Doctor vivisexy

      — Эй, Босс. А куколка не такая лёгкая, как казалось первые пару километров. Ты точно не хочешь помочь?       — Заткнись!       Санс поворчал, поправив расслабленное человеческое тело на плече. Ты всё ещё была без сознания, так что смущаться роли мешка с картошкой не могла, а вот скелет постепенно терял терпение. Он точно не был из тех любителей здорового образа жизни, что не прочь пройтись пешком.       — Почему бы просто не воспользоваться «коротким путём». Раз и всё!       Папирус резко остановился, отчего Санс врезался в металлические пластины его брони.       — Он ненавидит «короткие пути»…       Санс тоже застыл на пару секунд. Затем помотал головой и обошёл брата, встав перед ним. Словно забыв о твоём молчаливом присутствии. Огни Жаркоземья освещали пространство в красно-оранжевых тонах. Отблески пламени танцевали на костях, подчёркивая их рельеф и дефекты. Санс знал каждую трещину на теле брата так же хорошо, как свои собственные. Отметины. И большую их часть оставил он. В наказание. В назидание. На память. И многие другие по поводу и без. Наружные шрамы виднелись всем, в отличие от душевных. Самый заметный пересекал череп Папируса через глазницу. Санс каждый раз злился, когда вспоминал тот день. Терпкое чувство вины. Брат тогда был совсем мальчишкой, а в его обязанности входило охранять его. От всех, кроме…       — Пойдём… Великий Папирус никогда не теряет времени даром!       Санс пробормотал что-то нечленораздельное и покорно поплёлся следом. Папирус был слишком горд, чтобы признать, но ему полегчало. Брусчатка главной дороги звенела под каблуками его сапог, Санс ступал бесшумно. Они никогда не были душевными собеседниками. Но такой была их невидимая поддержка. Оставшийся отрезок пути растаял в полной тишине.       Высокая металлическая стена, казалось, упиралась в само небо, если бы оно было в этой пещере. Створки автоматических ворот плотно сомкнуты. Никаких опознавательных знаков. Ты очнулась совсем недавно, и мутный взгляд с трудом выхватывал новые детали. Всё ещё не понимала, где находишься. Только ощущение — что это чужеродный, совсем другой мир. И хотя ты пыталась понять, каким же должна быть «твоя реальность», но попытки разбивались о мутное стекло амнезии. Страх, который исчез после встречи с Чарой, не спешил возвращаться. Ты с любопытством оглядывалась по сторонам, желая запомнить как можно больше ориентиров. На всякий случай. Опыт побега в лесу подсказывал, что это не бывает лишним. Куда бы тебя не вели, вряд ли там захочется остаться подольше. Особенно по собственной воле.       Внимания стоили и твои спутники поневоле. Папирус смотрел прямо на дверь и нервно сжимал кулаки. Сложно было сказать, пытается ли он расслабиться или наоборот, мобилизовать все свои силы. Санс, напротив, открыто ловил твой взгляд. Только вот уже не было подмигиваний и попыток грубоватого флирта. Он был обеспокоен, серьёзен и строг. И ты понимала по выражению его глаз — твоя судьба интересует его далеко не первой в списке из вас троих.       Когда рука Папируса прочертила в воздухе дугу и потянулась к кнопке звонка, дверь распахнулась, опередив. Всё в той же кромешной тишине, но ты поняла — вас ждали. Возможно, вели. Видели каждый шаг, сомнение, задержку. И эта дверь — ясный тому показатель, насмешка. Ты покачала головой в такт своим мыслям. Будь, что будет. Папирус снизошёл до того, чтобы кинуть на тебя быстрый взгляд и, пробормотав что-то вроде: «Покончим с этим!», переступил порог лаборатории.       Санс легко подтолкнул тебя сзади, и ты вошла следом. В лаборатории было темно. Но не просто отсутствовало освещение. Чернота была густая, клубящаяся, неестественная. Казалось, что она проникает в тебя с каждым глотком воздуха, пахнущего больницей, оседает в желудке и растекается по венам. Стало дурно. Санс зашёл, дверь за ним захлопнулась, перекрыв последний источник света.       Напряжение повисло между вами. Папирус и Санс не двигались с места. Ждали. Продолжали молчать. Стресс стучал в такт пульсу. Нервы не выдержали, и ты качнулась вперёд, потревожив сенсорную панель. Схватившись за компьютерный стол, чтобы не упасть. Экран тут же вспыхнул. Огромный. Ты удивлённо увидела на нём себя. Зелёная картинка камеры ночного видения. Ты осторожно наклонила голову в бок — изображение повторило жест. Санс дёрнулся, отодвигая тебя от панели. Ты изумлённо посмотрела на него, ожидая хоть каких-то объяснений. Он хотел что-то сказать, но его прервала тихая усмешка внутри помещения. Приятный, вкрадчивый голос:       — Ну и ну, где же мои манеры. Одну минуту.       Тебе было непонятно, почему так вытянулся Папирус, а Санс сильнее стиснул зубы. Через обещанные шестьдесят секунд задребезжали лампы дневного света, и комната вновь стала видима. Даже зловещий экран, показывающий каждый ваш шаг во всех проекциях, теперь перестал казаться таким странным.       — Я приношу свои извинения, — ты увидела, как раскрывается одна из дверей, и оттуда появилась высокая фигура. Выше, чем даже Папирус. — Нелегко работать одному. Так мало времени и так много…пациентов.       Он сделал ударение на последнем слове и очаровательно улыбнулся. Ты судорожно рассматривала нового монстра. Он отличался, и это было страшно. Лучше бы незнакомец напоминал известных тебе скелетов. Они, всем своим видом показывая силу и дерзость, по крайней мере были предсказуемы. Угрожали открыто. Но тут ты не могла описать свои эмоции. И оттого путалась в сетях крепче.       — А ты, значит, та самая «находка», не так ли? Можешь звать меня доктор Гастер.       Он приблизился. Ты заметила, что не спускаешь взгляд с его рук. Проследив твой интерес, он улыбнулся и снял перчатки, покрытые тонким слоем пепла. Белоснежные кости его пальцев отливали серебром в искусственном свете.       — Во время опытов случается всякое, — доверительно сообщил он, слегка наклонившись, и выбросил использованные перчатки в урну. — Безопасность не повредит.       Вернувшись, доктор Гастер развернул кресло и мягко опустился в него, сцепив пальцы в замок. Идеально выглаженный белый халат с бейджиком на груди. Чёрные брюки со стрелками. Бордовый свитер. Множество трещин на лице. Он тоже был монстром. Скелетом. Но был гораздо лучше сложен, чем Санс или Папирус. Словно принадлежал к другому подвиду. Или классу. Касте. Чистоте крови, будь она в этом мире. Доктор… Ты не могла отмахнуться от мысли, что хочешь ему довериться. Обманчивое, опасное чувство. И абсолютно неконтролируемое.       — «Будь осторожна!» — прозвучал в голове голос Чары, и ты поморщилась. От бдительного взгляда Гастера это не ушло.       — В таком виде только и по городу ходить, — сказал он вдруг. Покровительственно и с иронией. — Что только современная молодёжь не придумает.       Ты покосилась на Папируса, который не сдержал рассерженный вздох. Скелеты выглядели как дети, ожидающие распоряжений. Словно провинились. И ты даже испытала легкое чувство ревности по отношению к ним. Что могло быть в этом интеллигентном монстре такого, что пугало твоих жестоких убийц? А ведь ты испытывала к ним и страх, и уважение. Толика разочарования скользнула в твоих мыслях.       Папирус коротко взглянул на Санса и промолчал. Ты заметила, что эта сдержанность стоит ему больших усилий. Гастер дипломатично пожал плечами:       — Ладно, к делу. Значит, не смогли забрать душу?       Папирус открыл рот, чтобы ответить, но Гастер предупредительно поднял палец. Он не собирался выслушивать длинные монологи — вопрос был риторическим. Тем более младшего.       — Убить человека непросто. Санс, ты уверен, что брат делал всё правильно?       Тот кивнул. Медленно и со знанием дела. У тебя мурашки побежали по коже. Ты догадывалась, что не первая из людского рода, на кого мог наткнуться скелет в заснеженном лесу. И где они могли быть теперь.       — Хорошо, — доктор Гастер кивнул. — Сильная человеческая душа опасна. Мне бы не хотелось вас восстанавливать после неудачных попыток. Опять. Тратить много магии неразумно. Не для того я вам её подарил, не так ли?       Ты разнервничалась в край. Раны, о которых забыли на столь долгое время, не могли терпеть такое пренебрежение. Некоторые из них открылись, и ты чувствовала неприятные струйки, скользящие вниз. Белоснежный пол перестал быть таковым. Ты опустила голову и едва не упала в обморок — под тобой собралась целая лужа. Удивительно, как столько в тебя могло поместиться. В лесу, на поляне, здесь. А ты всё ещё живёшь. Доктор Гастер взглянул на тебя оценивающе и встал с кресла. Осторожно взял тебя за подбородок. Синеющие губы, бледность, расширенные капилляры.       — Вами я займусь позже, можете идти, — сказал доктор, не оборачиваясь к скелетам. Одной рукой он придерживал тебя за заднюю часть шеи, другой ощупывал края резаной раны. Первая неудачная смерть. Папирус особо не церемонился.       Но братья не сдвинулись с места. Гастер это не оценил. Он развернулся на каблуках и снял очки, внимательно всматриваясь в лица своих подопечных. Твоя кровь испачкала рукав его униформы. Пахло металлом. Решимость скелетов значительно упала. Отец явно не собирался объяснять свои планы на будущее. Значит, придётся врать королю, если человека видел кто-то ещё. Ходить по лезвию. Но доктор Гастер славился свободомыслием даже среди королевских учёных. И мог делать, что пожелает.       — Человек остаётся здесь, — медленно произнёс он тоном, не терпящим никаких возражений.