Рецидив

На утро Джоске рассказывает, что произошло — у него появились силы говорить. С подачи Джотаро в деле появились новые доказательства, всё обернулось против обвиняемого. Его адвокат разводил руками: едва получалось скостить и пару лет. Назначили дату последнего судебного заседания. Обвиняемый почуял, что конец близок, и вырвался из-под домашнего ареста, чтобы в последний раз глотнуть свободы. Редкостный идиот, да. С головой не всё в порядке, но его всё же признали вменяемым. В ту ночь он убил ещё одну девушку. Дело снова затянется, пока не разберутся с этим происшествием. Может, подонок просто не хотел дожить до последнего заседания, до своего приговора. Тянул время. Соседи услышали шум и крики, вызвали полицию. Убийца бросился бежать, за ним послали наряд. Джоске участвовал в погоне. В убийцу стреляли, но он отчаялся, дрался, как зверь на убое. Уложил двух товарищей Джоске, пырнул ножом и его; чуть не удрал, но Джоске призвал Crazy Diamond. Никто толком не видел, что произошло, не заметил ничего сверхъестественного. Товарищи были почти без сознания, но когда очнулись, то решили, что живы только благодаря Джоске. Медики всех подлатали. Гудит телефон. Джоске отвлекается от рассказа, лежа тянется к прикроватной тумбочке. Смотрит на экран и едко усмехается. — Пфф, это от коллеги. Опять она сплетни собирает... Джотаро сидит на краю кровати. Джоске протягивает ему телефон, и он читает сообщение: «Ну ты вчера и учудил. Все только про тебя и говорят. А Сугимото на радостях ещё раскопал, что у тебя это не первое геройство в семье, и твой дед когда-то засадил в тюрьму А. К. Теперь от почестей точно не отделаешься, скромняшка. Наградой пахнет». «А. К.». Анджуро Катагири. А Сугимото... Похоже, это один из товарищей Джоске? — По-моему, твоя коллега просто наблюдательна, — говорит Джотаро и отдает Джоске телефон. — Ты заслужил. — Да как-то всё это... неловко. Я никакого восторга не чувствую, вот честно. Просто делал свою работу, геройствовать не собирался. И не геройствовал. Они даже толком не поняли, что произошло! А тепе... — Понимаю, — перебивает Джотаро, — но ты всё равно заслужил. И это, и куда большее. Я... горжусь тобой. Прошло столько лет. Ему больше не нужно измерять гордость в баллах. Джоске смотрит на него. Вдыхает резче, чем стоило бы, и кривит лицо от боли. — А ты тоже молодец, — говорит он Джотаро. — Увидел место преступления, но знал, что звонить и писать мне нельзя. Или не молодец. Всё равно потом сорвался и приехал. Джотаро сжимает зубы и прикусывает щеку. — Смотри, как бы швы в боку не разошлись. — Это угроза? — ухмыляется Джоске. Джотаро тяжело нависает над ним, ждет, когда Джоске потянется к нему. А потом назло отстраняется в последнюю секунду — знает, что ему тяжело двигаться. — Предупреждение, — довольно говорит он. *** Когда Джоске снова выходит на работу, через пару дней состоится оперативное совещание: на нем отмечают заслуги сотрудников. Джоске награждают медалью «За отличие в охране общественного порядка». Жаль, Джотаро этого не видел. Потом Джоске показывает ему фотографии: он стоит в парадном мундире, высокий и красивый, а начальник прикрепляет медаль ему на грудь. Джотаро долго смотрит на мундир и думает, почему их не положено надевать чаще. Джоске слегка раздражает вся эта шумиха вокруг медали. Джотаро приглашает его в ресторан, чтобы отметить награждение, но Джоске возмущается и отказывается. Тогда Джотаро делает вид, что они идут в ресторан просто так. Только Джоске всё равно напряжен. Джотаро думает, будто это из-за того, что Джоске нечасто куда-то выбирается; неуютно чувствует себя в костюме и галстуке. Это пройдет, как только им принесут заказ. Но когда они начинают есть, Джоске напрягается ещё сильнее. Он поправляет галстук, прокашливается. Смотрит на Джотаро. — У меня... есть одна новость, — медленно говорит он, пытается усмехнуться. — Не знаю, как ты к ней отнесешься. А, нет, новости две. Хорошая и плохая. Но начну с хорошей. — Обычно начинают с плохой, — настороженно говорит Джотаро. — Знаю. В общем, хорошая новость в том, что... мной заинтересовались в филиале Научно-исследовательского института полиции. Джотаро ждет, что он продолжит, но Джоске только жадно изучает выражение его лица. — «Заинтересовались»? В каком смысле? Джоске опускает взгляд в тарелку. Ковыряется в салате. — Сам не уверен... Когда мы ловили обвиняемого, какой-то прохожий записывал видео. Оно попало в сеть. Я его смотрел, ничего особенного, но видно, как я... делаю что-то эдакое. Вот обвиняемый пырнул меня ножом, бросился бежать, а вот он уже отлетел на асфальт, потому что его уложил Crazy Diamond, которого никто не видит. И... боже, надеюсь, мной заинтересовались не из-за станда. Я стараюсь его по минимуму использовать, но иногда такие ситуации бывают, что... иначе никак, понимаешь? Джотаро хмурится. — А никто ничего не заподозрил, когда ты принес в участок... то, о чем ты меня просил? — Были вопросы, конечно, но я все уладил. Мне кажется, институт меня с чьей-то подачи нашел... Может, я начальнику надоел? Или нет, вот зуб даю, это Сугимото решил меня так отблагодарить. Он же свято верит, что теперь по гроб жизни мне обязан. А у него в том институте отец работает... Джоске подпирает щеку рукой, задумчиво смотрит в окно. Это точно хорошая новость? Он будто чего-то боится. — И что предлагают? — Участвовать в проекте по совершенствованию оснащения поли... В общем, они разрабатывают и тестируют новое снаряжение. Нестандартное. Видимо, решили, что раз я сам «нестандартный» и вытворяю такое на видео, то неплохо подойду для обсуждений и тестирований. Разработка займет год или два. И платят недурно. Смогу больше денег присылать семье. Что думаешь? Джотаро не очень понимает, почему его об этом спрашивают. Он понимает в тонкостях работы Джоске чуть больше, чем ничего. Но говорит, что думает. — Неожиданное предложение, но звучит неплохо. Узнай об этом побольше, чтобы всё взвесить. И подумай, сможешь ли ты совмещать работу и проект. — В том-то и дело, что я всё разузнал. И подумал, что это очень заманчивое предложение. Я хочу его принять. Джотаро медленно, терпеливо пилит мясо. Разрубает на волокно. — Ну и отлично. — Он поднимает взгляд на Джоске. — А плохая новость? — Это в Саппоро. Джотаро замирает. Саппоро. Хоккайдо. Другой остров. Лететь на самолете. Разработка займет год или два. Он резко выдыхает, это почти напоминает смешок. Нет, это насмешка. Он не знает, над кем смеяться: над собой, над Джоске или над судьбой. И не знает, кто смеется над ним. — Ты... ты что, хочешь уехать? На год или два? — Ну... да. — Джоске мнется так, будто ждал, что на него накричат. — Я подумал, что так принесу больше пользы. Я за тем и выбрал эту профессию. Должность не потеряю, на работе мне просто оформят перевод. И квартиру обещали дать побольше. По большому счету, меня здесь ничто не держит. Нож стукается о тарелку. На ней разорванное мясо. — Ничто и никто? Джоске долго смотрит на него в ответ. Потом отворачивается. — Я не то хотел сказать, но... — он переходит на шепот, — ты думаешь, это всё надолго? Или всерьёз? Джоске мнет в руке салфетку, и это страшно раздражает. Джотаро прихлопывает его ладонь своей, чтобы утихомирить. — Не знаю, — признается он, — но сейчас я думаю только об этом. И я не хочу, чтобы ты уезжал. — А я хочу, чтобы в моей жизни что-то изменилось! — Джоске вырывает руку, хочет стукнуть кулаком по столу, но останавливается. Испуганно смотрит на Джотаро. — П... прости. Просто я так загорелся этой идеей... Думал, ты за меня хоть немного обрадуешься. Джотаро закрывает лицо ладонью. Пытается не продавить себе скулу пальцем, пытается не скрежетать зубами. Ни к чему был весь этот рассказ, ни к чему было спрашивать, что он об этом думает. Джоске уже всё решил, и ради желаемого он готов махать кулаками. — Если это обдуманное решение, то я рад. — Джотаро... — Давай есть. Они едят молча, но кусок не лезет в горло. Потом, много минут спустя, они пытаются заговорить о чем-то другом. Джоске начинает первым, но Джотаро не хочет разговаривать. Хочет отвлечься. Ему на зуб попадает жесткий кусок мяса, и он с ненавистью разгрызает его пополам. *** — Я улетаю в следующий понедельник, — говорит Джоске прежде, чем поджигает сигарету. — Начальник подписал приказ о переводе. Билет я уже купил. Сегодня тоже понедельник. Сегодня Джотаро и профессор закончили текст монографии. А через семь дней Джоске улетит в Саппоро. Улетит на год или два. Он «купил билет», а не билеты. Билет в один конец. Джотаро затягивается. Ветра совсем нет. Вечерний воздух душно липнет к коже. — Я буду тебе писать, — бормочет Джоске. — Можем созваниваться по Скайпу. И я могу иногда прилетать. Джотаро кивает. — Пожалуйста, не молчи, — просит Джоске. Не молчи, говори. Но Джотаро уже всё ему сказал, и не один раз. Он не хочет, чтобы Джоске уезжал. Только теперь он ничего не может с этим поделать. Не сможет переубедить Джоске, даже если попытается. Единственный минус этой затеи в том, что они перестанут видеться. Наверное, Джотаро бы и сам согласился, если бы ему сделали такое предложение по работе. И он не имеет права отговаривать Джоске: в глубине души он правда рад за него. Но это не мешает ему злиться. — Ты поступаешь правильно, — говорит он и выпускает дым изо рта. — Что бы ты ни решил, я с тобой. О. Он говорит такие правильные, такие разумные вещи. Говорит то, что хочет слышать Джоске. Осталось семь дней. Надо дожить и пережить. Они едут к Джоске на квартиру. Джотаро старается вести себя как обычно, но ночью он не может сомкнуть глаз. Джоске уже спит, а Джотаро пялится на яркие цифры электронных часов, которые стоят на тумбочке. В три часа пятьдесят четыре минуты Джоске убирает руку с его живота, переворачивается на спину; сопит дальше. Джотаро встает с кровати и идет на кухню. Скоро рассвет. Он стоит, пьет воду, снова оглядывает квартиру. Занесенный кулак, неслучившийся удар. «Я хочу, чтобы в моей жизни что-то изменилось». Джотаро замечает новую вещь на верхней полке книжного шкафа. Обычно Джоске клал туда важные бумаги. Не стоит любопытствовать. Но там клочок бумаги. Клочок со знакомым штрих-кодом и закругленными краями. Джотаро подходит к шкафу, берет билет, разглядывает его на свету. Всматривается в каждую черточку. Имя пассажира, дата и время отправления, номер рейса и места в самолете. Билет в один конец. Он думает порвать его. Хрупкая, беззащитная бумага. Прямо у него в руках. Но он не станет — это слишком жестоко, и это ничего не изменит. Джоске просто разозлится на него и купит новый билет. Он простится с Джотаро, взойдет с этим билетом на борт. Самолет увезет его на другой остров. Надолго или навсегда. Джоске, конечно же, полюбит Саппоро за тишину, какую не найдешь в Токио. Это наверняка напомнит ему о родном городе. Может, он останется. Заживет по-новому. Продвинется по службе. И всё это — без Джотаро. Это и правда насмешка. Он помнит, как уезжал из Морио. Не хотел, тянул до последнего, нарочно добавлял себе научной работы. Он привык к Токио. Только в Токио были шум и непрестанно кипящая жизнь, были удушающе широкие возможности; но не было песка и моря, не было людей, которые знали в округе каждый квартал, знали друг друга. Два разных мира. И Джотаро, конечно же, выбрал тот, что знал лучше всего. На пляжах Морио под ногами чувствуется каждая песчинка, а на улицах Токио песчинкой становишься ты сам. Университет, лекции, семинары. Конференции, командировки и научные исследования. Закрыться в аудитории, в кабинете, в скафандре на глубине трехсот метров, и знать только покой. Джоске отказывается от всего, что знает. Выбирает неизвестность и не сомневается, что только так будет правильно, только так будет лучше; оно того стоит. Джотаро хотел покоя для него, для его рвущегося сердца. Но Джоске не может иначе. Он рвет и перекраивает себя, собирает по кусочкам и делает себя лучше, несокрушимее. Уже не боится сломаться — не с тех пор, как они вместе. Он куда смелее Джотаро, прикованного к своим тихим кабинетам. И нельзя винить его за то, что он хочет для себя лучшей жизни. Джотаро кладет билет ровно туда, откуда взял, и возвращается в спальню. У него есть неделя, чтобы отпустить.