Рецидив

Они больше не говорят о том, что было, но Джотаро не может перестать думать об этом, и он точно не сможет забыть. Отвлекает только работа. Они с профессором закончили почти половину монографии — дальше будет легче. Или нет, потому что каждый раз, когда Джотаро садится за компьютер, он всё время боится напечатать что-нибудь не то. Он слишком часто смотрит на часы, считает минуты до встреч, ругает себя за это. Профессор неодобрительно косится на него. Наверняка думает, что Джотаро наскучила работа, но молчит. Найти подход к Джоске — это работенка посложнее. Но они всё же общаются, пускай и не так непринужденно, как раньше. Зато Джоске больше не избегает его. Почти не избегает. В пятницу он куда-то пропал. Они должны были пойти в бар, но Джоске извинился и написал за пару часов до встречи, что не придет. Когда в понедельник Джотаро пытался выведать, что у него были за дела, Джоске начал мяться и придумывать отговорки. Неужели его в полицейской академии даже врать не научили? Ладно, не хочет — и поделом. Джотаро надо работать над монографией. Только теперь до профессора стало ещё труднее добираться, а дороги и так были ни к черту. Поэтому, конечно, префектуре понадобилось разворошить полрайона и временно лишить их дорог насовсем. Ремонтные работы, объезжайте участок. Приходилось ставить машину в другом месте, а потом идти до парковки зигзагами, мимо шумных улиц и кучек тусующейся молодежи. Видимо, спокойный район всё же умел кипеть ночной жизнью. В следующую пятницу Джоске тоже не идет с Джотаро в бар. Джотаро уходит от профессора раздосадованный, бредет к парковке. Зло зыркает по сторонам. Его раздражает всё кругом. Они с профессором слегка разошлись во мнениях по поводу того, какие статистические данные следует использовать в монографии. Конечно, в итоге они умерили пыл и обсудили всё спокойно; но толпа шумной молодежи по ту сторону улицы совершенно не помогает Джотаро остыть. Там выстроилась очередь в какой-то клуб. И... постойте, это не совсем молодежь... Точнее, в основном молодежь, но в очереди стоят только парни и взрослые мужчины. Почти все они одеты модно и эпатажно — таких в клуб пускают в первую очередь. Некоторые, особенно мужчины постарше, косят под байкеров, и их тоже пускают. Все в цепях и... Джотаро замечает в толпе знакомую фигуру. Вздрагивает. Это Джоске. Его начес, его куртка. Что он здесь забыл? Ночной клуб. Неоновая вывеска. В очереди одни парни. Джоске куда-то пропадает по пятницам. Вот это да. Джотаро говорит себе, что это не его дело, что он слишком долго стоит посреди улицы и пялится на вход в гей-клуб. Нужно сдвинуться с места и дойти до парковки. Уехать. Никогда не вспоминать об этом. Не спрашивать об этом Джоске. Они не говорят об этом. Не говорят, но делают. Делали. Джотаро невольно оглядывает себя, свое безупречно белое пальто, поло с ярким рисунком и кожаные ботинки. Правда, сейчас он без фуражки. Но он хорош, очень хорош. Лучше тех многих, кто стоит в очереди. Его пустят. Нет-нет-нет. Спокойно. Зачем? Откуда такие мысли, ему это не к чему. Возможно, и Джоске оно не к чему. Что, если он там по делу? Работает под прикрытием? Вот уже вторую неделю, ага. Его прикрытие — это не ходить с Джотаро в бар. Похоже, он стал выпивать в гей-клубах. С другими мужчинами, которых даже не знает. Ах, ох. Джотаро, я так одинок, мы так хорошо общаемся, я не хочу воспользоваться Вами. Пойду воспользуюсь кем-нибудь другим. Но это совсем не похоже на Джоске, и в этом-то вся загвоздка; именно поэтому в Джотаро вздымается нетерпение. Он не успокоится, пока не узнает, в чем дело. Не увидит собственными глазами. Пока он раздумывает, Джоске впускают внутрь. Ну и отлично. Так они не столкнутся. Джотаро переходит на другую сторону улицы, сливается с толпой, старается не привлекать к себе внимание, но он слишком заметен. В помещении будет проще скрыться. В клубе наверняка темно, шумно, кучно. Джотаро платит за вход — говорит себе, что всё это ради дела — и его впускают без проблем. Он впервые в жизни заходит в ночной клуб, уж тем более в гей-клуб, и будто спускается в тесное, жаркое, грохочущее подземелье. Ясно, почему тут так много полуголых людей. Потные тела извиваются в безумной пляске, блестят на неоновом свету. Джотаро пытается найти Джоске — он не мог уйти далеко. Надо оглядеться. Танцпол, бар, столики, сцена для выступлений, уборные, комнаты уединения. Черт. Не дай бог Джоске на танцполе, там его точно не отыскать. Джотаро пытается найти укромное место, откуда бы хорошо просматривались все уголки клуба и его посетители. Желательно, чтобы никто не мешал наблюдать. Такого места нет. За десять минут, что Джотаро стоит у стены, один парень пытается с ним познакомиться, а два других нечаянно задевают его. Или это тоже был один из способов знакомства. Чтобы первый парень отстал быстрее, Джотаро подумывал выпалить, что его интересует только собственный дядя. Но парень и так заикался, когда говорил с ним. Он был невысок. Надо рассуждать банальнее. Бар. Скорее всего, Джоске направился туда. А даже если и нет — бар стоит в самом центре клуба. Лучше обзор только со сцены. Возможно, в баре к Джотаро будут приставать чаще, но почему-то с этим смириться проще, чем с толкучкой. Он садится за стойку, заказывает виски со льдом. Продолжает искать. Через десять минут он узнает среди чужой болтовни голос. Это где-то совсем рядом, через пару мест от него. — Я тут, эм, не один, — говорит Джоске. — Мм, правда? Ну, я тоже, — отвечает незнакомец с приторной интонацией. — Ха-ха, тогда чем могу помочь? — А ты и хорошенький, и прямолинейный, да? Класс. Тоже скажу прямо: мы с моим ищем третьего на вечер. Когда Джотаро понимает, что это значит, у него вскипает кровь. — О... ясно. Нет, меня такое не... — Но знаешь, с четвертым будет даже интереснее. Если твой парень не против, то... Джотаро находит Джоске: он в двух метрах от него, сидит к нему спиной. Стакан виски с грохотом опускается на стойку. Джоске вздрагивает от резкого звука — или оттого, что чужая рука вдруг сдавила ему плечо. — Против, — встревает Джотаро. — До свидания. — Д-Джотаро! — Он чувствует, как от удивления и ужаса Джоске чуть не подпрыгивает на стуле, но быстро понимает, что в его же интересах подыграть. — Д-Долго же ты... Незнакомец вскидывает руки. Отступает. — Понял, понял. Не знал, что он у тебя такой вспыльчивый. Но если надумаете, мы вон за тем столиком. — Парень уходит. Джотаро пытается понять, что на него сейчас нашло, но помнит только укол ярости и резкое движение. А Джоске помнит, что ему сдавили плечо. — Эм... Синяк мне не оставьте. — Прости. Он убирает руку, и Джоске поворачивается к нему, громко шипит: так, чтобы его было слышно сквозь оглушительную музыку. — Джотаро, какого хрена Вы здесь забыли?! — Ты ему отказал, а он всё равно приставал к тебе. Джоске оскорбленно фыркает. — Я не девица, а сами знаете кто по профессии. В спасении не нуждаюсь. И я не о том. Вы как сюда попали? Джотаро вздыхает, пялится в увешанный вычурными лампами потолок. Врать? Не врать? Не врать. — Пока шел к парковке, разглядывал толпу на улице. И увидел тебя. Неоновый свет скользит по лицу Джоске. Он понимает не сразу, хмурится. А когда понимает, хватается за голову. — Ай, черт... Точно, Вы же теперь ставите машину в другом месте... и ходите мимо клуба... Джотаро садится рядом с Джоске, придвигает свой стакан к его. — Ты поэтому и в прошлую пятницу пропал? — Я не... Да, — отвечает Джоске, не глядя на него. Умолкает. Честность за честность. — Если ты хотел в этот бар сходить, а не в тот, мог бы так и сказать. — Джотаро фыркает. Джоске зло вскидывает голову. — Джотаро, блин. Я здесь по делу. Он ждет объяснений, но Джоске молчит. — Работа под прикрытием? — Ой, ага. Прикрываюсь как могу, — язвит он, а потом говорит тише. — Забыть пытаюсь. — Что забыть? Джоске неприятно вздрагивает: так, будто он проболтался. Он тянется к стакану, прикладывается к нему, и отвечает только после того, как выпивает всё до дна. — Вас, блин! Довольны? А Вы мне мешаете, хотя у нас был уговор! Тот парень верно подметил насчёт прямолинейности. Так Джоске тоже думает о нем. Джотаро смотрит на его измученное лицо, сгорбленные плечи. Это ужасно напоминает ему картину из Морио: Джоске с красными глазами и дрожащим голосом; Джоске, жмущийся к двери его номера. Нет, он пришел сюда не за тем, чтобы найти себе мужчину на вечер. Скорее, просто хотел напиться до беспамятства и показать себе, что мир не вращается вокруг Джотаро. А его мысли, похоже, вращаются. И Джоске всё ещё называет это «просто одиночеством»? — Но ты соврал тому парню, что ты не один. Соврал же? Джоске недовольно отворачивается. — Да. Вырвалось. И... он мне не понравился. По нему сразу видно, что придурок. Джотаро кладет руку ему на предплечье. Мягко: не так, как пару минут назад. — А что видно по мне? — Джотаро... не надо. Но его рука скользит выше, к плечам Джоске, обнимает. Другой рукой он накрывает его ладонь, придвигается, чтобы прошептать: — Я уже говорил. Одно твое слово, и тебе не придется забывать. Джоске слабо дергается. — Вы не понимаете. Я же объяснял, что просто... — А ты попробуй без объяснений. Джоске поворачивается к нему, хочет возмутиться, но меняется в лице, когда понимает, как близко он прижат к Джотаро. Джотаро упивается этой переменой, этой близостью — почти как в ту ночь — упивается тем, что у Джоске перехватило дыхание. Они долго, долго молчат. Джоске борется с собой. Его поймали с поличным: наверняка он не хотел, чтобы всё случилось вот так. Но то же самое произошло в Морио — с каждым разом Джотаро вспоминает всё подробнее. Джоске не хотел говорить, но это случилось. Джотаро не хотел отвечать ему, но это случилось — восемь лет спустя, когда отвечать, казалось, было уже не на что. Джотаро не потакает его слабым попыткам увернуться. Джоске больше не может смотреть на него, но и не может уйти. Наконец он сдается: взвывает и сам двигается ближе, утыкается лицом в шею Джотаро. Такой здоровенный парень, а такой... трогательный. Джотаро гладит его по плечам. — Потом не говори, что был одинок, — снова предупреждает он. — Помню. Я помню. Но какая разница, если всё это без В... — он глубоко вдыхает, — без тебя. В клубе и так жарко, и Джотаро ещё жарче оттого, что Джоске дышит ему в шею, цепляется за неё, жмется к нему грудью. Они сидят на стульях, неловко обнимаются. В ушах стучат басы, но Джотаро кажется, что это стучит сердце Джоске, переполненное звуком: бьется прямо о его грудь, вот-вот разорвется напополам. Джоске только и умел, что рвать себе сердце; так и не научился беречь. Но Джотаро хочет для него покоя. — Прости, что я себя так веду, — говорит Джоске и отстраняется. — Не могу понять, чего хочу. И у меня романтика ни черта не клеится с людьми, правда. Я думал, что уже давным-давно забыл тебя, но мы оба изменились, и... когда ты смотрел на меня так, будто тебе в целом свете больше ничего и никого не надо, кроме меня... во мне что-то зашевелилось. Я даже не знал, что оно ещё там. Но боялся, что зашевелилось самолюбие. Ведь так приятно, когда на тебя обращают внимание. Когда на тебя наконец-то обращают внимание восемь лет спустя. А ещё я боялся, что захочу отомстить. Воспользоваться тобой. — Так пользуйся. Ты выдержал то, что было в Морио. Значит, выдержу и я. — Джотаро... — Давай уйдем. Джоске отстраняется, смотрит вниз. Видит, что их колени прижаты друг к другу; видит, как близко сдвинуты стулья. — Да ты... ты хоть видел, сколько тут билеты стоят? Ха. С тебя как минимум танец... — Не смеши, — снисходительно говорит Джотаро. — Не смешу, — обижается Джоске. Он хмурится, серьёзно смотрит на Джотаро исподлобья. Начес надвинулся на глаза. — И ещё. К тебе-то уже кто-нибудь приставал? — Ну... один раз? — Отлично. Есть, чем заняться. Ждем ещё кандидатов, чтобы я тоже мог защитить твою поруганную честь. Хочу отыграться. — Джоске... Джотаро закатывает глаза и отпивает виски. Джоске показательно подпирает подбородок рукой. — А что? Или ты хотел, чтобы мы сразу поехали к тебе? Хорошо, что Джотаро успел проглотить жидкость. А не то бы подавился. — Я не... у меня и в мыслях не... — Шутка. — Кажется, взгляд Джоске бегло останавливается на его губах. — Наверное. Они допивают алкоголь. Клуб и сам опьянял жарой, подсветкой, ритмами. Джотаро не сопротивляется, когда Джоске тянет его за руку — так он ещё не струсил? — и ведет в гущу толпы. Он заставляет Джотаро показать, где тот выслеживал его. Джотаро показывает, и Джоске оставляет его у стены. А сам садится за дальний столик, за которым хорошо видно это место. Новых знакомств приходится ждать минут пятнадцать, и неудивительно. Наверняка уже четверть клуба видела их вместе. Джотаро то и дело поглядывает в сторону Джоске, видит, как тот весь напрягся от нетерпения. Он поглядывает ещё и за тем, чтобы убедиться, что Джоске всё ещё один. Доходит до смешного — с Джотаро пытается познакомиться огромный мужик лет пятидесяти. Похож на байкера: густая борода, наколки, гора мышц. И он тоже ростом под два метра. Джотаро нарочно мнется, пока говорит с ним, потому что видит боковым зрением, как на эту сцену реагирует Джоске: застывает на месте. А потом неуверенно идет к стене. Мужик оказывается с юмором. Когда Джоске всё-таки берет себя в руки и разъясняет нависшей над ним горе, что это он пришел сюда с Джотаро, мужик дружески хлопает Джоске по плечу, подмигивает ему. — Ага, тоже любишь помладше. Как я тебя понимаю, братан. Ну, хорошего вечера. Он уходит. Джоске весь вспыхивает от негодования, и его успокаивает только то, что Джотаро снова гладит его по плечам. — Помладше! Я сказал, что это я пришел сюда с тобой, а не наоборот! А он всё рав... — Тсс. Разве он сейчас не к тебе обращался? — Ко мне? То есть, он решил, что я старше? Джоске замирает, усмехается. Оглядывает Джотаро сверху вниз, смотрит вслед байкеру. А потом сгибается пополам от хохота. — Я не... пха-ха... Тогда я не виноват, ха, что ты вообще не стареешь! Джотаро закатывает глаза. Он хочет утянуть Джоске к выходу, пока тот не отошел от хохота, не вспомнил про танцпол, но Джоске вспоминает. И ему всё равно, что Джотаро едва умеет танцевать. Он утягивает его в самый центр, к динамикам и громкой музыке. Все кругом машут конечностями, жмутся друг к другу, потеют и часто дышат, но ради Джоске Джотаро готов втянуться в это. Басы и биты гудят в ушах, стучат в груди, доводят до нервного тика — невозможно устоять на месте. Джотаро не умеет двигаться так, как Джоске. Некоторые парни восхищенно поглядывают на него. Он гибок, он умело извивается, попадает в ритм; тело слушается его на удивление хорошо. Джотаро просто пытается двигаться в такт музыке и никого не задеть. Но кое-что он всё же умеет. Шумно, драйвово, близко. Пот блестит на коже Джоске, липнет к ключицам. Он такой красивый, когда двигается под музыку, и Джотаро хочет, чтобы Джоске двигался только для него, под ним, над ним — шипит и ненавидит себя за это. Он хочет замереть, остановиться. Это слишком, он уже не так молод, он начинает задыхаться, но музыка несет его тело вперед, заставляет двигаться. Джоске прислоняется к нему, ведет за собой. К концу третей песни он тоже выдыхается. Шумно дышит Джотаро в шею, цепляется за неё. Его грудь вздымается. — А может... и правда к тебе, — бездыханно шепчет он. — Или нет, нет, до тебя далеко. Лучше ко мне. Возьмем такси. Будем пить виски до утра. Кайфовать под Принца. Курить у меня на балконе. — Не... дури. — Джотаро пытается перевести дыхание. — И ты... уже пьян. — Ты тоже. — Просто уйдем, — проговаривает Джотаро сквозь зубы. Он берет задыхающегося Джоске за руку, ведет к выходу, ведет через людской лабиринт. Джоске нехотя двигается с места, но не сопротивляется. Какая разница, ведь он всё равно хотел уйти. На свежем воздухе дышится легче, свободнее, ночной ветер ударяет в лицо. Дыхание выравнивается. Так думает Джотаро, пока идет по улице и тянет Джоске за собой; пока Джоске не дергает его за руку и не утягивает в темный закоулок, чтобы прижать к стене. Тогда его дыхание сбивается снова. Джоске целует его сам: он наконец-то решается, кусает его губы, шарит руками по спине. — Я приврал про виски, Принца и балкон, — говорит он, когда отстраняется. — Это я понял. Руки Джоске замерли на его поясе. Джотаро заставляет его отодвинуться, вытаскивает из кармана телефон. — Вызову такси. Джоске сглатывает и кивает. Пока они ждут такси, он пытается зацеловать и общупать всего Джотаро, но почему-то делает это отчаянно, виновато: будто у него в любую секунду могут отнять то, чего он хотел так долго; будто он вот-вот проснется. Разбудит сам себя. В такси он чуть успокаивается. Всего лишь часто дышит, всего лишь жмется своим коленом к Джотаро, тянется к его руке. Как только они поднимаются в квартиру, Джоске закрывает за ними дверь, и Джотаро прижимает его к ней. Джоске мягко, но сильно толкает Джотаро в грудь, хочет отвести его куда-то. В свою комнату. На этот раз Джотаро спрашивает в лоб, хочет ли Джоске этого, спрашивает и переспрашивает. И понятия не имеет, насколько Джоске опытен. Наверное, тот сокурсник был у него первым и последним. Но Джотаро не хочет пугать Джоске, не хочет, чтобы он жалел так уж сильно, если на утро всё же решит, что ошибся. Главное — не сходить с ума. Они просто трогают друг друга, и Джоске всё равно вырубает только от этого. Он сопит рядом, волосы разметались по подушке. Джотаро ищет на полу свое пальто, находит в кармане сигареты, идет на кухню. Хочется пить. А ещё — узнать, где у Джоске балкон. Сегодня яркая ночь, и Джотаро не включает свет. Он ходит по комнатам, оглядывает маленькую квартиру, пока пьет воду. Джоске сказал, что ему дали жилье. И всё равно — Джотаро не впервые видит казенную квартиру, но впервые — такую неуютную. Джоске ведь мог бы приложить к ней свою руку. Но Джотаро не видит ни фотографий, ни сувениров, ни толковых книг в шкафу — кодексы да профессиональная литература. Простые белые полотенца в ванной, белые занавески в кухне. Холодильник без магнитов, кружки без рисунка. Это самая обычная однушка, одинокая и холостяцкая. Временная. До первой большой перемены в жизни. Она ничем не отличается от его трехкомнатной квартиры с дорогой отделкой и начищенным до блеска паркетом. Джотаро выходит на балкон, курит. Курит Seven Stars, как и всегда. И так день за днем. Ничто в его жизни не меняется. Может, что-то изменилось в жизни Джоске, когда они встретились снова, но необязательно в лучшую сторону. Они слишком похожи, и это пугает. И, может, Джотаро зря его не послушал. Что, если они действительно набросились друг на друга из отчаяния? Просто обманывают себя, как могут. У них и правда не всё гладко в жизни: каждый день такой же, как и предыдущий; утро, дорога, работа, фонарь, сигареты, дорога, кровать. Пустая квартира. Ни друзей, ни близких, никого. Никто не возьмет трубку, если посреди ночи попадешь в беду. Нет, неправда. Джоске всё изменил в его жизни: заставлял ждать, когда наступит новый вечер, когда они увидятся снова. Рядом с ним был уют, которого Джотаро никогда не чувствовал дома. Джоске давал силы двигаться дальше, делился своей силой. Оживлял всё кругом и не сдавался, даже когда дела заходили в тупик. Джотаро докуривает, возвращается в комнату, аккуратно залезает к Джоске в кровать. Тот сонно пристраивается к нему. Рука Джотаро ложится ему на грудь, поверх сердца. — В целом свете... нет ничего добрее твоей силы, — бормочет он перед тем, как закрыть глаза.