***
Неужели Уилсон настолько наивен, что не способен признать тот факт, что Хаусу ничего не светит? Он умер для всех. Если даже волшебным образом объявится, напугав своих «утят» в больнице, то его загребут в тюрьму, на больший срок, а не на 6 месяцев. За инсценировку своей смерти, чтобы уйти от правосудия, смерть пациента в горящем доме. Документов, можно считать, что нет. О восстановлении лицензии врача думать не приходится. С карьерой покончено. Голубые глаза глядели в никуда. Хаус был погребён мыслями, опершись о стену. И допустил весьма комичную идею для себя. Это найти свою бывшую жену Доминику и отправится с ней на её родину — Украину, завести детишек и закончить жизнь счастливо. Однако, Хаус никогда не выбирал путь семьи. Любому, кто знает Хауса, известно, что он не способен на построение отношений, как бы не хотел и не раз демонстрировал это. «Ты мог бы отдать себя музыке.» — вспоминал он слова Уилсона. — «Сменить имя и бежать в другую страну.» — Но кому интересно слушать вечно угрюмого хромого старика? — сказал в пустоту Грегори. И отметил для себя, что от постоянного стресса выглядит старше. И всё же он не мог верить в лучшее, потому что последнее, что осталось, скоро отнимут. Также некому будет выписывать разрешение на викодин. Такую услугу оказывал для Грегори только друг. Если Хаус последует его словам о сохранении своей жизни, то просто загнётся от невероятной физической и душевной боли, которая накроет его, когда жизнь друга угаснет. Боль, которую не способен унять даже викодин. Без Уилсона не было бы лучшего диагноста Принстон Плейснборо. Благодаря разговорам между друзьями, большинство пациентов Хауса, ещё существуют в этом убогом мире. В его голове всплыли воспоминания о том, когда он измученный увидел друга на дороге, через стекло двери, полыхающего здания, в котором находился. Это был полный отчаяния и страха взгляд. Грегори понял, что будет с другом до конца. Если бы мужчина вышел к нему навстречу, так просто, то вскоре отправился бы в тюрьму и потерял бы друга ещё раньше. В тот момент настал главный момент в жизни Хауса. И ещё он осознал, как закончится его судьба.***
Спустя какое-то время, Хаус вернулся в комнату и заметил, что она выглядит опрятней, а вещи его и Джеймса собраны. — Доброе утро, хозяюшка, что на завтрак? — спросил Грегори. Уилсона порадовало, что сосед по комнате в хорошем расположении духа, несмотря на неудавшийся утренний разговор. Может Хаус определился чем будет дальше заниматься? Поэтому так же повеселев, Джеймс решил подыграть. — Одежда на стуле, завтрак на тумбе у твоей кровати. — Хочу завтрак в постель… — мечтательно произнёс Грегори. — Может ты хочешь закончить прошлый разговор? — рискнул спросить Джеймс. — Чёрт бы тебя побрал, Джимми-бой. Ты ведёшь себя раздражающе, взял и испортил нашу милую обстановку, — заворчал Хаус, закатив глаза. — Я хочу еды и развлечений, — снова воодушевившись, сказал он. Поняв, что бесполезно допытываться до друга, Уилсон решил отложить тему на потом и кинул ему одежду, который тот, в свою очередь поймал. — Милую… — хмыкнул Уилсон. Хаус положительно оценивает обстановку с ним, что уже лучше. Но, наверняка, он просто играет. — Одевайся, а то в окно на нас странно пялится какой-то парень. — Завидует, наверное, его то не кормят. — Я не об этом. Просто надоели назойливые взгляды в нашу сторону. — А может ты красавчик? Хм, надо воспользоваться этим, чтобы выбивать скидки у хозяек мотелей, — Хаус внезапно вскинул брови и поднял вверх указательный палец, когда внезапно озарился идеей. — А ещё лучше засесть на пару деньков у какой-нибудь красотки, которая не устоит перед такой правильной мордашкой, — Грегори, к этому моменту, прошёл мимо улыбающегося друга к пище в пластиковом контейнере и стаканчику с питьём. На этот раз Уилсон сделал правильный выбор по поводу еды. При этом, кинутая одежда в руки Хауса, была отброшена на кровать и сам он сел туда же, начав есть. — Ты напяливать своё тряпьё будешь или нет? — сложив руки на груди и свысока посмотрев на Хауса, стоя у окна, сказал Джеймс. — Мамочка, я не знаю, как это делать, — склонив голову захныкал Хаус, при этом не переставая жевать бутерброд. — Можешь помочь? — и с мольбой взглянул на друга. — Хаус, я не буду тебя трогать, — заявил Уилсон. Ахнув и прижав свободную ладонь ко рту, Грегори воскликнул: — Мамочка, как тебе не стыдно о таком думать?! — и не забыв откусить кусок хлеба, он наблюдал за реакцией друга. У Джеймса никогда не получалось отыгрывать свою новую роль в спектаклях Хауса, поэтому пришлось сдаться. — Не поперхнись, дружок. — А ты-то его видел? — не унимался Хаус. — Какой же ты невыносимый, — со вздохом произнёс собеседник и закончил. — Собирайся в путь.