***
Они сидят на диване, смотрят тупое телешоу, выпив уже по две бутылки пива. Не так много, чтобы опьянеть, но достаточно, чтобы почувствовать, как напряжение медленно покидает их, заставляя распластаться по всему дивану. Чимин наблюдает, как ведущий шоу укоризненно смотрит на участника, который слишком долго тянет с ответом на вопрос, но, почувствовав на себе чужой взгляд, поворачивает голову в сторону друга. Тэхён молча смотрит на него и, скорее всего, хочет сказать что-то, что испортит этот приятный вечер. И, наверное, виновато пиво, раз Чимин, в конце концов, ему позволяет это сделать. Тэхёну достаточно заинтересованно поднятых бровей друга, чтобы начать говорить. — Ты знаешь, Юнги-хён на связь не выходит. Чимин чувствует, как напряжение снова к нему возвращается. — Мне до него какое дело? Тэхён будто бы его не слышит. — Он поругался с Намджун-хёном. И, наверное, это я виноват в каком-то смысле. Настроил хёна против него. В общем, он не берет трубку, не ходит в студию, не открывает дверь, когда ему звонишь. Чимин не выдерживает и резко принимает сидячее положение, впиваясь злым взглядом в друга. — Тэхён, это всего пять дней, понятно? Не надо драматизировать. Не думаю, что он подох там или что-то такое. Как и я не подох. Пять дней, Тэхён, пять гребанных дней, — голос его становился тише. — Пять дней с тех пор, как он послал меня и больше я его не видел. Ровно столько я пытаюсь не думать, что противен ему, пытаюсь выкинуть из головы всё это! Зачем ты опять начинаешь? Я в порядке. А он тем более, таким, как он, вообще насрать. Ким наблюдает, как плечи Чимина опускаются, оставляя вместо выправленной годами занятий танцами осанки сгорбленную спину. — Это сложно объяснить, понимаешь? — почти шепотом начинает Тэхён. — Я хочу придушить Юнги-хёна за то, что он так обидел тебя, но я знаю его, немного, но знаю и не мне тебе рассказывать о нём или о его жизни, но просто знай, что кого-то может не хватить на пять дней. Кого-то может не хватить даже на пять минут. Чимин, нахмурившись, смотрит на Тэхёна сухими, но красными глазами. — Что за хрень ты несёшь сейчас? — Хён сложный человек, но он человек, хотя и пытается иногда доказать обратное. У него есть свои заскоки, возможно, какой-то из них задел ты. — Ты меня обвинить в чем-то пытаешься? Я в чем-то виноват? Мне стоило позволять и дальше ему ноги об меня вытирать? Что ты несёшь, Тэхён?! — Пак неверяще смотрит на друга. Ким подскакивает, задевая ступней пустую бутылку, стоящую около дивана, она со звонким грохотом падает на пол. — Господи, нет! Я бы никогда тебя… Боже, ты меня не понял. Чимин поднимается с дивана и встаёт напротив Тэхёна, сверля его взглядом. — Тогда скажи прямо, — цедит он. И Ким говорит. — Намджун-хён попросил меня попросить тебя как-то связаться с Юнги-хёном. Пак округляет глаза, а через секунду начинает посмеиваться. В улыбке на красивом лице от веселья ничего нет. Она выглядит болезненной. — Что же… Что же заставило вас думать, что он ответит мне? И что я вообще буду снова унижаться перед этим придурком? — Намджун-хён уверен, что ты, возможно, единственный, кто сможет до него достучаться, понимаешь? А он его лучший друг и единственный, кто лучше всех знает его. Он мне кое-что рассказал, и я думаю, что стоит его послушать. — Тэхён, плевать я хотел на всё это! — кричит Чимин. — Это мои чувства послали нахрен, это я должен закрыться у себя в квартире и перестать, блин, контактировать с ненормальными друзьями! — У Юнги-хёна были попытки суицида, когда он был в подростковом возрасте, — слишком быстро выпаливает Ким. — Он не очень хорош в продолжительном самокопании, если ты понимаешь, о чём я. Чимин застывает. Кровь в его венах, кажется, застывает тоже.***
Он вылетает из квартиры Тэхёна, последний пытается его остановить, что-то кричит. Но какое кому дело, да? Чимин снова решил потонуть в болоте с именем Юнги. Он несётся к автобусной остановке, люди оборачиваются на него, потому что во время бега он смеётся как сумасшедший. Ну правда, это очень иронично, что Чимину хватило пяти дней, чтобы почти смириться с тем, что Юнги его ненавидит, но самого Чимина не хватило, чтобы окончательно это сделать. Как иначе это всё объяснить? Он нервно притоптывает ногой, смотря, как автобус мчится по знакомым улицам. Думает, что со всеми пересадками ему до квартиры Юнги минут 20. Мысли о том, что этот тупой хён может сделать с собой что-то, кажутся нереальными, накрученными и слишком драматичными. В конце концов, это Юнги. Его Юнги сильный. Когда Чимин наконец доезжает до места назначения, он крутит в руках телефон с десятками пропущенных от Тэхёна и думает, должен ли он позвонить Юнги или просто прийти к нему и стучать в дверь, пока ему не откроют.***
В итоге Чимин пишет короткое «открой чёртову дверь» и стоит перед чужой квартирой, громко и быстро стуча, не желая останавливаться ни на секунду. В голове успокаивающее «он откроет» перестаёт успокаивать уже через две минуты. — Да открывай же! — Чимин кричит, со всей силы стукнув кулаком. И не сразу понимает, что раздался щелчок, и дверь перед ним открывается. Юнги стоит на пороге и очень удивленно смотрит на нежданного гостя. На нем белая футболка и чёрные джинсы. Волосы аккуратно уложены. От него пахнет одеколоном. На руках у него по несколько серебряных браслетов и колец. Чимин чувствует, как в груди что-то колет. Юнги выглядит слишком хорошо. И Чимин чувствует себя ужасно, понимая, что ему было бы легче увидеть Юнги мертвого на полу, чем Юнги, который собирается на свидание, судя по тому, как охренительно он выглядит сейчас. Глаза начинает жечь. — Вижу, ты в порядке, — Пак медленно пятится назад, проклиная себя, Намджун-хёна и Тэхёна за то, что снова заставили проходить его эти унижения, снова видеть и ощущать, насколько он не нужен этому человеку. — Я должен идти, извини. Он разворачивается и, собираясь наплевать на лифт, несётся к лестнице. Однако в спину что-то врезается и он почти падает, но чужие руки обхватывают и тянут назад, прижимая к горячей груди. Юнги дышит ему в затылок и делает это, наверное, за двоих, потому что Чимин, кажется, дышать разучился. Он слышит тихое и хриплое «не уходи» и впервые за эти пять дней плачет.