Рецидив

Джотаро чувствует себя ужасно. Ведь знал же, что как назло встретит кого-нибудь в том районе. Но он никак не мог подумать, что это окажется Джоске. Назавтра Джотаро снова едет к профессору после работы. Начали нарабатывать список литературы. Профессор искал материал по бесчисленным полкам своей домашней библиотеки, Джотаро рылся в Интернете. На удивление, поиски профессора оказались плодотворнее. Настолько, что Джотаро, кажется, больше не может смотреть на печатные буквы. На улице прохладно. Снова хочется курить. Курить у того места, которое ему так понравилось. Но там он наверняка встретит Джоске, чтоб его. Какой у полицейских вообще рабочий график? Они же далеко не всегда заканчивают работать в одно и то же время? Позорище. Долго ещë Джотаро будет его избегать? Они семья, в конце концов. И уж Джотаро точно нечего стыдиться. Это Джоске тогда повел себя неправильно. А теперь всё нормально. Должно быть нормально, потому что всё изменилось, всё прошло, и Джоске тоже это понимает. Не зря ведь спросил, не сердится ли на него Джотаро. Они уже не в Морио, и он больше не станет бежать от Джоске. Джотаро пересиливает себя, снова идет к фонарю. Может, он напрасно злится раньше времени, и никакого Джоске там не будет. Удастся покурить в тишине и одиночестве. Нет. Джоске уже там, курит. Он стоит вразвалку, прислоняется к фонарю. Странно: сегодня он не в форме, а в обычной одежде — в бомбере, джинсах, футболке. Может, переоделся на работе. Как только Джоске замечает Джотаро, то сразу вскакивает и распрямляется. Радостно показывает ему зажигалку и пачку сигарет. — О, Джотаро! Здрасьте. А я сегодня угощаю. Джотаро криво ухмыляется. Он подходит к фонарю, достает свою пачку, свою зажигалку. — Считай, ты меня угостил в прошлый раз. Я тогда забыл зажигалку у коллеги, — объясняет он. — Но, вижу, нашли. — Да. Джотаро зажигает сигарету. Хочет помолчать, но слишком многое не дает ему покоя. Он смотрит, как рука в пластыре сжимает точно такую же сигарету, как и у него. — Забавно... что ты тоже куришь Seven Stars. — Ага. Ну, они мне нравятся. Хороший табак. — Давно куришь? — С... девятнадцати, что ли? Поступил в академию, и... Да уж. Понесло. Он как-то замялся. Будто в последнюю секунду решил приврать. Может, начал курить ещё в Морио. Но с чего бы?.. Они затягиваются почти одновременно. И умолкают. — А Вы... можно спросить, когда Вы закурили? — В шестнадцать, — отвечает Джотаро, и думает: как странно, что он обсуждает такое с Джоске. Как странно, что он может обсуждать с ним такое и не чувствовать, что должен нести за него ответственность, подавать пример — а иначе Джозеф и Томоко убьют его. — В шестнадцать? Ха. Меня бы мама убила. Вот и он о том же. Джотаро хочет спросить, как она поживает, но не уверен, что хочет продолжать разговор. Он шумно выдыхает. Джоске, наоборот, глубоко вдыхает. А потом выпаливает: — Джотаро, мм, я... Если не хотите, скажите прямо, только не убегайте! — начинает он, и это самое худшее. — Тут на углу есть один приличный бар. Могли бы туда сходить. Потолковать, опять же. Необязательно сегодня, но... Он на удивление прямолинеен. — Но сегодня пятница, — говорит Джотаро. — Ага. Может, неплохо бы запить чем-нибудь бесконечное скопление текста, который до сих пор мельтешит у Джотаро перед глазами. И не отказываться же во второй раз. Он решил, что не станет убегать. Им и правда есть, что обсудить. Джотаро кивает. — Только сперва докурим. Джоске еле сдерживает счастливую ухмылку. И это настораживает. Вроде бы они разговаривали совершенно нормально, но... У него же давно прошли эти подростковые глупости, правда? В баре ничего не меняется: Джоске ведет себя так же. Только теперь они пьют пиво, хотя и безалкогольное — они оба за рулем. Теперь глухо звучат чужие разговоры, музыка, шум телевизора, и Джоске говорит свободнее, чувствует себя в своей тарелке. Гордо распрямляет спину. Он рассказывает Джотаро о своей семье, о полицейской академии, о переезде, о работе. Сейчас их управление распутывает одно крупное дело. Без подробностей, но они пытаются поймать серийного убийцу. У Джоске тяжелая работа, но видно, что он любит её. В ответ Джотаро вкратце рассказывает, где жил и работал, чем занимался последние восемь лет. Отчасти он боится, что на его лице проступит постыдное, нагое счастье, если он заговорит о морской биологии, но Джоске не докучает ему расспросами: довольствуется тем, о чем ему готовы рассказать. Всё так на удивление нормально. Да, Джоске изменился, он выглядит и мыслит несколько иначе, но он всё ещё Джоске. Просто парень вырос и изжил в себе придурь. Это даже похоже на... расслабление. Джотаро и правда неплохо проводит вечер. Зря он тогда убежал. Они расстаются без напряжения. Джотаро благодарит Джоске за то, что тот показал ему бар. Недурное место. Джоске смущенно кивает, достает из кармана мобильный. — Я просто подумал, вдруг я Вам понадоблюсь, и... В общем, я сменил номер, когда переехал в Токио. Новая жизнь, все дела... Джотаро непонимающе смотрит на его мобильный. А потом понимает. О. Что ж... Да, можно и обменяться номерами. Он ведь и сам думал об этом. — Всё нормально, — говорит он. И вспоминает, что так он говорил восемь лет назад. Джотаро берет его телефон и протягивает свой телефон Джоске, чтобы тот тоже вбил себя в список контактов. Так быстрее и молчаливее. Джоске будто чувствует себя виноватым перед ним. Будто пытается загладить вину. Но если ему так спокойнее, Джотаро не станет ему мешать. — Ха-ха, надеюсь, связи в полиции Вам не пригодятся, — пытается пошутить Джоске, когда отдает ему телефон. — Может, я пригожусь тебе, — серьёзно отвечает Джотаро. Вечер пятницы, а они совсем не торопятся домой. Ни один из них. Джотаро не знает, ждет ли кто-то Джоске, не знает, как оно на самом деле, но догадывается, потому что судит по себе. Когда-то Джотаро ждали дома, ждали по ту сторону океана — пока он не развелся и не смирился с тем, что дочь останется жить с бывшей женой во Флориде. Теперь его дом — пустая квартира в Токио. И его это устраивает. И всё же... неплохой был вечер, да? Раньше коллеги звали Джотаро куда-нибудь по пятницам, но вскоре перестали. Он всегда отказывался. Уважал большинство из них, но не считал их за друзей, и уж точно не за тех, с кем можно напиться. А тут... Джоске кивает. — До встречи. Хорошо посидели. И прежде, чем Джотаро успевает остановить себя: — Надо бы ещё так. Джоске приятно, низко усмехается. Прощается с ним. — Вы знаете, где меня найти. Джотаро тоже прощается и уходит. Долго, медленно идет по улице, идет к парковке. Да, он знает, где найти Джоске, а Джоске знает, где найти его. И почему-то мысль об этом его больше не тревожит. *** Прошло ещё две недели. Работа над книгой продвигается быстро: уже начали писать вторую главу. Джотаро часто видится с Джоске. Правда, он не всегда заканчивает работать в одно и то же время, а Джотаро не всегда в одно и то же время уходит от профессора. Они предупреждают друг друга по СМС, коротко и ясно: «Сегодня приду», «сегодня не приду». Джотаро даже замечает за собой удивительную вещь: иногда ему становится тоскливо курить в одиночку. Джоске поумнел. Он не докучает ему разговорами, если видит, что Джотаро к ним не расположен. Бывало, они курили молча — особенно, когда у обоих был паршивый день, — обменивались только кивками и прощаниями. Джоске наконец-то научился управлять своей бьющей через край энергией. Он наконец-то осознал всю прелесть спокойствия. И это замечательно. Каждую пятницу они ходят в бар. Тогда Джоске становится разговорчивее, и... в один такой вечер Джотаро понимает, как страшно ему режет слух обращение на «Вы». Даже профессор называет его на «ты», а тут — родной дядя. Джоске делает очень удивленное и довольное лицо, когда Джотаро просит обращаться к нему иначе. Но в этом нет ничего такого. Джотаро наконец-то готов снова почувствовать, что Джоске — его семья. Готов, но не чувствует. Что-то неприятно сжимается внутри, когда он думает об этом; какая-то обида. Джоске — умный, красивый молодой человек, взрослый и самостоятельный мужчина. Через многое прошел и многого добился. Джотаро не видел, как он стал таким. Почему-то этот новый Джоске влечет его, хотя не так давно Джотаро старался его избегать. Но ему страшно интересно, что будет дальше. Да, пожалуй, так. Это всё равно, что наблюдать за развитием нового, ещё неизвестного науке организма. Джоске ждет его у фонаря, и они снова курят молча. Сегодня Джоске отчего-то напрягся, крепко задумался. Джотаро следит за тем, как меняется выражение его лица. Прекрасное лицо. Оно вытянулось, чуть погрубело, стало мужественнее. Сошел юношеский жирок. Кое-что осталось прежним: длинные ресницы, пухлые губы, тонкий и вздернутый нос, ухоженные брови. А кое-что изменилось: появились выступающие скулы, впалые щеки, острый изгиб челюсти. Джоске обзавелся небольшими баками. О, и он бреется. А может, не стоило бы. Ему идет легкая щетина. — Черт, Джотаро. Джоске встречается с ним взглядами. Его голос заставляет вздрогнуть. Чтоб его. Джотаро резко отворачивается. Он же пялился. Пялился в открытую и не замечал. Так долго, что сигарета начала затухать. — Наверное, я не должен спрашивать Ва... тебя о таком, но это всё никак не выходит у меня из головы... Джоске делает затяжку, Джотаро застывает. Только бы не про это. Только бы он не заговорил про Морио. Всё же было так нормально. — Ну? Джоске вздыхает и решается. — Ты говорил, что не использовал Star Platinum уже восемь лет. А ещё мне нельзя много об этом болтать, но... Ах. Похоже, дело совсем не в Морио. — Джоске, — предупреждает он перед тем, как тот начнет лепетать. Джоске оглядывается по сторонам, придвигается к Джотаро близко-близко, говорит шепотом. — Ну, слушай. У нас следствие по тому самому делу зашло в тупик. В материалах дела есть только одна фотография, на которой запечатлен преступник, но она очень, очень темная. Результаты экспертизы ничего не подтвердили и не опровергли. Может, это был обвиняемый, а может, и нет. Вся доказательная база из-за этого разваливается. И я почему-то вспомнил... ты давным-давно рассказывал, как нашел Дио. Star Platinum перерисовал фото с невероятной точностью. Мог бы ты то же самое провернуть и с этим фото? Перерисовать лицо человека на нем? Джоске чуть отстраняется, и Джотаро пытается разобрать то, что услышал. Низкий шепот у самого уха. Там было что-то дельное. Джоске просит помочь следствию. Да, Джотаро не использовал Star Platinum восемь лет. И ещё десять лет до того, как приехал в Морио. Эти годы были самыми тихими и обыкновенными в его жизни. — Джоске, наверняка всё не так просто. Даже если я соглашусь, как ты объяснишь, откуда взялся этот рисунок? Неоспоримые сверхъестественные доказательства? — Главное результат, процедурно всё можно уладить. Наши скажут, что назначили дополнительную экспертизу. В общем, не заморачивайся. Я просто хочу, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. — Он умолкает. — И чтобы... ублюдка наказали. Он убил семь девушек. Убежала и выжила только одна. Сейчас она в коме. У Джоске трясется рука, и он снова глубоко затягивается. Тихий район, значит? Но Кира Ёшикаге тоже жил в тихом районе. — Если у меня или у тебя после этого не будет проблем, я готов помочь. Джоске неверяще улыбается. — Правда? Джотаро, спасибо. Я тогда завтра принесу фото. Джотаро хмурится и стряхивает пепел с сигареты. — Разве можно вот так запросто вынести доказательства из архива? — Хе-хе... Об этом тоже не волнуйся. Джоске самодовольно ухмыляется. Всё такой же очаровательно наглый. Джотаро вздыхает. — Поражаюсь, как тебя занесло в полицию. — Он до сих пор помнит, как однажды Джоске украл портмоне отца; одолжил чужой мотоцикл и попутно стащил с десяток телефонов, пытаясь убежать от Highway Star; ввязался в авантюру с лотерейными билетами и чуть не попался. Джотаро только надеется, что сейчас он стал разумнее. Джоске хмурится. — Наверное, это всё дедушка. Он с детства был для меня примером, а потом... — Джоске умолкает. Затягивается. — Думаю, тогда я всё решил окончательно. Рёхей Хигашиката. Джотаро помнит, что он умер в начале апреля. Сейчас апрель. — Скоро годовщина, да? — Да. В следующий четверг. Джоске задирает голову кверху, выдыхает дым: шумно и быстро, будто хочет сбросить с груди какую-то ношу. — И... помню, меня тронуло то, что Вы сказали в тот день. Прошло столько лет, а я помню почти слово в слово. — Он украдкой смотрит на Джотаро, но будто не надеется, что тот вспомнит. — «Люди живут тем, что разрушают. Но в целом свете нет ничего добрее твоей силы». Это... помогло мне поверить в себя, что ли. Я потом часто это вспоминал. — Он неловко отворачивается. — Так что... спасибо за это. Можно сказать, поддерживали меня, даже когда Вас не было рядом. Джотаро замирает. Он тоже шумно выдыхает дым, но тяжесть на его груди остается прежней. — «Тебя», — исправляет Джотаро. Это единственное, что он может сказать. Джоске дергается. Он всё ещё близко. Так и не отошел после того, как рассказал Джотаро о следствии по делу. — Когда... тебя не было рядом, — исправляется он. И почему-то теперь фраза звучит совсем иначе. Джотаро сглатывает. — Я здесь. Джоске молчит. Смотрит на него. А потом наигранно смеется. — Да! И это... здорово. Когда-то он был просто подростком без отца. И наверняка нуждался в поддержке чаще, чем казалось, нуждался в чьем-то совете. В мужчине, с которым можно было бы обсудить то, что не обсудишь с мамой. Но это в прошлом, и Джотаро ничего не может изменить. В его руках только настоящее. Джоске уже и сам мужчина. Джотаро отворачивается и докуривает как можно скорее.