Deep End

      В клетке находится не дельфин, не афалина, не ложная касатка и не рыба вовсе. В искажении водной поверхности Тэхён видит рыбий хвост золотистого цвета, покрытый глянцевой блестящей чешуей, но над водой он видит человека. И этот человек, судя по багровым разводам на воде вокруг его туловища — ранен.       Это существо в клетке, исходя из черт лица и телосложения, определенно мужского пола: сильное, молодое и нечеловечески красивое. Оно щурится в ослепительном свете прожектора, его черные волосы отливают изумрудным оттенком, глаза глубокого карего цвета, бездонные и настороженно глядящие в ответ, а кожа… Кожа на мощной груди, видимой над водой части живота и мускулистых руках покрыта переливающимся на свету золотым песком, миллионом блестящих и отражающих свет частичек, заставляющих это существо мерцать в лучах искусственного освещения, словно драгоценный камень.       — Оно привлекательное, но по-нашему не понимает и очень агрессивное, — мужчина издает фальшивый смешок и оголяет посиневшее от обширной гематомы предплечье. — Мы хотели его осмотреть, самостоятельно обработать рану, или хотя бы накормить, но оно не подпускает к себе. Может, у него плохие ассоциации именно с нами, ведь его посадили в эту клетку при нас, когда доставили сюда. Усыпить не получилось, опять же — хотели воспользоваться методом, который практикуется в зоопарках — дротики со снотворным, но они отскакивают от его кожи, как шарики для пинг-понга.       — Я не могу, — перебивает его Тэхён глухим голосом, продолжая непрерывно удерживать зрительный контакт с человеческими глазами из клетки, боковым зрением замечая тонкую полоску алой крови, стекающей из-за уха вниз к ключице и теряющейся в водной границе. — Ему нужен врач, человеческий врач, а я всего лишь ветеринар, — и то не окончивший учебу, добавляет про себя внутренний голос.       — Ты ведь уже достаточно взрослый парень, Тэхён, и должен понимать, что никто за подобной помощью не станет обращаться в больницу к настоящим врачам. Никому не нужны лишние вопросы и тем более возня с прессой или властями. Ты тоже должен держать язык за зубами. Считай, что работаешь по специальности, это же, в конце концов, наполовину рыба.       — У него ранена шея! Человеческая шея! — восклицает Тэхён, обескураженно поворачиваясь и пытаясь найти здравомыслие в глазах человека, убеждающего его в откровенном безумии. — Я не знаю, кто это вообще? Русалка? Сирена? В университете, знаете ли, мы ничего подобного не изучали. Всё это… Оборотни, русалки, кентавры, — Тэхён нервно зарывается рукой в волосы и тянет на себя, вероятно предпринимая жалкую попытку проснуться, если вдруг все это какой-то чересчур правдоподобный сон.       Он практически на грани истерики. И не то чтобы Тэхён был удивлен увиденному. Он живет в современном мире, читает комиксы и осведомлен о культуре косплея; смотрит современные фильмы и сериалы, являющие собой многообразие суперсил супергероев, магии, волшебства и фантастических существ, при том выставленных настолько правдоподобно, что волей-неволей веришь в реальность происходящего на экране, и мозг само собой особо не удивляется встрече с подобным в настоящей жизни.       Но, чёрт возьми. Перед ним находится живая русалка. И даже тот размытый образ, сформированный посредством имеющихся косвенных знаний об этом — полностью не соответствует предоставленной ему действительности.       — Ладно, — вздыхает директор Ли, подзывая рукой Сухена. — Позвони куда следует, пусть они ликвидируют это, пока не поползли слухи. Нам не нужны лишние проблемы со всякого рода организациями типа Гринпис.       — Подождите, — спохватывается Тэхён, вздрагивая всем телом от осознания того, что его молчаливое безучастие будет стоить жизни этой русалке. Или русалу? У Тэхёна уже кружится голова. — Я постараюсь сделать всё, что будет в моих силах.        — Сухён! — звучит новая команда, заставляющая парня вздрогнуть от тона властного голоса. — Поднимай к нам!       Раздается металлический скрежет конструкции под потолком и она, не заставив себя ждать, начинает вращаться, натягивая цепь, словно струну и поднимая клетку из воды, чтобы переместить ее чем-то похожим на подъемный кран приспособлением на сушу. Существо начинает неистово трепыхаться и отчаянно биться о стенки, а когда все его тело вместе с клеткой оказывается над водой, оно начинает издавать душераздирающие животные звуки, разносящиеся по залу эхом, одновременно похожие на плач детенышей, на боль предсмертной агонии и на дикий страх перед неизвестностью. Под клеткой расплывается мутное багряное пятно.       — Опустите! — не узнавая своего голоса, вскрикивает Тэхён. Его сердце сжимается в сострадании, и он впервые чувствует себя здесь на своем месте. — Опустите его обратно в воду, вы что, не видите, что ему больно и страшно?       Он смотрит умоляюще в холодные равнодушные глаза и в следующий момент от надрывного визга сильно зажмуривает глаза и накрывает ладонями уши, потому что слышать эти рыдания нестерпимо больно.       — Опустите клетку! — взмаливается он, и его сопровождающий делает подчиненному жест рукой и цепь начинает двигаться в обратную сторону, опуская клетку с существом обратно в воду.       Оно еще несколько раз сильно ударяется о стенки своей «камеры», прежде чем замереть под пристальным вниманием пары взволнованных глаз, разглядывающих его с берега благодаря яркой подсветке прожектора.       — Что ты собираешься делать? — испуганно спрашивает мужчина, когда Тэхён опускается на одно колено и принимается решительно развязывать шнурки на кроссовках.       — Я сам к нему пойду.       Он скидывает на пол обувь, куртку и снимает носки, оставаясь в одних джинсах и футболке. Подходит к краю бассейна, зрительно пытаясь оценить его глубину и температуру воды, но потом понимает, что чем дольше будет собираться, тем сложнее в итоге будет настроиться и сделать это, и спрыгивает в воду, в одночасье погружаясь по самую шею. Вода оказывается настолько холодной, что у него из легких вырывается с шумом весь воздух. Кожу разом пронизывают сотни иголок, намокшая одежда отяжеляет тело и затормаживает подвижность. Тэхён плывет к клетке, чтобы хоть как-то согреть немеющие конечности, и в нескольких метрах пятится назад, когда существо с утробным рыком ударяет мощным сильным хвостом по передней стенке своей клетки, образовывая сильную волну, глухой, отражающийся эхом по помещению металлический лязг и поток брызг, обрушивающийся водопадом на и без того промокшего парня.       — Смотри только задвижку на дверце не открывай, — кричит ему в спину директор, наблюдая за происходящим не без тени волнения на лице. — Оно хоть и раненое, но все еще сильное.       — Хорошо, — дрожащими губами выкрикивает в ответ Тэхён, медленно подбираясь ближе, перебирая по гладкому дну кончиками больших пальцев ног.       — Осмотри его сблизи, а я принесу из морозильника рыбу, может тебе все-таки удастся скормить ему снотворное, — доносится с берега, на что Тэхён лишь согласно кивает, не поворачивая на говорящего голову. Его взгляд прикован к тому, кто находится за решеткой буквально на расстоянии одного метра от него.       Удаляющиеся из зала шаги стихают, оставляя его наедине со странным незнакомцем.        Что теперь делать? Стоит ли с ним поздороваться?       — Не бойся, — выставив руку вперед, тихо произносит Тэхён, опасаясь напугать своей настойчивой близостью. Он знает, что существо не понимает речи, поэтому вкладывает в свою интонацию всю искренность, на которую способен, чтобы расположить это полуживотное получеловека к себе. — Я друг.       Существо жмется спиной к обратной от Тэхёна стене, забиваясь в угол, и тяжело дышит, не сводя настороженного пристального взгляда и поддерживая зрительный контакт. Тэхён скользит взглядом по влажной гладкой коже лица, по раздувающимся от страха и ощущения опасности крыльям носа, по приоткрытым синеватым губам, по мощной шее, на которой под левым ухом крупная кровоточащая рваная рана, по ясно очерченным ключицам, и по коже, которая находится ниже. Тэхён незаметно для себя приоткрывает в изумлении рот. Ничего прекраснее и более завораживающего зрелища он в своей жизни не видел. Переливающееся мерцание кожи, натертой золотым песком, напоминает рассыпанную бриллиантовую крошку, отбрасывающую разноцветные блики и мелкую радугу вокруг молодого тела. Он делает еще один шаг навстречу, приглядываясь внимательнее.       Господи.       Это не блестки, не золотой песок и не бриллиантовое напыление. Это мельчайшие частички рыбьей чешуи, покрывающие торс, вероятно в целях защиты, для поддержания водного баланса организма или бог знает для чего еще. Тэхён чувствует себя полным недоумком, не понимающим толком, с кем или с чем он имеет дело. Как же красиво. Интересно, а его кожа на ощупь гладкая или шершавая? Он медленно оглаживает взглядом каждый сантиметр тела, доступный взору, собирая мысли в кучу и подбирая нужные слова, чтобы попытаться наладить хоть какой-то доверительный контакт, но его опережает грубое, четкое и абсолютно полностью недружелюбное:       — Чего вылупился?       Тэхён моментально захлопывает рот и возвращает зрительный контакт, резко осознавая, что его поймали за откровенным беспардонным разглядыванием чужого обнажённого тела, пронзительные глаза хозяина которого на Тэхёна смотрят враждебно, неодобрительно и даже с пристыжающим укором. Очень сильно привлекательного тела, сильного и эстетичного, и он уже начинает паниковать, с запозданием осмысливая то, от кого он эти слова услышал.       — Ты умеешь разговаривать, — озвучивает вслух Тэхён очевидное, и мысленно выдыхает с облегчением, потому что в подобном случае установить связь с предполагаемым пациентом будет намного проще.       — А ты умеешь плавать, вау.       Или не будет.       — Я не причиню тебе вреда, — быстро добавляет, протягивая ладонь и дотрагиваясь до металлического прута клетки. — Я здесь только затем, чтобы помочь с твоей раной. Не бойся меня. Я не такой, как они.       — Не такой, говоришь, — прищурившись, цедит существо сквозь зубы, отрываясь от противоположной стенки, подаваясь вперед и ведя носом по воздуху. — Почему тогда от тебя несет рыбой?       Серьезно?       Чёрт бы побрал эти рыбные котлеты. Если бы Тэхён знал, что из-за его перекуса, который, если говорить откровенно, ему даже не понравился особо, у него возникнут проблемы, то он бы попросту пожарил себе яичницу.       — У тебя рана, — смертельная рана. — Ты истекаешь кровью, — умираешь, — а я могу ее обработать, — делает еще одну попытку, — пожалуйста.       — Меня не надо спасать, будет лучше, если я умру здесь.       Он произносит это настолько спокойно, равнодушно и буднично, как будто давно смирился со своей участью, что у Тэхёна в очередной раз сжимается сердце. Не для этого он потратил пять лет своей жизни, чтобы пустить на самотек первую же в его жизни сложную ситуацию, и позволить здесь погибнуть своему первому официальному пациенту.       — Что ты такое говоришь? — сглатывая горький ком, шепчет Тэхён. — Почему ты так думаешь?       — Потому что я слышал разговоры об их планах на мой счет. Если я выживу — меня продадут тому, кто больше за меня заплатит, чтобы я пожил в аквариуме у какого-нибудь толстосума в качестве украшения. Ровно столько, сколько мне позволят, — Тэхён продолжает пялиться бесстыдно изумленно, поражаясь тому, как ясно это существо размышляет, как четко формулирует мысли и как грамотно разговаривает. На порядок лучше него самого, на минуточку. — Но это лучший исход для меня. Худший — это если они решат открыть охоту на мне подобных.       Я этого не позволю, мы что-нибудь придумаем, хочется пообещать Тэхёну, но он не сторонник пустых необоснованных обещаний, и проблемы предпочитает решать по мере их поступления. И сейчас его первоначальной задачей является спасение невинной жизни. Тэхёну очень хочется верить, что невинной.       С трудом разорвав зрительный контакт, он принимается шарить под водой руками в поисках дверцы и нужной задвижки, которую находит практически сразу, безошибочно предположив ее расположение на части конструкции с мелкой сеткой. Дотянуться до этой задвижки изнутри невозможно, но она вдобавок обмотана несколькими слоями проволоки для надёжности.       — Что ты делаешь? — придавая голосу металлические нотки, спрашивает существо, размашисто ударяя хвостом по дверце с целью отбить парню пальцы, но Тэхён ловко отдергивает руки, лишь на половину метра отодвинувшись от места образовавшейся волной, и роняя снятую проволоку на дно бассейна, возвращается обратно, чтобы открыть дверь и зайти в клетку. Его сдвинутая и поехавшая на всю катушку интуиция подсказывает ему, что если он докажет существу, что он не представляет собой опасность или угрозу, оно доверится, и позволит оказать себе помощь. — Я тебе шею вспорю, — звучит как последнее предупреждение, но Тэхён уже потянул дверцу на себя, игнорируя слабый сигнал мозга, мигающий на периферии сознания красной лампочкой и нашептывающий о том, что это его единственная жизнь, и сохранёнок в ней не предусмотрено.       — Я не уйду отсюда, пока ты, — неубедительно начинает Тэхён, и в следующий момент существо бросается на него, хватает руками за грудки и бесцеремонно впечатывает позвоночником в металлические прутья стенки, от чего у парня выступают неконтролируемые слезы боли. Слишком поздно до него доходит суть и глупость собственного поступка, стоит озверевшему хищнику оголить острые белые зубы и с рыком начать приближаться к шее. Тэхён мысленно извиняется перед родителями, вспоминая обрывками свои мелкие провинности и брошенную сегодня не помытую посуду, просит прощения у всех животных мира, которым ему не суждено помочь, и даже у Чимина, конспект которого останется запертым в его квартире до самого приезда родителей.       Всё происходит очень быстро, к шее прикасаются холодный нос и ледяные губы, Тэхён зажмуривается, чтобы не видеть, кровь оглушающе стучит в висках и сердце заходится бешеными ударами, переохлаждение сковывает мышцы, не позволяя оказывать сопротивления, и снова это четкое, но на сей раз растерянное и удивленное, на выдохе в самую шею:       — Ты такой тёплый.       Не давая ни единой секунды на то, чтобы прийти в себя, Тэхёна вышвыривают из клетки обратно в бассейн и тянут дверцу на себя, захлопывая ее и удерживая пальцами между просветами в решетке, чтобы она случайно не открылась.       Тэхён испуганно прикладывает ладонь к шее, на коже которой в месте прикосновения чужих губ осталось покалывание и болезненная пульсация и непонимающе смотрит в чужие глаза, пытаясь прочесть в них ответ и найти хоть какую-то логику в совершенном поступке.       — Нашёл только скумбрию, не знаю, прокатит или нет, но нужно будет подождать, пока она разморозится, — чужой голос и приглушенные шаги вырывают Тэхёна из оцепенения. Существо смотрит в глаза умоляюще, беззвучно прося сохранить его секрет, и Тэхён очень сильно на него за это злится, потому что, чёрт подери, он именно за этим и заявился в клетку на его территорию, чтобы доказать свою лояльность и то, что ему можно доверять.       Сухён небрежно бросает две замороженные до состояния камня рыбины на пол, и присаживается на корточки, чтобы оказаться ближе к подплывающему к бортику парню, губы которого посинели, а зубы стучат так громко, что становится не до шуток.       — Как продвигается, есть успехи? — шмыгая носом от ощущения чужого переохлажденного состояния, интересуется мужчина, ставя на край парующий стаканчик с кофе. — Директор уехал домой, и перед уходом обмолвился, что ты определённо ему понравился. Отдохни немного и погрейся, меня, бесспорно, радует твой энтузиазм, но себя беречь стоит в первую очередь.       — Сколько дней он тут находится? — опираясь ладонями о гладкий кафель бортика, спрашивает Тэхён, не особо рассчитывая на правдивый ответ.       — Несколько дней, два вроде, — неуверенно мямлит он. — Может, три. Видел его рану? Что скажешь, ее можно будет заштопать?       Тебя бы заштопать, гандона ты кусок.       — Я постараюсь сделать все, что будет в моих силах, — сдержанно отвечает Тэхён, ударяя по полу замороженной рыбиной. По их словам существо ничего эти дни не ело. Его бы самого такой накормить.       — Это хорошо, — поднимаясь на ноги, улыбается Сухён. — В таком случае я пойду, вздремну часок в комнате охраны. Если буду нужен, ты знаешь, где искать. Как закончишь здесь, приходи ко мне, я тебя выпущу.       — Можно задать вам вопрос? — окликает он в спину удаляющуюся к служебной двери фигуру, набираясь смелости, чтобы задать последний, но не по значению, вопрос. — Что с ним будет, если, — он заминается, — когда я его вылечу?       — Мы сразу же отвезем его к морю и выпустим, — улыбаясь, врет он, Тэхён даже на процент не верит его словам. — Ты, главное, постарайся привести его в надлежащий товарный вид, — добавляет он, подмигивая, прежде чем удалиться из зала под громкий стук собственных каблуков и тэхёнова сердца.       — Ты будешь такое есть? — приподнимая промерзлую рыбу над головой, громко спрашивает Тэхён, дождавшись, пока за охранником закроется дверь и убедившись, что их никто не подслушает.       Он оборачивается к клетке и вздрагивает, когда существо оказывается в бассейне в нескольких метрах от него. Тэхён не успел закрыть за собой дверцу. Оно молчит и смотрит изучающе, хотя Тэхён больше чем уверен, что в нем разглядывать особо нечего.       — Ты меня напугал, — обиженно произносит Тэхён, откладывая замёрзшую рыбу подальше. — Ты позволишь мне помочь?       Существо погружено в воду практически по самую шею, оно медленно водит под водой руками, удерживая равновесие. Очевидно, глубины бассейна ему недостаточно, чтобы чувствовать себя комфортно. На его лице читается сомнение, но он не отплывает, когда Тэхён, лишь со второго раза удачно подтянувшись на руках, садится на край бассейна и выжидающе смотрит на русалку, давая понять, что ждет его и никуда уходить не собирается.       Долгую минуту ничего не происходит. Тэхёна ведет от запаха кофе из автомата, который ему сейчас кажется ни чем иным, как напитком богов, но он сидит неподвижно, крепко сжимая в тонкую полоску губы, чтобы прекратить дрожание нижней челюсти. Наконец, оно вздыхает, сдаваясь, обессилено закрывает глаза и ныряет под воду, преодолевая расстояние между ними за считанные секунды, выныривает между тэхёновых ног, встряхивает мокрой головой, избавляя волосы от лишней воды, и упирается ладонями в стенку бассейна.       — Тебе больно? — участливо спрашивает Тэхён, впервые вглядываясь в рану с такого близкого расстояния. Прожектор доносит рассеянный свет, и Тэхён надеется, что в предоставленной ему аптечке найдется фонарик.       — Я привык, — сухо отвечает существо.       — Ты можешь приподняться и положить голову на мое бедро? — ласково просит Тэхён, проводя рукой по своей левой ноге, обтянутой мокрой голубой джинсовой тканью. — Чтобы я мог осмотреть твою шею?       Существо на удивление не спорит, и Тэхён спешно отворачивается, чтобы подтянуть ближе к себе контейнер с медикаментами и инструментами. Оно выныривает из воды, кладет на тэхёново бедро ладони и прислоняется щекой, прикрывая глаза.       — Я так соскучился по теплу, — еле слышно шепчет он, и Тэхёну приходится несколько раз усердно моргнуть, чтобы отогнать накатывающиеся на глаза слезы. Если он вернется сюда завтра, он обязательно принесет с собой обогреватель. Здесь же должны быть розетки?       — Ты ведь русалка, верно? — спрашивает он между делом, изымая из аптечки все содержимое и раскладывая около себя. Хвала богам, на самом дне обнаруживается маленький фонарик.       — А ты когда-нибудь видел русалок? — недовольно спрашивает существо, открывая глаза и недоверчиво глядя на парня снизу вверх.       — Вживую — никогда, — пытаясь сохранить лицо, спокойно отвечает Тэхён. Да когда же это прекратится. Он и так чувствует себя предельно некомпетентным, а эта рыбина ни черта не помогает.       — Откуда тогда такая убежденность?       Включив фонарик и разорвав упаковку с бинтовыми салфетками Тэхён небрежнее, чем собирался изначально, укладывает чужую голову ровнее, открывая себе полный доступ к шее, и направляет на нее свет, игнорируя заданный ему вопрос.       — Если тебе и вправду интересно, то ты должен знать, что русалки в большинстве своем обитатели пресноводных водоемов и существа женского пола. А таких как я люди называют мерманами.       — Никогда не слышал, — признается Тэхён, бережно убирая с шеи прилипшие волосы.       — Было бы лучше, если бы так оно и продолжалось, — с тоской в голосе произносит существо, заторможенно моргая.       — Как они поймали тебя? Ты ведь далеко не глупый, — Тэхён сглатывает от накатившего чувства неловкости. Подобное откровенное поведение в обычной жизни ему не свойственно. — Я имею в виду в том плане, что ты бы мог не попадаться людям на глаза.       — Не будь мой вид разумным, нас бы раскрыли намного раньше.       — Значит, — Тэхён еле сдерживает улыбку, убирая с раны лишнюю влагу бинтовым тампоном. — Из всех представителей вашего вида ты самый тупенький? — и встретив по-детски нахмуренный оскорбленный взгляд, от которого сердце предательски пропускает удар, отворачивается, чтобы убрать грязный бинт в сторону и спешно добавляет, реабилитируясь: — Извини.       Склоняя голову, Тэхён внимательно разглядывает чужую шею, отодвигает край раны, растерянно моргает и замирает от удивления. Под тонкой кожей расположены несколько жаберных дуг, они повреждены, буквально вырваны с корнем, но это, несомненно точно жабры — в некоторых местах остались участки с характерными жаберными лепестками темно-бордового цвета.       — Я уводил косяк афалин, — произносит он через несколько минут обоюдного молчания. Его голос звучит неожиданно спокойно и доверительно, он говорит медленно и размеренно, глядя куда-то в сторону, будто воспроизводя в памяти воспоминания того дня. — Раньше они никогда не приходили весной. Охотятся на дельфинов загоном, реже — подводными ружьями или копьями. Они не всегда нужны им живыми, — Тэхён замирает с упаковкой стерильных перчаток в руках, внимательно вслушиваясь в каждое слово. — Обычно я нахожусь на глубине, не высовываюсь, только ориентирую. Я не настолько восприимчив к громким звукам в воде, благодаря которым целые стаи загоняют на мелководье в ловушки. Они используют нейлоновые сети, которые я легко могу в случае необходимости прокусить, поэтому они для меня не препятствие, — он поднимает взгляд, чтобы убедиться, что его слушают. Тэхён понимающе кивает, давая понять, что он весь внимание. — Но в этот раз сети были «с секретом». Под тонким слоем лески скрывались медные нити, переплетенные между собой в жгуты, которые враз перекусить не так-то легко. Я потянулся зубами к сетям и не заметил, что помимо прочего к ним в шахматном порядке были привязаны рыболовные крючки. Острые и крупные. Один из них зацепился за раскрытые жабры, что я не понял сразу, а когда дернул головой, было поздно.       Осторожно шевеля руками и стараясь издавать как можно меньше звуков, Тэхён разрывает пальцами упаковку с перчатками и надевает их на свои дрожащие руки, если не ради того, чтобы избавиться от холода, так хотя бы для того, чтобы скрыть тремор.       — У тебя есть имя? — мягко улыбаясь, миролюбивым тоном интересуется Тэхён, распаковывая принадлежности для наложения швов. Он бросает косые взгляды на стаканчик с кофе, который стремительно остужается, но стойко игнорирует желание согреться и сделать хотя бы глоток теплой жидкости.       — Гу.       — Гу? — уточняя, переспрашивает Тэхён, удивленно вскидывая брови, и поймав привычный нахмуренный взгляд, быстро добавляет: — В смысле просто Гу? Такое короткое имя? Без фамилии?       — Разве для обращения этого не достаточно, чтобы привлечь мое внимание? Не в этом ли состоит суть имени?       — Наверное, — неопределенно отвечает Тэхён, шурша по дну ящика в поисках анестетика. Накладывать швы без обезболивания он морально не готов. — Меня зовут Ким Тэхён. То есть просто Тэхён, или, если хочешь, можешь звать меня Тэ.       — Мне нравится Тэхён.       Кашлянув от смущения, Тэхён отводит взгляд обратно к коробке и с облегчением выдыхает, нащупав на самом дне лидокаиновый баллончик. Он стряхивает рукой, проверяя количество содержимого, а затем брызгает в обратную от себя сторону, проверяя исправность аэрозольного распылителя.       — Не бойся, я сейчас нанесу на твою рану лекарство, и боль немного стихнет, — ласково объясняет Тэхён, умиленно наблюдая за следящими за его осторожными движениями полными недоверия глазами. — Обещаю.       Гу неуверенно кивает, но всё же спешит прикрыть глаза, крепче хватаясь ладонями за чужое бедро, не особо веря в то, что какое-то человеческое лекарство принесет ему облегчение. Тэхён еще раз аккуратно дотрагивается до краев раны, отмечая про себя, что температура на этом участке сильно подскочила, что чувствуется даже сквозь тонкий латекс перчатки, и всё свидетельствует о воспалительном процессе, и несколькими нажатиями обильно распыляет обезболивающее средство по коже, избегая открытых участков раны.       Напряженные мышцы рук и спины мермана заметно расслабляются, и Тэхён непроизвольно улыбается, замечая легкое покачивание золотистого хвостового плавника в воде, пускающего по стоячей глади мягкие разводы. Интересно, эти существа виляют хвостом от удовольствия, или от раздражения?       — Может, все-таки перестанешь таращиться?       Расслабленный голос звучит без укора, но Тэхён этого не замечает. Он пристыженно отводит взгляд, берет в руки иголку с ниткой, зажим для иглы и хирургические ножницы, чудом оказавшиеся в наличии в скудном ассортименте аптечки.       — Обязательно быть таким грубияном? — горестно спрашивает Тэхён, испытывая немалую обиду от подобного рода несправедливости. — Я вроде не сделал тебе ничего плохого.        — Ты человек, — четко и пренебрежительно отвечает Гу. — Этого для меня достаточно.       — А ты когда-нибудь встречал людей? — с издевкой передразнивая ранее заданный ему вопрос, Тэхён вопросительно вскидывает брови и демонстративно поворачивается, чтобы посмотреть на своего пациента нравоучительно, с выражением лица «ну что, приятно, когда с тобой общаются в такой манере?».       — Нет, — коротко отвечает существо, прикрывая веки и окончательно расслабляясь.       Швы Тэхён накладывает неторопливо, боясь ошибиться, соединяя иголкой края раны сначала посередине, и двигаясь сперва по часовой стрелке, а затем против неё. У него продолжают дрожать кисти рук, но обмякший от подействовавшего обезболивания получеловек этого, к счастью, не замечает. Под немалой тяжестью чужого тела Тэхён вскоре перестает чувствовать свою левую ногу. Мокрая одежда с течением времени превращается в сырое и мерзко липнувшее к телу тряпье; стаканчик с кофе, заботливо оставленный на полу — давным-давно остыл, а челюсти, в которых Тэхён то и дело зажимает зажжённый фонарик для лучшего обзора, начинают сводить и неприятно ныть.       Закончив кропотливую работу, Тэхён с чувством полного удовлетворения стягивает перчатки с рук и горячим дыханием пытается согреть заледенелые пальцы, выдыхая воздух в сложенные лодочкой ладони. Его ступни по самую щиколотку и выше продолжают находиться в воде, но Тэхён, кажется, уже свыкся и перестал замечать назойливый холодок, поднимающийся по икрам вверх до самых колен и выше. Взгляд невольно приковывается к мерцающей коже и, убедившись, что существо мирно посапывает на бедре, подложив ладони под щеку, Тэхён опускает руку на чужое предплечье и ведет пальцами по коже вдоль направления чешуи, изумляясь ее гладкости и скользкости.       — Насмотрелся? — бормочет Гу, прослеживая боковым взглядом движение чужих пальцев, но руку не отводя.       — Я закончил и хотел убедиться, что у тебя больше нет повреждений, — терпеливо оправдывается Тэхён, нарочито медленно убирая свою ладонь. Существо хмурится, продолжая смотреть на пустое место на своем предплечье, на котором несколько секунд назад покоилась чужая рука.       — Еще были порезы на ладонях, но их я залечил сам, — не выходя из задумчивого состояния, отвечает Гу.       Не уточняя методов, которыми были залечены раны, Тэхён распаковывает марлевую повязку с липкими полосами по периметру и наклеивает ее на шею мермана, делая последний штрих в своей работе.       — Я закончил, — гордо сообщает он, потому что объективно получилось действительно хорошо. — Постарайся некоторое время не мочить ше-, — он не успевает договорить, как Гу бросает короткое горделивое «спасибо» и ловким движением тела откидывается назад, погружается в воду и делает в ней кувырок, демонстрируя свой красивый могущественный хвост и под водой в одно мгновение отплывая на середину бассейна.       Тэхён лишь улыбается и неодобрительно качает головой. Его первый пациент оказался той еще вредной заразой, но, несмотря на это Тэхён уверен, что он справится со своей новой работой на отлично.