***
POV Егор Я очнулся посреди бела дня. Сколько пролежал? Что пропустил? Я не знал, находясь в какой-то прострации за пеленой на белках. Вороватая оглядка. Я сел в позу лотоса, размазывая черную субстанцию по полу и пачкая руки еще сильнее. Гудела голова от пробуждения. Или не только от него? — Я даже умереть не могу спокойно… — прошипел, опираясь о половицу и медленно, неуклюже поднимаясь на ноги. Саднило в глотке, и от этого было не убежать. Как и от мрачных луж по всему ковру в самом центре гостиной. Руки задрожали от напряга, я снова усмехнулся, кое-как дополз до ванной комнаты, сгреб в охапку швабру. Едва поборол навязчивое нежелание убирать следы грядущей смерти. Зачем? Исход понятен. Но все равно отрешенно устранил испачканные места.***
Ближе к вечеру я нашел в себе силы подняться с дивана и обдумать дальнейшие действия. В голове ютились воспоминания момента после интервью. Витали в подсознании слова Артема. И от них я чувствовал себя намного более жалким. Мы оба понимали обреченность, но не все принимали это. А мысль о том, что я обидел Артема, втянув в это дерьмо, обжигала, точно пламенем. Ведь у меня не было никого, кто был бы ближе в тот момент… Ведь даже самого себя я отказывался принимать. Поэтому я, набравшись должной уверенности, водрузил на голову красную шапку, на глаза — темные очки и решительной походкой направился в метро, а после — к дому Шатохина. И плевать было, что часы перевалили за одиннадцать. Сейчас или никогда. Когда я оказался у нужной двери — голова закружилась. Я ощутил себя явно не в своей тарелке. Точно и мысли стали не моими, да и эмоции тоже. Следственно, я уже не вспомню момент, как постучал в железную дверь, как мне открыли, поскольку все ходило ходуном. — Егор? — молвил Тёма, его растерянные и уставшие глаза с надеждой очертили мой дрожащий силуэт. После одобрительного кивка я натянуто улыбнулся, обессилено сделал шаг вперед, но тут же повалился набок, едва ухватившись за вешалку, — господи, Егор! — Артем ринулся ко мне, подхватывая под бок, и одной рукой с шумом захлопнул дверь. Паника заплескалась на его лице, что маячило прямо перед моим. К горлу мгновенно подступила тошнота, я едва ли мог адекватно соображать, — тебе же хуево! — констатировал Шатохин, боязливо, но вполне себе уверенно подхватывая меня под руку и таща в сторону кухни. Я шатался и старался отнекиваться, когда меня усадили за стол на белоснежный стул. Болеутоляющие, что я принял несколько часов назад, вмиг перестали действовать. Я прорычал, встряхнул головой, стараясь прогнать отвратительное ощущение. Но вся картина комнаты поплыла ещё сильнее, я никак не мог найти Шатохина потерянными глазами. Только лишь нечеткий силуэт, семенивший возле холодильника. — Егор? — снова вопросил расплывчатый образ. Я дернул головой в сторону звука, но, по всей видимости, ошибся с направлением, и собеседник тут же вырос предо мной. Я предупреждающе выставил руку вперёд, другой сдерживая жижу, что забулькала в глубине рта. — так, Егор, — Артем присел на корточки, я эхом заслышал хруст его коленей, шум боявшегося сердца, — смотри на меня. Не теряй самообладания… я с тобой… — мягкие руки коснулись моих щёк. Я на секунду прекратил дрожать, повёл головой и замер, сфокусировав взгляд на единственном четком предмете посреди абстракции — на серо-голубых глазах, с надеждой и страхом блестевших из-под дребезжащих ресниц. Из гортани моей вырвался судорожный выдох. Очки спали от мимолетного рывка, — вот так вот, молодец… — мы просидели с минуту, глядя друг другу в глаза, как будто бы я был диким зверьём, насильно усыплённым томными глазами. Тишина витала в комнате, успокаивая, и я искренне хотел остаться в этом положении. Но то, что к языку подступила треклятая жижа, заставило остатки от рассудка сиюминутно отключиться.***
POV Артем — Ты… — прорычал Егор, как только я отпрянул от него. Вмиг на моих руках оказалась чёрная субстанция, напоминавшая бензин. Я встряхнул ими, оперся о стол и привстал, ожидая только худшего, — почему ты меня не убил?! — прорычал Егор не по-человечьи. Я врос в половицу, не в силах из-за страха что-то предпринять — лишь наблюдать. Ракитин выпрямился в полный рост, двинулся на меня, угрожающе извиваясь длинной шеей, — я спрашиваю! Почему я все ещё жив?! — цепкие пальцы, обрамлённые длинными когтями, вцепились в мою куртку. Коснулись нежной кожи, оставляя розовые царапины. Я зажмурился до боли, лишь бы не усугубить ситуацию, — ты заставил меня страдать! — послышался истерический крик. Дальше я запомнил смутно. Егор с силой замахнулся моей тушей и вмазал в белую стену. Из-за тупой боли я ничего, кроме облетевшей штукатурки, не смог ощутить. Раздалось эхо от довольно-таки громкого треска. Я простонал, запрокидывая голову назад, а после воззрился в сторону Рептайла. Тот засеменил по кухне, что-то приговаривая, но я не слышал, что, поскольку все аппараты притупились в своих функциях, в том числе — слуховой. — Артем… — только и сумел различить спустя какое-то время. Такое невинное и молящее, — Артем, прошу… — рычание, а потом снова умоляющий тон, — убей меня, пока не поздно… — Что? — я довольно-таки туго соображал. — Прошу… — кашель. Я заприметил, как изо рта Егора вырвался смачный комок чёрной желеобразной субстанции вперемешку с кровью. Едва скривился. — Я не могу… — я автоматически схватил то, что мне всунул безрассудный гость. И, судя по деревянной рукоятке, это был нож для резки мяса. — Тебе просто нужно успокоиться… — постарался вразумить его я. Убрал нож за спину. Глаз начала застилать алая пелена, что струилась откуда-то с макушки по всему лицу. Видимо, удар о стену рассек мне что-то в волосах. Жгучая боль нарастала с новой силой. — Мне сложно совладать с собой! — снова прорычал, протрещал, словно кобра, помотал головой в отрицавшем жесте, — прошу! — он с силой вырвал мою руку из-за спины, выставляя лезвие в свою сторону. — Держись… — каждое слово давалось мне с трудом, но страх и невыносимая паника отрезвляли бессознательное состояние, словно не было того крышесносного удара. Во всех ебаных смыслах. — Держаться? — возмущение, — сделай это! — в его глазах полопались темно-синие капилляры, застилая все белки, — убей меня! — все тот же внеземной голос, рычащий. Я сморгнул подступавшие слезы, отворачиваясь и рассматривая трясущиеся ладони. На месте, где некогда находилась чёрная субстанция, образовались красные ожоги, расслоившие кожу на несколько слоёв. Я выдохнул в испуге, повернулся на Егора, растерянно моргая глупыми глазами. — убей! Его руки схватили мои запястья. Я всеми силами старался отобрать оружие. Вертел им, как хотел, пока Ракитин точно целился себе в брюшную полость, истерически воя и рыча от напряжения. — Егор! — постарался выкрикнуть. Лезвие скользнуло по мягкой коже руки Ракитина. Мы остановились, и виновник торжества задумчиво выставил ладонь перед собой. Я старался не смотреть никуда, но все же заприметил то, насколько быстро заросло раненое место. «Регенерация, свойственная рептилиям» — догадался, сделал очередной рывок, выудил нож у Егора и откинул его в сторону. Тот прокатился по отдраенному полу и тут же оказался на другом конце кухни, врезавшись в угол у окна. Рептайл рвано проводил предмет взглядом, рыкнул, а после снова обернулся на меня. Дыхание сбилось в три раза сильнее. — Я обречён… — послышался всхлип, — обречён умирать долго! — Егор не отрывался от места, где только что красовались неглубокие царапины. На его глазах заблестели слезы. Он вытер рукавом испачканный жгущим ядом рот, крича от истерии и боли, — Артем… — жалостливо шмыгнул Ракитин, падая в мои колени и трясясь всем телом. — я знаю, что причинил тебе боль той ночью… — не унимался Егор, — я не хочу это делать… не хочу сходить с ума! — он вздернул голову наверх, искренне и хмуро супил брови, — почему ты попросту не можешь избавить всех от мучений? — каряя радужка на одном из глаз забегала по моему лицу, в надежде разыскивая ответы на свои вопросы. Вновь ушибленное место заныло в районе затылка. Мне было больно, страшно и непонятно. Но то, с каким отчаянием смотрел на меня Егор… то, каким дорогим мне человеком он являлся… та ответственность на моих плечах… Все сложилось в чёртову картину и, возможно, иллюзию жалости, положительных чувств в отношении бедолаги. Я стиснул губы в единую полоску. Провёл фалангой большого пальца по уголкам рта напротив, стирая остатки яда, поморщился от неприятного ощущения на самом кончике, а после медленно приблизился к его лицу. В очередной раз заглянул вглубь души — в зрачки, подмечая там вполне здоровую надежду. Потупил взглядом, а после медленно, чувственно коснулся его губ, стараясь делать это максимально невесомо. И, поверьте, это было совершенно иным чувством. Не как в тот ужасный день, когда меня внаглую изнасиловало альтер-эго Ракитина. Я все ещё помнил, все ещё не зажили раны… мне бы хотелось забыть того Егора… Но не такого, что просил у меня прощения, лепетал от безысходности. Да, я просил его делать вид, что все в порядке… но не понимал, что сам не делал ничего для осуществления сего указания… По шее пробежало стадо мурашек, как только Рептайл, разомкнув губы, ответил на сие невинное действие, размазывая смесь из мазков яда и слез по моим небам. Защипало меж зубов, но я не обратил на это внимание, обвивая руки вокруг шеи гостя, всем видом давая понять, что он не один в этом мире. Мире, где исход уже предписан. Мире, где ты не можешь быть собой в прямом смысле сего слова.