Doctor vivisexy

      Красный мрамор или всего лишь отблески, отражение неестественного алого освещения, исходящего из закреплённых на стенах ламп в виде факелов? Искусная резьба. Древний орнамент, потрёпанный временем. Вряд ли кто-то, кроме самих мастеров добирался до этого высокого потолка, куда ты смотрела. А вот тех, кто лежал на том месте, что и ты, могло быть множество. Десятки. Сотни. Ты буквально физически чувствовала ауру этого места. Атмосфера, пропитанная болью, бессильной яростью и смертью. А ещё в воздухе отчетливо пахло сандалом. Сладко, приторно. Душно. Но даже он не мог пересилить аромат крови. Становилось дурно от одной мысли, что она, должно быть, только твоя.       Двигаться по своей воле не получалось. Ты не могла понять, в чём причина, упорно моргая саднящими глазами и напрягая те мышцы, которые отзывались тянущей болью. Другие не причиняли дискомфорт, но их словно парализовало, прибило к кровати. Но оков не было. Уже не было. Дымное марево встречи с Чарой сдувало, как обыденный сон. Воспоминания о делах насущных и имеющих физический облик учёных казались актуальнее.       Напряжение нарастало. Ты слышала, как дребезжит кровь по сосудам, видела, как надуваются вены, но без толку. И тут, словно награда, зазвенел колокольчик. Коротко и звонко, как те, что висят на дверях кондитерских или цветочных магазинов. Их шевелит лёгкий ветерок, задевают входящие покупатели, предупреждая продавца о новом клиенте, с ними любят играть кошки и дети. Образы текли в сознании свободной рекой. Отголоски. Обрывки прошлой жизни. Ты попыталась ухватиться за один из фрагментов, вспомнить полностью, осознать момент, но всё ускользало, как песок сквозь пальцы. Ты даже не заметила, что вновь отозвался колокольчик. И что звук идёт со стороны твоей ноги. Маленькое устройство, простое до гениальности, которое ты приводишь в движение малейшим толчком. Сгибанием пальца. Когда ты осознала, в голове осталась одна мысль. Кого же должен позвать этот звон?       — В стародавние времена, когда мы ещё жили на Поверхности, за людьми был замечен странный ритуал. Перед погребением они надевали на своих умерших крохотные колокольчики. Оставляли механизм так, чтобы он мог позвонить в любую минуту. А запустить его можно было только из-под земли. «Зачем?»: спрашивали монстры. «На всякий случай»: люди пожимали плечами и отводили взгляд. «Вдруг, он окажется не таким уж и мёртвым, как казалось в начале».       Сбоку послышался хлопок, как будто кто-то с силой захлопнул книгу, а потом бросил её на пол.       — Вот так вот. Отрывок из «Истории Поверхности», если интересно. У автора слишком обыденный стиль письма на мой вкус. Но что есть, то есть. Большинство наших фолиантов мы так и не смогли унести сюда, в Подземелье. Тогда, спасаясь, никому не было дела до старых страниц и пыльной мудрости. Даже мне.       Голос затих. Гастер взял длинную паузу, раздумывая о своём, а затем, махнув рукой на дела давних лет, продолжил:       — Да, человеческие погребения… У нас, монстров, с этим всё гораздо проще. Знаешь ли, тело устроено таким образом, что не в состоянии существовать без магической защиты. Силы души. И после гибели неумолимо разрушается. Становится прахом. Мелкий такой, блестящий. Думаю, ты оценишь, если доведётся посмотреть… Так вот. Говорят, во времена единства — а я имею в виду союз монстров и людей, если следишь за мыслью, — некоторые человеческие кланы начали практиковать ритуальные сожжения. Как у монстров. Ну, почти. «Прах к праху»: говорили они. Я нахожу это весьма прозаичным.       Ты услышала звук наполняющегося бокала и на некоторое время вновь повисла тишина. Постепенно возвращалась способность к движению. Ты старалась не торопиться и не шуметь, избегая лишнего внимания. Но скелету было не до тебя. Он с отстранённым видом читал этикетку на бутылке, которую держал в руке. Гастер лежал на диване, не снимая обуви, закинув длинные ноги на подлокотник. Настроение было паршивым. Если бы он помнил о существовании слова «тоска», то наверняка употребил бы его. Но это было слишком низко для гордости. Королевский учёный, доктор, могущественный образец народа монстров не имеет права на такой пустяк. Тем не менее, усталость после череды неудачных экспериментов давала о себе знать. Гастер знал, что плохо переносит магический алкоголь. Помнил, какие пласты воспоминаний радостно вскрываются под его напором и топят сознание в своей пучине. То, что мёртво и воскреснуть не может. О, он знает. Он проверял. Дни, которые не вернуть. Ошибки. Счастье, которое потускнело со временем. Всё это несёт одну тоску. Так зачем он вновь и вновь давит на больное место?       — Крайне. Крайне непродуктивно, — пробормотал он с напором, чокнулся с бутылкой и допил остатки из бокала. Осторожно поставил его на столик — изделие красивое, хрустальное, невесомое. Гастер любил этот сервиз. А потом с ненавистью кинул наполовину полную бутылку в ближайшую стену. Осколки разлетелись во все стороны.       Ты встрепенулась всем телом от страха, словно и не было никакого паралича. Слишком слаба, чтобы встать со стола. Именно стола — это сооружение явно не могло зваться кроватью. Лёгкая льняная ткань, что была на тебе, спала — и ты поняла, что без одежды. Кожа начисто отмыта от следов крови и земли. А ещё — на теле слишком много новых, аккуратно заштопанных, но всё же ран. Глубоких. Тошнота подкатила к горлу. Он что-то делал с тобой, ты это поняла. Какая-то операция? Опыт? Или простое любопытство заглянуть во внутрь такого странного, едва живого, но всё-таки тёплого существа?       Ты обхватила колени руками и села в защитной позе, стараясь укрыться куском ткани как можно больше. Гастер лениво поднялся с дивана, заметив, что ты пришла в себя. Он выглядел спокойным, даже праздным. Словно и не было пугающего монолога и разбитой бутылки. Вместо свитера — рубашка, небрежно расстегнутая сверху. Так, что виднелись сами ключицы и вырезка грудины. Сложно понять, почему доктор, такой строгий в одежде раньше, позволил себе такую вольность. Может быть, сейчас ночь? Выходные? И все нормальные существа отдыхают, расслабляясь после тяжёлой недели? В таком случае у Гастера специфические понятия об отдыхе. Но тебе от этого не легче.       Доктор подошёл к твоему столу, неспешно осматривая обстановку морга. Это всё-таки был он. Но по специфике монстров, в нём не было острой необходимости. Тут всего несколько столов, похожих на твои. Кожаный диван Гастера. Пара рабочих поверхностей с кипой бумаг, исписанных формулами. Брошенная книга всё ещё лежала на полу. Ты бросила на неё короткий взгляд, и в памяти отпечаталось только одно слово: «Мимикрия». Вырванное из контекста. Ты даже задумалась, могло ли оно быть подсказкой Чары. Или всего лишь являлась частью истории. Чужой. Забытой.       — Ляг ровно, — почти что просьба. Голос Гастера звучал по новому. Устало. Мягко. Ты решила подчиниться. Вряд ли попытка побега в твоём состоянии закончится удачно. Тем более, Гастер и так не в духе.       — Текущий осмотр, ничего более, — заверил он, медленно изучая твоё тело. Иногда он касался пальцами краёв ран, проверяя швы на прочность. Зачем-то очертил линии рёбер, не упустив ни одно. Опять поднялся к шее. — Рубцы заживают. Быстро. Слишком быстро. Я такого не встречал ранее. Это интересно.       Он отвернулся к одному из рабочих столиков. Открыл ящик и извлёк маленький контейнер. Внутри, замотанные в марлю, лежали инструменты. Ты увидела, как на свету фонарей мелькнуло лезвие. Скальпель. Он достал нож. Ты начала паниковать. Отчаянно искала взглядом выход. Дверь в дальнем углу. Обычная, деревянная. Ты уже было решилась на стремительный бросок, как увидела, что Гастер на тебя смотрит. Нехорошо.       — Сейчас тебе лучше быть хорошим человеком и лежать смирно, Находка, — сказал от твёрдо. — У меня нет желания ни ловить, ни наказывать сегодня вечером. Тем более, мы отстаём от графика. Ты не приходила в себя целые тридцать восемь часов.       Ты расслабилась, насколько это возможно, стараясь унять сердцебиение. Чтобы он ни делал, ты уже проходила через это. В самом плохом случае снова ждёт встреча с Чарой, а это не так уж страшно. Уже нет. Гастер заметил изменение твоего настроения и воспринял это, как покорность. На миг ему даже показалось, что ты достаточно мудра, чтобы понимать всю важность происходящего. В конце концов твоё присутствие здесь, в лаборатории, может повлиять на многие процессы. Только бы ему удалось понять причину твоей стойкости. Бессмертия. Или бесконечных возвращений с того света.       Смочив вату резко пахнущим спиртом, он протёр тебе шею и грудь. Старые царапины заныли. К щекам прилила кровь, когда он спустил ткань пониже, до самого пупка, чтобы провести процедуру. Вряд ли у монстров были те же правила приличия, что и у людей, но тем не менее. Но когда холодное лезвие коснулось кожи в межреберье, все лишние мысли улетучились. Гастер остановился. Ты почему-то смотрела прямо ему в глаза, тяжело дыша. Никаких привычных эмоций, вроде паники и просьбы о пощаде. Просто. Прямо. Яростно. Секундный ступор спал, и он продолжил нажатие. Осторожно, на одну глубину. Ты зашипела от боли. Скорее жжение.       — Ну и ну, Находка, — произнёс он с толикой уважения, не сбавляя темп порезов. — Неплохо держишься. Я уже подумал, что придётся дольше тебя уговаривать. Или я мог бы вскрыть тебя снова. Знаешь, проверить, регенерировали ли те участки тканей, что я изъял. Без наркоза, конечно, у нас дефицит подобных препаратов. А так я просто засеку время, за которые заживут эти порезы.       Ты потеряла концентрацию и тут же пожалела об этом. Боль, к которой ты привыкла, стала невыносимой. Участки тканей. Он говорил про органы. От самой идеи кружилась голова. Ты очень, очень надеялась, что они успели прорегенерировать. Но не хотела бы, чтобы доктор в этом убеждался. Он, тем временем, закончил своё дело на одной стороне и перешёл к другому боку. Боль сводила с ума. Сознание всё никак не отключалось. Ты закусила губу до крови, стараясь отвлечься. Новый источник боли. Ты постаралась прислушаться к нему, чтобы он заглушив всё остальное. Может даже через чур увлеклась. Гастер смотрел, как ты зажмурила глаза и продолжала кусать. Тёмная, тонкая капля поползла по подбородку и упала вниз.       Гастер усмехнулся и убрал окровавленный скальпель обратно в марлю. Ты этого даже не заметила, полностью сконцентрировавшись на ощущениях. Он даже отошёл на шаг, любуясь картиной. Доктор резал не вслепую. И сейчас, покрываясь первой кровавой нитью, на твоей груди проявлялась надпись. Его имя и инициалы. Это Гастера радовало. И тем не менее, твоя отстранённость задела какое-то чувство. Возможно, ревность. Поэтому доктор протянул руку и стёр кровь с твоих губ, привлекая внимание. Ты распахнула глаза, вернувшись в реальный мир. Силы были на исходе. Жуткая усталость наливалась свинцовым облаком. Гастер смотрел на тебя пару минут, пробуя на вкус кровь, что осталась на пальцах. Люди всё же удивительные существа. Может, эта неожиданная встреча даже добавит разнообразие в его будни, ставшие слишком предсказуемыми.       — Ну и ну, — протянул Гастер, и ты удивлённо заметила, что он подмигнул со знакомой улыбкой. Совсем как Санс. — Наша маленькая Находка оказалась мазохисткой. Ничего. Это хорошо. Я думаю, мы отлично сработаемся…