Новый рассвет

Несмотря на цель визита в Цинхэ, Лань Хуаню было нелегко решиться на посещение места захоронения Не Минцзюэ. В его душе то и дело возникали сомнения, страхи и мучительные терзания. Если что-то пойдет не так? Если градус напряжения достигнет своего пика, и излишние эмоции навредят и так уязвимому малышу? После всего произошедшего его ребёнок нуждался в покое и ещё более бережном отношении. Эта беременность стоила Лань Хуаню слишком дорого, чтобы одним неосторожным действием обесценить все былые усилия. Да и Не Минцзюэ точно не желал бы плохого для своей семьи… Но разве он не принял окончательного решения там, у причала в Гусу Лань? Не обещал ли ранее, что всегда будет рядом с Минцзюэ? До рассвета, по ощущениям, оставалось несколько часов, но Сичэнь никак не мог найти себе места. Ванцзи давно спал, и тревожить его по пустякам не хотелось, однако в одиночку терпеть свои навязчивые мысли было невыносимо. Лань Хуань ворочался туда-сюда, пытаясь принять удобное положение и поспать ещё хотя бы немного. Дневная сонливость в завтрашнем дне была бы совсем не к месту, но нарастающая тревога и выпирающий живот почти не оставляли надежды на хороший отдых. И только малыш, будто понимая переживания своего папы, почти не шевелился, лишь изредка напоминая о себе лёгкими и безболезненными движениями. Поняв, что расслабиться в неудобной позе, с переполненной головой и волнением не выйдет, Лань Хуань поднялся на ноги и тихо, стараясь не потревожить сон Ванцзи, вышел из комнаты. Улица встретила его нежным дуновением холодного ветерка и бледным, еле виднеющимся под слоем туч, звёздным светом. Вокруг была почти полная темнота, а оглушающая тишина дарила долгожданное спокойствие. Лань Хуань набрал полную грудь освежающего воздуха и шумно выдохнул, освобождая себя от тягостного бремени забот. В моменты единения с природой прийти в себя было значительно проще, и Сичэнь не собирался упускать такую возможность. Положив руку на живот, он привычно погладил его и получил в ответ лёгкий толчок. — Тебе тоже не терпится, да? — осторожно постучав пальцем по месту, где только что выпирала ножка малыша, прошептал Лань Хуань. Мысль о своей беременности он сразу принял с большой радостью, но лишь сейчас, когда шевеления ребёнка стали отчётливо ощутимы, а живот стремительно рос, он начал осознавать, что носит в себе новую жизнь. Подобные мысли приходили ему в голову и раньше, на самых ранних сроках, но ничего, кроме тошноты, сонливости и болей, не говорило о том, что его малыш действительно есть; что это не сон, не вымысел и не волшебная сказка со счастливым концом, а реальность, порой ранящая и жестокая, но существующая где-то, помимо его фантазии. Холодный воздух позволял держать голову трезвой и не слишком теряться в размышлениях, и сейчас Сичэнь был как никогда этому рад. Несмотря на отсутствие теплой накидки и только-только возникшую дрожь в теле, Лань Хуань не спешил уходить в свои покои. Атмосфера в Цинхэ всегда была мрачной, и лишь в присутствие любимого человека тяжесть рассеивалась, уступая место наслаждению и спокойствию. Сейчас же, в темноте, не было видно тоскливых пейзажей и строгих линий, а тёплые руки Не Минцзюэ будто до сих пор нежно обнимали его за талию. И Лань Хуань, опустив тяжёлые веки, растворялся в этом ощущении свободы, в едва ощутимом, но таком ценном касании; чувствовал рядом самый родной аромат и вслушивался в спокойные шаги позади себя. Шаги… Резко открыв глаза, Сичэнь обернулся и увидел очертания знакомой фигуры. Лань Чжань неторопливо подошел ближе, и только сейчас Лань Хуань смог увидеть его лицо в мягком свете луны. Ванцзи выглядел обеспокоенным и растерянным. Неужели Сичэнь всё-таки разбудил его, когда покидал покои? — Тебе нездоровится? — хриплым спросонья голосом произнёс Лань Чжань. — Нет-нет, Ванцзи, я в порядке, — Лань Хуань улыбнулся кончиками губ и перевёл взгляд в сторону, стараясь разглядеть ночной пейзаж. — Мне просто не спится. — Волнуешься? Сичэнь кивнул и вздохнул, снова задумываясь о предстоящем дне. Ванцзи осторожно, но уверенно положил ладонь на его плечо. В этом безмолвном жесте поддержки было столько тепла и искренности, что дрожь, до этого мучившая Лань Хуаня, окончательно отступила, а на глазах у него выступили слёзы. За месяцы своей беременности он успел привыкнуть к таким проявлениям внутренних переживаний, поэтому не обратил на это никакого внимания. Лань Чжань же, как обычно близко к сердцу принимающий любую эмоцию Лань Хуаня, чуть крепче сжал плечо под своими пальцами. Несмотря на своё беспокойство, он сохранял молчание, чувствуя, что слова будут не к месту. — Знаешь, — касаясь влажных глаз рукавом, произнёс Сичэнь, — я так люблю его, — голос предательски дрогнул, безжалостно обнажая все скрываемые чувства, — очень-очень люблю, А-Чжань. Лань Хуань чувствовал на себе тяжёлое бремя своих мучительных чувств, от которых не было спасения ни в медитации, ни в повседневных обязанностях, ни в ещё не рождённом малыше. Без Минцзюэ жизнь не могла оставаться насыщенной и интересной, и как бы Сичэнь не заталкивал мысли о прошлом в далёкий угол своего разума, они всё равно ежечасно просились наружу. И вот, спустя столько времени, показали себя в полной мере. На душе не было ничего, кроме горечи, боли и безграничного опустошения. Ранее знакомые чувства захлестнули с головой, полностью стирая возможность мыслить ясно. Либо земли Цинхэ действовали подобным образом, либо дело было в недавнем происшествии, но единственным фактом оставалось то, что сейчас от нахлынувших эмоций подкашивались ноги. Минуту назад Лань Хуань наслаждался покоем и оставившими его сомнениями, но сейчас, рядом с человеком, не подорвавшим его доверие, всё, что таилось внутри, нашло выход. Горячие капли насквозь пропитали белые рукава, но поток слёз никак не иссякал; казалось, им нет и не было границ, с такой силой они текли из глаз, не принося утешения. Тяжело вздохнув, Ванцзи прижал Сичэня к своему плечу, позволяя выплакаться и освободить душу от оков тягостного страдания. Лань Чжань гладил вздрагивающую спину своими тёплыми руками, пальцами касался длинных волос и тихо-тихо шептал: «Я рядом». Лань Хуань не мог разобрать, приносило ли это хоть слабое облегчение. Родной голос пробуждал в нём ещё больше невероятных чувств, от которых начинала кружиться голова. — Я никого не полюблю так, — Сичэнь всхлипнул и ещё теснее прижался к Ванцзи. — И никто не полюбит меня. Лань Чжань, осторожно отодвинув Лань Хуаня за плечи, всмотрелся в его заплаканные глаза и едва слышно произнёс: — Я люблю. У Сичэня выбило воздух из лёгких, и подкосились ноги. Ванцзи, его любимый младший брат, произнёс это вслух. «Я люблю». Люблю тебя. Никогда до этого он не слышал из его уст подобных слов, сказанных с такой неподдельной чувственностью, мурашками пробегающей по спине. Лань Хуань знал, что Ванцзи любил его; знал, что брат всегда будет о нём заботиться и оберегать, но почему-то именно сейчас слова, которые никогда не значили больше поступков, отзывались в его сердце нежностью и теплом. — Ванцзи… — сквозь слёзы усмехнулся Сичэнь, — я знаю, что ты меня любишь. И я тебя люблю. Но я говорил про романтические чувства. Та любовь, которая возникает между альфой и омегой. Лань Чжань шумно сглотнул и сделал глубокий вдох, будто собирался что-то сказать, но на полуслове его прервал громкий глухой звук. Лань Хуань мгновенно обернулся и рефлекторно прикрыл живот, желая защитить малыша. Из темноты донесся звук шагов, и Ванцзи тут же оказался перед Сичэнем, готовый в любой момент защитить его от таинственного «нечто». — П-простите, Цзэу-цзюнь, Второй молодой господин Лань, — перед ними, наконец, предстал внезапно появившийся нарушитель спокойствия. Ян Бао растерянно переминался с ноги на ногу, не решаясь сказать что-либо ещё; на лице его отчётливо читался едва сдерживаемый страх, а взгляд метался от Сичэня к застывшему в недоумении Лань Чжаню. Почему-то произошедшее настолько сильно развеселило Лань Хуаня, что он захохотал, совсем забыв о правилах и нормах приличия. Смущённый Ян Бао, похожий на котёнка, застуканного за грязным делом, и вот-вот готовый на него наброситься Ванцзи… Уморительное зрелище, за которым Сичэню явно нравилось наблюдать. Парень робко улыбнулся и нервно хихикнул, поглядывая на Лань Хуаня: не каждому удавалось застать кого-то из наследной ветви семьи Лань в столь радостном расположении духа. Сичэнь, казалось, забыл о недавно мучившей его тоске и, лишь уняв приступ смеха, облегчённо выдохнул. Он знал, кто послал Яна Бао сюда.