова. Сейчас он хочет жить в этой кровати, только они вдвоём. Это была бы идеальная жизнь. Пусть весь город сгорит дотла вокруг них, пусть все обязанности лягут на плечи кого-то другого. Нет. Если он попросит, Широ сможет дать ему все это. Он сможет оставить всё это ради Кита. Его нога переплетена с ногой Кита под одеялами, но Кит осторожно высвобождает свою. Он лучше этого. Они оба лучше. Широ издает очередной звук и вздрагивает. — Возвращайся ко сну, — говорит ему Кит и выскальзывает из кровати. Среди выданной ему одежды нет простой, которая была бы пригодной для дороги, но он находит что-то подходящее в серых и черных тонах с тонкой золотой линией на плечах и украшенными пуговицами и крючками. Кит засовывает красный плащ в сумку и перекидывает ее через неповрежденное плечо. Снег уже начинает таять, но в горах всё ещё будет холодно в это время суток. Перед тем как уйти, Кит облокачивается на кровать и целует Широ в щеку, а затем, когда он поворачивает голову, и в губы. — Я люблю тебя, — говорит он. Широ спит слишком крепко, чтобы ответить ему. За дверьми его ждут стражники, которых он отослал за день до этого — Лэнс и Хэнк. Под их глазами виднеются мешки из-за недостатка сна и чего-то ещё, неизвестного Киту, но Широ больше никому не доверил бы их жизни. — Ты проснулся? — спрашивает Хэнк. — Я не думал… — он замолкает. Его лицо краснеет, уголки губ приподнимаются в улыбке, но затем он замечает сумку в руках Кита. Все замечают её. Кит ждёт изменения в их взглядах, но этого не происходит. — Оставайтесь с ним, — приказывает Кит. — Куда ты идешь? — спрашивает Лэнс. Если он скажет им, они расскажут королю. Это противоречит его цели. Он не знает, что сказать, так что просто качает головой и проводит пальцем по рукояти кинжала, что закреплен на его ремне, он нервничает. Взгляд Хэнка цепляется за это действие. — Что нам сказать ему? — …Оставайтесь с ним, — снова говорит Кит, в этот раз это меньше похоже на приказ, звучит более мягко. Почти что извинение.***
Он выходит через парадные двери. Стража не останавливает его, чему Кит удивляется. Он не может прочитать эмоции на их лицах, так что оставляет эти попытки. Короткой дорогой он доходит до конюшен и седлает рыжую лошадь, что теперь находится в стойле рядом с жеребцом Широ. Конюхи всё ещё спят. Рассвет будет длиться несколько часов. Он благодарен за это, даже когда пытается понять, как ему надеть седло самостоятельно, используя лишь одну руку. В конце концов ценой незначительной боли ему это удается. Перед тем как уйти, он опирается на ворота стойла, где живут щенята, и поднимает безымянного щенка, чтобы почесать ему за ушком и вдохнуть чистый и сладкий запах его дыхания и меха. Щенок тявкает, когда Кит возвращает его на место, и отчего-то оставлять его так же трудно, как было трудно покинуть постель Широ. Ноющая боль в его плече отражает боль в груди, когда он выезжает за пределы дворцовых врат, проезжает по улицам города и выходит за его пределы. Он поворачивает так, что солнце оказывается за его спиной, и направляется на запад, пока тропинка не начинает петлять между холмов. Тишина идеальна — вокруг не слышно ничего, кроме стука копыт о замерзшую грязь и звука их дыханий, превращающихся в пар на холодном воздухе. В своей голове он пытается прикинуть, как много времени прошло с тех пор, как он последний раз выходил на прогулку верхом на лошади сам по себе, но так и не может вспомнить. Наверное, это было несколько лет назад. В детстве это было его любимое занятие, он любил находить тихие места в пустыне, устраивать привал и наблюдать за закатом, а потом и рассветом. Он скучает по родным свободным просторам, по бесконечному горизонту, по чистому и горячему воздуху, нагревающемуся от камней вокруг. Здесь нет ничего из этого, но он подбирается так близко, как может. Его путешествие длится в лучшем случае два часа, он понимает это по медленно светлеющему небу. Он добирается до вершин холмов, которые ранее мог видеть из замка, когда всё ещё было темно. Небо начинает светлеть за башнями замка, переходя от жёлтого на горизонте к рыжевато-оранжевому, а потом к фиолетовому и бледно-голубому. Рассветы можно наблюдать и из замка. В его стенах установлена дюжина балконов, обращенных на восток, в нём можно найти кучу спокойных мест, чтобы смотреть за тем, как солнце выходит из-за горизонта сантиметр за сантиметром. Так лучше. Замок выглядит таким маленьким на расстоянии. Кит представляет, что сможет найти их окно, но все они лишь темно-синие точки на фоне неба. Если бы он захотел, то мог бы несколько дней скакать в сторону океана, мог бы увидеть корабли Санды, увидеть место, где люди собирают жемчуг. Или он мог бы отправиться в сторону запада и выйти на тропинку, ведущую домой. Кит вытаскивает кинжал из ножен, закрепленных на поясе, позволяет ему трансформироваться в лучах солнца, восхищаясь фиолетовым отблеском металла. У него такой же металлический блеск, как и у волос его мамы — единственная вещь, что он унаследовал от неё, с ростом и комплекцией тела не сложилось. Этот клинок — последняя часть его дома, но что ещё более важно, это последняя часть его семьи. Он ударяет по грязи ногой и проводит рукой по лицу, запускает ее в волосы, борясь с пощипыванием в уголках глаз, думая о том, чтобы всё бросить. Семья намного ценнее, чем жемчуг, ценнее, чем все свадебные подарки, ценнее, чем сам клинок. Семья — это то, чем для него были галра. Он надеется, что это было взаимно. Ты сражаешься лучше, если сражаешься ради защиты своей семьи. Это то, что делало их сильными. Кит не может бросить их. Семья — это семья, но в то же время, нет закона, который бы говорил, что у него может быть только одна. Широ тоже может быть семьей. Маленькой, полной и идеальной. Супруг и друг. Любовник и брат. В его памяти всплывает ощущение от прикосновения губ на шее, груди и ниже, это заставляет его лицо покраснеть, он одновременно ощущает и желание, и грусть. Теперь Кит действительно плачет. Он моргает, а потом достает плащ из сумки — единственная вещь, которую он в итоге сохранил. Он сжимает его в руках, прижимает к лицу прохладную ткань. Она слабо пахнет их покоями, дровами и травами, которые они иногда подвешивают на верхнюю часть камина, а ещё отчетливо пахнет чем-то другим. Широ. Прошлой ночью по возвращении в комнату он повесил свой плащ, перчатку и корону на спинку того же стула. Вот почему ткань пахнет им. Неожиданно клинок в его руках вновь трансформируется. Он вспыхивает на фоне снега на секунду, ярче, чем само солнце, ярче, чем все, что он видел за последние месяцы. Если он уйдет сейчас, то будет свободен. Если он уйдет, то эта битва будет окончена. Если он останется, то каждый день будет для него новым сражением. Люди будут ненавидеть его, они будут ненавидеть Широ из-за него всю оставшуюся жизнь. В таком случае хорошо, что он не знает, как убежать от этой битвы.***
Кит ожидает, что его схватят, как только он войдет в город, но стражники у врат лишь кивают ему, когда он появляется во дворе. Один из них даже машет ему. Кит машет ему в ответ спустя мгновение, пытаясь не показывать удивления, но потом он узнает парня, которому он несколько дней назад показал, как блокировать удары, пока Широ наблюдал за ними с ухмылкой на лице. Это значит, что никого не послали на его поиски. Это значит, что его не было большую часть дня, и никто об этом не знал. Это значит, что Широ отпустил его. Кит оставляет лошадь со стражниками и идёт пешком всё оставшееся расстояние до парадных дверей. Каждый новый шаг по мраморному полу сродни прогулки к пропасти. Двери уже открыты. Должно быть, сегодня назначена публичная аудиенция. Кита никогда не приглашали на такие мероприятия, какая-то его часть чувствует себя дерзко и рада, что у него есть возможность посетить одну из таких встреч, даже несмотря на то, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Толпа в тронном зале замолкает сразу же, когда он входит в помещение, его шаги по камню эхом разносятся по залу. Люди расступаются перед ним, образуя тропинку прямо к возвышению, на котором стоит трон. Небольшая группа людей стоит перед ним, похоже, они просят о какой-то услуге, в их взгляде появляется надежда, что Кит решит их спор. Они шепчутся между собой, и это похоже на шелест листвы. В любой другой день это показалось бы ему забавным, но сейчас он не может насладиться этим. Кит уже шёл этой дорогой, и испытываемые им чувства теперь отличаются от того, что он чувствовал в тот день. Он никогда никого не ранил таким образом. Он никогда не любил кого-то так сильно. Широ никогда не смотрел на него таким взглядом. Он сидит на троне, а его лицо выглядит как потерянная часть какой-то статуи из галереи. Он не выказывает ни удивления, ни злости, ни радости, на которую Кит совсем немного и так глупо надеялся. Тяжесть его взгляда выбивает воздух из легких Кита и лишает его храбрости, Кит смотрит на Широ, но чувствует себя так, словно смотрит на незнакомца. Он смаргивает и преклоняет колено. Его голос звучит чуждо даже для него самого, грубо и слабо, но всё ещё достаточно громко для того, чтобы слова эхом разносились по безмолвному залу. — Я ничего не приготовил для тебя во время празднования фестиваля, — говорит он. — Поэтому я хотел подарить тебе это. Кит снимает клинок с бедер и протягивает его вперед, ладонями вверх. Кинжал всё ещё в той форме, в которой и был в тот день, когда Кит убил человека, и когда среди холмов в лучах восходящего солнца он принял решение сдаться. Словно бы клинок ждал этого момента. В помещении так тихо, что Киту начинает казаться, будто его собственное дыхание — самый громкий звук в зале. Все могут слышать это, паника овладевает им. Каждый человек здесь услышит его дыхание и громкий стук сердца о его грудную клетку, услышит, как дрожит его голос. Широ ничего не отвечает и не двигается. Кит склоняет голову и позволяет себе сделать последний вдох, а затем произносит свое лучшее предложение. — Я сражу твоих врагов для тебя. Я защищу тебя. Я разделю с тобой постель и согрею тебя, — первая произнесенная им фраза ничего не значит. Но эти слова — в них смысл всего. Он может чувствовать это в своей крови, в клинке, что практически вибрирует в его руках. — Я создам с тобой семью. Я защищу это место, это королевство и всех этих людей. Пожалуйста, — последнее слово не было частью его речи, когда он продумывал её в своей голове, но это та часть, которую он хочет повторять снова и снова. Он не постесняется умолять. Никогда. Не ради этого мужчины. Но вместо этого он отчаянно поднимает клинок выше. — …Чего ты хочешь? Голос Широ спокойный и мягкий. Как же много раз он задавал этот вопрос. Кит уже сбился со счёта, но теперь он знает ответ. — Тебя. Это слово растворяется в тишине между ними, а затем звук шагов Широ привлекает его внимание. Он всё ещё не может прочитать эмоции на его лице, оно не выражает ничего, словно камень, из которого высечен тронный зал. «Вот оно», — думает Кит. «В конце концов ты зашёл слишком далеко». Но если Широ нужна его голова, он может забрать её. Кит целиком принадлежит ему, в каком бы виде, где и когда король ни хотел его. Когда Широ спускается, Киту приходится вытянуть шею, чтобы взглянуть на него, он наклоняется и тянется к рукояти меча. Кит вздрагивает, но Широ всегда был лучше в обманных маневрах, чем он. — Я принимаю твое предложение, — говорит король настолько громко, что его слова рассекают тишину зала. Затем он минует клинок и хватает Кита за запястье, чтобы поднять его. Хватка неловкая, её сила слишком велика. Кит падает на него и понимает, что это было сделано намеренно, когда Широ обнимает его и целует его в висок так, как верующий целует икону. Возможно, всё это именно так и ощущается для Широ. Он отстраняется и шепчет тихим, предназначенным только им двоим, голосом. — Почему ты ушел? — Мне нужно было собраться с мыслями, — шепчет Кит. — И я хотел, чтобы ты знал, что я вернусь. Я должен был знать, что смогу. Когда Широ поднимает руку Кита и разворачивает его к толпе, к огромному удивлению Кита, люди начинают хлопать. Это звучит гораздо громче, чем аплодисменты во время свадьбы. Дружные одобрительные возгласы звучат абсолютно иначе. Они эхом отдаются в его ушах и спустя несколько часов.***
Оказалось, что за спасение короля дается больше очков, чем за свадьбу с ним. А за принятие предназначавшейся ему стрелы ещё больше. Люди начинают сочинять истории о Ките. Теперь король оказывается тем, кто соблазнил его, а не наоборот. Принц умолял его об этой чести, увидел его лицо во время битвы и влюбился с первого взгляда, и эти чувства были сродни брошенному в воду камню. Да и кто бы не влюбился? Они говорят, что для галра меч — символ уз, что-то нерушимое и мистическое. Если это причина, по которой они доверяют Киту, пусть так и будет. Истина не так уж и далека от этого. На самом деле, она более неловкая, думает Кит, обнимая Широ в тишине их комнаты месяцем позже. — Уверен, что я не могу пойти туда в качестве твоего стражника? В этом городе слишком много празднеств. Слишком много поводов для праздников. Часть Кита начинает наслаждаться этим, но он старается игнорировать её существование. — Ты не стражник, — говорит ему Широ, слегка откидываясь назад, чтобы склонить голову и посмотреть на Кита. Это всё ещё ложь. С того самого дня больше не было никаких инцидентов, но Кит готов ко всему каждый раз, когда они выходят в город. Худшее, что произошло с ними за время прогулок, — это мужчина, что подошел к ним и предложил бесплатный пирог, а затем похлопал Кита по плечу за то, что он мужественно принял стрелу. Такое было не впервые. Некоторые стражники даже просили его показать шрам. Несколько первых раз Кит не отказывал им, но потом Широ узнал об этом, и Кит согласился перестать делать это в обмен на то, что его не будут принуждать носить доспехи за пределами их покоев. — Ты правитель, — продолжает Широ. Кит не уверен в том, что ему представится возможность проявить себя в этой роли, и что он вообще подходит для этого. — Это просто праздник. Тебе не обязательно разговаривать, если ты не хочешь. — Мне нравится говорить с людьми. Я просто… Широ обхватывает его лицо ладонью, утягивая в жаркий поцелуй с укусами и совсем не подходящий для мужчин, которые должны быть на глазах сотни людей меньше, чем через час. Кажется, этот праздник заключается в зажжении фонарей и восхищении цветами. Цветами, что растут на деревьях. В этом месте таких много. Все цветы в королевстве Кита растут прямо из земли, а все растения имеют шипы и прорастают среди скал на неделю или две каждую весну. Широ согласился посмотреть на них однажды, и Кит планирует отвезти его к ним, но сейчас он хочет, чтобы Широ остановился. Это самое трудное испытание в его жизни, потому что рот Широ все портит. Широ издает тихий разочарованный вздох, когда Кит отходит. — Возможно, мы можем все отменить, — предлагает мужчина. — Нет. Мы идем. — Поверить не могу, что ты не на моей стороне, — бубнит Широ, когда они выходят из комнаты. Кит толкает его плечом и берёт за руку. — Я всегда на твоей стороне.