Новый рассвет

Лань Хуань, улыбаясь, прижимал к себе маленький свёрток белой ткани, из которого доносился тихий плач. Осторожно покачивая малыша на руках, Сичэнь чувствовал себя самым счастливым родителем на свете. Его не беспокоила ни усталость, хотя веки так и норовили сомкнуться, ни спина, напряженная постоянным отсутствием отдыха, ни нехватка времени. Мир Лань Хуаня сейчас больше походил на волшебную сказку или сладкий сон, из которого точно не хотелось выходить. — Тише, тише, сокровище, — он ласково обратился к ребёнку, целуя нежную тёплую кожу его макушки, — скоро придёт отец, и он наверняка будет очень-очень уставшим. Нам нельзя ему мешать. Малыш ненадолго затих и, будто прислушавшись к голосу папы, внимательно на него посмотрел. Кроха, который едва успел появиться на свет, имел вполне осознанный взгляд. Лань Хуань облегченно выдохнул, но тут же услышал возобновившееся похныкивание сына. — Ох, дорогой, — Сичэнь тяжело вздохнул, продолжая укачивать ребёнка. Он слишком сильно хотел встретить мужа уютом и тишиной и расстраивался, потому что сын не прекращал капризничать. Внезапно за дверью раздался стук, и, встревоженно оглянувшись, Лань Хуань поспешил встретить внезапно пришедшего мужа. С кричащим сыном на руках, с растрёпанными волосами, в смятой одежде, на которой едва заметно проступало пятнышко молока, Сичэнь чувствовал себя невероятно неловко, когда Не Минцзюэ тепло прижал его к своей крепкой груди. — Прости, что задержался, — оставив кроткий поцелуй на щеке Лань Хуаня, произнес Не Минцзюэ. Чифэн-цзунь, человек, чьего имени страшились даже сильнейшие заклинатели, сейчас смотрел на своего мужа, словно маленький мальчик. Он души не чаял в своём любимом человеке и новорождённом сыне, появления на свет которого они так долго ждали. — Я думал как-нибудь порадовать тебя… — робко начал Сичэнь, отведя взгляд. — Но, наверное, получилось не очень хорошо… просто… в общем… — он никак не мог подобрать нужные слова, то и дело запинаясь, -…там обед, на столе. Не Минцзюэ тяжело вздохнул и ещё раз взглянул на стоящего рядом Лань Хуаня. Синяки под глазами, неестественная бледность и голос, ставший ещё более тихим, не оставили от образа сильнейшего заклинателя и следа. — Ты поспал хоть немного? — Конечно же, я… — Лань Хуань на секунду замялся, — нет. Ты же знаешь, что я не могу врать тебе, А-Цзюэ. — Тебе удалось меня порадовать, — он ещё раз поцеловал мужа и забрал из его рук постепенно затихшего малыша, — но ещё больше я был бы рад видеть тебя свежим и отдохнувшим. — Ах, ты об этом, — Лань Хуань пригладил рукой выбившуюся из причёски прядь, — прости, я заметил это, когда Бао начал плакать, и времени совсем не осталось. — Тебе не стоит извиняться, — перебил Не Минцзюэ, — но так забавно: даже тяжелые сражения никак не сказывались на твоём образе. — Плачущие младенцы куда страшнее духов, — усмехнулся Сичэнь, — зато возиться с ними — одно удовольствие! — Ты даже так выглядишь прекрасно, — покачивая на руках сына, произнёс Не Минцзюэ, — а теперь ступай в спальню и отдохни. — Ты не можешь есть с ребёнком на руках! — возразил Лань Хуань и протянул руки. — Давай я его подержу. — Если А-Бао захочет есть, я обязательно отдам его тебе. А пока что, — Не Минцзюэ ласково отодвинул Сичэня, будто не замечая его притворного возмущения, — мы с сыном хотим дать нашему любимому папочке поспать. — Тогда я ещё раз поцелую наше сокровище, — Лань Хуань легко коснулся губами носика малыша, — и послушаю своего самого лучшего мужа. Сичэнь вглядывался в румяное личико своего сына, как вдруг заметил на светлой коже необычную родинку. — А-Цзюэ, — позвал он мужа, — я не замечал её раньше… — О чём ты? — отозвался Не Минцзюэ и с недоумением посмотрел на Лань Хуаня. — Как же… Вот, смотри, — Сичэнь показал на тёмную точку, которая, кажется, стала ещё больше. — Тебе точно нужно поспать, А-Хуань, — усмехнулся Чифэн-цзунь, — мерещится уже всякое. — Нет-нет, А-Цзюэ, смотри, — Лань Хуань в ужасе смотрел на увеличивающееся пятно, которое начало кровоточить. — Что это… срочно позови лекаря! — Нам не нужен лекарь, счастье моё, — со снисходительной нежностью произнес Не Минцзюэ. — Тебе просто нужно поспать, врач никак не поможет. — Что с его лицом?! — Сичэнь закричал и выхватил ребёнка из рук Не Минцзюэ. — Откуда кровь?.. Внезапно язва, пожирающая лицо малыша, ещё сильнее увеличилась в размерах и перешла на кожу шеи и рук. Глаза ребёнка открылись, а затем будто растворились — сын смотрел на Лань Хуаня пустующими чёрными глазницами. — А-Бао… А-Бао!

***

Сичэнь резко вскочил на кровати, но, поморщившись от пронзившей тело боли, тут же лёг обратно. Происходящее не сразу уложилось в голове: где он? Что произошло? Где ребёнок.? Ребёнок… — Где мой малыш? — беззвучно проговорил Лань Хуань: голос был больше похож на невнятный хрип. — Тшш, — сильная рука тихонько поглаживала плечо Сичэня, — тебе нужно поспать. — Боже мой… — Лань Хуань вновь панически попытался сесть, но резь внизу живота не позволила ему этого сделать. — Пожалуйста, где мой… Ванцзи… Рядом с кроватью Сичэня сидел Лань Чжань, кончиками пальцев поглаживая расслабленную руку брата. — А-Чжань… — Девочка, — коротко сказал Ванцзи, — здоровая и крепкая. — Какая девочка? — Лань Хуань непонимающе и устало смотрел на брата, пытаясь осознать его слова. — Твоя дочь, — повторил Ванцзи. — Сейчас тебе нужно набираться сил. Лекарь позже позволит тебе взглянуть. — Лекарь…дочь… — повторил Сичэнь. — Лекарь… Что?! — внезапно его голос окреп, позволив Лань Хуаню говорить. — Почему ребёнок оказался у них? Сичэню не хотелось верить в худший из исходов, но предшествующие рождению ребёнка деяния дяди вынуждали его рассчитывать на большую беду. — С ней всё хорошо, — Лань Чжань успокаивающе поправил налобную ленту Лань Хуаня, — и она очень похожа на тебя. Стоило Ванцзи сказать это, как на пороге цизнши появился Лань Цижэнь, держащий на руках небольшой свёрток. Лань Чжань лишь взглянул в его сторону, но ни на миллиметр не отодвинулся от Лань Хуаня, который всё ещё пытался осознать происходящее. — Как ты себя чувствуешь? — спросил дядя, подходя ближе. — Лекарь велел строго соблюдать покой, — дополнил он, заметив неловкие попытки Лань Хуаня приподняться на кровати. — Что с моим ребёнком? — обеспокоенно произнес Сичэнь, сопротивляясь руке Ванцзи, удерживающей его в лежачем положении. Лань Хуань с ужасом на лице смотрел на дядю и больше всего на свете боялся услышать страшное известие. — Брат, — тихо позвал его Лань Чжань, — рана может открыться. Ты не сможешь брать её на руки ещё дольше. — Я, — попытался было возразить Лань Хуань, но остановился, как только дядя опустился подле него и показал ему умиротворённое личико ребёнка. — Я… Он смотрел на свою малышку и не мог поверить в то, что её существование ему не снится, что её крошечный носик и пухлые щёчки существуют на самом деле. Его дочь жива. Жива и, скорее всего, здорова. Он смотрел на неё и видел в этом лице всё то, через что ему пришлось пройти, чтобы суметь носить гордое звание родителя. Видел их с Не Минцзюэ прошлое, наполненное горестями, но всё равно такое тёплое и счастливое. Лань Хуаню казалось, что его кроха — живое воплощение его покойного мужа. Малышка, казалось, взяла от своего отца самое лучшее: в ней сочетались все горячо любимые Сичэнем черты Не Минцзюэ. Он осторожно протянул к свертку дрожащие и слабые руки, но осёкся, побоявшись навредить этому хрупкому комочку. Дядя бережно уложил малышку сбоку от Лань Хуаня, позволив ему поближе взглянуть на ребёнка. Девочка, немного поморщившись, издала тихий писк, и Сичэнь невольно вздрогнул. — Почему она плачет? — обеспокоенно спросил он. — Я сделал ей больно? — Скоро ты научишься понимать её потребности, — поучительно произнёс Лань Цижэнь. — Она просто тебя узнала. — Привет, Минчжу, — прошептал Лань Хуань, целуя малышку в носик. Имя само вертелось на языке: ещё во время беременности он знал, как назовёт ребенка вне зависимости от его пола. Он до сих пор не мог поверить в то, что с его крохой всё хорошо. Сейчас даже хорошо ощутимая режущая боль внизу живота никак не могла затмить счастья, испытываемого в связи с успешно прошедшими родами. Лань Хуань не думал беспокоиться о своём здоровье и даже не спрашивал, почему его организм не справился со всем самостоятельно. В этот момент его волновал только маленький человек, только-только появившийся на свет и учащийся воспринимать мир. В этой девочке, совсем крошечной и хрупкой, находилось всё, о чём Сичэнь когда-либо мечтал. Сейчас он и сам смотрел на окружающий мир глазами новорождённого: перед ним стояло столько сложных и ранее неведомых задач, что от волнения и неуверенности всё внутри замирало. Лань Хуаню предстояло пройти жизненный путь с самого начала, но уже под руку с горячо любимой дочерью: учить её и учиться самому, открывать то новое, что щедро дарует им мир, а главное, найти ранее недоступное счастье, такое, какого раньше он не мог себе даже представить. С глубокой благодарностью в сердце он понимал: всё только начинается. И это ничуть его не пугало.