Хён, я не хочу девчонку

Когда одна встреча всё расставила на свои места. Чимин не очень хорошо помнит, как оказался в чужой квартире. Шмыгая носом и называя Юнги не самыми лестными словами, через пару секунд он уже позволял старшему стягивать с него ботинки и пальто. — Почему ты такой добрый со мной сегодня, а? — пытался отпихнуть чужую руку Пак. — Головой ударился, придурок? Или с кем-то на встречу собираешься? Поэтому так счастлив? Губы Юнги растягиваются в небольшой улыбке. — Могу поспорить, что тебе больше нравится первый вариант. Чимин зло на него смотрит, слёзы течь уже перестали, остались лишь красные глаза, опухшее лицо и желание побыстрее свалить из этой квартиры, пока у её свихнувшегося хозяина снова не поменялось настроение. Черт, но как он хорошо выглядит. — Демон, — выплевывает Чимин, наконец отталкивая от себя старшего, и ему кажется очень необходимым добавить, — я тебя не хочу видеть так же сильно, как и ты меня, так что скажи спасибо Намджун-хёну и придурку Тэхёну за мой неожиданный визит. — Скажу. — Обязательно, — кивает Пак, а потом до него доходит смысл. — Что? Он поднимает взгляд на Юнги и не понимает, что происходит. Старший смотрит на него серьезно, но во взгляде нет ярости или отвращения. Он смотрит немного грустно, немного виновато. — Я собирался тебя искать вообще-то, — Мин неловко чешет затылок. — Я хотел поговорить с тобой. Чимин недоуменно смотрит на него. — С чего вдруг? Ты вообще себя хорошо чувствуешь? Или реально стукнулся? Юнги закатывает глаза и дергает младшего за локоть, таща на кухню. Чимин снова пытается вырваться, но чужая хватка достаточно крепкая, чтобы не дать ему это сделать. — Нет, нет, нет, нет, — произносит Пак, когда все-таки оказывается на кухне, в голове всплывают отрывки их первого и последнего разговора на этом месте. — Мы уже говорили здесь, и я не собираюсь повторять это. — Здесь мы начали, давай здесь и закончим, — произносит Мин, закрывая собой дверной проём. Чимин старается не замечать, как больно становится от чужого уверенного «закончим». — Что ты хочешь от меня? — устало выдыхает он. — Давно никого не унижал? Какое-то время они стоят в тишине. Пак смотрит на старшего, у которого в голове как минимум третья мировая развивается, судя по тому, как он то хмурит брови, то расслабляет. Поэтому, когда губы Юнги начинают двигаться, он резко встряхивает головой. — Почему ты пришёл? Чимин пожимает плечами и решает сказать всё как есть, раз уж старший так жаждет поговорить. — Все за тебя волновались, Тэхён сказал, что ты никому не отвечал и не открывал, когда к тебе приходили, так что Намджун-хён попросил меня через Тэ прийти к тебе. Он почему-то был уверен, что ты меня пустишь. Юнги осторожно кивает и спрашивает: — Почему ты согласился? Мог же просто послать меня. — Я и послал, — хмыкает Пак, а потом пристально смотря на своего собеседника, говорит, хотя слова подбирать ему оказалось сложно. — Они сказали, что… Ну знаешь, не сказали, но намекнули, что ты… В общем, ты склонен к мыслям о том, чтобы навредить себе. Юнги резко выдыхает, и что-то в его лице резко меняется. Так что Чимин осознаёт: да, склонен, да, эти пять дней действительно могли у каждого пройти по-разному. — Хён, — тихо тянет он, не решаясь сделать шаг вперёд, — ты в порядке? Старший вздрагивает, когда слышит его голос и громко вздыхает. — Присядь, Чимин-а, я думаю, что должен тебе кое-что рассказать. Он ждёт, когда притихший и как-то очень быстро растерявший всю свою злость Пак опустится на стул, и начинает говорить. — Когда мне было шестнадцать лет, мы с одним моим другом поняли, что нравимся друг другу. Это было неожиданно, а также это было очень тяжело признать, но мой друг был уверен в нас, он поддерживал меня, и в итоге я смог признать, что да, меня тянет к парню. Мы с ним тайно встречались два года, всё было очень серьёзным, пока мои родители не узнали о нас. Это был настоящий ад, Чимин. Ненависть, презрение, отвращение — я чувствовал, как всё это исходит от них. Мой отец избил меня, сказал, что вправит мне мозги и таким способом, если поможет. Я из дома неделю не мог выйти, пока не сошли синяки. В итоге, вернувшись в школу, я узнал, что мой парень начал встречаться с девчонкой из класса младше. Мне было плохо, я почти всю неделю умирал, но надеялся, что когда увижу его, то хотя бы от него получу поддержку, которая мне была так нужна. Но её я не получил. Лишь услышал, что всё это было неудачным экспериментом. Мне было ужасно больно, стыдно, я чувствовал себя грязным. Пытаясь жить дальше, я возвращался домой, чувствуя от своей семьи лишь отвращение и разочарование, а в школе мне приходилось смотреть, как мой бывший парень счастливо ходит со своей девушкой. И, в конце концов, в конце учебного года, после всех экзаменов, я не выдержал и выпил слишком много антидепрессантов, которые прописывал мне врач. Умереть не получилось, но месяц я провёл в больнице, восстанавливаясь. У меня было время о многом подумать, но одно я решил точно, что мне нужно бежать. И я убежал, буквально на второй день как меня выписали. Мои родители даже не притворялись, что хотят меня удержать, наоборот, они, судя по всему, вздохнули с облегчением. А я был рад, что смог поступить в университет в Сеуле. И мне очень повезло, что я встретил Намджуна буквально в свой первый день. Он не спрашивая предложил свою помощь. Помог мне с подработкой, мотивировал меня заниматься музыкой. Спустя год нашего знакомства я всё ещё боялся рассказать ему о себе, о том, почему не говорю о семье и не езжу к ним на праздники, но в итоге Джун первым признался мне, что он би. Выглядел он взволнованным при этом, возможно, переживал, что я не пойму этого. Но именно тогда я ему всё рассказал. И он заменил мне всю мою семью. Сначала только он, потом прибавился Джин, Хосок, мелкие с их попытками влезть в мою голову. И ты, которому это удалось. К тому моменту, когда Юнги закончил говорить, Чимин снова плакал. Он сидел, уткнувшись в ладони, всхлипывая и дрожа. Мин подошёл к нему, укладывая руку на затылок и слегка приглаживая волосы. — Чего ты ревешь, это было сто лет назад. — Хёён, — Чимин утыкается головой в живот старшего и плачет, чувствуя, как чужая футболка намокает. Юнги поглаживает его затылок, поднимает взгляд к окну и начинает снова говорить: — В общем, причин оттолкнуть тебя было две: я знал, что ты натурал, и не видел смысла с тобой как-то связываться, я не очень хотел быть твоим сексуальным экспериментом, учитывая, что ты мне нравился. Но еще я понял, что не хочу, чтобы ты впутывался во всё это. Куча девчонок перед тобой в шеренги выстраивается, и они тебе вроде как нравятся. У тебя может быть большая семья и куча детишек со временем, понимаешь? Я бы не хотел видеть, как ты из-за меня лишаешься всего этого. И ещё больше я боялся увидеть, как твоя семья отворачивается от тебя. Я просто струсил, Чимин. Мне до сих пор страшно, — Юнги вздыхает. — У меня футболку уже выжимать можно, было бы хорошо, если бы ты перестал реветь и послушал меня. Пак провыл что-то нечленораздельное в его живот. Старший отлепил его от себя. — Чего? Не понимаю, что ты говоришь. — Хеееён, — проныл Чимин, — я не хочу девчонку. Не хочу детей от неё, не хочу семью с ней. Ты мне нравишься, чтоб тебя, придурок. Юнги тихо рассмеялся, качая головой. — Пак Чимин, ты мне признаешься или пытаешься оскорбить, определись уже. Чимин отталкивает его от себя и смотрит на него. — Ты с собой пытался что-то сделать за эти пять дней? Юнги качает головой. — Нет, Чимин-а, не пытался. Я даже не думал об этом. Наверное, первые дня два мои мысли были действительно заняты тобой. Я думал над словами Намджуна, думал над твоими чувствами и собственными. В итоге я решил найти тебя, всё объяснить и дать выбор, хотя очень боялся, что ты меня ненавидишь. И когда мои мысли встали на место, то ко мне пришло, ну знаешь, невероятное вдохновение. Давно такого не было, черт возьми. Слова идеально ложились на бумагу, а затем и на мелодию. Что уж и о музыке говорить… В общем, я кипел идеями, поэтому, видимо, и не слышал звонки и смс, так как преимущественно был за компьютером. Я на это три дня потратил, почти не спал и не ел. А сегодня, всё закончив, решил наконец встретиться с тобой. Поэтому ты был прав, когда предположил, что я собираюсь на встречу с кем-то. Когда Юнги заканчивает, то Чимин устало вздыхает, чувствуя, как в груди становится легче. — Мне так много хочется тебе сказать, ты даже не представляешь, — младший хмурит брови. — Но больше всего меня бесит то, как ты сейчас ведёшь себя! Я столько за тобой увивался, слушая твои оскорбления и завидуя Тэ с Чонгуком, потому что с ними ты вёл себя по-другому. А теперь ты вдруг себя ведёшь со мной как-то мило, общаешься как со своим тонсеном. — Я бы хотел общаться с тобой как со своим парнем в скором времени. Если, конечно, ты решишь меня простить. Лицо Чимина становится предательски красным слишком быстро. — Хёёён, — тянет он, снова утыкаясь в свои ладони и оставляя на виду лишь горящие уши.