Новый рассвет

Закончив утреннюю трапезу, Ванцзи решил проведать брата, так и не явившегося в столовую. В последний месяц Лань Хуань стабильно появлялся на общем завтраке и не испытывал каких-либо сложностей с самочувствием, поэтому удивлением было не увидеть его в ряду других членов семьи Лань. К удивлению Второго Нефрита, в покоях Сичэня также не оказалось. Найти его не удалось и на тренировочном поле, где он частенько проводил время, наблюдая за юными адептами Ордена. Отправляясь на поиски внезапно пропавшего Сичэня, Лань Чжань и подумать не мог, что подобная мелочь заставит его не на шутку разволноваться. Куда мог пойти беременный омега в такое время суток? Неужели он сам отправился в город за продовольствием, которое пришлось бы по вкусу его переменчивым предпочтениям? Но Лань Хуаня не нашлось ни в ближайших окрестностях Гусу, ни в его любимой беседке. О местонахождении Цзэу-цзюня не знали ни ученики Ордена, ни дядя, с которым после того страшного дня Лань Чжань старался не контактировать. Тревога с новой силой начала царапать грудь. Несмотря на то, что Сичэнь был достаточно умён, чтобы не совершить неоправданно глупых поступков, Лань Чжань мучился от смутного беспокойства внутри себя. На эмоциях брат мог попасть в какую-нибудь неприятность, даже не желая этого. Вряд ли на территории Ордена кто-то осмелился бы даже косо посмотреть в сторону Цзэу-цзюня, но вездесущие недоброжелатели точно не упустили бы возможности воплотить в жизнь свои низкие умыслы. Воспользоваться уязвимым положением сильнейшего заклинателя Гусу Лань мог даже не очень хорошо подготовленный человек. Все силы Лань Хуаня сейчас были направлены на защиту ребёнка от влияния тёмных сил и от посягательств на его жизнь, поэтому магические силы хуже защищали самого омегу от опасности. Лань Чжань шёл и мысленно молил Небеса о снисхождении и даровании Сичэню безопасности. Он жалел о сказанных ранее словах, жалел о том, что так грубо обошёлся с Лань Хуанем, который точно заслужил куда более вежливых и нежных слов. Даже если сам Ванцзи не видел в своей речи и поведении «острых углов», то беременный и особо чувствительный Сичэнь воспринимал всё слишком близко к сердцу; каждая жёсткая нотка ножом проходилась по его хрупкому сердцу, оставляя за собой плохо заживающие раны. В надежде успокоить свой ум и совесть, Ванцзи отправился к самому удалённому месту в Гусу. Внутри него всё ещё теплилась надежда на лучшее. Выйдя к бугристой каменистой поверхности, он огляделся и пришёл в искреннее удивление, когда перед ним предстал сам Сичэнь, утирающий рукавом слёзы и дрожащий то ли от холода, то ли от беззвучных рыданий. Осторожно подойдя сзади, стараясь не напугать и так находящегося не в лучшем расположении духа Лань Хуаня, Ванцзи прошептал в такт лёгкому гулу ветра: — Я здесь, брат, — взяв холодную ладонь Сичэня в свою, Лань Чжань продолжил, — прости, что поступил с тобой столь грубо и бессовестно. Я не хотел расстроить тебя и… — Ты не виноват, А-Чжань, — всхлипывая чуть громче, сказал Лань Хуань, — это я должен извиниться за свою излишнюю эмоциональность. — В твоём положении это нормально, — нежно проведя пальцем по тыльной стороне ладони брата, прошептал Лань Чжань, — тебе не нужно стыдиться. — Я скоро подойду ко всем. Не переживай и иди на тренировку, — Сичэнь улыбнулся, но на лице его промелькнуло досадное выражение. — Я уже не ребёнок, А-Чжань. — Но должен же побыть им хоть раз за всю жизнь? — заметив смятение Лань Хуаня, Ванцзи продолжил, — идём вместе; на улице холодно. — Тогда по приходу ты заваришь мне чай, А-Чжань. И… могу ли я считать, что мы помирились? — Сичэнь улыбнулся, поправив белые одеяния непослушной рукой. Объясняться Ванцзи не стал, и, бесшумно развернувшись, побрёл в сторону тренировочного поля. Утро выдалось тяжелым и выматывающим и если тело, до этого привыкшее к большим нагрузкам, отлично справилось с поисками Сичэня, то душа, замученная страхом и беспокойством, болела и противилась любым умственным и физическим нагрузкам. Несмотря на это, Ванцзи не имел ни возможности, ни желания нарушать дисциплину. Ещё раз проследив взглядом за устало шагающим по тропинке Сичэнем, Лань Чжань приступил к своим повседневным занятиям. За тренировками и медитацией несколько часов пролетели почти мгновенно. Приятная усталость заставляла мышцы подрагивать, а грудную клетку быстро вздыматься. После омовения Лань Чжань вернулся в свои покои и хотел было заварить чай и позволить себе немного отдохнуть, но вовремя вспомнил кое-что очень важное. Подойдя к небольшому шкафу и отворив дверцу, Лань Чжань взглянул на одиноко висящие белые одежды. Изысканно вышитые нежно-голубые облака плыли по белой тканевой глади, создавая узор невиданной красоты. Подобный образ очень точно и ненавязчиво подчёркивали красоту, величие и кроткую непорочность членов семьи Лань. И только одним данные одеяния отличались от прочих. На месте привычного тугого пояса была лёгкая ткань с отсутствием лишних складок. Лань Чжань ещё раз осмотрел своё творение, пытаясь найти отсутствующие недостатки. Проведя по мягкой, но достаточно плотной ткани рукой, он взволнованно выдохнул. Когда Ванцзи в голову пришла идея самостоятельно сшить одежду для брата, он отнёсся к ней весьма несерьёзно. Ни особых навыков, ни опыта у него не было, поэтому подобное казалось абсурдным от начала до конца. Как он мог сшить вещь, достойную Цзэу-цзюня, не имея ни малейшего понятия о правилах шитья? Но стоило нежному белому полотну и нескольким пособиям из библиотеки Гусу Лань лишь попасть к нему в руки, как работа пошла сама собой. Пальцы, привыкшие к касаниям жёстких струн гуциня, очень быстро приспособились к работе с иголкой и нитями и после нескольких тяжёлых, но приятных вечеров работы явили на свет прекрасный и утончённый наряд. Для омеги Сичэнь был весьма высоким: его рост почти доходил до роста Лань Чжаня, поэтому угадывать размер было не нужно. Ванцзи был почти на сто процентов уверен, что одеяния придутся впору и, разумеется, понравятся старшему брату. Он очень любил знаки внимания и всегда был признателен за оказанную заботу. Этот скромный, но душевный подарок не стал бы исключением. Самым сложным было сшить всё так, чтобы ткань не стесняла стремительно растущий живот Лань Хуаня. Малыш рос не по дням, а по часам, но нынешние одежды Сичэня с трудом можно было назвать удобными и практичными, потому что они совершенно не были рассчитаны на беременность. Тугой пояс мог сдавливать малыша и негативно влиять на его развитие. Осторожно достав вещь из шкафа, ещё раз тщательно её осмотрев, Ванцзи, наконец, решился и отправился в покои брата. Подойдя ко входу в цзинши, он увидел Сичэня, который поглаживал выпирающий животик и что-то шептал. Прерывать такой интимный момент между будущим папой и его малышом не хотелось, поэтому Лань Чжаню не оставалось ничего, кроме терпеливого ожидания. Из-за позы Лань Хуаня Ванцзи смог заметить, насколько подрос его племянник за каких-то пару месяцев. Казалось, ещё недавно никаких изменений в теле Сичэня не было заметно: живот был плоским, бёдра — менее округлыми, а взгляд — лишь чуть более холодным. Внезапно Сичэнь перевёл взгляд на него и натянуто улыбнулся. Этот вымученный жест заставил что-то внутри Лань Чжаня перевернуться. Брат, человек, вырастивший его, будто родного сына, проводил почти все дни и ночи в одиночестве, пока у Ванцзи находились дела поважнее. — Проходи, — Сичэнь неуклюже встал и подошёл ближе к Лань Чжаню, — ты что-то хотел? — Я…не совсем, — Ванцзи сглотнул вязкую слюну и вошёл в цзинши. — Я хотел подарить тебе это. Перед Сичэнем оказалось белоснежное ханьфу; он смотрел на него совершенно непонимающим взглядом, в котором читалось удивление и восхищение. Внимательно осмотрев подарок Лань Чжаня, Лань Хуань бережно взял его в руки. — Где ты это достал? — Сичэнь продолжал крутить одеяния в руках, не переставая разглядывать интересные дизайнерские решения. — Мастер невероятно талантливый. — Я рад, что тебе понравилось. — Проходи, — Лань Хуань аккуратно положил ханьфу на край кровати, — я сейчас заварю чай. — Отдыхай. — А-Чжань, если ты не против, я хотел бы лично поблагодарить мастера за эту работу, — Сичэнь вновь коснулся одежд кончиками пальцев. — Ты не мог бы предоставить мне немного информации о нём? — Я сам сделал это ханьфу для тебя. Подумал, что… — Сам.? — Лань Хуань ненадолго замялся, а затем рассмеялся в полный голос. — Ты не похож на человека, любящего шутить. — Мне казалось, тебе пригодится. — А-Чжань, ты это правда сделал сам? Для меня? — руки Сичэня заметно задрожали, а голос стал хриплым. — Сам, — Ванцзи прочистил горло и вынужденно отвёл взгляд. — Для тебя. — Ты правда не обижаешься на меня? — глаза Лань Хуаня заблестели, и он жадно сжал Лань Чжаня в объятиях. — Я думал, что ты никогда не простишь меня. — Я и не думал на тебя обижаться, — в ответ Ванцзи погладил брата по спине и нежно коснулся округлого живота. Несмотря на то, что малыш был спокоен и не спешил радовать папочку шевелениями, поток его энергии отчётливо ощущался кончиками пальцев. Лань Чжань заботливо гладил живот брата, получая несравнимое удовольствие от общения с племянником. — Ты ещё не знаешь пол ребёнка? — А-Чжань, — Лань Хуань улыбнулся и положил свою холодную ладонь поверх пальцев Ванцзи, — если бы А-Цзюэ был тут, он бы каждый день донимал меня этим вопросом. Лань Чжань не понимал, что Сичэнь имел в виду. Выглядеть глупо перед братом не хотелось, поэтому он предпочёл пустым словам вежливое молчание. — Его Ордену тоже нужен наследник, — Лань Хуань устало потёр поясницу и усмехнулся, заметив недоумение Лань Чжаня, — но я уверен, что в душе он мечтал о девочке. — У тебя…будет девочка? — Нет-нет, А-Чжань. Но, знаешь, мне бы хотелось, — Сичэнь мечтательно прикрыл глаза, — сильнейшая заклинательница с моей внешностью и характером А-Цзюэ… Он всегда хотел, чтобы у нашего ребёнка были мои глаза. — Моя племянница точно бы стала великой, — Лань Чжань посмотрел на умиротворённое лицо Лань Хуаня. Сейчас он выглядел слишком беззащитным, потому желание оберегать его от каждой потенциально опасной мелочи усилилось во много раз. Ванцзи и представить себе не мог, что кто-то или что-то с нечистыми помыслами коснётся такого светлого и ранимого омеги. Он, как альфа, как брат, как опора для Сичэня, не мог позволить такому случиться. В очередной раз Лань Чжань давал себе обещание сделать жизнь Лань Хуаня как прежде счастливой. В очередной раз он надеялся, что он выполнит его любой ценой.