Между нами нет ничего кроме химии.

Она холодна, словно лёд здесь и такая горячая в ее руках. И Саманта не может не смотреть на Алекс, даже когда болтает со своими знакомыми в коридоре. Ее просто удивлял тот факт, насколько эта хрупкая девчонка с содранными коленками самоуверенная, насколько она смелая. Она будто ничего и никого не боится. Стоит, облокотившись спиной о выкрашенную дешевой голубоватой краской холодную стену школьного коридора, совсем не боясь ещё и ногу в колене согнуть и подошвой каких-то там фирмовых кед испачкать эту стену. Даже с разбитым носом, такая красивая. Саманта понимает, что подойти к школьной старосте, отличнице и активистке будет самым неподходящим, что она может сделать. Но, казалось, сдержать себя было нереально. Эти разговоры ее немного утомляют. Она привыкла общаться уже с другими людьми. И даже дело не в том, что сейчас ее окружают школьники. Нет. Вовсе не в этом. Кажется, она слишком утонула в делах, которые далеко выходят за рамки школы. И Алекс ведь была права, сказав, что сейчас завязать самое время. Почему бы не остановиться, если один раз уже не вышло? Слышится звонок, все тут же бегло прощаются с Сэм и спешат в свои классы. Романова поднимает взгляд в ту сторону, где буквально только что стояла Саша, но ее и след простыл. Романова лишь в непонятках хмурит брови. Девушка поправляет на плече лямку рюкзака и неспешно направляется в класс математики. Она заходит, и тут же в кабинете наступает тишина. На учительской парте сидела Келлер в своей короткой юбчонке, закинув ногу на ногу. Она опиралась на ладони и, как только в класс вошла рыжая, воскликнула. — И так, дорогие мои одноклассники, половины имён которых я даже не знаю, теперь мы все в сборе. Великая радость, — она наклоняет голову в сторону, и наигранно вздыхая, — Саманта, проходи на своё место. Все в классе переглянулись, понимая, что староста сказала лишнего, ведь никто не смел указывать Романовой что делать, тем более где садиться. На удивление всех присутствующих, девушка в тёмной толстовке лишь хмыкнула на слова старосты и прошла к парте, что стояла рядом с партой Алекс. Саша едко улыбается, эта фальшивая улыбочка, кажется, не нравится никому. — Учитель опоздает на пятнадцать минут. Надеюсь, мы сможем посидеть тихо, — блондинка встаёт со стола и идёт на своё место. Элли толком не понимала, что происходит. Ей хотелось узнать, что произошло между Алекс и Самантой. Сэм спокойна как удав, а Саша вся в синяках. Между ними точно что-то произошло. Шатенка медленно поворачивает голову и смотрит под парту, где Саманта вполне уверенно сжимает бедро Алекс. Взгляд карих глаз скользит выше и сталкивается с холодными серыми Сашкиными глазами. Та смотрит на Элли с весьма угрожающими нотками. Эл быстро отворачивается. Она знала, что Саша та ещё шлюшка, но чтобы за пару дней успеть прыгнуть в постель к Саманте! Да они же обе девушки, как они это.. как они вообще это делают? Девушка прикрыла лицо руками. А в голову лезут совсем не приличные воспоминания с Рождественской тусовки, где она познакомилась с Сашей. Та только переехала. Даже в школу не ходила. И какая она была милая. И как они напились текилы, как они целовались около бассейна во дворе дома. А сейчас она сидит с таким спокойным видом и.. и.. Почему в голове только Саша. Саша. Саша то, Саша это. Элли сама ещё не призналась себе, что влюблена в неё? И из-за отрицания лишь сильнее пыталась нагадить Алекс, чтобы той было так же плохо? Так же.. больно? — Ты шлюха! — вскрикивает Элли в тишину класса, привлекая внимание всех вокруг. Люди быстро разворачиваются. Шатенка поворачивает голову в сторону Алекс и Саманты, вскакивает и сжимает свои маленькие ручонки в кулаки. — Алекс, ты шлюха! Как ты так можешь?! — она резко скрывается места и бежит вон из кабинета. Только пятки сверкают. За партой из светлого дерева остаются все вещи заместителя старосты, даже телефон. Алекс будто бы не была в шоке. Она почувствовала, как быстро, словно от огня, Сэм убрала свою руку. Никого будто бы это не удивило. Элли была эмоциональная. Но с другой стороны, приглядеться ... сколько непонимания в этих глазах. Пятнадцать пар глаз. И все на них. Лицо Саши первые секунд не выражает ни одну из существующих эмоций. Она могла бы промолчать. Разве она не привыкла? Полгода за границей, и она забыла, что было в Москве? Сидеть в кабинке, задницей на подоконнике, тяжелыми берцами где-то на облеванной крышке унитаза, с сигаретой в накрашенных губах, смотреть на свои же фотки, которые только недавно залил в беседу параллели ее бывший ебырь. «Сиськи неплохо вышли». — единственная мысль Сашки, когда она спрыгивает с подоконника и тушит арбузную дешевую сигарету об исписанную стенку злосчастной кабинки. Она спокойно выйдет из туалета на втором этаже этой убогой школки, где попив из общественного фонтанчика, можно заразиться гепатитом или СПИДом. Сашка не пробовала. Но слухами земля полнится, как и о том, что она шлюха. Ей было совсем на это плевать с высокой колокольни. Она ведь совсем не тонкой душевной организации, она скорее кивнёт в ответ, рассмеется и предложит за лишний рубль отсосать, чем кому-то что доказывать. И эта ее улыбка, такая милая, она вообще выглядит младше своих лет, если смыть слой тональника, подводку и помаду, таких, как она, любят мужчины постарше со своими отклонениями. У Куприяновой и в России не было друзей, а вот знакомых было как раз много. И свой поставщик где-то с Гольяново, который продавал ей неплохой MDMA. Саша — самая обычная девочка. Нет. Она сидит в куче денег своего отца. Она безумно хороша собой, да и к тому же совсем не глупая. Ей было тяжело влепить даже и тройку. Она могла доказать свою правоту. Никак не вязалось с ее внешностью и характером. Саша просто устала от тупых уебков вокруг. А ещё больше она устала от придирок своего отца. Его снова вызвали в школу. Она стервозно облизнула губы, выкрашенные красноватым тинтом и зыркнула на дверь. Есть ли смысл что-то говорить? А Сашеньку любили. По своему. Ей никто ничего не говорил в лицо. Но все обсуждали ее за спиной, придумывали реально бредовые вещи о ней. 90% процентов — вранье полное. Конечно, доказать это было нереально. Саша никогда не стеснялась себя, ее тело видела чуть ли не вся школа. И не только школа. А ведь она красивая. Ничего не скажешь, как бы не пытались обозвать Сашу: она ведь была идеальной. У неё чистая кожа, от неё пахнет дорогущими и таким вкусным Victoria’s Secret и сигаретами с кнопкой. У неё красивые белесые волосы, красивые глаза, да, с синяками под ними, но все в ней было красиво и привлекательно. И все хотели хоть попробовать, какого это, когда тебя целуют сладкие губы этой девчонки. Она была хоть и посмешищем, но каждый парень хоть раз дрочил на ее фотки. Самое главное, что было у Куприяновой — это свобода. Никто и никогда за три года в этой школе не видел родителей девчонки, никто не знал, с кем она водится вне школы, где она живет. Все лишь могли предполагать, чьи яйца она перебирает, чтобы хоть как-то существовать. Никто и подумать не мог, что именно она — дочь местного дипломата. Одновременно прекрасная и противная девушка. Противная, потому что никак не пытается защитить свою честь. Насколько она ненавидит себя?! Может, да, ненавидит себя, потому что никто никогда не считал ее кем-то помимо шлюхи. Потому что красивая. Потому что дружелюбная. Скажи человеку семь раз, что он свинья, на восьмой он захрюкает. Саша не то, чтобы обвиняла окружение в том, что с ней произошло. Но ее характер - результат ее взаимодействия с людьми. Она слишком долго предавалась воспоминаниям. Россия в прошлом. Все это в прошлом. И если раньше Саше было максимально похуй, то сейчас ей на каком-то подсознательном уровне хотелось заставить всех чувствовать страх. Она обвиняла в своих грехах других людей. Не себя. А ведь никто не заставлял ее спать с кем-то. Блондинка резко вскакивает с места. В ее легкие резко поступает горяченный воздух, она пытается себя успокоить. Она, блять, ответит, тупая курица. — Всем сидеть, я сейчас ее верну, — Саша снова холодна, словно ледышка. Никакого намёка на выход из себя или бурные эмоции. Саманта хватает Сашу за руку и отрицательно мотает головой. Она действительно не видела смысла в том, чтобы идти за Элли. Она того, что ли, не стоила? — Пусти меня, — шипит Алекс, даже не пытаясь вырываться. И тут же получает своё. Саманта лишь закатывает глаза. Глупая максималистка. А сама она не такая? Разве тогда на остановке ее не обидели слова Сашки? Келлер идёт к выходу из кабинета тихо и спокойно, но только покинув его, разгоняется до максимума, преследуя свою заместительницу. Догнать заплаканную коротконогую девчонку труда не составило, Саша прямо за шиворот тянет ту на себя, прижимая к стене. — Ты как меня назвала? — прижимая Эл предплечьем к горлу. — Ты все слышала, — отвечают Келлер. Сипло, но настолько уверенно, — Ты шлюха. Ты увела моего парня, ты трахаешься с Самантой, признайся, она же тебя и так и этак? Не страшно ВПЧ подхватить? С этой уголовницей. И с кем ты там ещё? — Устанешь пересчитывать, — перебивает ее блондинка, чуть оставляя хватку. — Рот свой закрыла и слушай меня. Тот факт, что я позволяю себе заниматься с людьми сексом, не делает из меня шлюху, Элла. И не твоё дело с кем и как я трахаюсь, — после этого Саша смачно бьет Эл по лицу. — И если тебе интересно, с Самантой я не трахалась. А хочется. Сегодня как раз хороший день. А потом всей компанией пойдём сдадим на ВПЧ. Тебе даже больше всех интересно, гребенная девственница. Я ведь тебе нравлюсь?! — уже начинает кричать Саша. — Спишь и видишь, как я руку тебе в трусы засовываю!? А что?! А давай? — Келлер ещё раз бьет Эл по лицу, скорее для того, чтобы она прекратила рыдать. Затем берет девчонку за руку и тащит ее в ближайший туалет. Он, на удивление оказался довольно близко. Саша тащила Элли силой, как бы та не хныкала и не сопротивлялась в ответ. Алекс затаскивает Элли в туалет, рявкая младшеклассницам, чтобы убирались. — Алекс, я поняла тебя, я поняла... пожалуйста, не нужно, я извинюсь перед всеми, я... — захлёбываясь слезами, вжимаясь в раковину, дрожащим голосом прощебетала Элла. А Саша ее не слушала. Она просто слетела с катушек, она не хотела слушать. Только что будет после того, как все закончится? Как Саша будет смотреть в глаза Эл? Девушка хватает брюнетку за руку и тащит в кабинку. Сильные, но довольно худые руки старосты ловко прижимают шатенку к стенке кабинки, одной она позже хватает Эллу за руки, второй все же начинает задирать юбку, несмотря на сопротивление. — Пожалуйста, Алекс! Пусти меня, я не...