Deep End

      Тэхён разлепляет глаза ближе к трем часам дня и то с большим трудом. Он вернулся домой под утро, передвигаясь по сонному городу в противоположную от всеобщего движения людей сторону; людей, уже встретивших новый день и спешащих по своим делам в окружении собственных мыслей и переживаний. Морально Тэхён так и остался в понедельнике, и по возвращении домой тут же завалился спать, игнорируя наглый голос совести, так бессовестно напоминающий ему о предстоящих парах.       Со старческим кряхтением пошарив под собой рукой и достав из-под ребер телефон, он проверяет пропущенные звонки и сообщения общего чата их группы. К двум пропущенным от Чимина, которые Тэхён обнаружил еще утром, получив назад свой телефон у Сухёна, добавились еще пять от него же и один скромный непринятый вызов от мамы.       Включив прослушивание многочисленных голосовых сообщений от лучшего друга, и предусмотрительно убрав трубку подальше от ноющей тупой болью головы, Тэхён выслушивает гневную тираду, состоящую преимущественно из коротких вопросов, «ну, как прошло собеседование?», «тебя взяли?», «много человек пришло?», «набери, как будешь дома», «ты там живой?», и последнего утвердительного грозным тоном, пришедшего уже утром «у тебя больше нет друзей, сволочь».       Улыбнувшись такой неподдельно-искренней заботе лучшего друга, Тэхён переворачивается на другой бок, укладываясь удобнее, и пишет ему в личные сообщения «прости, проспал, вчера был занят», получая почти моментальный ответ «не прощу» и вдогонку «позвоню через полчаса, я еще на паре».       Тэхён откладывает телефон и от его улыбки на сонном лице не остается и следа, когда он мыслями возвращается во вчерашний вечер. Ему на мгновение даже кажется, что всё это могло ему присниться, настолько в привычном для него домашнем окружении увиденное вчера кажется нереалистичным. Как себя назвало это существо, мерман? Тэхён задумчиво переворачивается на спину и трёт ладонью лоб, с шумом выдыхая из надутых щёк воздух. Всё ли он сделал правильно, учитывая его скромный опыт работы с животными и полностью отсутствующий опыт в лечении людей; правильно ли обработал рану и наложил швы, ничего ли не забыл важного, и что означала его фраза «еще были порезы на ладонях, но их я залечил сам»?       Побуждаемый пустым желудком и полным мочевым пузырем, он неохотно поднимается с кровати, шмыгая сухим носом, идет в ванную, где умывается холодной водой, прогоняя остатки сна, и долго чистит зубы, незримо разглядывая свое отражение в зеркале. Пятерней свободной руки приподняв вверх челку, кривит губы — скоро опять нужно подкрашивать отросшие корни: быть блондином очень проблематичное занятие, хотя все, кто знает Тэхёна (да и он сам это видит) говорят ему об одном и том же — к его широким чёрным бровям и глубоким тёмно-карим глазам очень идут светло-русые волосы, придающие его и без того яркой внешности ещё больше выразительности.       Чимин перезванивает раньше обещанного и заваливает вопросами, на которые Тэхён не имеет возможности отвечать честно, всячески увиливая от ответов общими фразами и неопределенными высказываниями о своих впечатлениях. Про то, что ему так и не удалось увидеть дельфинов — он отвечает честно и откровенно, на ходу придумывая историю о том, что хоть его и взяли на эту должность, он пока на испытательном сроке, и к живым дельфинам его подпустят только ближе к концу месяца. Лучший друг в эту басню верит охотно и безоговорочно, и в свою очередь радостно сообщает, что благодаря ему, прогульщику Тэхёну за день поставили только один прогул вместо заслуженных трех. Хвалится своими успехами по вирусологии и не забывает напомнить о том, что у Тэхёна находится его конспект, который понадобится ему к четвергу.       Ассортимент холодильника скудный, все его съестные припасы хранятся преимущественно в морозильнике в виде замороженных рыбных котлеток, куриных наггетсов и нескольких полуфабрикатных пицц, которые без лишних хлопот достаточно закинуть в микроволновку. Тэхён достает из навесного шкафчика баночку консервированного тунца, делая в уме заметку перед уходом на свою новую (первую) работу обязательно почистить зубы и пожевать мятную жвачку, обнюхивает несколько завалявшихся в хлебнице ломтиков хлеба и, соорудив на скорую руку бутерброды и заварив ароматный кофе, садится за стол, чтобы в полной мере насладиться своим поздним завтраком.       Не успевает он дожевать первый откушенный кусок, как в голове лампочкой вспыхивает понимание того забытого важного, что на подсознательном уровне с момента пробуждения не давало ему покоя. Он запихивает оставшийся получёрствый кусок хлеба в рот и, охватив телефон обеими руками, поспешно набирает номер родителей.       — Мам, привет, у меня вопрос, — быстро проговаривает он, проглатывая разом сухой, едва разжеванный бутерброд. — Ты сейчас можешь говорить?       — Тэхёна, — тянет она ласково. — Мы тебе звонили около часа назад — ты не ответил. Мы сейчас идем на семинар, поэтому, надеюсь, это не что-то важное — то у тебя всего пара минут.       — Я хотел узнать у вас с папой, — Тэхён закусывает губу от неловкости вопроса. — Если пациент ранен и ему были наложены швы, не будет ли слишком поздно, если ему назначить антибиотик только на следующий день? И как правильно рассчитать дозировку?       — Ну… — женщина на мгновение задумывается. — Если речь о твоих пациентах, то учитывается возраст животного и его вес. Верно же? — уточняет она тоном ниже у находящегося рядом супруга. — Да, всё верно.       Нет, Тэхёну это не подходит. Каким образом он узнает вес, а тем более возраст огромной несговорчивой рыбы?       — А если, — Тэхён зажмуривается. — Если речь идет о человеке?       — Ты поранился? — тут же восклицает она с тревогой в голосе. Тэхёну следовало догадаться, что все шишки и подозрения сразу упадут на него. — Ты звонил бабушке?       — Я не поранился, мам, — терпеливо бубнит Тэхён виноватым тоном в надежде оправдаться. — Со мной всё в порядке. Я спрашиваю не для себя, а для друга.       — Твоему другу наложили швы, но не выписали лечение? — тараторит она взволнованно. — Вы, молодые, такие беспечные! Пусть обязательно обратится к врачу — при любой открытой ране есть риск заражения крови, поэтому антибиотики необходимы, пусть даже будут назначены днём позднее. Всё, мы с папой убегаем, нас зовут. Пока-пока.       — Спасибо за помощь, — отвечает в тишину трубки Тэхён, закатывая глаза.       Вся их домашняя медицинская библиотека с энциклопедиями, справочниками и научными статьями попросту бесполезна. Он даже до конца не уверен, в этом существе больше от человека или от млекопитающего? С рыбой он всё-таки погорячился.       Он чувствует себя крайне странно, когда заваливается на диван в гостиной, укутывается подобно личинке в ворсистый плед и, уложив к себе на живот включенный ноутбук, в поисковике браузера набирает одно единственное слово — «мерман».       Ему просто необходимо получить больше сведений о пациенте.       Как и ожидалось, по его запросу не нашлось ровным счетом ничего. Тэхён с досадой поджимает губы, стирает написанное и вбивает более понятный и распространённый запрос — «русалки», получая в ответ десятки, если не сотни результатов. Блуждая по многочисленным сайтам, не содержащим ровным счётом никакой полезной для него информации, он случайно замечает знакомый термин, указанный в одном из текстов — «мерманы — легендарные мифические существа».       Та крупица информации, которую ему удается откопать, не отвечает ни на один интересующий его вопрос. Он листает картинки всевозможных подводных существ, некоторые из которых даже не имеют никакой схожести с людьми и больше смахивают на морских чудовищ. Те мерманы, которые всё же наполовину имеют человеческий облик, на рисунках представлены с зелёными или синими хвостами, длинными волосами и с трезубцами в руках, что не очень вяжется с увиденным им в дельфинарии существом.       — Мерманы в древней мифологии — морские обитатели с уродливой, отталкивающей внешностью, — читает он вслух и прыскает смехом, представляя лицо того странного существа, услышь он это. Ведь Гу очень, очень красивый. Правильно ведь говорят — не верьте всему, что пишут в интернете. А вдруг мерманы сами писали о себе эти статьи, чтобы ввести людей в заблуждение?       — Хищники с острыми, как лезвия, зубами, зорким зрением и нечеловеческой силой и выносливостью.       Тэхён отворачивается от экрана компьютера и незримо смотрит в черный прямоугольник выключенного телевизора, воспроизводя в памяти необыкновенно красивое величественное существо, его утонченные черты молодого человеческого лица, сильное мускулистое тело, покрытое миллионом мелких частичек золотой чешуи, мощный хвост с великолепными резными плавниками.       Он делает глубокий вдох и тяжелый выдох, осознавая, что погрузившись в эти мысли, на долгую минуту забыл о том, как нужно дышать.

*****

      Переступив порог здания за пятнадцать минут до начала своего рабочего дня, Тэхён уверенным шагом направляется прямиком к кабинету охраны, будто это далеко не второй раз, когда он сюда приходит. Пунктуальностью и ответственностью ему хочется вызвать к себе уважение, и в этом желании нет ничего сверхъестественного.       По доносящимся из-за дверей звукам становится понятно, что Сухён разговаривает с кем-то по телефону, и Тэхён, по-деловому коротко постучав в дверь, ждёт пару секунд и, не дожидаясь разрешения, заходит в комнату. Он, в конце концов, не его подчиненный.       — Да, крошка, где ты говоришь твои пальчики? — не стесняясь появления парня, томно проговаривает он в телефонную трубку, покачиваясь на своем стуле с вальяжно закинутыми на стол ногами. Тэхён закусывает губы, сдерживая улыбку и притворяясь, что ничего не понимает, снимает с себя куртку, прячет телефон во внутренний карман и, закинув на плечо лямку сумки, поворачивается к двери, чтобы подождать своего сопровождающего в коридоре. — Крошка, я перезвоню через минуту, — сухо кидает он в трубку, и добавляет громче, обращаясь к Тэхёну: — Сумку здесь оставь.       Крепко сжав челюсти, Тэхён возвращается обратно, тщательно скрывая свое раздражение, ставит сумку на стул, расстегивает замок и под пристальным взглядом охранника достает оттуда принесенные из дома вещи: полотенце, которого ему так не хватало вчера, электронный термометр для измерения температуры пациента, чтобы убедиться в отсутствии жара и воспаления, блистер с купленными в аптеке антибиотиками широкого спектра и бутылку чистой питьевой воды.       — Ты ходил к нему?       Тэхён первым нарушает неловкое молчание, поднимая взгляд на Сухёна и продолжая ковыряться в своей бездонной сумке.       — Да, каждые четыре часа заходил, — небрежно отвечает тот, отмахиваясь. — Сидит в клетке, хвостом помахивает, шипит что-то на своем языке и смотрит исподлобья дикими такими глазами. У него прямо на лице написано: не будь он заперт в надежной клетке — напал бы на меня в ту же секунду.       Тэхён замирает на месте. Клетка после его ухода ведь так и оставалась незапертой.       — До сих пор ума не приложу, как тебе удалось его усмирить, — продолжает он. — Верно говорят, что для некоторых быть врачами — это призвание.       — Я готов, — сообщает Тэхён, застегивая металлическую молнию и выпрямляя спину.       — Пойдешь без меня? — лениво спрашивает тот, заламывая брови в мольбе. Очевидно, ему не терпится вернуться к занимательному телефонному разговору, и отсутствие директора дельфинария очень способствует его настроению. — Ключ от бассейна висит на стене справа от тебя. И как зайдешь внутрь — свет включается по правую руку. Четвертый рубильник — включает прожектор над бассейном, с первого по третий — над секторами зрительских трибун.       — Ну… — тянет Тэхён неуверенно, хотя сопровождающего в лице этого мужчины иметь не хочется от слова совсем. Собравшись с духом, он снимает с гвоздя ключ с биркой «бассейн охрана», и сжимая его в кулаке, произносит уверенное: — Ладно.       — Ты ведь недолго сегодня? — окликает вслед.       — Как получится, — бубнит себе под нос в ответ, выходя из кабинета.        — Свет за собой не забудь потом выключить только, чтобы я не ходил и не проверял по сто раз.       Одной рукой прижимая к груди полотенце, Тэхён отпирает нужную ему дверь и заходит со служебного входа в погруженное во мрак помещение бассейна. Внутри всё так же неестественно холодно и противно, и Тэхён сразу направляется к пульту управления осветительными приборами, чтобы хотя бы светом прогнать этот висящий в воздухе липкий холод. Он зажигает четвертый прожектор, расположенный над бассейном и так же два дополнительных над зрительскими трибунами. Сидящий в клетке мерман сосредоточенно наблюдает за каждым его движением.       Спускаясь по ступеням вниз, Тэхён замечает разбросанные между рядов то там, то здесь нетронутые растаявшие тушки скумбрий, кости которых в некоторых местах выпирают наружу сквозь тонкую кожу и которые уже начали источать зловонный запах разлагающейся плоти.       Гу открывает дверь своей клетки и, проплыв несколько метров под водой, выныривает у самых ног Тэхёна, что успел спуститься и подойти к самому краю бортика.       — Привет, — добродушно улыбается Тэхён, разглядывая переливающуюся всеми цветами радуги великолепную кожу, чёрные с изумрудным оттенком волосы, глубокие тёмно-карие глаза, белую кожу, синеватые губы.       — Привет, — вторит русал с той же интонацией и отплывает прочь от бортика, безмолвно прося гостя сесть к нему на край, как он делал вчера.       Тэхён без лишних слов улавливает этот посыл. Он стягивает с ног кроссовки и носки, садится на край бассейна и опускает ступни в воду, судорожно втягивая через сомкнутые зубы воздух от неприятного чувства холода, исходящего от воды. Ему невероятно стыдно, что для этого запертого в неволе существа он является единственным источником тепла, поэтому он безоговорочно с полнейшим одобрением во взгляде приглашает Гу погреться о свои ноги, уложив ладони и голову на своё бедро.       — Тебе приносили сегодня какую-нибудь еду?       Он максимально ненавязчиво касается чужого лба, убирая с кожи прилипшие пряди мокрых волос и заодно пытаясь обнаружить хоть малейшие признаки воспаления. Лоб кажется ему ледяным.       — Только замороженную рыбу, — отвечает спокойно, доверчиво подставляя лицо под прикосновения тёплых пальцев.       — Она ведь испорчена, — возмущенно шепчет Тэхён, шмыгая уже порядком мокрым носом. Он сразу догадался, что Гу собственноручно выкинул эти «угощения» на трибуны. — Может, мне принести тебе чего-нибудь завтра? Что-нибудь вкусненькое, м?       — Зачем мне есть? — хмуро спрашивает Гу, сдвигая к переносице брови. — Я всё равно здесь взаперти и силы почти не трачу.       Неожиданное заявление. У Тэхёна от безделья наоборот просыпается зверский аппетит.       — При приёме антибиотиков обязательно нужно хотя бы что-то кушать.       — Каких антибиотиков? — спрашивает скептично, с интересом вытягивая шею, когда Тэхён начинает шарить в принесенных с собой вещах.       — Я купил тебе таблетки, — Тэхён изымает завернутую в полотенце серебристую ленточку с капсулами и демонстрирует скривившемуся от недовольства мерману. — Их ты будешь пить два раза в день.       — Нет.        — Да, и это не обсуждается, — терпеливо продолжает Тэхён, игнорируя категоричный тон. А на что он, собственно, рассчитывал? — Так твоя рана затянется быстро и безболезненно, и не будет риска заражения крови.       — Само заживет, — парирует Гу, отталкиваясь от бортика руками и отплывая от Тэхёна на безопасное расстояние, будто тот способен погнаться за ним и запихнуть нужные капсулы в глотку насильно.       Хотя… Будь Гу поменьше и послабее — Тэхён точно так и поступил бы.       — Можно мне тогда измерять твою температуру тела, чтобы убедиться, что у тебя нет лихорадки? — сохраняя последнее терпение, ровным тоном произносит Тэхён. Он не раз бывал у мамы на работе и видел, как та сюсюкается со своими детьми-пациентами. Честно, он ненавидел их тогда за капризы и истерики всеми фибрами своей души…       — Нет.       … и да, это именно то самое давно забытое чувство.       — Это не больно и абсолютно безопасно, — тяжело вздохнув, объясняет он, доставая из футлярчика электронный градусник и включенным засовывая себе в рот. — Сейчас он измерит и запищит. Вот, видишь, ничего страшного не произошло, — радостно сообщает Тэхён, на автомате заглядывая на экран и обнаруживая там показатель в тридцать семь и девять. — Не бойся, — выходит крайне неубедительно, после чего Тэхён получает очевидный заслуженный ответ.       — Нет.       Тэхён поджимает губы и вспоминает их с Чимином веселое беззаботное студенческое время, когда однажды на первом курсе, немного перебрав по неопытности с алкоголем, они по всей квартире друга гонялись за бедным пушистым котом Персиком и чуть ли не до драки спорили, кому первому выпадет честь потренироваться на нём измерять температуру тела ректально. В итоге они померили ее орущему во всю глотку котяре шесть раз — сделав по три попытки каждый и сильно испугались, когда все разы термометр показал тридцать восемь и пять, и уже были готовы сами бежать с несчастным котом в ветеринарную клинику за помощью. Пока родители Чимина не отобрали у недоврачей испуганное животное, объяснив, что это нормальная температура тела здорового кота, и спасать его надо не от болезни, а от их докторской заботы.       И вот сейчас он бы охотнее согласился засунуть этот градусник дюжине орущих котов в задницы вместо этих получасовых уговоров на то, чтобы это бесящее существо подержало его недолго во рту.       — Хорошо, сделай это.       Гу подплывает к нему вплотную, удобно устраиваясь между его ног и, приоткрыв губы, послушно позволяет Тэхёну вложить в рот кончик термометра и даже после просьбы прижимает его языком к нёбу. Тэхён благодарно улыбается, помогая придерживать градусник пальцами до самого сигнала. Тридцать пять и восемь.       Ну, вот и что это значит? Температура тела его пациента повышена из-за воспаления или нет? Какой она была у него изначально до всех этих событий в условиях дикой природы? У него гипотермия из-за неправильных условий его здешнего содержания?       Что ему думать? Он злится на себя. Господи, как же он зол.       — Что там? — любопытствует Гу, пытаясь заглянуть в показания градусника в тэхёновой руке, который тот незамедлительно выключает и отправляет обратно в прозрачный футляр.       — Всё хорошо, — неопределённо отвечает он. Ему стыдно признавать свою полнейшую некомпетентность. — Давай я лучше осмотрю рану.       Тэхён раскидывает руки в стороны, приглашая русала вновь прилечь на свое бедро, аккуратно подцепляет короткими ногтями края промокшего насквозь и отклеившегося в некоторых местах пластыря и снимает с раны повязку, оголяя поврежденный участок.       Выглядит он ужасно.       Находясь под пристальным взглядом внимательных тёмных глаз, Тэхён старается не подавать виду, что его по-настоящему тревожит эта рана. Это не порез и не ссадина — у него буквально не хватает куска шеи, и даже наложенные на края рваной кожи швы не спасают ситуацию — рана сочится и кровит, контактируя с водой практически круглые сутки. Холодной, хлорированной и не факт что чистой.       — Всё плохо? — спрашивает он тихо, не сводя взгляда с искусанных тэхёновых губ.       Тэхёну хочется зареветь. Не плакать как слабаку от жалости, не ныть от вида крови или хныкать от недопонимания или раздражения. Всё, что здесь происходит — одна большая несусветная несправедливость, от которой хочется реветь белугой, дергая себя за волосы от бессилия. Без стеснения. Как Тэхён может ему помочь, если мерман отказывается от таблеток, директор дельфинария отказывается приглашать настоящего человеческого врача, а он сам не может ни на одного из них повлиять?       — Я сделаю всё, что смогу, — так же тихо обещает Тэхён и прячет виноватый взгляд, доставая из аптечки упаковку стерильной ваты, чистые марлевые салфетки и антисептики. Ему в голову вдруг приходит неожиданная идея, о которой он почему-то не додумался сразу. — Послушай, Гу, — воодушевленно начинает он, невесомо приглаживая края новой повязки подушечками пальцев. — Всё заживет намного быстрее, если рану не мочить, а в твоем случае хотя бы давать ей как можно больше возможности подсыхать. А так как твоя клетка не запирается — ты смог бы перебираться из воды на бортик и проводить какое-то время, не контактируя с водой?       — Нет!       Тэхён моментально мрачнеет, замечая как на дне выразительных тёмных глаз, частично скрываемых густой подсохшей чёлкой, вспышкой загорается неподдельный животный страх, но сразу же гаснет, оставляя после себя холодные прогоревшие чёрные угли.       — Нет, — повторяет он более спокойным тоном, на что Тэхён лишь кивает, не имея ни сил, ни аргументов для спора.       Спасение утопающих — дело рук самих утопающих?       Он задумчиво наблюдает за переливом в лучах прожектора необыкновенной красоты золотистой чешуи удаляющегося от него хвостового плавника и, закусывая нижнюю губу, обдумывает варианты, при которых им всё-таки удастся избежать обоюдного погружения на самое дно.