***
Денки сидел на своей скрипучей, но такой близкой сердцу кровати, и с подозрением косился на сидящего рядом Ханту. Так как убивать взглядом было невозможно, Каминари затравленно перевёл взгляд на Ашидо, которая развалилась на постели Серо с явным намерением поспать. - Ты всё ещё можешь спуститься к себе, - без энтузиазма заметил Каминари. - Да если бы я могла, точно бы не осталась в этом свинюшнике, - Мина резко вскочила с кровати, в два шага преодолела комнат и вплотную подошла к жмущимся к стенке парням, - Но нет же! Любовные дрязги Хагакуре должны происходить именно у нас! Нет, я не против весёлых любовных историй, но почему я должна из-за неё страдать, а? - Можешь не кричать, пожалуйста, - шёпотом попросил Денки, боясь разозлись Ашидо ещё сильнее. - НЕТ! – ещё громче крикнула она, развернулась и снова залезла на опустевшую кровать, - И вообще, можно было и предупредить. - Да, конечно, она не права, все дела, но, - Каминари снова недоброжелательно посмотрел на Серо, - Себе кровать отвоевала, умница, а мне как спать, скажи на милость? - Да хоть в обнимку спите, мне плевать, - фыркнула Мина, демонстративно отворачиваясь к стенке и накрываясь с головой одеялом. Каминари переглянулся с Серо. Не говоря ни слова, она дружно решили, что трогать Ашидо сейчас не стоит. - Серо, пол, - дружелюбно улыбнувшись, предложил Денки. - Почему сразу я на пол? – возмутился Ханта, которого хотели выставить крайним, впрочем, как обычно. - Они твои друзья. Я вообще нелюдимый хикка, - разведя руки в стороны и состроив страдающую мордашку, пожал плечами Каминари. Серо устало потёр вески. С такими друзьями он обречён на вечную бессонницу и нервные срывы. Но что же с ними, бедными, делать? Ханта как никто другой понимал, что пропадут эти придурки без него.***
Тодороки, допив свой кофе, вернулся к первоначальному плану. Ведь время – деньги, его нельзя тратить на пустые разговоры. Вернув пустую чашку на законное место, Шото вернулся к кровати, взял в руки камеру, включил и снова направил на Хагакуре. - Ты же не будешь снова, - но не успела она договорить, как снова яркая вспышка захватила всё её внимание, - Удали, пожалуйста. - У всех людей есть хобби. И моё – сохранять прекрасное. Разве плохо, что теперь твоя красота будет всегда со мной? – Тодороки, говоря это, пытался думать о чём-то приятном. О лекциях по криминологии, как вариант. Если он хоть на секунду позволит себе задуматься о смысле только что сказанного, то его вывернет наизнанку от обилия сладкого. Как-то, ещё в школе, на уроках английского учительница включала им любовные драмы и комедии на английском. Многим парням это, откровенно говоря, не нравилось. Но почему-то, стоило на экране появится смазливому красавчику, как все девушки из класса заинтересованно утыкались в экран. А когда он брал главную героиню за руки, говорил какую-либо чушь вроде «Я буду любить тебя, даже если весь мир будет против нас!» и всё, атас, по кабинету разносился влюблённый вздох. Тодороки, вспомнив эти «замечательные» уроки, невольно провёл параллель между собой и красавчиками с экрана. И искренне посочувствовал актёрам. Нелёгкое это, оказывается, дело. Тору, покраснев, отставила свою кружечку и, вплотную подойдя к Шото, попыталась выхватить у него камеру. Тодороки на эту жалкую попытку только скептически хмыкнул и поднял руку вверх, поднимая таким образом камеру выше, чем доставала Хагакуре. Наблюдая за тем, как она пыталась опустить его руку всё ниже, Тодороки возненавидел себя за то, что собирался сделать. Свободной рукой он приподнял её подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Когда Тору перестала цепляться за его поднятую руку, он наклонил свою голову и накрыл её губы своими. Убедившись, что отталкивать его никто не собирается, Тодороки углубил поцелуй, проникая своим языком в рот Хагакуре. И, к удивлению Тодороки, это было чертовски приятно. Но не так быстро. Разорвав поцелуй, Шото усмехнулся и прошептал: - С каждой секундой я всё больше и больше начинаю убеждаться в силе твоей привлекательности. Но слова уже были не нужны. Тору сама поднялась на цыпочки и легонько чмокнула Тодороки, увлекая его за собой в сторону кровати. Шото не сопротивлялся. Даже наоборот, ему нравилось то, что теперь все сладкие слова можно было забыть. Опрокинув Хагакуре на кровать и нависнув над ней, Тодороки снова впился в её губы требовательным поцелуем, позабыв о напускной нежности. К чёрту нежность. Тору не сопротивлялась и позволяла Шото быть главным. Обвив его руками за шею, она забыла о всякой стеснительности. Тодороки отстранился, чем вызвал у Хагакуре непонимающий взгляд. Усмехнувшись, он поднялся с кровати и прошёлся к тумбочке, по пути включая режим съёмки. Не надо прятать то, что уже заметили. Это было очень просто. Лучшая защита - это нападение, стратегия на века. - Мог бы бросить её на пол, - недовольно фыркнула Тору. - На ней твои фотографии, так что я не мог рисковать. Запись пошла. И у Тодороки было тридцать минут. Значит, долгие прелюдии были не к чему. Он, подойдя к Хагакуре, специально медленно, дразня, начал расстегивать пуговицы на своей рубашке. Одну за другой. Тору же, явно недовольная пустой тратой времени, помогла Шото окончательно стянуть белую рубашку и снова затянула его в глубокий влажный поцелуй.***
Удивительно, как порой пословицы хорошо и, главное, лаконично описывают людей. И такая старая, но всё ещё актуальная пословица «В семье не без урода» стала для Даби своего рода девизом. Даби не обладал присущим всем в его семье взглядом на жизнь. Пока отец упорно вбивал в головы своим детям важность таких навыков, как умение держать себя в обществе, способность выкручиваться из любых ситуаций с минимальными потерями и контроль над эмоциями, Даби, словно необучаемый идиот, игнорировал все отцовские наставления и делал только то, что хотел. Он не признавал показушную бессердечность, которую в его семье считали жизненно необходимой. Нет, Даби был в своей семье белой вороной. И самое забавное, ему это нравилось. Про себя он называл взгляды семьи Тодороки патриархальными и мягкотельными, хоть и не решался говорить так вслух. Но несмотря на все заскоки, которые были характерны для каждого члена семьи, Даби продолжал любить всех. Правда, издалека. Изредка звоня по вечерам, да видясь по праздникам. Но ведь любил и ценил! И именно эта странная и изощрённая любовь не дала Даби сегодня поспать. Сначала, часиков в одиннадцать-двенадцать, он ещё пробовал звонить Шото. Потом, когда сон накатывал с новыми силами, Даби убеждал себя, что Шото уже взрослый мальчик и может гулять допоздна. Да и тем более, с каких пор Даби в няньки подавался? Опекун не нянька, а простой человек, который в непредвидимой ситуации должен был бумажки подписывать, да карманные деньги давать. Но с самовнушением у него явно не сложилось. Убедить в чём-то Шото – да, просто, убедить себя – невыполнимо. Поэтому сейчас, закидывая в очередную кружку свежезаваренного кофе пятую ложку сахара, Даби во всей красе представлял, как над его милым младшим братом измываются где-то в подворотне. Иначе какого хрена он дома не ночевал? С друзьями в клубе до утра засиделся? Даже не смешно. Он ещё рассчитывал выкрасть себе пару часов сна, но быстро сдался. В конце концов, назойливые мысли не давали Даби расслабиться, а пара часов сна погоды бы не сделала. Ну почему именно в тот день, когда ему нужно куда-то идти и с кем-то контактировать, жизнь преподнесла ему такой неприятный сюрприз? Было шесть часов утра. За длинную ночь, которую Даби провёл на кухне с приторно сладким кофе в руках, он успел перебрать в голове как минимум шесть возможных узких улочек по дороге от университета до дома, где тело найдут только спустя месяц, успел вспомнить как минимум девятнадцать разных видов физических пыток и найти места проведения двух подпольных аукционов, на которых торговали людьми. Было уже целых шесть часов утра, когда телефон завибрировал, тем самым привлекая к себе внимание. Даби, не сразу поняв, что вообще он услышал, отставил кофе в сторонку и потянулся за мобильником, который всегда был под рукой. Когда лёгкий пароль, состоящий из девятнадцати символов, наконец был набран, Даби ещё минут пять просто пялился в только что пришедшее сообщение. Перечитав его раз тридцать, осознав смысл и убедившись, что не задремал, Тодороки-старший наконец смог понять, что вообще происходит. Ранее таившееся волнение быстро сменилось праведным гневом. Щёлкнув пальцами, Даби уже было собрался печатать максимально едкий и саркастический ответ, но не успел он набрать и две строки, как пришло новое сообщение. На этот раз уже не пустые слова «Я иду домой. Буду минут через сорок, если повезёт с транспортом», нет, в этот раз было целое видео. Даби, слабо соображая утром, не мог понять, что вообще происходит. Он ни разу не получал от своего брата хоть что-то, кроме кратких ответов «Да», «Хорошо», «Уже дома» и «Делай то, что считаешь нужным. Придурок». Но сейчас у него грузилось целое видео. Нет, не так. Целое ВИДЕО! Но что мог Шото отправить в шесть утра – оставалось загадкой. Съёмки нелегальных боёв проституток из клуба с БДСМ тематикой? Вряд ли. Поучительную короткометражку о милом хаски, который устроился работать, хоть имел лапки? Опять мимо. Шото предпочитал хомяков, которые не требуют внимания круглосуточно. Тогда, быть может, на этом получасовом видео была лекция из университета об уголовном праве? Вот это уже было возможно. Но был ли смысл гадать? Вот сейчас медленный инет наконец загрузит видео-загадку, тогда Даби наконец сможет утолить своё любопытство. Конечно, получасовое видео было весьма заманчивого содержания. Правда, Даби не был из тех людей, кому нравилось смотреть на то, как другие люди занимаются сексом. Даже если среди них был его младший брат. Тем более, если в видео участвовал его младший брат. Поэтому Даби промотал почти всё, убедился, что Шото действительно заснял свои ночные похождения и облегчённо выдохнул. Теперь он хоть знал, куда пропал его пунктуальный домашний братик. И, что самое главное, теперь у Даби была ещё одна причина подшучивать и стебать своего младшенького. Наверное, стоило начать уже сегодня пораньше с утра. В конце концов, времени для сна у него не осталось. Встречи пораньше – истинное зло. Но нет худа без добра. Если Даби не поспал из-за Шото, то теперь Шото не будет отдыхать из-за Даби.***
Сказки имеют чудесное свойство затягивать в свой мир и не отпускать. Погружаясь в них, любой человек, который ещё не разучился верить в чудеса, теряет счёт времени. И Урарака не была исключением. Весь вечер, а потом и всю ночь напролёт Очако и Тсую смотрели сказочные мультфильмы Диснея. Начиналось всё безобидно: с Корпорации монстров*. Но после этого Урарака окончательно потеряла голову и погрузилась в ностальгию, прихватить с собой и Асуи. «Вольт», «Лило и Стич», «Горбун из Нотр-Дама» и, напоследок, «Король Лев». Немудрено, что за временем никто не следил. А когда Урарака наконец обратила внимание на то, что уже темно, телефон показывал без десяти четыре утра. Засиделись, с кем не бывает. Проблема заключалось в том, что в такой поздно-ранний час транспорт всё ещё был в спячке. Поэтому Очако осталось у Тсую с ночёвкой. Конечно, сначала Урарака пыталась убедить Асуи, что она и пешком дойти сможет, но хозяйка квартиры осталась непреклонна. Очако проснулась минут сорок назад, может даже чуть-чуть больше. Но с кровати она так и не поднялась. Урарака не хотела будить Асуи, поэтому продолжала лежать под тёплым пледом, не шевелясь. Они засиделись до шести утра, обсуждая разные фильмы, мультфильмы и сериалы. И чтобы не прерывать свои дискуссии, Тсую предложила Очако остаться с ней в одной комнате. Сказано – сделано. Конечно, это было неловко. Урарака ни с кем ещё не спала в одной, хоть и очень широкой и просторной, кровати. Но об этом она точно жалеть не будет. Ведь с Тсую Очако было довольно уютно. Как оказалось, у них действительно много общего. Асуи ещё с детства сходила с ума по творчеству Тарантино, Урарака же часто смотрела его фильмы с отцом раньше. Очако ненавидела открытые концы у книг, Тсую их тоже не жаловала. Поэтому Урарака не могла прервать сон Асуи. Она по своему опыту знала, что ранний подъём в выходные не сулит ничего хорошего. И даже если уже два часа дня, это всё равно будет считаться ранним подъёмом.***
Даби профессионально игнорировал сидящего напротив. Просто Тодороки привык не заводить разговор с мудаками первым. Мало ли, подумают ещё, что ему приятна их компания. Поэтому он безразличным взглядом рассматривал прохожих через окошко. Благо, что не так давно пошёл дождь, и из-за него люди разбегались кто куда, как при чрезвычайной ситуации. - Я слышал, что ты теперь тоже замешан в тёмной стороне нашего университета. Добро пожаловать в клуб. - Просто заткнись, Шигараки. Даби уже было подумывал уходить. Он изначально не понимал, зачем вообще согласился на встречу с Томурой. Ведь Шигараки и Даби мягко сказать не ладили. Нет, когда-то давно, когда Даби был ещё молод и глуп, и было ему лет эдак восемнадцать, они неплохо общались. Потом их общение переросло в дружбу и резко росло в геометрической прогрессии. Такие люди, как Шигараки, легко привлекали внимание за счёт своей прямолинейности. Но… Это было слишком давно. - Я просто хотел поздравить тебя, - Томура отломал кусочек от ещё тёпленькой пиццы, которая стояла ровно по центру стола, - Не каждый же продвигается от жертвы до надзирателя. Даби скептически хмыкнул. Поздравляет? Бред. Если бы не Шигараки, Тодороки бы никогда не влез в этот пиздец.***
Было бы лето – на улице было бы ещё светло. Но, увы, март не июнь, поэтому всегда, когда смена Бакуго подходила к концу, солнце уже было далеко за горизонтом. Кацуки последние десять минут своей смены занимался откровенно ничем. Хоть это и был вечер субботы, но людей было слишком мало. Большинство официантов сидело без дела, самые невезучие всё ещё мучились с большими столами, которые были заняты ещё с девяти вечера. Бакуго гипнотизировал часы взглядом до тех пор, пока длинная стрелка наконец не доползла до двенадцати, а маленькая не замерла на десяти. Когда же чудо свершилось, Кацуки, не теряя времени, нашёл милую девушку-менеджера, которая работала с ними чуть меньше месяца, сообщил об окончании своей смены и расписался в злополучном журнале. Всё. Свобода. Да и времени ещё было навалом, чтобы отдохнуть. Ничто не могло испортить ему этот замечательный вечер. Ничто. Бакуго жалел в своей жизни только о двух вещах. Во-первых, Кацуки жалел о том, что жил в стране с криво составленным уголовным кодексом. Ни насилия, ни веселья. Во-вторых, Кацуки жалел, что не родился ясновидящим. Он избежал бы большую часть разочарований в своей жизни, если бы знал о них заранее. Идя домой по пустынной улице, Бакуго представлял, как вернётся домой, заварит себе дешёвый, но вкусный кофе и проведёт весь вечер на кухне, почитывая старого доброго дядю Стивена. Но все планы рухнули в тот момент, когда Кацуки подошёл к дому и заметил, что на его кухне горел свет. Потеряв прежнее хорошее настроение, Бакуго поднялся на свой этаж, вставил ключ в замочную скважину, повернул и, к своему удивлению, заметил, что дверь была не заперта. С опаской опустив ручку и толкнув дверь вперёд, Кацуки зашёл в залитую светом прихожую. - Какого хрена вы тут забыли? – сразу с порога закричал Бакуго, закрывая за собой дверь. - Кацуки? Прости, мы должны были позвонить, - выходя из кухни, начал мямлить отец, стараясь не вызвать у своего сына ещё больший приступ негодований. - Тебе двадцать лет или два года? Какого хрена тут немытой посуды больше, чем раковина способна вместить? – сразу же вклинилась в разговор мама. Бакуго, не желая слушать после двенадцатичасовой смены упрёки по поводу чистоты, быстро разулся и точно так же, со скоростью света, ушёл от лишних разговор к себе в комнату. Нет, он определённо должен съехать от этих невыносимых людей. Были бы лишние деньги – давно бы уже снимал квартиру за сотню километров.