***
Возвращаться в форму было ощутимо тяжело. Лань Хуаню казалось, что над ним смеются даже Бао с Минчжу — так нелепо он чувствовал себя, обращаясь с Шоюэ. Если в игре на Лебин он практиковался и во время беременности, и после родов, то навыки фехтования не совершенствовались достаточно давно. Безусловно, дела обстояли не так ужасно, как казалось Лань Хуаню, но он, привыкший к идеальной технике, желал видеть лучший результат в своей работе. Тренировки, которые он проводил до этого момента, были щадящими: шрам после родов не зажил до конца, и любая неосторожность могла привести к непредсказуемым последствиям. Теперь же, стоя на тренировочном поле и работая в полную силу, Лань Хуань ощутил, как много времени он упустил. Ему надлежало долго и усердно практиковаться для предстоящей ночной охоты, пропустить которую он не мог. Рождение ребёнка не было причиной неисполнения своего долга как заклинателя. Пойти туда без должной подготовки было бы слишком опрометчивым шагом, поэтому Сичэню пришлось оставить дочь на попечение Лань Чжаня, закончившего занятие несколькими минутами ранее. Во время практики Лань Хуань стал совсем иначе ощущать своё тело: он чувствовал, как напрягались те или иные мышцы, чувствовал, как они растягивались в очередном движении. Его тело полностью изменилось после рождения Минчжу. Разумеется, он не думал, что после беременности и родов сумеет сохранить крепкий пресс и худобу, однако всё равно боялся, что перемены повлияют на его способности. Сейчас же, понимая, что тело может прекрасно и полноценно функционировать в новой форме, Лань Хуань доверился своему организму. Тренировка прошла замечательно: к концу практики Сичэнь чувствовал себя заново родившимся, крепким и таким же сильным, как прежде. Несмотря на то, что роды пошатнули его физическое тело, духовная энергия смогла сбалансировать некоторые несовершенства. Теперь Лань Хуань был уверен, что сможет хорошо подготовиться к ночной охоте и восстановить былую форму. Он видел, что за его занятием с увлечением наблюдали молодые адепты. Несмотря на то, что сейчас Сичэнь не мог показать им величайшее мастерство фехтования, они всё равно смотрели на каждое его действие с нескрываемым восхищением. Лань Хуань всегда был примером для стоящих в начале пути и относился к этому статусу с большим почтением, стараясь оправдывать ожидания юношей. Ему было приятно, что его труды являются стимулом для учеников, делающих свои первые шаги в духовной практике. Придя в цзинши, Лань Хуань, будучи в очень хорошем настроении, взял Минчжу на руки. Малышка уже проснулась и с интересом наблюдала за своим дядей. Игра на гуцине, пальцы, изящно перебирающие струны, очень увлекли её. Сичэнь, кажется, впервые видел, чтобы дочь любовалась чем-то с большим удовольствием, чем своими любимыми игрушками. Ванцзи, заметив возвращение Лань Хуаня, поднялся на ноги и поприветствовал его. — Я заварил чай, — отметил он, — как прошла тренировка? Сичэнь тепло улыбнулся: ему было очень приятно получать внимание и заботу от брата. — Прекрасно, — ответил он, целуя Минчжу, — вскоре я смогу пойти на ночную охоту. — Мгм, — кивнул Ванцзи, наливая чай. — Не верится, что скоро я вновь буду соответствовать своему статусу заклинателя, — усмехнулся Лань Хуань, — только… я не думал, что совмещать родительство с прочими обязанностями будет настолько непросто. — Я помогу, — не задумываясь ответил Лань Чжань. — Нет-нет, я не это имел в виду, — Сичэнь внезапно почувствовал стыд за неаккуратность своих слов. — Боюсь, что дядя и старейшины совсем обозлятся, если я буду излишне часто привлекать тебя к своим делам. — Мои обязанности не пострадают, — возразил Ванцзи, — нет нужды бросать дела. — Я действительно очень благодарен тебе за помощь, а-Чжань, — ненадолго смутившись, произнёс Лань Хуань, — не знаю, как бы справлялся один. — Не стоит благодарности, — спокойно ответил Ванцзи. — Минчжу не капризничала? — поинтересовался Сичэнь, переведя взгляд на дочь. — Она наблюдала, как я практиковался в игре на цине, — Лань Чжань разлил напиток по пиалам и пригласил Лань Хуаня присоединиться к чаепитию. — Потом ненадолго заснула. Сичэнь кивнул, мысленно радуясь, что малышка не принесла брату слишком много хлопот. Всё ещё держа дочь на руках, он сел перед столиком и, дождавшись Ванцзи, сделал глоток согревающего напитка. Испить любимого чая после тренировки было невероятно приятно. Мышцы, напряженные от усталости, расслабились, позволяя Лань Хуаню полноценно насладиться отдыхом. Спустя несколько минут Минчжу, не привыкшая находиться без внимания столь продолжительное время, стала размахивать ручками, так и норовя задеть пиалу, которую держал Сичэнь. Он с пониманием отставил чашу в сторону, переводя взгляд на дочь. — Ты ещё слишком маленькая, чтобы пить чай, А-Чжу, — улыбнулся он, обращая внимание на пристальный взгляд малышки. — Когда подрастешь, я обязательно попрошу твоего дядю заварить нам самый лучший чай в Гусу. В ответ Минчжу раздосадовано чмокнула губками и прикрыла глаза, явно не намереваясь спорить с Лань Хуанем. Иногда он удивлялся своей способности смирять — даже совсем маленьких — людей. В его речи не присутствовали грубость или давление, он не использовал для общения с кем-либо свой статус и способности заклинателя, однако окружающие всё равно неизменно прислушивались к нему. — Брат, — неожиданно произнёс Ванцзи, — ты уверен, что желаешь отправиться на ночную охоту? Лань Чжань достаточно редко начинал разговор первым, поэтому в первые несколько секунд Лань Хуань заметно смутился. Когда же до него дошёл смысл заданного братом вопроса, он ответил твёрдое «Да». Сичэнь, будучи очень опытным заклинателем, повидавшим за свою жизнь множество различных случаев, понимал, что вернуться к исполнению своих обязанностей будет в несколько раз тяжелее, если оставить их без внимания на длительное время. Ему хотелось провести больше времени с дочерью, наслаждаясь тишиной и покоем, но сейчас он не мог поступить вопреки своему решению. — Дядя говорил, что сейчас там особенно неспокойно, — отметил Ванцзи, — после длительного перерыва это может быть опасно. — А-Чжань, — впечатлённый заботой брата, улыбнулся Лань Хуань, — в ближайшее время я верну былую форму. То, что я стал папой, не лишает меня способностей. — Просто… — Лань Чжань заметно замялся и попытался спрятать заалевшие кончики ушей. — Тебе не стоит так переживать за меня, — успокоил Сичэнь, — я узнаю подробности ситуации и подготовлюсь особенно тщательно, — добавил он. В ответ Ванцзи промолчал. Оставшееся время он сидел, опустив голову вниз. Лань Хуань было начал испытывать вину за сказанное ранее, вовсе не желая, чтобы на сердце у брата было беспокойно, однако осознал, что переживания Лань Чжаня совершенно естественны. Как можно не испытывать волнение за близкого человека? Когда чаепитие подходило к концу, Ванцзи, пристально глядя на Лань Хуаня, произнёс: — Что, если я не сумею тебя защитить..? На секунду Сичэню показалось, что он видел слёзы, застывшие в глазах брата.Если
6 февраля 2021 г. в 13:00
Со временем Минчжу совсем перестала испытывать беспокойство: она плакала, как и другие дети, когда испытывала голод или другой физический дискомфорт. Сичэнь не мог перестать радоваться своей дочери; каждый её успех — от бессвязного угукания до вполне осознанных взглядов — возбуждал в нём оставленное до этого чувство искреннего счастья.
Дух Бао — так Лань Хуань назвал своего сына — не причинял никаких неудобств. Он лишь иногда приходил к Сичэню, чтобы рассказать что-нибудь важное. Так, благодаря советам малыша он смог избежать серьёзной травмы во время одной из тренировок. Лань Хуань слишком увлёкся процессом и лишился полного контроля над собой. Этот этап был совершенно нормальным во время возвращения былой физической формы, но оттягивать восстановление из-за собственной невнимательности было не лучшей перспективой.
Всё чаще он стал прислушиваться к голосу Бао. Сын будто знал своего папу от и до, а его слова казались более мудрыми, чем поучительные речи старейшин Гусу. Несмотря на то, что ребёнок всё ещё был недостаточно зрелым, чтобы выражаться подобно взрослым, в его коротких и местами спутанных предложениях был заложен глубочайший смысл.
Лань Хуань окончательно смирился с постоянным присутствием Бао рядом, и мысль о том, что вскоре ему придётся помочь ему обрести покой, перестала казаться ему такой радостной. Будучи опытным заклинателем, он понимал, что блуждать по миру людей в таком облике — невероятно тяжелая задача и такой участи для собственного ребёнка не мог пожелать даже самый плохой родитель. Однако навсегда отпустить от себя любимого кроху, чье общество стало для него родным, было тяжело.
Каждую ночь Сичэнь желал малышу хорошего отдыха, а на утро приветствовал его учтивым поклоном и улыбкой. Он относился к нему так же трепетно, как и к Минчжу. Лань Хуань совсем не хотел разделять детей на более или менее любимых; в его глазах они отличались лишь физической оболочкой. Сын не был виновен в том, что не успел воплотиться в человеческом облике, и Лань Хуань относился к этому с пониманием, всё ещё испытывая вину за случившееся.
Бао, вопреки ожиданиям Сичэня, был нежным и ласковым, будто его отцом не был строгий и властный Чифэн-цзунь. От Не Минцзюэ ему досталось отсутствие робости: сын не боялся высказываться и обращаться к Лань Хуаню.
Мальчику очень не хватало любви, и он всеми силами старался её получить. Их отношения с Минчжу несколько улучшились, но ревность продолжала читаться в поступках духа и по сей день.
Бао то и дело отвлекал Лань Хуаня, когда тот пытался накормить дочь или поиграть с ней. В такие моменты духу приходилось объяснять, что Минчжу тоже нуждается в заботе, а любовь к ней не преуменьшает любовь к самому Бао. Сначала мальчик очень неохотно верил в это и начинал всячески досаждать Лань Хуаню. Однако понимающее и чуткое отношение смогли положительно повлиять на ситуацию.
Сичэнь несколько раз слышал, как Бао называл Минчжу сестрой, обозначая своё принятие. Наверняка он чувствовал родную душу в этой малышке и потому не хотел становиться препятствием для её общения с папой. К тому же, со временем мальчик поверил в то, что Лань Хуань искренне его любит, и не видел нужды проказничать.
Сейчас Сичэнь переодевал Минчжу после ночного сна: малышка, почувствовав желанную свободу, потянулась и забавно сморщила носик, будто высказывая своё недовольство частыми пеленаниями.
— Прости, красавица моя, — сказал Лань Хуань, поцеловав дочь в крошечную ножку, — скоро ты подрастёшь и сможешь одеваться так, как тебе удобно.
Минчжу внимательно следила за действиями Сичэня и слушала обращённые к ней слова. Его голос всегда оказывал влияние на малышку: она узнавала в нём родные интонации, которые чувствовала ещё в утробе.
Когда Лань Хуань надел на малышку повседневное одеяние, она внезапно тепло ему улыбнулась.
Это действительно была улыбка. Осознанная, не похожая на привычную младенческую мимику. Лань Хуань смотрел на дочь и был не в силах отвести взгляд. Она улыбалась ему!
Первая улыбка. Его дочь, рождение которой далось ему таким трудом, сейчас дарила ему свои первые эмоции.
Лань Хуань любовался её личиком и внезапно осознал: сейчас ему улыбалась маленькая копия его любимого супруга.
Вспомнить, сколько раз он видел улыбку Не Минцзюэ, было несложно: тот проявлял позитивные эмоции столь редко, что их было впору отмечать киноварью в календаре. Эти даты помнились Лань Хуаню так ярко, будто всё происходило несколькими минутами ранее.
Он улыбался, когда получал от Сичэня очередной неловкий подарок, приезжая на собрания в Гусу. Улыбался, когда предложил ему стать супругами; когда целовал его впервые после замужества и впервые предавался с ним любви.
Лань Хуань удивленно отметил особенность этого момента: воспоминания о муже не причиняли боли и не терзали душу. Наоборот, они послужили ещё одним поводом для радости. У них было так мало времени, чтобы насладиться друг другом, но сколько всего они успели сделать. В их совместной жизни были и радости, и горести, и обретения, и потери — и всё это делало их связь устойчивее, скрепляло сердца воедино. Несмотря на смерть, что развела их по разным сторонам, Лань Хуань знал: они неделимы.
Что может разлука против столь значимых моментов единства?
Что есть смерть против жизни?
Их жизнь сейчас продолжалась здесь: представала перед ними улыбающейся дочерью или забавно лепечущим сыном. Кто мог стать преградой для необъятного счастья?
Лань Хуань облегчённо вздохнул и ощутил окутавшее его спокойствие. Когда-нибудь и он сможет оставить боль и улыбнуться навстречу грусти.