350 лет спустя

— Кажется, к нам во двор только что заехал «Бугатти Вейрон», — ошеломленно пробормотал Валентин, зять Жака Молина, владелец небольшой пекарни в Пуатье. Он как раз проходил мимо окна в гостиной, чтобы присоединиться к своей жене Бертиль, играющей в центре комнаты с двумя детьми — четырехлетним мальчиком и девочкой, только научившейся ходить, — когда его внимание привлек шум мотора. Он выглянул во двор и замер, округлившимися глазами уставившись на угольно-черный гиперкар с хищным профилем и ярко-оранжевым салоном, видневшимся сквозь лобовое стекло. Автомобиль остановился на заснеженной подъездной дорожке около их двери. Валентин было подумал, что кто-то просто ошибся адресом, однако сообразить, у кого из соседей тестя есть друзья, разъезжающие на машине, стоящей целое состояние, не смог. Отвлекшись от игры с детьми, Бертиль приподнялась и тоже посмотрела в окно. — Это Жоффрей де Пейрак! — с улыбкой вскрикнула она, когда открылась дверца и из машины вышел высокий худощавый мужчина, одетый в короткую куртку и джинсы черного цвета. С радостным выражением лица она повернулась к отцу, сидящему в кресле около камина. — Папа, неужели ты пригласил его?! — Пейрак?! Тот самый граф де Пейрак?! — в унисон с ней воскликнул Валентин, не в силах поверить, что ему представится возможность познакомиться с самым знаменитым аристократом Франции. Молин ничего не ответил. Он лишь облегченно вздохнул и почувствовал, как тревога, державшая его в напряжении последние часы, наконец улеглась. Она незаметно начала закрадываться в сердце еще с утра, когда он проснулся и увидел, что ночью начался снегопад, и теперь вся округа скрылась под белым покрывалом. Из окна дома бескрайний заснеженный пейзаж выглядел сказочно, а приближающееся Рождество лишь придавало ему еще больше волшебства, но стоило Молину представить, как опасны становятся автомобильные трассы в такую погоду, он сразу же подумал о том, что зря настаивал на приезде Жоффрея де Пейрака. Обсуждение дел можно и перенести на другой день или же провести по телефону, но однозначно ради них не стоило рисковать жизнью на мокрой скользкой дороге, так часто становящейся причиной фатальных аварий. Он тут же позвонил Жоффрею на мобильный телефон, чтобы отменить встречу, но приятный женский голос в трубке сообщил, что абонент находится вне зоны доступа сигнала. Тогда он набрал номер его дома в Тулузе, надеясь, что Пейрак еще не уехал, и он перехватит его. Однако и тут его ждала неудача. Дворецкий Альфонсо ответил, что хозяин все еще в Испании и вернется только после рождественских праздников. Молин не стал спорить. Он понял, что скорее всего Альфонсо получил четкие указания говорить именно так от самого Пейрака. В течении дня он еще несколько раз звонил Жоффрею на мобильный, но безуспешно. В хорошую погоду Жоффрей был бы в Пуатье уже к обеду, но совсем недавно часы в гостиной пробили пять вечера. Снегопад все усиливался. Эти обстоятельства не внушали оптимизма, так что, когда Молин услышал характерный звук мотора спортивного автомобиля, а зять обескураженно объявил, что у них перед домом появился «Бугатти», он действительно почувствовал облегчение. Поднявшись с кресла, он пошел встречать гостя. — Жоффрей, мне ужасно жаль, что заставил вас ехать в такую погоду! — сказал Молин, после того, как со всеми полагающимися приветствиями было покончено. — Я звонил вам несколько раз, но не смог дозвониться. — У меня выключен телефон, — объяснил Пейрак. — Почему? — Как ни прискорбно в этом признаваться, но я скрываюсь от собственного совета директоров, — пояснил Пейрак с ироничным смешком. — Несомненно, они захотят узнать о результатах переговоров в Испании, но я не намерен ничего им говорить до собрания. Официальная версия гласит, что я остался на одном из горнолыжных курортов в Пиренеях и пробуду там до конца рождественских каникул. — Но они же могут узнать о провале из других источников!? — Пускай. От меня они не услышат ни единого слова до собрания совета. Это дает мне немного времени, чтобы исправить ситуацию. — На какое число назначен совет? — На шестое января. — Шестое?! Так скоро! — Именно! Вот почему я тороплю вас с документами по Сансе… Пейрак не договорил, поскольку в этот момент в холле появилась супруга Молина — Софи. — Ах, опять эти бесконечные документы, советы, директора… — с деланным негодованием воскликнула женщина. — Неужели, вы, мужчины, не можете забыть о работе хотя бы на Рождество! — Мадам Молин, вы, как всегда, прекрасно выглядите! — приветствовал ее Жоффрей и, обворожительно улыбнувшись, протянул большую и изящно упакованную корзину с дорогими деликатесами и бутылкой шампанского «Дом Периньон». Женщина ответила ему радостным смехом. — Жоффрей! Вы не представляете, как я рада вашему приезду! Но прошу вас, проходите в дом! Не стойте у двери! Мужчины многозначительно переглянулись и направились в гостиную. Следующие несколько часов, пока длился рождественский ужин, они и словом не обмолвились о делах. Оба позволили себе на время забыть о заботах и погрузились в непринужденную праздничную атмосферу, наслаждаясь отменными блюдами, хорошим вином, шутками, поздравлениями и, конечно же, обменом подарками. Поздним вечером, когда Бертиль и Валентин ушли укладывать детей спать, а Софи удалилась на кухню, Жоффрей де Пейрак и Молин перебрались в рабочий кабинет последнего — небольшую комнату в задней части дома, обставленную с истинно мужским аскетизмом, окна которой выходили во внутренний дворик. Это царство счетов, бланков и договоров полность отражало характер Молина, который не терпел на рабочем месте ничего лишнего. Никакие органайзеры, декоративные статуэтки или маятники не мешали взгляду плавно скользить по блестящей поверхности столешницы из кедрового дерева, по матовой коже двух кресел и дивана, по ровным линиям папок с бумагами на стеллажах. Единственным, что немного нарушало идеальный порядок комнаты, были нераспечатанные письма, брошенные неровной стопкой на краю стола, недопитая чашка уже остывшего кофе и пепельница с окурками. Предложив Жоффрею располагаться, где тот пожелает, Молин подошел к шкафу, открыл его, достал с полки небольшой хьюмидор[1], всегда наполненный лучшими сигарами, предназначавшимися для особых гостей, и поставил на стол перед Пейраком. Затем из того же шкафа извлек два бокала и бутылку арманьяка «Шато де Лобад». Пока Жоффрей, усевшись на стоящем у стены диване, сосредоточенно раскуривал сигару, Молин обошел письменный стол, снял со стеллажа папку с бумагами и бросил ее на середину столешницы. Переплет толщиной в два пальца с глухим хлопком приземлился на деревянную плоскость. — Ваше досье по Пиренеям было в три раза тоньше, — заметил Жоффрей, выпуская в воздух ароматные колечки сизого дыма. — Да, — согласился Молин. Составлением обоих досье Молин по просьбе Пейрака начал заниматься еще весной этого года, когда из-за развернувшегося политического, а за ним и военного конфликта в Ливии, Жоффрею пришлось закрыть на ее территории три завода дочерней компании «О либьен»[2] и навсегда покинуть мятежную страну. Чтобы хоть как-то покрыть многомиллионные убытки — ведь из-за череды волнений, прокатившихся по всему Ближнему Востоку, он не только лишился бизнеса в Ливии, но также нес большие финансовые потери в других странах, — советом директоров «Пейрак Корпорасьон» было принято решение вывезти максимум из возможного оборудования и развернуть хотя бы один завод, но уже на территории Франции. Пока Жоффрей занимался вопросами эвакуации администрации и технического оснащения, он попросил Молина найти землю, пригодную для добычи ресурсов и строительства завода. Группа высококлассных специалистов под его началом отыскали два подходящих участка: первый находился в Пиренеях и принадлежал частной испанской корпорации, вторым — в Пуату — владел некий Арман Сансе. Последний вариант сразу приглянулся Молину. Участок имел выгодное месторасположение, сокращающее затраты на логистику, да и заключение геологов весьма радовало. Но очевидным недостатком было то, что две его трети находились в заповедной зоне, а это довольно сильно осложняло работу юристов. Во-первых, такая земля согласно законодательству не подлежала аренде, а значит Пейраку пришлось бы выкупить ее, что стоило бы немалых денег, во-вторых, для ее разработки потребовались бы десятки разрешений и бесчисленное количество согласований со всевозможными фондами по охране природы. Взвесив все «за» и «против», он посоветовал Пейраку остановить выбор на менее привлекательном с геологической точки зрения, но не отягощенном юридической казуистикой участке в Пиренеях. Ведь от скорости составления и заключения контрактов зависело строительство и запуск завода, каждый день простоя которого наносил ущерб бюджету корпорации. Однако, несмотря на то, что решение уже было принято, и Молин отдал Пейраку полное досье на испанцев, он не стал останавливать поток информации, поступающей по Сансе. Как опытный бизнесмен, он прекрасно знал, что подобные данные всегда и при любых обстоятельствах ценятся на вес золота, а раз уж процесс запущен, да и к тому же оплачен Пейраком наперед, он не нашел ни единого повода, чтобы скомандовать своим людям «стоп». Мало-помалу, документ за документом папка с заголовком «Сансе» наполнялась новыми сведениями, и теперь он имел в своем распоряжении полное и исчерпывающее досье на них. И он даже помыслить не мог, что оно понадобится так скоро. — Вы оплатили эту работу, — пояснил Молин, — и я выполнил ее добросовестно и в полном объеме. Но поскольку последние данные поступили, когда вы уже занимались проектом испанского участка, я не стал отвлекать вас лишней информацией. Жоффрей скептическим взглядом окинул увесистую папку с бумагами, на изучение которой явно потребовалось бы не меньше двух дней. — Расскажите на словах вкратце, — попросил он. — Насколько я помню, мы отказались от этого участка, чтобы не сковывать себя лишней бюрократической возней. Кроме того, сам хозяин — как там его зовут? — категорически отказался продать даже сантиметр своей земли. — Арман. Его зовут Арман Сансе. И он по-прежнему категорически против. Но главная проблема не в нем. Там целый набор потенциальных преград, и я даже не знаю, какая из них окажется сложнее. — Перечислите все! Тяжело вздохнув, Молин разлил по бокалам арманьяк и, протянув один из них гостю, сел в кресло. Он надел на нос очки, раскрыл папку с досье и, разложив на столе несколько заполненных печатным текстом, таблицами, картами и графиками листов, быстро просмотрел их, восстанавливая в памяти мельчайшие подробности. — Итак! — начал он. — Как оказалось, Арман Сансе владеет землей не единолично. По завещанию его отца, она перешла к самому Арману, его жене Аделине и их пятерым детям: двум сыновьям — Раймону и Гонтрану, и троим дочерям — Ортанс, Анжелике и Мари-Аньес. И при этом она у них находится в совместной собственности без определения долей. А значит при любых операциях, будь то купля-продажа или распоряжение по доверенности, вам потребуется согласие абсолютно всех владельцев. — Это не проблема, — возразил Жоффрей. — Доли можно определить через суд. — Да, только на эти суды у вас уйдет не один год. И они мало что вам дадут. Потому что половина Сансе не могут распоряжаться своей собственностью, вторая половина категорически отказывается ее продать. И это я еще даже не упомянул про ряд организаций, с которыми вам также придется иметь дело. — Поясните! — Как я уже сказал, земля по завещанию была передана семерым людям. Двоих из этого списка уже нет в живых. Гонтран — второй сын — погиб шесть лет назад. Убитая горем мать, слегла с больным сердцем и скончалась два года спустя. Ее долю унаследовала одна из дочерей — Анжелика. Доля Гонтрана осталась его вдове и малолетнему сыну. Стоит ли мне напоминать, что собственность несовершеннолетнего не подлежит продаже, дарению или доверению? И это не единственный несовершеннолетний ребенок, который владеет землей. Самой младшей дочери — Мари-Аньес — пятнадцать и распоряжаться своей частью она сможет не ранее чем через три года. Кроме этого, старший сын — Раймон — недавно был рукоположен в священники. Он делает успешную карьеру в ордене иезуитов. Его имущество, как и всех членов братства, согласно их обету бедности, подарено католической церкви. Молин замолчал. Взяв в руку бокал с арманьяком, он откинулся на спинку кресла и смерил собеседника долгим внимательным взглядом. — Если вы знаете, как обойти запрет на продажу собственности несовершеннолетнего, а также получить согласие на покупку земли сначала от черного папы[3], а затем и самого Папы Римского, то я вас внимательно слушаю! — Очевидно, придется заключить сделку с дьяволом! — отшутился Жоффрей, хотя при этом совсем не выглядел веселым. Он поднялся с дивана и, приблизившись к столу, взял в руки несколько листов и быстро просмотрел их. — Все это не годится! — с горечью воскликнул он через несколько минут. Бросив документы обратно на стол, он принялся расхаживать по комнате. — Мне нужно представить совету директоров взамен провальной сделки в Пиренеях бизнес-план с конкретными и четкими цифрами и сроками, а не пространные уверения, что, может быть, когда-нибудь нам удастся заполучить этот участок земли. Они поднимут меня на смех. И будут правы! Я бы тоже забраковал такой сомнительный проект, представь его кто-то мне. Теперь они еще охотнее проголосуют за мое смещение, посчитав неспособным управлять корпорацией! — Вы полагаете Фонтенак все же вынесет этот вопрос на обсуждение?! — Я более чем уверен! Он мечтает о моем отстранении, как ни о чем другом. На прошлогоднем собрании он уже намекал на нечто подобное, хотя тогда у него не было ни единого повода. Даже формального. Сейчас же ситуация сама идет к нему в руки! И причин хоть отбавляй: начиная с Ливии, заканчивая Пиренеями! — А ваши люди, которых вы ввели в совет директоров, не смогут повлиять на решение? — Не уверен. Поскольку я сам в этом вопросе не имею право голоса, они разделятся в лучшем случае пять на пять. И это только при условии, что Кастель-Моржа проголосует в мою пользу, чего за ним последнее время не наблюдается. — Его перекупили? — Нет. По крайней мере у меня нет этому доказательств. Аудиторская проверка его активов ничего не выявила. Но на его полную и безоговорочную лояльность я больше не рассчитываю. Он уже дважды принимал сторону Фонтенака. Видите ли, предложения этого старого интригана показались ему более правильными! — Возможно, кто-то нашел другой способ переубедить его: давление, шантаж… Да мало ли что… — Какое это сейчас имеет значение?! — немного резче, чем следовало бы, воскликнул Пейрак. Он остановился посреди комнаты и бросил на Молина короткий взгляд, как бы извиняясь за несдержанность. Затем сделал глубокий вдох и, медленно отпив из бокала арманьяк, продолжил уже более спокойным тоном: — При первой же удобной возможности я решу этот вопрос, но сейчас главной задачей остается не допустить голосование. Иначе я рискую потерять все! — Да, я понимаю, — пробормотал Молин. — Что у вас есть еще? — Во Франции больше ничего подходящего нет. Ближайшие участки есть в Восточной Европе, но… — Нет, это еще хуже! — перебил его Жоффрей. — Логистика получится слишком дорогой. К тому же там точно также придется увязнуть в бумажной волоките, да еще и раздать кучу взяток. — Тогда остается только один вариант, — вздохнул Молин. — Вышеупомянутые Сансе, помимо земли, владеют также конезаводом «Монтелу». Участок, на котором он построен, и ряд прилегающей территории значатся в его активах. А вот это, — он вытащил из папки несколько листов и положил их на стол перед Пейраком, — список акционеров конезавода. Замечаете знакомые названия? Жоффрей склонился над перечнем и быстро пробежал его взглядом. — Откуда у «Пейрак Корпорасьон» столько акций этого предприятия? — изумленно спросил он. — Я тоже удивился не меньше, когда обнаружил это, — ответил Молин. — Оказалось, что ваш прадед приобрел акции «Монтелу» еще в начале прошлого века. Тогда лошади пользовались большим спросом. Затем несколько компаний, которые покупали ваш дед и отец, также имели в активах акции конезавода. Еще пять процентов добавили уже вы сами, когда ввели в совет директоров Сербало. Его семья владеет этими ценными бумагами с незапамятных времен. Ну и лично у меня есть еще десять. Все вместе они составляют сорок пять процентов. Если купите еще шесть, сможете получить «контрольный пакет» и право распоряжаться активами «Монтелу». А значит, и землей, — закончил Молин и несмело посмотрел на Пейрака. Он знал, что тому не понравится подобное предложение. Несмотря на то, что времена давно изменились, аристократы в своем узком и малочисленном кругу по-прежнему относились к нуворишам с изрядной долей презрения. Жоффрей де Пейрак с детства воспитывался именно в такой системе координат. И хотя он не считал спекуляцию на бирже таким уж постыдным заработком и признавал, что для подобного рода деятельности требовались определенные умственные задатки, сам бы никогда не стал этим заниматься. И не только из-за того, что это отразилось бы на его реноме, а больше потому, что игра на бирже виделась ему жестокой и беспринципной. В руках брокеров заключалась слишком большая власть. В результате их действий одни предприятия приобретали баснословную выгоду, а другие теряли результат иногда многолетних трудов. И все это происходило за доли секунды. Жоффрей в своей деятельности не хотел разрушений. Созидатель по натуре, он занимался научными и социально значимыми проектами. Ему нравилось заставлять силы природы работать на благо человека и, чем более сложная задача стояла перед ним, тем больше удовлетворения он получал от своих трудов. — Предлагаете мне грязную игру?! — спросил Пейрак явно недовольный предложением Молина. — А вы видите другой выход?! Вы не можете взять участок в аренду… Не можете решить вопрос с покупкой достаточно быстро, чтобы успеть к совету директоров… — Можно ли уговорить кого-нибудь из Сансе оформить сделку через дарение? Кто-то из них подарит мне свою долю, взамен я перечислю сумму в качестве благотворительного взноса. — Подобная махинация, если она когда-нибудь выплывет на свет, будет стоить вам деловой репутации. А ваш совет директоров определенно потребует объяснений, откуда взялась земля и куда вы переводите деньги. К тому же я не знаю, кого из Сансе можно уговорить на подобное. У всех у них — у Армана, Анжелики и Ортанс — специфический взгляд на фамильные земли. Когда-то Сансе владели баронским титулом, но утратили его и не смогли восстановить. Можете считать это чем-то вроде уязвленного самолюбия, но они никогда не продадут и не подарят землю чужаку, кому-то, кто не принадлежит к их семье. Они даже Раймону не… Молин вдруг запнулся, не договорив. Едва он произнес последнюю фразу, ему в голову пришел неимоверно дерзкий и необычный план. Подняв взгляд на графа, он потрясенно уставился на него. Некоторое время Молин продолжал смотреть на Пейрака, но осознав, что собирается предложить тому вещь, от которой Жоффрей открещивался всю сознательную жизнь, плутовато улыбнулся. — Вы придумали какой-то другой способ заполучить землю? — тут же поинтересовался Пейрак. — Да! Но для этого вам придется жениться! — заявил Молин. И громко рассмеялся. Жоффрей, смерив компаньона недоуменным взглядом, затянулся сигарой и сел обратно на диван, скрестив перед собой вытянутые ноги. Дождавшись, когда Молин закончит хохотать, он произнес с явным скептицизмом в голосе: — Я, конечно, рад, что вы по-прежнему обеспокоены устройством моей личной жизни, Молин, но ума не приложу, какое отношение имеет моя гипотетическая женитьба к вопросу о приобретении участка земли?! — О, нет-нет, я уже давно даже не мечтаю об этом, — все еще посмеиваясь сказал Молин. — Хотя я не разделяю ваших убеждений в том, что институт брака якобы морально устарел, я порядком устал противостоять вашему упрямству в этом вопросе. — Так почему же вы снова предлагаете мне это?! — Раз уж вам так не хочется получить эту землю путем скупки акций, вы можете сделать дочь Армана своей женой и стать управляющим ее доли собственности согласно договору между супругами. Все это можно успеть провернуть до шестого января, и на совет директоров вы явитесь, имея в рукаве козырь, который Фонтенак никогда не перебьет. — Я не ослышался?! — ошеломленно переспросил Пейрак. — Вы сейчас вполне серьезно предлагаете мне просить руки незнакомой женщины и под шумок отобрать у нее землю, полученную в наследство от деда?! — Вы не отберете. А просто получите в управление без права продажи и дарения. Но этого вполне достаточно, чтобы оформить все разрешительные документы и запустить завод. — И вы полагаете, она добровольно согласится?! — Предложите ей взамен выгодную сделку! Сансе не в том положении, чтобы отказываться от денег. Кроме того, насколько мне известно, ни одна женщина во Франции и даже за ее пределами не может устоять перед вашим обаянием. На самом деле все, что вам нужно — это приехать к девушке, очаровать ее, предложить выйти замуж и, пока она не опомнилась от счастья, везти в мэрию! Там вместе с брачным контрактом она подпишет бумаги, передающие вам право распоряжаться ее собственностью. Молин опять рассмеялся, довольный удачно придуманной шуткой. — Звучит омерзительно! — поморщился Жоффрей, явно не оценив юмор собеседника. Молин тут же помрачнел и с плохо скрываемым раздражением уставился на Пейрака. — Не понимаю, что именно вам не нравится?! Все без исключения ваши предки-аристократы именно так и женились — находили невесту с достойным приданым, а потом заводили любовницу. — Именно потому, что теперь я в любой момент могу просто завести любовницу, я не вижу смысла жениться на нелюбимой женщине, которой придется потом играть роль мебели в моем доме. — Даже ради сохранения кресла генерального директора?! Ведь с вашим уходом с поста пострадаете не только вы, но и сотни, а может и тысячи, людей потеряют работу в результате сокращения, которое несомненно проведет Фонтенак. Просто из чувства мести, он прикроет отделы и филиалы, открытые вами. Вы об этом подумали? — Конечно, подумал! — Тогда, что вас смущает?! В сущности ваша жизнь никак не изменится. Будете жить, как и раньше, меняя любовниц, как перчатки. Пресса и общество сильно вас не осудит. Несмотря на пресловутый феминизм, шагающий по планете семимильными шагами, мужчинам по-прежнему легко прощают интрижки на стороне. А девушке обеспечите безбедную жизнь. Платья там, подарки, драгоценности… В конце концов разведетесь через время, если уж станет совсем невмоготу. Множество семей на самом деле так и живут. — Да, только эти семьи не обладают древнейшим титулом и не являются публичными личностями! Вы не забыли, что мою невесту будут рассматривать чуть ли не под микроскопом?! Ведь она должна иметь благородное происхождение, хорошее воспитание, образование, а также бесконечное количество других невообразимых достоинств… — съязвил де Пейрак. — Сказали бы это Эдуарду VIII, князю Ренье и принцу Уильяму! — проворчал в ответ Молин. Резким движением он снял очки, бросил их на стол и с недовольным видом принялся наливать себе новую порцию арманьяка. Каждый раз, когда он заводил разговор с Жоффреем о женитьбе, тот заканчивался именно так. И Молину не оставалось ничего иного, как только признавать справедливость доводов собеседника. Пейрак мало того, что был потомственным аристократом с титулом, древности которого могут позавидовать все ныне правящие монархи, так в последние годы превратился еще и в медийную персону. Его известность и популярность была слишком высока, и, ко всему прочему, он нравился прессе. Интерес к нему никогда не угасал, фото с ним с завидной регулярностью появлялись, как в печатных изданиях, так и в интернет-ресурсах, он был частым гостем всевозможных ток-шоу на телевидении. Журналисты всех мастей настойчиво интересовались его жизнью, как деловой, так и личной. И хотя акулы пера нередко задавали ему вопрос, когда же он женится, тем не менее в тайне не хотели этого. Ведь в таком случае они потеряют одну из любимых тем, которую можно муссировать вечно. И ту бедняжку, которая появится рядом с ним в качестве невесты, они вывернут наизнанку, разберут по косточкам и подвергнут тщательному изучению. И только тогда вынесут свой вердикт: достойна ли она стать женой графа де Пейрака или нет. И скорее всего, вне зависимости от личных качеств девушки, она окажется слишком ничтожной, чтобы разделить жизнь их идола. Однако честолюбивые замыслы устроить брак самому завидному холостяку Франции никогда на самом деле не покидали Молина. Порой он заводил с Пейраком разговоры на эту тему, но не настаивал, а только тактично выяснял его настрой. Теперь же он интуитивно чувствовал, что та девушка, которую он прочил в жены Жоффрею, не только поможет решить патовую ситуацию с землей, но и станет идеальной графиней де Пейрак. И почему он не подумал о ней раньше?! Размышляя, как все-таки уговорить Пейрака, он в задумчивости снова взял бокал в руку и стал согревать арманьяк, легко покачивая его. — Какую из трех дочерей вы намерены выдать за меня замуж? — вдруг услышал он голос Жоффрея. — Хотя вернее было бы сказать «двух», ведь одна из них несовершеннолетняя. Обрадовавшись, что Пейрак передумал, Молин вскинул на него взгляд, и его губы тронула несмелая улыбка. — Я еще не согласился! — тут же возразил Жоффрей, подняв руку с сигарой в предупреждающем жесте. — Просто хочу оценить все возможные варианты. Молин кивнул. — Подходящая дочь только одна — Анжелика. Старшая Ортанс уже замужем за парижским прокурором Гастоном Фалло. — Знакомое имя, — задумчиво произнес Жоффрей. — Ортанс Фалло — светская львица. Живет в Париже. Не исключено, что вы даже встречались с ней на каких-то мероприятиях. — Не помню, — отмахнулся Жоффрей. — Расскажите об этой Анжелике. — Ей двадцать один год. Студентка, учится в Нант-Атлантическом Национальном колледже[4] на ветеринарном факультете. — Она состоит в отношениях с кем-то? Не придется ли мне еще и отбивать ее у другого мужчины?! — Нет, не придется. Я знаком с ней. Она замечательная молодая женщина. И идеально подходит для того, чтобы стать новой графиней де Пейрак. — Что вы имеете в виду? — Во-первых, у нее аристократическое происхождение. До Французской Революции семья владела титулом баронов де Ридуэ де Сансе де Монтелу. По различным побочным линиям она имеет родство с Филиппом II Августом и принцем Раймоном де Форезом. Вполне достойная партия для потомка графов Тулузских. К сожалению, титул утрачен, но знатных предков никуда не денешь. Во-вторых, у нее подходящий характер для этой роли. Она целеустремленная и ответственная. С пятнадцати лет взвалила на себя управление домашними делами. Как раз тогда ее мать госпитализировали с первым сердечным приступом. Анжелика самоотверженно ухаживала за ней, следила за домом и младшей сестрой. В восемнадцать взяла под свой контроль отцовский конезавод. — Зачем ей это? Неужели нельзя было нанять управляющего? — Несмотря на обширные владения, семья небогата. Конезавод уже давно нуждается в реорганизации и много лет убыточен. Сам Арман Сансе оказался хорошим конезаводчиком, но очень плохим менеджером. Десять лет назад он попытался нанять управляющего, но тот лишь еще больше усугубил положение. Пользуясь неосведомленностью Армана, он вогнал «Монтелу» в огромные долги. Это привело к тому, что в 2008 году конезавод оказался на грани банкротства. И на нового управляющего у них уже попросту не нашлось денег. Раймон к тому времени отбыл в Италию, Ортанс уехала в Париж. Все заботы снова легли на Анжелику. Параллельно с учебой в высшей школе она закончила бизнес-курсы и возглавила руководство конезаводом. Молин выдержал недолгую паузу. — Ну и третий фактор, немаловажный для вас. Анжелика — не дурнушка. Уверен, она вам понравится! Пейрак ничего не ответил. Потушив сигару в пепельнице, он поднялся с дивана и приблизился к письменному столу. Придвинув к себе ноутбук Молина, он раскрыл его и быстрыми уверенными движениями вбил какой-то адрес в поисковой строке браузера. — Что вы делаете? — удивленно спросил Молин. Опираясь ладонями с двух сторон от ноутбука о столешницу, Жоффрей, не меняя позы, повернул голову и, глядя собеседнику прямо в глаза, пояснил язвительно-ироничным тоном: — Коль уж мы выбираем для меня породистую кобылицу, то неплохо бы заглянуть ей в зубы! Вы так не считаете?! Молин хохотнул в ответ и, увидев, что Жоффрей открыл сайт социальной сети «Фейсбук» и вбивает там имя «Анжелика Сансе», мысленно поздравил себя с успехом. Воспользовавшись моментом, он незаметно вытащил из папки с досье фото Анжелики и спрятал в ящике письменного стола. Он решил не говорить Пейраку, что девушка зарегистрировалась в соцсети под фамилией Монтелу. — Которая из них? — спросил Жоффрей, указывая на список на мониторе из четырех молодых женщин, значившихся под именем «Анжелика Сансе». — Не скажу! — покачал головой Молин. — Почему же? — Я человек консервативных взглядов, — пояснил он, стараясь сохранить на лице невозмутимое выражение, и с безразличным видом пожал плечами. — Совершенно не понимаю этих новомодных знакомств в социальных сетях! Поезжайте в «Монтелу» и познакомьтесь с девушкой лично. Здесь всего час езды. К тому же, в любом случае, вам придется решать вопросы, касающиеся земли, именно с ней. [1] Хьюмидор (лат. humidus — «влажный») — ящик, шкатулка для хранения сигар. [2] «Eau libyenne» (франц.) — «Ливийская вода» [3] Черный папа — так называют главу ордена иезуитов. В негласной иерархии считается вторым человеком в Ватикане. Подчиняется непосредственно Папе Римскому. [4] Oniris — Нант-Атлантический Национальный колледж ветеринарной медицины, пищевой науки и техники (L'École nationale vétérinaire, agroalimentaire et de l'alimentation de Nantes-Atlantique).