Gotta Be You

Чонгук просыпается в постели Чимина в одиночестве. В ушах стук тока крови, голову будто сжимают стальные обручи, и не так-то просто оказывается приподняться на локтях. Парень издает сдавленный вздох, когда еще и острая боль пронзает живот. Он опускает глаза и наталкивается взглядом на бинты, густо опутывающие его торс. Гук хмурится и понимает, что почти ничего не помнит после того, как они с Чимином занимались любовью. Разве что вытянувшееся лицо Намджуна, возвращение на праздник и смущение от комментариев Сумина о состоянии узоров на его коже. - Ты проснулся, - прерывает его воспоминания голос Тэхена. - Тэ? – Чонгук поворачивает голову, замечая, как друг поднимается с одного из кресел у камина. - Мы все волновались, что тебе может потребоваться больше времени на исцеление, - поясняет волк, приближаясь к кровати. - Что?.. Что случилось? – удивленно спрашивает Чон, откидываясь обратно на подушки. - Ты не помнишь? – тихо уточняет Тэхен и бледнеет. У Чонгука сердце ныряет в пятки, и он резко оглядывает покои в поисках Чимина. - Тэ, Чимин… Где Чимин? – начинает паниковать лис. - С ним все в порядке, - мгновенно отвечает телохранитель и присаживается на краешек постели, заключая его ладонь в кольцо своих. – Он пробыл здесь весь вчерашний день, но ему пришлось уйти, чтобы сделать официальное заявление. - Что случилось? – упрямо повторяет Чонгук, сомневаясь, что хочет в действительности знать. - На фестивале случилось нападение, - начинает Тэхен. – Охрана из-за празднеств расслабилась больше, чем следовало бы. Мы нашли Ёнджуна без сознания. У него легкое отравление от укуса лисы. - Укуса лисы? - Ага. Эффект схожий с тем, что был у тебя от укуса бешеного волка. - Жить будет? – с надеждой спрашивает Гук. - Конечно. Но он все еще без сознания, - грустно улыбается Тэ. Вид у него такой, будто он что-то скрывает. – Сумин и Намджун присматривают за Джином, тот места себе не находит. Чимин поручил мне не отходить от тебя ни на шаг, Бомгю и Хюнин на карауле у дверей. Больше половины придворного гарнизона лис направляется сюда вместе с твоим отцом. Они хотят помочь в поисках виновного. Чонгук растерянно кивает. - Тебе нужно больше отдыхать, - бормочет Тэхен, помогая ему комфортнее устроиться в подушках и укрывая под горло одеялом. – Попрошу кого-нибудь из слуг передать Чимину, что ты очнулся. * * * Все случается куда быстрее, чем Чонгук мог бы себе представить. Крепкая ладонь сжимается на его запястье и тащит прочь из самой гущи событий и от Чимина. Он поворачивается, чтобы определить источник сильной хватки, и понимает, что это никто иной как Джебом спешно уводит его с праздника. Парень недоуменно смотрит на старого волка, но тот лишь быстро оглядывается по сторонам и ускоряет шаг. Чонгук спотыкается, пытаясь не отстать от его темпа, и снова оборачивается на Чимина. Его альфа смотрит ему вслед. Он выглядит немного смущенным, выпадая из оживленной беседы Джина с несколькими послами из дружественных стай. Хлопает Сумина по плечу и кивает в сторону папы и Гука. Советник отслеживает его взгляд и хмурится, понимая, что что-то происходит. Он коротко кивает Альфе и отходит, мгновенно исчезая в толпе. Чимину явно не по себе, расстояние между ним и Чонгуком глубокой занозой сидит под кожей. В самом сердце его волчьего логова что-то идет не так, и он не собирается сидеть сложа руки и смиренно наблюдать. Сумин только уходит на разведку, как он трогается за Джебомом и Чоном. - Ваше величество, - шепчет лис. – Что происходит?.. В следующую же секунду парень надрывно кричит. Сдержаться невозможно – резкая боль пронзает его живот и заставляет срывать горло. Легкие горят, отголоски рези растекаются по всему телу волнами. Ноги подкашиваются, когда Чонгук смотрит вниз и видит только стрелу с серебряным наконечником, торчащую из его живота. Джебом внезапно падает как подкошенный, но не выпускает руки Чона и тянет его за собой. Сумин появляется из ниоткуда и успевает подхватить старого короля. Пара сильных знакомых рук обвивается и вокруг Гука, и он сразу понимает, что это Чимин. - Я останусь с Джебомом! Иди! – кричит Сумин, прижимая потерявшего сознание волка к груди. – Чимин, быстро! Уноси его отсюда! Чонгук кричит от боли, когда Чимин легко поднимает его на руки и быстро двигается к выходу со двора. Лис не уверен, но ему кажется, что он видел стрелу, аналогичную своей, в боку Джебома. И только одно объяснение может быть для столь скорой потери им сознания. - Аконит, - шепчет он и цепляется за рубашку Чимина, пытаясь предупредить его. Рану жжет, но не так сильно, как в первые мгновения, и если стрела не задела внутренние органы, его она точно не убьет. - Не разговаривай, - голос волка дрожит от растерянности и страха. - Чимин, наконечник стрелы в аконите, - не унимается Гук, пытаясь захватить ртом побольше воздуха и выровнять дыхание. Глубокий вдох приводит в движение и стрелу, и жгучая боль снова пронзает несчастного парня. - Гао! – кричит Чимин, едва оказавшись внутри замка. Часть стражников спешат впереди них на поиски целителя, остальные бегут в противоположном направлении, надеясь задержать нападавшего. – Кто-нибудь найдите Гао! – Он опускается на колени, прижимая Чонгука к себе, и оглядывается в надежде на скорую помощь от придворного лекаря. Чон тянет его рубашку, чтобы привлечь внимание. - Это… это… - Молчи, - то ли приказывает, то ли умоляет Чимин. - Я не могу… дышать, - лис морщится и закрывает глаза. – Чимин, я не могу… - Гукки, боги, не вздумай отключиться, - бормочет альфа, освобождая одну руку, чтобы прижать ее к щеке полуживого омеги и попытаться вытянуть хоть часть его боли. – Чонгук, мне нужно, чтобы ты оставался в сознании. Останься со мной! Чимин не отрывает взгляда от Чонгука, пока рядом с ними не появляется лекарь. Тот опускается возле них на колени и начинает осматривать лиса. - Не закрывай глаза, оставайся со мной, - повторяет Чимин, крепко сжимая ладонь Чона. Он цветом лица сливается со светло-серым мрамором полов, а губы его дрожат. – Пожалуйста, Чонгук… - Стрела рассчитана на волка. Пропитана аконитом, - бормочет Гао, не обращаясь ни к кому конкретно. – Надо извлечь ее как можно скорее, - мрачно заключает он. Чонгук болезненно стонет, как только пальцы целителя касаются оперения стрелы, а выпущенные когти впиваются в руку и грудь Чимина. Тот впервые отвлекается от него и полыхает глазами и щелкает клыками в сторону Гао. Это чистые инстинкты, но Альфа ничего не может с собой сделать и грозно рычит. Его омега ранен – намеренно ранен кем-то неизвестным – Чимин жаждет крови и мести. - Ваше величество, я не смогу ему помочь, если вы будете действовать против меня, - преклоняет голову лекарь, едва не пластаясь по полу. – Где Тэхен? – бросает он, осматривая выстроившихся стражников в поисках молодого волка. Будто по сигналу по коридору несется Тэхен, на ходу убирая свой меч в ножны. Он не останавливается возле сослуживцев и сразу спешит к Чонгуку и Чимину. - Лучника не удалось обнаружить, - быстро докладывает он, вставая на колени возле лекаря. - Это аконитовая стрела, - начинает Гао. – Ты должен… - Я справлюсь. Просто скажите мне, что делать. Тэ внимательно выслушивает все наставления и рекомендации по наиболее безболезненному извлечению стрелы. Чонгук едва может сдержать стон, когда он обламывает большую часть стрелы, что торчит из его спины. И все же полный боли крик рвется из него, стоит только другу начать тянуть остатки древка. Рядом тут же раздается оглушительный рев. Гук хнычет и протестует, когда чувствует, как Чимина оттаскивают от него. - Боги, уберите кто-нибудь его величество отсюда! – кричит Гао, но храбрецов не находится. - Хюнин! – встревает возникший из ниоткуда Сумин и первым подбирается к Чимину. Чон поворачивает голову и все еще тянется к своему альфе, когда видит, как волки на пару пытаются сдержать его. А затем Тэхен снова хватается за кончик стрелы, и Чонгук теряет сознание от боли. * * * Чонгук вздрагивает и распахивает глаза, внезапно пробуждаясь от сна. «Не сна», - заключает он, понимая, что все это случилось прошлой ночью. Кто-то пронзил его стрелой, и теперь он восстанавливается от ранения. Парень оборачивается и осматривает комнату. Он замечает фигуру в углу, но ее очертания едва заметны в отблесках пламени камина. Гук концентрируется на мгновение и позволяет глазам вспыхнуть желтым пламенем, настраивая зрение под условия темноты. Но еще до этого он узнает в сгорбленной фигуре Чимина. Тот стоит на коленях спиной к нему и закрывает лицо руками. Его плечи слегка дрожат, и этот рваный ритм Чонгук слишком хорошо знает по собственному опыту. Чимин плачет. - Чимин, - мягко окликает его лис, желая вырвать из печальных дум. Волк разом перестает дрожать и поднимает голову. Он чуть шмыгает носом и утирает лицо рукавом. - Прости, я не хотел тебя будить, - его голос сорванный, охрипший за часы беспокойства и пронизанный чувством вины. - Ты и не разбудил. - Тебе нужен покой, - сухо комментирует Чимин, снова отворачиваясь. - Чимин, что-то еще случилось? – шепчет Гук, не зная, как еще выразить свое беспокойство. Альфа издает тихий грустный смешок и трет лицо ладонями. - Много чего, Чонгук. Слишком много, - слабо признается он. - Это нападение во дворе… - начинает лис, сомневаясь, стоит ли ему вообще говорить о произошедшем. – Это не твоя вина. Ты добрался до меня, как только смог… - Мой папа умер, - прерывает его волк бесстрастным тоном. Глаза Чона потрясенно расширяются, а затем слова Чимина бьют по нему в полную силу. - Боги, он… он пытался увести меня из-под стрел, - шепчет он. - Это уже не имеет значения… Чонгук вздрагивает от горечи в голосе своего альфы, и на мгновение ему кажется, что эти чувства обращены против него. - Ты серьезно ранен, а он мертв, - добавляет Чимин. - Прости, - шепчет Гук. – Если бы он не вытянул меня… Если бы оставил меня… - Он бы не оставил. Задержись ты на месте ранения, следующая стрела пришлась бы в шею или голову. А папа все равно был одной из основных мишеней, - так же холодно отвечает волк, так же не поворачивается. Чонгук не понимает, что происходит с ним, но он начинает чувствовать то же самое, что и после их ссоры на территории лис. У него все сжимается внутри, глаза горят от слез, губы дрожат, а грудь рвут продирающиеся рыдания. Он чувствует себя ненужным, почти использованным, когда вспоминает об их близости незадолго до трагических событий. Той ночью Чимин был нежным и любящим, этой ночью ему холодно и одиноко. И Чонгук даже не может его ни в чем винить. - Теперь ты меня ненавидишь? – осеняет Гука внезапной догадкой. – Ты пошел за мной, принял мои чувства и мое тело, а теперь отворачиваешься от меня в такую минуту? Чимин, я не знал, что он делает. Я бы с радостью взял ту стрелу на себя, если бы только это могло вернуть тебе папу! Ты ведешь себя так, будто я не знаю, каково это – потерять родителя, но я знаю! Да, мне повезло, что у меня еще есть отец, но я понимаю твою боль, - он пытается сдержать скулеж. Лиса в нем заходится в бессильном вое – призыве, чтобы его альфа, его любимый, утешил его. Но гордость Чонгука слишком велика, чтобы действительно просить об этом. Когда Чимин предпочитает промолчать и так и не оборачивается на него, Чон глухо рычит. Он хватает с прикроватной тумбочки книгу – большую часть их общих ночей омега читал ее альфе, а затем они засыпали в объятиях друг друга – и швыряет в него. И даже легкое самодовольство охватывает парня, когда тяжелый томик бьет волка прямо по макушке. И тут Чимин резко оборачивается, смеряя его взглядом кроваво-красных глаз, но Чонгук даже не вздрагивает. - Уходи, Чимин, - заявляет он бескомпромиссно. Альфа не двигается с места, но и не спорит с ним. Густо-красные капли еще горят в его глазах, но выражение лица смягчается. - Уходи, - повторяет Чон, на этот раз наклоняясь, чтобы уцепить что-нибудь еще, что-нибудь тяжелое, чтобы тоже запулить в Чимина. Но парень крупно вздрагивает, когда понимает, что резкое движение вновь открыло его рану. Одна рука безвольно виснет, а вторую Гук прижимает к боку и шепчет проклятья. Чимин срывается со своего места, едва заслышав болезненный вздох. - Не надо! – восклицает лис, опрокидывая что-то массивное взмахом руки – конечно же, подсвечник, - и снова хватается за бок. – Ты не можешь так себя вести, а затем вдруг начать волноваться… - Ради всего святого, - бурчит волк. – Я злюсь на себя, Чонгук, а не на тебя! – признается он, прежде чем отчаянно вцепиться в свои волосы и снова повернуться к Чонгуку спиной. – Я не мог… Гук колеблется, наблюдая, как напрягаются мышцы на его спине. - Не закрывайся от меня, Чимин, - наконец тихо говорит он. – Я твой муж. Ты можешь разделить со мной все. Чимин тяжело вздыхает и качает головой. - Я даже не взглянул на папу, - шепчет он. – Видел, как он упал рядом с тобой, видел, как Сумин поднял его на руки. Но даже когда ты сказал мне, что это была аконитовая стрела, я не думал о нем. Мой папа умирал, а я мог думать только о тебе. – Парень делает паузу, ведет рукой по шее, будто вот-вот вцепится в собственную плоть, и горько смеется. – Только когда меня оторвали от тебя, я осознал, что произошло. Пока я кидался на тех, кто пытался помочь тебе, мой папа умер. - Чимин, это не твоя вина, - умоляюще шепчет Гук. – Ты не мог ничего сделать. Он отбрасывает свои одеяла в сторону и с трудом поднимается с кровати. Слегка покачивается на пути к альфе, но твердо опускает ладони ему на плечи и прижимается к нему. Целует лопатки и пропускает через себя легкую дрожь, пробежавшую по Чимину от контакта. - Я люблю тебя, - шепчет Чонгук в его рубашку и закрывает глаза. Сердце загнанно бьется в груди, и его мучает расстояние, что чувствуется между ними. Чимин снова прячет лицо в ладонях, но едва ли это заглушает короткие всхлипы, рвущиеся из его груди. - Я не смогу, Чонгук… вся семья разбита. Я не смогу повести стаю, я не лидер, я не могу… - Чимин, - Гук встает прямо перед ним и отрывает руки от лица. – Пожалуйста, расслабься хоть на секунду и вздохни, - инструктирует он, прижимая собственные ладони к щекам волка. – Дыши со мной, просто дыши. Ты же знаешь, что у тебя есть я? Ты же знаешь, что я в тебя верю, да? Чимин смотрит на него не моргая, а его дыхание замедляется благодаря успокаивающему теплу рук, обхвативших лицо. - Я не заслуживаю тебя, - тихо говорит альфа. – Бремя невзгод и правления на моих плечах меньше двух дней, а я уже разбит. - Ты не разбит, - спорит Чон. – Ты переполнен печалью, а твои советники дергают тебя туда-сюда и по мелочам, которые могли бы решить и другие, и по важным вопросам. И никто не делает скидки на то, что ты только что потерял близкого человека. – Он внимательно изучает черты Чимина и целует в уголок губ. – Пусть Сумин тебе поможет. Он помогал твоему папе в конце его правления, на него можно положиться. - У Сумина достаточно своих дел… - Чимин, хватит прятаться. Тебе не нужно убегать от случившегося. Позволь нам помочь тебе – позволь разделить твое горе с тобой. Чимин обнимает его, притягивая ближе, но стараясь не причинить вреда ране. Вдыхает умиротворяющий аромат Гука и утыкается носом в его шею. - Из тебя лидер лучше, чем из меня, - бормочет он. - Я вырос в окружении альф, что дышали мне в спину и восемнадцать лет ждали, что я их подведу, - шутит лис, еще крепче обнимая своего альфу. - Но ты справился. - Я перестал думать о них и начал заботиться о людях, - поясняет Чонгук. – Но сейчас у меня немного кружится голова, - внезапно понимает он. Слабость и сексуальное притяжение, что накрывают его, сбивают с толку все его чувства. Чимин сразу же подхватывает его на руки и несет обратно в постель. - Я не развалюсь, - протестует Гук. - Знаю. Последний месяц доказал, что ты неуничтожим, - слабо улыбается волк и опускает его в мягкие подушки. Лис тоже улыбается и цепляется за его руку, втаскивая за собой на кровать. Он споро отползает в сторону и освобождает альфе местечко, чтобы тот мог прилечь рядом с ним. Чимин лежит на боку и любуется им, осторожно гладит по бедру и наклоняется, чтобы мягко поцеловать. Притягивает Гука к себе, стараясь не потревожить рану. Чон жмется к нему и наслаждается волчьим теплом. Целует его, и это слабое, но такое необходимое им утешение. Поцелуй медленный и осторожный – будто преддверие чего-то глубокого и вечного, куда они оба страшатся упасть. Гук отстраняется первым и тянет Чимина за собой, укладывая себе на грудь. Они уже бесчисленное количество раз так засыпали. Он медленно перебирает пальцами волосы волка и успокаивает его как может, пока тот окончательно не затихает в его объятиях. - Теперь спи, поговорим утром, - шепчет Чонгук, и сам закрывая глаза и прислушиваясь к ровному дыханию Чимина. * * * Конечно, требуются дополнительные меры воздействия и убеждения, но Чимин собирает совет и все-таки просит Сумина о помощи. Тот сам не свой после смерти Джебома и практически не покидает своих покоев. Игнорирует гонцов, которых все шлют с соболезнованиями или вопросами о самочувствии, часами просиживает на балконе и смотрит вдаль. Для гиперактивного и насмешливого Сумина состояние критически нетипичное. Едва Чонгук поправляется достаточно, чтобы безболезненно передвигаться по замку, сразу идет к Сумину. Не обращает внимания на предупреждения стражников о том, что у старого волка плохое настроение, и с легкой улыбкой проскальзывает в покои. Хмурится, замечая разбросанную по полу разбитую мебель и морщит нос от запаха испорченной пищи, к которой Сумин не притронулся и не посчитал нужным выбросить. Должно быть, он не пускает к себе слуг. Гук тихо подходит к балкону, наблюдая за задумчивым волком через полупрозрачную штору. - Знаешь ли ты, Чонгук, что мы выросли вместе с Джебомом? – спрашивает его Сумин без всяких приветствий. И отпивает вина из бутылки, что покачивает в руке. - Нет, - тихо отвечает Гук, проходя на балкон и чуть свешиваясь через перила. - Он сломал мне руку, когда нам было лет по десять. Сцепились за детский лук с деревянными стрелами, - ныряет в воспоминания волк. – Я даже порыкивал на него из бестолковости своей, пытался склонить к покорности, а он не сдавался. Совершенно несгибаемый, что редкость даже для омег королевской крови. Чонгук слышит печаль в его голосе и понимает, что Сумин действительно глубоко скорбит по утраченному родственнику и товарищу. Парень подпрыгивает, когда позади него раздается звон, и резко оборачивается. Старый волк тяжело дышит и не отводит взгляда от каменной стены, куда только что запустил осушенную бутылку. - Зачем ты пришел, Чонгук? – спрашивает он, не глядя на лиса. - Я хочу, чтобы ты помог Чимину, - тихо отвечает Чон. Сумин усмехается и трет ладонями лицо. - Ты помогал Джебому, ты можешь помочь и Чимину, - продолжает Гук. – Он растерян сейчас, а я уверен, ты не хочешь, чтобы его правление провалилось. - Да все уже провалилось, - горько вворачивает волк. - Вовсе нет, и мы должны продолжить то, что начали, - серьезно говорит лис. – Джебом верил, что если мы и дальше будем следовать путем мира и единства, то победим. Мы должны бороться за это, должны не спасовать перед лицом невзгод, иначе воцарится хаос. Несколько минут Сумин молчит, а затем грустно смеется. Чонгук потрясенно моргает и уже начинает сомневаться в его психическом здоровье. - Говоришь, как он, - наконец шепчет советник, все еще печально улыбаясь. - Ты знал его лучше всех, - признает Чон. – Он хотел бы, чтобы ты помог его сыну, его стае добиться успеха. Сумин кивает и тяжело вздыхает, признавая свое поражение. - Твоя взяла, принц-лисичка. * * * - Я рад, что ты быстро восстановился, - говорит Гён, прижимая к себе сына и позволяя ему опереться на себя при ходьбе. - Мне повезло, что стрела была с аконитом, - кивает Чонгук, стараясь не обращать внимания на легкий остаточный дискомфорт внутри. - Вот так везунчик, - вздыхает король и хмурится. - Поудачливее многих. - Возможно, тебе стоит ненадолго вернуться домой, - осторожно предлагает Гён. - Пап, - начинает Гук и останавливается. – Я не могу… - Можешь и должен. Здесь ты в постоянной опасности… - Я знаю, что ты беспокоишься обо мне, - прерывает отца парень. – Но смена местоположения не защитит меня от врагов. Они уже доказали, что полны решимости. - Чем быстрее мы их найдем, тем спокойнее мне будет. - Найдем, - заверяет его Чонгук. – Чимин установил беспрецедентные меры безопасности, что, я уверен, очень разочаровывает лисий совет. - В некоторой степени, - признает Гён. – Они любят винить твоего мужа во всех твоих травмах. Думаю, их просто раздражает, что ты так много времени проводишь здесь, а не дома. Гук задумывается о прошедших месяцах. Он и впрямь почти не покидает земель Паков – когда-то он счел бы такое невозможным даже в своих самых смелых мечтах. И ему по-настоящему нравится в волчьей стае, нравится купаться в их дружелюбии и ощущать себя частью их. - Теперь мой дом здесь, равно как и наш дворец – дом для Чимина, - тихо отвечает парень. – И со смертью Джебома, думаю, у меня еще больше причин оставаться тут безвылазно. Гён кивает с легкой улыбкой. - Я говорил совету, что ты окончательно привязался к этому месту. - Так и есть, - подтверждает Чон. - Рад это слышать. Несмотря ни на что, ты кажешься счастливым. - Я счастлив, - Чонгук одаривает отца широкой искренней улыбкой. Они много времени проводят вместе, неторопливо ведут разговор и обмениваются новостями. И их мирное времяпрепровождение нарушает только Тэхен, пришедший передать королю лис, что Чимин просит его поприсутствовать на собрании и поделиться своими мыслями по шагам в их положении. - Он также спросил, не хочешь ли и ты присоединиться, - заявляет Тэхен, поворачиваясь к Чонгуку. - Вообще-то я хотел навестить близнецов, - отмахивается Гук и провожает отца. - Ты уверен, что у них безопасно? – уточняет Гён. - С ними Бомгю, - напоминает Чонгук. – А со мной вот этот грозный парень, - он указывает на Хюнина. – Их покои совсем рядом. - Очень хорошо, - кивает король и чуть смущается, когда сын заключает его в крепкие объятия. - Увидимся за ужином, - бросает Гук на прощание. * * * - Я с тобой, - жарко заверяет Сумин, проходя сквозь толпу и направляясь к дверям, в которые несколько минут назад влетел Чимин с Чонгуком. - Сумин, остановись, - тихо протестует Джебом. - Мы почти на месте, держись, - игнорирует его Сумин, стараясь не упустить ни секунды. - Сумин, опусти меня, - спокойно убеждает Джебом, крепко сжимая его плечо. – Пожалуйста… Советник медлит, прежде чем свернуть в сторону от предавшейся панике толпы и опуститься на колени с раненым на руках. - Я просто должен отнести тебя внутрь, тогда все будет хорошо. - Сумин, - голос старого волка едва слышен. Он поднимает руки, осторожно обхватывая ими лицо брата. – Мы оба знаем, что это неправда, - закрывает глаза и морщится, буквально ощущая, как яд растекается по венам. - Джебом, не надо, - слабо умоляет Сумин, опуская голову. – Не оставляй меня… - голос предательски срывается, когда он прижимает ладонь брата к собственной щеке и закрывает глаза. - Чонгук в порядке? – спрашивает Джебом, пытаясь сменить тему и успокоить Сумина. - Конечно, с ним Чимин, - кивает тот, снова открывая глаза. - Мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещал, - начинает Джебом. – Кай и Кит… - Я буду заботиться о них, как заботился всегда. Только позволь мне спасти тебя, - тут же начинает торговаться Сумин. Джебом испускает короткий грустный смешок, который почти сразу переходит в кашель, и он задыхается от боли. - Ты знаешь, что все кончено, - его пальцы ласково убирают несколько прядей волос Сумина, пока он говорит. Это лишь маленький родственный жест. Подобный уже проскакивал у Джебома, когда они оба потеряли родителей. - Они все будут нуждаться в тебе, - шепчет Джебом. – Хосок, Кит и Кай. Чонгук и Юнги. И особенно Чимин. Не позволяй ему винить себя, - волк пытается вздохнуть через боль. - Не разговаривай, побереги силы. Я попробую вытянуть твою боль… - Мне не больно, - отвечает Джебом, наклоняя голову брата к себе. – Позаботься о стае… Сумин прижимает его к груди и обнимает так крепко, как только может. Будто это каким-то образом способно оградить от яда. Пара слезинок сползает из глаз, когда он плотно зажмуривает их. - Я люблю тебя, - шепчет Джебом. - Я тоже тебя люблю, - отвечает Сумин, прижимаясь губами к его виску. Он чувствует, как тело брата расслабляется, дыхание становится поверхностным, а сердцебиение замедляется. – Джебом? – зовет он, отстраняясь, чтобы взглянуть на него. Глаза волка остаются закрытыми, даже когда он мягко встряхивает его в какой-то детской попытке разбудить. Он помнит, как делал то же самое со своим отцом, которого не уберег от меча убийцы. Именно Джебом оттащил его тогда от мертвого тела, обещая, что все изменится. Но ничего не изменилось – доказано снова. Снова и снова. Нападения по-прежнему случаются, они по-прежнему кого-то теряют. Сумин позволяет горю охватить его и роняет голову, покачиваясь взад-вперед с телом Джебома на коленях. Ему плевать на наблюдателей и слушателей, когда он откидывает голову назад и испускает вой, полный потери. Это не просто вой. Это не просто знак верности стае или Джебому. Это клятва убийце – месть придет.