Следующее утро началось для Сичэня тяжелее, чем обычно.
Оставаться бодрым с каждым днём было всё сложнее, но Сичэнь очень старался сохранять самообладание. Утренняя тошнота была слабой и почти его не беспокоила; живот немного тянуло, из-за чего он инстинктивно коснулся его подушечками пальцев. «Пожалуйста, будь в порядке», — тихо прошептал Лань Хуань, надеясь быть услышанным.
Энергия под пальцами циркулировала с такой же интенсивностью, как и раньше, поэтому беспокоиться было не о чем.
Опустив ноги на пол и подавив навязчивую зевоту, Сичэнь было потянулся за лежащими рядом одеждами, но заметил сидящего неподалеку Лань Чжаня.
— А-Чжань, доброе утро, — улыбнулся Сичэнь, подходя ближе. — Почему ты у меня?
Лань Чжань поднялся на ноги и поприветствовал брата привычным поклоном. Цзеу-цзюнь кивнул и продолжил вопросительно на него смотреть.
— Я думал, что тебе может понадобиться помощь.
— Спасибо, А-Чжань, — произнес Сичэнь, чувствуя, как к горлу снова подкатывает тяжёлый комок.
— Ты мог бы поспать ещё.
— Клянусь, проспал бы до обеда, — усмехнулся Лань Хуань, — но не думаю, что дядя одобрит.
— Беременным позволено.
— А-Чжань… Давай оставим это в секрете на некоторое время, хорошо?
— Мгм, — кивнул Лань Чжань и жестом пригласил брата на завтрак.
Они зашли в столовую, когда все адепты и ученики уже находились там. Под строгий взгляд дяди два наследника Ордена Гусу Лань заняли свои места, приготовившись к утренней трапезе.
Стоило Сичэню лишь взглянуть на стоящую перед ним полную миску риса, как к его горлу вновь подступила тошнота. Он тяжело сглотнул, пытаясь подавить неприятное ощущение, но, наткнувшись на пристальный взгляд брата, принялся за завтрак.
Выдать себя перед таким количеством людей было никак нельзя. Такое признание закончилось бы несмываемым позором не только для самого Сичэня, но и для будущего малыша.
Даже пресный и почти безвкусный рис есть было тяжело. Организм будто не хотел принимать привычную до этого еду, требуя от Сичэня чего-то нового и более яркого. Он с трудом заставил себя съесть половину миски, но всё же не выдержал и, отставив блюдо, сорвался с места, прикрыв рот рукой.
Ванцзи изумлённо смотрел ему в спину, но не мог выйти следом, чтобы не привлекать ещё больше внимания.
Он чувствовал, что брату это сейчас ни к чему.
Оказавшись на свежем воздухе, Сичэнь тяжело выдохнул и ощутил, как тошнота отступает. Дышать стало легче, но в столовую он решил больше не возвращаться.
По завершении трапезы, адепты во главе с Ванцзи и Цижэнем покинули помещение.
Дядя грубо взял Сичэня за рукав и отвёл прочь от посторонних глаз.
Мужчина ненадолго растерялся, но тут же взял себя в руки, попутно придумывая множество оправданий своему недостойному поведению.
— Как ты мне это объяснишь? — Цижэнь выглядел поистине взбешённым. — Ты нарушил сразу два правила абсолютно бесстыдным образом!
— Мне стало нехорошо, поэтому пришлось отойти, — Сичэнь пальцами смял гладкую ткань одежд, — прошу простить, — он вежливо поклонился, желая поскорее уйти от неприятного разговора. В груди нарастало волнение.
— Может, объяснишь, что с тобой происходит? — дядя несколько смягчился, смотря в усталое лицо родного племянника. — Если это что-то по поводу Чифэн-цзуня, то я попрошу тебя держать себя в руках.
— Да, дядя, — Лань Хуань дежурно улыбнулся, — именно так, и я постараюсь не расклеиваться. Я ненадолго зайду в цзинши, а затем примусь за дела.
— Ты уверен, что хорошо себя…
— Тебе не о чем беспокоиться. Я в порядке, — и, получив кивок от дяди, Сичэнь удалился в свои покои.
Ванцзи ждал его внутри, играя мелодию на гуцине. Звук, ласкающий слух, касался самых далёких уголков души Сичэня, отчего на его сердце стало по-особому тоскливо.
— Ты как? — Лань Хуань не заметил, как брат обратился к нему.
— В порядке, — он присел рядом, утомлённо вздыхая, — просто немного устал.
— Ты почти ничего не ел.
— Не волнуйся, А-Чжань, мне не хочется, — Сичэнь ласково потрепал брата по голове. Он улыбнулся и тихо продолжил:
— Ты стал таким взрослым и мужественным… Я ведь тебя помню совсем малюткой, А-Чжань.
Сичэнь теснее прижался к брату, чувствуя родное тепло.
— У тебя были очаровательные пухлые щёчки, — он коснулся скул Лань Чжаня тыльной стороной ладони.
Ванцзи увернулся от этой ласки, в недоумении смотря на брата.
Сичэнь понимающе опустил руку и отодвинулся на приемлемое расстояние.
— Извини, — произнес он, отворачиваясь и смотря в сторону луча света, попадающего в окно.
***
— Лань Чжань! — пятилетний Лань Хуань подбежал к младшему брату, услышав строгий голос дяди:
— Правила запрещают бег и шум на территории Облачных глубин.
— Прости, дядя Цижэнь, — мальчик виновато опустил глаза, — больше не повторится.
Лань Чжань совершенно бесшумно подошёл к брату со спины и обнял его крошечными ладошками.
Лань Хуань обернулся и взглянул на стоящего за его спиной брата. Лань Чжань выглядел, как маленькое совершенство, будто знающее в свои два года все три тысячи правил Ордена Гусу Лань.
Лань Чжань не знал, но будто чувствовал интуитивно, слышал сердцем каждое слово в старейших правилах, почитаемым каждым членом семьи Лань.
Пухлощекий малыш смотрел на него, будто ожидая какого-то ответа, и Лань Хуань растерянно пробормотал:
— Что такое, А-Чжань?
Вместо ответа, мальчик потянулся к нему, вставая на носочки и неловко качаясь.
— Ох, хочешь на ручки? — Лань Хуань улыбнулся и подхватил брата на руки. — Ты так вырос, что мне сложно поднять тебя, А-Чжань.
Малыш смешно чмокнул губками, изобразив подобие поцелуя.
— И я люблю тебя, А-Чжань.
***
Сичэнь знал, как сильно любит своего брата. Знал, что дороже него не было ни одного человека на свете: даже горячо любимый супруг, даже самая нежная и заботливая мать не вызывали в нем такого трепета, как младший брат.
Как только трехлетний Лань Хуань увидел в руках отца маленький свёрток, из которого доносился тихий плач, он почувствовал небывалую нежность. Лань Чжань, лежащий в белых пелёнках, был таким хрупким и уязвимым, что страшно было даже касаться его.
Новорожденный брат сжимал своей крошечной ладошкой палец Лань Хуаня и успокаивался, умиротворенно засыпая.
Сейчас же, нося под сердцем
своего ребенка, Сичэнь чувствовал двойную ответственность: за ещё не появившуюся на свет жизнь и сидящего рядом совсем взрослого Лань Чжаня.
Что если он не сможет уделять ему достаточно внимания, полностью отвлекаясь на родительские хлопоты? Или дела Ордена поглотят его с головой, и у него не получится проводить достаточно времени с родным сыном?
Вопросов возникало множество, а ответы на них никак не могли найтись.
«Что мне делать, Минцзюэ-сюн? Помоги нам, пожалуйста», — едва слышно проговорил Сичэнь.
— Я не смогу заменить тебе супруга, но…положись на меня, пожалуйста. Тебе нужно больше отдыхать.
— Да, А-Чжань, не беспокойся. На сегодня дел совсем немного.
— Я прослежу за тренировкой.
— Не стоит. Думаю, я смогу справиться сам, — Лань Хуань коснулся ещё плоского живота и осторожно провел по нему пальцами. — Если что, я, конечно, попрошу тебя помочь.
Лань Чжань кивнул, не желая спорить с братом.
Ему было тяжело смириться с мыслью о беременности Лань Хуаня.
Ванцзи был посвящен во все трудности, связанные с возможностью его брата иметь ребенка и именно поэтому в его груди поселилась тревога.
Разумеется, известие о будущем пополнении Цзэу-цзюня не могло не обрадовать растерянного Лань Чжаня. Но коротко скользнувшая в голове мысль о возможности этого ребенка потерять не давала покоя.
Что случится с Лань Хуанем, если что-то пойдет не так? Его возраст, несколько безуспешных попыток зачать ребенка и общее эмоциональное состояние располагали к этому.
Если он потеряет ещё и ребенка…
Думать об этом не хотелось.
Лань Чжань выглядел всё так же невозмутимо, но Сичэнь сразу заметил его беспокойство.
— Всё хорошо, А-Чжань?
— Мгм.
Но Ванцзи слишком сильно хотел сказать брату, что всё только начинается.
