Gotta Be You

Раны Чонгука заживают не так быстро, как он надеялся. Укус на ноге не затягивается несколько дней, заставляя его всякий раз морщиться, когда в травмированной конечности начинает пульсировать боль. Оставаться в постели лису надоедает быстро, и он искренне благодарен друзьям за частые визиты. Если уж Джину приходится отвлечься на насущные дела, то его вахту у постели недужного несет приехавший в спешном порядке Тэхен. Хосок тоже захаживает и требует – вот буквально требует, чтобы Гуку стало лучше, и он мог вернуться к их урокам танцев. А Юнги бросает сочувствующие взгляды на больного, как только его пара заводит эту свою песню. Близнецы приходят либо с Джебомом, либо с Сумином и упоенно делятся новостями. Но больше всего Чону нравится, когда Чимину удается оторваться от своих советников и выкроить время на визит к нему. Впрочем, нередко дела государства застигают Альфу и в покоях супруга. Именно поэтому Чимин наконец разрешает Чонгуку выглянуть в коридоры замка и немного пройтись, используя его в качестве костыля. Прогресс в лечении настолько убедительный, что волк позволяет лису выйти за стены замкового двора, когда тот предполагает, что советникам никогда не придет в голову искать их там. А за стенами привычно шумный рынок, разве что гул его становится куда громче с появлением королевской четы. Торговцы приветливо улыбаются и бурно радуются тому, что Гук достаточно поправился, чтобы сопровождать Чимина на прогулке. Все стараются засвидетельствовать свое почтение Альфе стаи и приходят в восторг, если тот благодарит за участие. Волк не отступает от лиса ни на шаг, пока они рассматривают товары нескольких прилавков, а тот мягко опирается на его руку при ходьбе. Но, конечно, настигшее их ощущение умиротворения довольно иллюзорно. Стоит Чимину поставить под сомнение желание Чонгука задержаться на рынке подольше, как тот незамедлительно хмурится. - Со мной все в порядке, я не развалюсь, - шипит он. - Я этого и не говорю, - вздыхает волк. - Еще раз спросишь, как я себя чувствую, и на твою руку я больше не обопрусь, пойду сам. - Ладно, понял. Я оставлю тебя в покое, если пообещаешь сразу сказать, что устал. Чонгук закатывает глаза и театрально вздыхает. - Хорошо, я предупрежу тебя перед тем, как потерять сознание. Сможешь подхватить меня, отнести обратно в замок и снова запереть в комнате. - Или я воспользуюсь твоим бессознательным состоянием, брошу тебя здесь и отдохну от капризов, - подначивает его Чимин. - Нет, не бросишь, - не ведется на угрозы Гук и смотрит на него с улыбкой. – Я слишком тебе дорог. – Он по-прежнему крепко держится за руку альфы, перекладывая на него часть своего веса, а затем просто опускает голову ему на плечо, заставляя взглянуть на него. - Ты прав. Я никогда тебя не оставлю, - признает волк. Он кажется невозмутимым и подает фразу тем же шутливым тоном, но что-то в нем выдает всю серьезность сказанного. - Я знаю, - шепчет Чонгук. Он так и не отрывает взгляда от Чимина, заглядывая ему в глаза. И внезапно осознает, насколько они близки. Лису остается только отвернуться, пряча улыбку, и сделать вид, что ближайший торговый ряд вызывает у него неподдельный интерес. Он чуть отстраняется от альфы и внимательно изучает первый же прилавок. Чимин приветствует торговца и улыбается, когда тот склоняется в почтительном поклоне перед Чонгуком. - Это шарфы для фестиваля, - объясняет пожилой волк лису. - Они прекрасны, - отвечает Гук с улыбкой. Он продолжает рассматривать богатый ассортимент, пока не наталкивается на прохладно-синий шарф, отделанный серебром. Парня восхищает замысловатая вышивка, и он улыбается еще шире, когда замечает маленькие полумесяцы, скрывающиеся в узоре. – Вот этот особенно, - шепчет он, проводя пальцем по тонкому материалу. Торговец снова кланяется, расценивая его слова как наивысшую похвалу. Чон поворачивается к Чимину, поднося к нему шарф. Он оборачивает тонкую ткань вокруг себя именно так, как положено в большинстве танцев, которым его обучает Хосок. Чимин скрещивает руки на груди и смотрит на него с сомнением. - Откуда ты знаешь, как должен быть повязан танцевальный шарф? – его тон звучит так, будто он скептически отнесется к любому ответу, что даст лис. - Я же говорил тебе, что Хосок готовит меня к фестивалю, - улыбается Чонгук, поднимая шарф выше и ближе к глазам волка, чтобы сравнить их. – Этот цвет подходит к твоим глазам и взгляд делает мягче. - Забавно, - Чимин невозмутимо забирает шарф из его рук. – Что-то мне подсказывает, что синий цвет – твой любимый, - комментирует он, не заботясь о том, прислушивается ли к ним торговец. - Синий цвет очень красив, - пожимает плечами Гук. – И тебе он к лицу. Как все совпало-то, да? – он хитро улыбается и отворачивается к другим шарфам. Перебирает их, пытаясь определить, какой из них больше всего придется альфе по душе. Единственная проблема заключается в том, что Чон понятия не имеет о любимом цвете Чимина. – Если бы вам пришлось выбирать один, какой бы вы сделали выбор? – спрашивает парень, поднимая глаза на торговца. Тот в очередной раз слегка кланяется ему. - Я не в том статусе, чтобы выбирать, ваше величество. Чонгук озадаченно смотрит на него, а затем поворачивается к Чимину за разъяснениями. - Пары выбирают шарфы друг для друга, - просто говорит тот, по-прежнему не выпуская синий из рук. Лис кивает, указывая на синий шарф. - Тогда тебе я выбрал. Волк опускает глаза на шарф, все еще находящийся в его руках, и проводит кончиками пальцев по материалу, кивая самому себе. Он смотрит на омегу сквозь ресницы и делает шаг вперед. Ведет рукой по прилавку и с каждой секундой все ближе оказывается к Чонгуку. Тот замирает на месте, позволяя Чимину вторгнуться в его личное пространство. Он выпустил его руку пару минут назад, снова позабыв, что теперь может касаться своего альфы и держаться за него в любой момент, когда ему заблагорассудится. Даже на публике. Особенно на публике. Чон улыбается, когда Чимин прикасается к нему, чувствует тепло его тела и не отрывает от него глаз, пока волк подхватывает один из шарфов с другого конца прилавка. Он продолжает поддерживать зрительный контакт с ним, отказываясь отвести взгляд, но сладко дрожит, когда тонкий материал начинает скользить по его коже, поднимая волоски дыбом. Чимин тянет шарф выше, оборачивая его вокруг шеи Чонгука. Касается пальцами мягких складок и задерживается на давно зажившей метке. Наконец Гук опускает глаза и рассматривает ткань, частично прикрывшую его плечо – один из множества способов, которыми шарф может украсить танцора. Материал насыщенно-красного цвета и украшен золотой тесьмой. На многих швах вышиты миниатюрные солнца. Этот шарф будет идеально сочетаться с синим, что Чонгук выбрал для Чимина. Руки альфы все еще лежат на плечах омеги, а сами они стоят совсем близко друг к другу. Чимин перебирает пальцами короткие пряди волос у основания шеи Чона, но вдруг вспоминает, что пожилой торговец по-прежнему мнется рядом с ними. Чонгук подсознательно тянется к его прикосновениям, все больше привыкая к тому, как часто они взаимодействуют, оставаясь наедине. После нападения Чимин редко надолго выпускает его из виду и все чаще оставляет то тут, то там на нем свой запах. Он всегда расслабляется, когда касается Гука, будто успокаивается, лишний раз убеждаясь, что тот рядом и с ним все в порядке. Омега делает еще шаг вперед, прижимаясь к альфе еще теснее, и рука Чимина покидает его шею – к большому разочарованию Чонгука – и медленно ползет вдоль его спины. Лис тихо выдыхает от удовольствия, когда ладонь опускается ему на поясницу, а затем так же неторопливо оказывается на бедре. Чон все еще вертит шарф в руках, когда замечает, что торговец не спускает с них счастливого взгляда и отвешивает самый низкий поклон из всех, что ему довелось видеть. - Для меня будет честью стать тем, кто предоставит вам танцевальные шарфы, - он даже не скрывает восторга в голосе. Честь честью, но дела в торговле у него определенно пойдут еще лучше после этой продажи. Чонгук улыбается, благодаря торговца. Тот предлагает доставить шарфы в замок и аккуратно складывает их, едва парни возвращают обновки обратно. Лис снова благодарит довольного торговца, и они прощаются с ним. - Я до сих пор не могу в это поверить, - шепчет Гук спустя несколько секунд. - Ты о чем? – спрашивает Чимин, прижимая его к себе и рассчитывая этим снять хоть немного нагрузки с травмированной ноги парня. - Я спокойно гуляю по рынку за пределами твоего замка, - поясняет Чон, наблюдая за шумной толпой. Он улыбается, когда им наперерез бросается стайка вопящих детей, играющих в догонялки. – Я открыто обнимаю тебя, - добавляет он, поднимая глаза на альфу. – Это последнее, о чем я думал в нашу первую встречу. - Надеюсь, что так. Чонгук останавливается и хмурит брови. - Что это значит? – смущенно уточняет он. Чимин вздыхает, будто ляпнул что-то, чего не планировал говорить. - Я… Это длинная история, Чонгук, - пытается отвертеться он. - А ты торопишься? Волк сомневается, а затем поднимает глаза на лиса. Взгляд скользит по заинтересованной мордашке, и выражение его лица смягчается. Он ведет Гука к раскидистому дубу, отбрасывающему неплохую тень вокруг фонтана, посвященного паксуму. Это самое уединенное место на кипящем жизнью рынке, и оно идеально подходит для разговоров, которые не должны быть подслушаны. Чонгук молча кивает Чимину, благодаря за помощь в его размещении на краю фонтана. Он осторожно потирает ногу и избегает этим необходимости смотреть на альфу. Чимин садится рядом, но оставляя достаточно места между ними. Если это было призвано дать лису немного пространства и непринужденной обстановки, то идея эта потерпела крах. - Я никогда… - начинает Чимин и замолкает, рассматривая снующий по площади люд. – Я никогда не говорил тебе, почему вернулся домой после смерти Лэя. Чонгук поднимает голову, начиная нервничать, когда слышит довольно ненавистное имя. Чимин избегал разговоров о своей былой любви после церемонии помечания, прекрасно зная, что эта тема расстроит их обоих. - Стражники сказали, что ты перестал ходить туда, - тихо говорит Чон. Для него уже не секрет, что раньше Чимин много времени проводил наедине со статуей Лэя в склепе. - Мне это не нужно, - отвечает волк. – Мое место здесь. С моими людьми. – Он поворачивается, чтобы взглянуть на Чонгука и осторожно взять его за руку. – С тобой. Сердце лиса трепещет и кажется непривычно легким. - Я провел три ночи в лесу, в одиночестве, убитый горем, - продолжает Чимин. – Я не хотел жить, не хотел беспокоиться о том, кого же потеряю следующим. Но мне было всего шестнадцать и должного внимания картографии или ориентированию на местности я никогда не уделял, так что безнадежно заблудился, - он слегка улыбается, когда Гук начинает тихо хихикать. – На четвертую ночь я наткнулся на масштабные постройки в чаще и был немало удивлен. Чонгук кивает, жадно вслушиваясь в каждое слово, произнесенное Чимином. - Я настолько потерялся в пространстве, что оказался на лисьей территории в каких-то сотнях метров от дворца. – Парень наблюдает за Чоном, отмечая его удивленную реакцию. – Именно тогда я столкнулся с парнишкой, бродящим среди деревьев. У него были короткие темные волосы, бледная кожа и большие глаза как у олененка. Он крепко прижимал к груди набитого соломой кролика. Чонгук поднимает на него глаза, и в них отражается отблеск понимания. Он знает, что Чимин описывает его. Лорд Куки – самый грозный соломенный кролик на земле – до сих пор живет в его домашних покоях. - Как… Но я тебя не помню. - Похоже, ты ходил во сне, - вспоминает Чимин. – Не знаю, как одиннадцатилетнему лунатику удалось миновать дворцовую стражу и уснуть под здоровенной сосной, но именно это ты и сделал. - Я начал ходить во сне после смерти папы, - признается Гук. – Нисколько не удивлен, что у меня это получилось, - тихо и грустно смеется он, а затем поворачивается к волку всем корпусом и спрашивает серьезно. – Почему ты не убил меня? Чимин отводит взгляд, и, кажется, что волна вины накрывает его с головой, когда он выпускает руку Чонгука. - Я думал об этом, - признается он. – Но твой запах отличался от запаха других лис. Сначала я решил, что причина в том, что ты еще ребенок, но потом я покопался в собственных ощущениях и понял, что пахнешь ты по-другому, потому что омега. Маленькая омега-лиса. Не надо быть гением, чтобы догадаться, что передо мной наследник стаи Чон – наследник клана лис. - Я мог убить тебя и причинить вред твоему народу так же, как они причинили мне боль, убив Лэя. Часть меня хотела этого – мой гнев и горе требовали, чтобы я свернул тебе шею. Вместо этого я просто следовал за тобой, наблюдал, куда ты идешь и что делаешь. Очень скоро стало очевидно, что ты спишь на ходу, думаю, споткнулся ты о все корни на своем пути, - хмыкает Чимин, на секунду закрывая глаза, словно восстанавливая давние воспоминания перед глазами. – А потом ты сел под одно из деревьев, свернулся в клубок и заплакал. Так горестно и тихо… А потом затих и уснул. - И тогда я понял, что со мной происходит. Война меняла то, что заложено во мне природой и родителями. Я становился убийцей, - голос Чимина все мрачнее по мере рассказа. - Чимин, ты не… - Но я думал об этом. Это первым делом пришло мне в голову, - шепчет волк. – Я мог убить тебя еще до того, как узнал. А ты был просто ребенком. - И ты тоже, - отвечает Чонгук. Он дожидается, когда Чимин взглянет на него, а затем продолжает. – Чимин, ты тоже был ребенком, напуганным и озлобленным, потому что убили кого-то, кого ты любил. Потому что тебя чуть не убили. - Я до сих пор не знаю, что бы сделал, если бы твой отец не нашел тебя тогда, - признается альфа. - Ты хороший человек, Чимин, - твердо заявляет Гук, снова беря его за руку. - Я вернулся домой из-за тебя, - внезапно говорит Чимин. – Я вернулся домой, чтобы положить конец войне. Я хотел прекратить то, что превращает нас в ожесточившихся убийц. По крайней мере, если бы это позволило спасти тебя и других детей. «Пак Чимин передает свои лучшие пожелания», - внезапно четко и громко раздается голос убийцы в голове Чона. - Тогда зачем… зачем ты попытался убить меня позже? – хрипло спрашивает лис. У него резко пересыхает во рту. - Что? – искренне удивляется волк. - Я не говорю, что держу зло на тебя, - быстро говорит Чонгук. – Знаю, что времена войны были ужасны, и нам не стоит обижаться… - Чонгук, - грубовато обрывает его Чимин и заставляет повернуться к нему лицом. – Я никогда не пытался убить тебя, - он смотрит ему прямо в глаза, пытаясь донести до него простую истину. - Это случилось после смерти твоего отца, - объясняет Гук. – Года четыре назад. Убийца ворвался во дворец. Мы с Минсоком были одни, когда он нас нашел, - тихо добавляет он. Грудь болезненно сжимается, когда на парня наступают воспоминания. Чонгук сидел в библиотеке с Минсоком. Ночь уже приближалась, но они решили задержаться на пару часов дольше обычного. Альфа читал книгу на подоконнике, омега же сидел за столом у камина и заканчивал доклад по истории лисьих искусств, заданный наставником. Некто в черном застал парней врасплох, внезапно ворвавшись в двери. Минсок оказался к нему ближе и крикнул Гуку, чтобы тот бежал, сам же бросил толстенную книгу в наемника и успел ударить его по лицу. Чон перевернул стол, создав для преследователя дополнительное препятствие, и кинулся к боковому ходу для слуг. Убийца был быстрым, намного быстрее, чем любой волк, которого лис видел раньше – словом, быстрее Тэхена или Джина. Он легко нагнал мальчика, ухватив его сзади за рубашку и разорвав тонкий материал, и повалил на спину. Рядом вовремя оказался Минсок и с рыком бросился на неприятеля. Чонгук смог спешно выбраться из-под переплетенных конечностей борющихся и схватить стул, на котором благополучно сидел всего несколько минут назад. Он выждал момент, когда Минсок откатился чуть в сторону, и разбил мебель о голову наемника. Быстро дернул парня на себя, и они выбежали из библиотеки, направляясь в людный холл дворца. Мальчики ахнули в один голос и уцепились друг за друга, когда наткнулись в коридоре на мертвые тела – стражников, которых они прекрасно знали и с которыми играли, будучи детьми. Весь пол был залит кровью. Чонгук предложил разделиться – убийца преследует именно его, так что Минсоку было бы безопаснее уходить другим путем. «Я не оставлю тебя», - огрызнулся альфа. Гук ускорился, когда заметил, что киллер, спотыкаясь, выбежал за ними из библиотеки. Он крепче сжал руку Минсока, и они кинулись вниз по ступеням. Наемник настиг их и дернул Минсока назад, из-за чего Чон потерял равновесие. Он споткнулся, выпустил руку своего альфы и остаток лестницы пролетел кубарем. Мальчик пытался сгруппироваться, но все равно приложился о мраморные ступени всеми частями тела. Приземлился он неудачно – благо, хоть сознание не потерял от пронзительной боли, но точно сломал пару ребер и ногу. Он слышал, как испуганно Минсок звал его по имени, слышал хриплый и болезненный вскрик наемника. Чувствовал, как его альфа пытался поднять его и поставить на здоровую ногу. Минсок тянул едва живого принца туда, где, по его расчету, должно бы оказаться больше стражи. Но убийца оказался быстрее и преградил им путь. «Минсок, беги», - прошептал Гук. «Я не оставлю тебя», - упрямо повторил альфа. «Я приказываю тебе бежать», - прошипел мальчик и тут же оказался на полу. Чон не ожидал, что Минсок оттолкнет его в сторону и снова рыча кинется на наемника. Он сражался с ним как мог, но что подросток-лис в силах противопоставить взрослому профессиональному убийце? Чонгук заметил блеск клинка только тогда, когда киллер уже вытягивал его из груди парня. «Минсок! – крикнул Гук и попытался подняться. Альфа осел на пол возле него, и принц обнял его, прижав к груди. – Минсок…» - прошептал он срывающимся голосом. Осознание неминуемого накрыло его с головой, потому что Минсок не отвечал, не моргал, не дышал... Его раны не затягивались, регенерация была бессильна. Лезвие прошло сквозь сердце. Чонгук всхлипнул и поднял глаза на наемника. «Зачем ты это делаешь?» - тихо спросил он, не спуская взгляда с фигуры в маске. «Пак Чимин передает свои лучшие пожелания», - торжественно заявил убийца и поднял клинок над головой. Знакомый рык Гёна эхом разнесся по залу, на миг отсрочив следующее движение киллера. Чонгук отвернулся от наемника и наблюдал, как отец со стражей врывается в помещение и успевает вклиниться между ним и нападающим. Убийца был забыт, и мальчик все внимание сосредоточил на Минсоке. Осторожно убрал растрепавшиеся волосы с его бледного лица, закрыл остекленевшие глаза дрожащими руками. Он сорвался и заплакал, прижимая хладеющего парня к себе. Уткнулся лицом в его плечо и рыдал навзрыд. - Минсок умер, защищая меня, - собственный отстраненный голос вырывает Чонгука из недр памяти. Он поднимает глаза, когда Чимин резко вскакивает на ноги. «Он… зол, - понимает парень, отмечая напряженные плечи альфы. – Быть может, он мне не верит…» - Кто это был? – внезапно спрашивает Чимин. - Что? – в замешательстве переспрашивает Чон. - Ты смог бы его опознать? - Нет, - признается лис. - Как он выглядел… - Чимин, все кончено… - Кто-то ворвался в твой дом, чтобы убить тебя, в процессе избавился от твоей пары и использовал мое имя в качестве оправдания, - каждое слово Чимина сочится горечью. Чонгук встает и подходит к альфе. Обнимает его со спины и прижимается щекой к плечу. - Но это был не ты, - твердо говорит он. - Чонгук, - выдыхает волк, и, кажется, весь гнев разом выходит из него. Гук осторожно целует его в плечо. - Чимин, пожалуйста, не вини себя. Думаю, часть меня всегда знала, что это не твоих рук дело. Было время, когда я предполагал, что ты, возможно, хотел отомстить за отца, но с нашего знакомства я не возвращался к этим мыслям. Я бы не пришел сюда – не выбрал бы тебя своей парой, если бы не доверял тебе. Чимин поворачивается к нему, заключая в объятия, и на какое-то время они замирают в таком положении, наслаждаясь теплом и близостью друг друга. Наконец, альфа нарушает воцарившуюся тишину. - Вот это я и имел в виду, когда сказал, что надеюсь, ты не думал об объятиях со мной в нашу первую встречу, - начинает он. – Немного извращенно представлять одиннадцатилетнего ребенка, так пылко обнимающего шестнадцатилетнего парня. Чонгук заливисто хохочет, кивая его словам. - Есть немного. Они еще около часа проводят на рынке, а потом Чон принимается жаловаться на жару. Он вытягивает руки перед собой, демонстрируя Чимину покрасневшую кожу и обвиняя его в том, что сам он не особо восприимчив к солнцу. - Просто проклятый загорелый бог, - бурчит лис напоследок, смущенно понимая, что ляпнул это вслух. Парни проходят мимо садика во дворе замка, когда Гук притормаживает и задерживает Чимина. Он шагает ближе к декоративным кустарникам и цветам, осматривая голый участочек земли между клумб. - Где наперстянка? – спрашивает он, понимая, что пустое место было занято когда-то именно этим растением. - Папа приказал убрать ее со двора, как только мы вернулись с охоты, - поясняет Чимин. – Садовник просто выкорчевал куртину из земли, и все с этим согласились после случившегося. Чон оборачивается и удивленно смотрит на Чимина. - Не нужно было… - Ты часть нашей семьи, Чонгук. Лис протягивает руку, чтобы коснуться его, и открывает уже рот, собираясь сказать что-то сопливо-восторженное, но слышит отдаленную беседу нескольких советников Чимина в одной из крытых галерей. Он хмурится, когда кто-то из них говорит, что им срочно нужно обсудить какие-то вопросы с Альфой стаи. Чимин удрученно стонет, проводя рукой по лицу. А затем быстро осматривается, надеясь отыскать укромное место, где можно было скрыться от глаз навязчивых придворных. Чонгук тоже вертится по сторонам, и взгляд его падает на сад. Он улыбается и тянет альфу за руку, уверенно увлекая его в тень роскошных кустов. Волк молча следует за ним, быстро проскальзывая в заросли довольно высокого и похожего на лабиринт кустарника. Здесь они будут полностью скрыты от чужих взглядов. - Уж не здесь ли ты скрывался пару недель назад, когда избегал меня? – шепотом спрашивает Чимин, видя, что Чонгук чувствует себя в зарослях как дома и с комфортом устраивается на траве. - Иногда я чувствую себя скорее лисой, чем человеком, - жмет плечами лис, оставляя достаточно места, чтобы Чимин мог присесть рядом с ним. – Мне нравится прятаться в кустах, - добавляет он со смешком. Волк опускается подле него и подтягивает ноги к груди. Почему-то вспоминается, как в детстве они играли в прятки с Кихёном и Хосоком. Он поднимает глаза на Гука, и тот сотрясается от беззвучного смеха. - Что? – шепчет Чимин. - Мы как дети малые, - тихо отвечает лис. – Как будто прячемся от взрослых, - добавляет он, широко и светло улыбаясь Чимину. И это сродни удару. Такое чувство, словно посаженное семя долго-долго не спешило пробивать свою скорлупку и выпускать корни, а тут взяло и распустилось прекрасным цветком. Это что-то, что Чимин некогда испытывал и уж думал, что никогда больше не испытает. Он невольно скользит взглядом по Чонгуку, не упуская ни малейших деталей. Бледный тон его кожи, родинку под губой, так и напрашивающуюся на поцелуй, длинные и изящные пальцы, восхитительный профиль его носика и мягкие, манящие цветом губы, клокочущий счастьем смех и теплые медово-карие омуты его глаз. Гук тоже смотрит на него, но быстро опускает взгляд, заливаясь румянцем. Он будто создан для того, чтобы свести Чимина с ума. И дело не только в концентрации в его внешности совершенно ангельских черт. Чонгук ко всему еще и умный, добрый и любящий, хрупкий, но сильный. И вот он сидит с Чимином, прячась в укромном месте, чтобы разминуться с советниками и побыть больше времени вместе. Чон хочет быть с Чимином. Он показывает ему свое тайное укрытие, он проводит с ним весь день, едва чувствует себя поправившимся. Он позволяет Чимину быть с ним, потому что сам этого хочет. Гук улыбается, пытаясь сдержать смех, когда советники проходят мимо, сетуя, что не могут найти Альфу. - Он проводит все больше времени с этой лисой, - качает головой один из них, и тон его далек от дружелюбного. Чимин тихо рычит и приподнимается, собираясь покинуть их укрытие и вмешаться в разговор. Но замирает, чувствуя пару рук на себе. Одна ложится на спину между лопатками – прямо напротив татуировки, а другая упирается ему в грудь. Волк оборачивается и видит, что лис тянется к нему, прижимаясь ближе, и качает головой. Он не хочет, чтобы Чимин уходил, зная, что тому придется признать свое поражение и уделить внимания королевским делам. Даже если это ради его защиты, Гук все равно не хочет отпускать альфу. Он убирает ладонь с груди Чимина и закрывает ему рот, когда тот начинает что-то говорить. - Эта лиса – омега нашего вожака, - вздыхает другой советник. - Неважно, наш Альфа должен бы сосредоточиться на своих обязанностях, - подключается третий придворный, и разговор грозится вот-вот перерасти в спор. - По крайней мере, Чонгук поправляется. Как только он окончательно исцелится, король вернется к действительно важным вещам, - заключается первый советник, и все вместе они скрываются в конце двора. Чонгук тихо выдыхает и внезапно осознает, что по-прежнему прижимает руку к губам Чимина. Он медленно убирает ее и сжимает пальцы в кулак, пытаясь унять теплое покалывание, напоминающее о прикосновении пухлых губ к его коже. Парень на автомате облизывает собственные и прикусывает нижнюю. Он начинает отстраняться от волка, чтобы тихо выползти из их небольшого укрытия, но с удивлением чувствует чужую ладонь на своем подбородке, вынуждающую поднять голову вверх. Его взгляд скользит по лицу Чимина и задерживается на губах. А Чимин наклоняется к нему, втягивая в нежный поцелуй. Впервые он тянется к нему не для того, чтобы что-то почувствовать, он хочет дать. Хочет показать, что единственный, кто действительно важен для него, – это Чонгук. Он единственный, кто занимает его мысли в последнее время. Гук опускает руки ему на грудь, зарывается пальцами в материал его рубашки. Он тянет альфу к себе, а затем и на себя, отклоняясь назад. Бедра сами собой разъезжаются, пропуская Чимина между ними. Тот поддается, заваливая лиса на траву и нависая сверху. Рука сползает с подбородка Чона и опускается на его бедро, пуская сладостную дрожь по всему телу. Чимин чуть приподнимается, опасаясь, что слишком крепко прижал парня к земле, и подсовывает под него ладонь, едва касаясь его ягодиц. Гук одобрительно стонет и снова тянет альфу на себя. Он чувствует, как жар опаляет и без того раскрасневшееся личико, когда Чимин опять припадает к его губам. Поцелуй этот намного глубже, чем все, что были у них ранее, и он вовсе не на показ. Никто не извлечет пользы из этой жаркой картины – никто, кроме Чимина и Чонгука, скрытых от неразберихи их жизни стеной цветущих кустарников. Лис позволяет волку контролировать ситуацию, позволяет его языку исследовать его рот и позволяет ему доводить его до исступления одними поцелуями. Жар начинает скапливаться у основания позвоночника Чонгука, расходясь пульсирующими волнами, стоит только ему осознать, что Чимин прижимается к нему пахом. Он выпускает его рубашку и ведет руками по крепкому телу. Опускает чуть подрагивающие ладони на бедра альфы и нерешительно сжимает их, пытаясь заставить его толкнуться вперед. И это определенно нравится Чимину. Чон стонет, когда их бедра сталкиваются. Трение буквально выбивает искры из нервных окончаний. Омега шире приоткрывает рот и запускает пальцы в волосы альфы. Толкается навстречу и стонет, когда чувствует затвердевший член Чимина, что упирается в его собственный. Стоны становятся только протяжней, когда волк перестает терзать его губы и спускается поцелуями на шею. Гук откидывает голову на траву и выгибается в руках Чимина, еще больше подставляя ему беззащитную шею. Он тяжело дышит и выпускает когти в плечи альфы, когда тот начинает чередовать нежные поцелуи с игривыми покусываниями. Все это настолько ново и ошеломляюще, что Чонгук совершенно не справляется с собственными чувствами. Наслаждение почти граничит с муками. И ему это нравится. Чимин задирает его рубашку и опускается ниже, выцеловывая впалый живот. Его сердце тоже тяжелым набатом отдается в груди, а первичные инстинкты нашептывают оставлять следы на гладкой коже, покрывать метками прекрасное податливое тело. - Чимин… - стонет Чонгук, когда крепкие ладони сжимают его бедра, а удлинившиеся клыки прикусывают низ живота. Жар приливает к щекам, когда парень осознает, как остро его тело реагирует на прикосновения альфы. Он льнет к нему ближе и чувствует, как жидкий огонь охватывает его, пожирая изнутри. Чон прикрывает глаза и понимает, что тело активно подготавливает его к тому, что может вот-вот случиться между ними, – он бесстыдно течет. Чонгук ни разу не испытывал ничего подобного, никогда, даже фантазируя когда-то о близости с Минсоком. Он был привязан к нему как к близкому другу, части стаи, члену семьи. Но ощущения от прикосновений Чимина, разбегающиеся по телу, волной за волной окатывающие его удовольствием, совершенно новые. Они подсказывают молить альфу взять его, пометить его, и Гук знает, что дело не только в их биологии. Они с Чимином сами этого хотят. Он отводит чужие руки от своих бедер и покрывает мягкими, нуждающимися поцелуями открытую ладонь Чимина. Поднимает на него взгляд и прерывисто дышит, подстраиваясь и шире разводя ноги. Глаза загораются, клыки удлиняются, а и без того неровное дыхание окончательно перехватывает, когда Чимин тоже смотрит на него. Зрачки его расширены, а радужки окончательно затапливает багрово-красный колер. Он медленно приподнимается над обнаженным животом омеги и тянется к нему, топя стенание собственного имени в поцелуе. Их поцелуи становятся более горячими, ласки более откровенными. Парни кусают губы друг друга и не сдерживают стонов. Всякий раз, когда один подается бедрами вперед, второй встречает его ответным толчком. Это будто танец, который они, даже не разучивая прежде, умудрились довести до совершенства. Чонгука вроде и переполняет тревога, его пугает то, как сильно он хочет Чимина, как остро он нуждается в его прикосновениях. Но мир прекращает свое существование, время словно замирает вокруг них, и они сосредотачиваются друг на друге. Кажется, ничто не может их прервать. Почти ничего. Пронзительный, переполненный ужасом крик разрывает тишину замка, и парни резко отстраняются друг от друга. Оба узнают голос и теряются, гадая, что могло так напугать его владельца. Что могло так сильно напугать Джина?