*****
Времени на долгие раздумья попросту нет — в запасе у Тэхёна только два дня. Все всплывающие из глубины сознания сомнения парень отметает, ругая себя за эгоизм и малодушие: никакие блага в этом мире, никакие перспективы и никакие деньги не стоят человеческой жизни. И пусть Гу не человек и людей не уважает и не любит — он живое существо. Помимо внушительной силы и непревзойдённой красоты оно разумное, в какой-то степени доброе, и уж точно настолько самоотверженное, что готово отдать свою жизнь ради своего народа и своего вида. А это дорогого стоит, и большинству людей следовало бы у него этому поучиться. Самой сложной и одновременно самой простой поставленной перед Тэхёном задачей является вопрос о нейтрализации охранника в лице Сухёна, хоть и не вездесущего, безответственного и ленивого, но на улицу из здания дельфинария выход только один, и путь к нему лежит мимо его кабинета. Дома Тэхён готовит коктейль. Иначе это не назвать, потому что количество взятых им ингредиентов для приготовления одного напитка просто громадно. Он варит на плите свежемолотый зерновой кофе, добавляет туда разогретое молоко, целую кучу сахара, молотый мускатный орех и корицу. И всё ради того, чтобы это приторно-сладкое благоухающее сочетание вкусов перекрыло растолченную на листе бумаги упаковку снотворного. Ему необходима максимальная концентрация, ведь Сухён не выпьет всё, что Тэхён ему принесет, а результат парню нужен немедленный. А если брать во внимание, что Сухён хотел провернуть нечто подобное с Гу, скормив тому нашпигованную снотворным скумбрию, то даже малейших угрызений совести Тэхён не ощущает. — Завтра, скорее всего, мой последний день, поэтому я решил приготовить тебе вкусный кофе по своему любимому рецепту, — улыбаясь во все свои тридцать два зуба, проговаривает Тэхён, изымая из сумки увесистый металлический термос и ставя на стол перед Сухёном. — Ты принес мне кофе в мой первый рабочий день, — добавляет парень, замечая на мужском лице недоумение. — Вот, решил отблагодарить тебя за твою доброту. — Ух, зерновой кофе! — радостно восклицает тот, откручивая крышку термоса и едва не засовывая туда свой любопытный нос, что совершенно без надобности — Тэхён даже стоя в нескольких метрах от стола чувствует разносящийся аромат парующего теплом напитка. — Тут в автомате только низкосортное дерьмо, — он выходит из-за стола и берет с полки шкафчика чашку, чтобы наполнить ее до краёв. — А до ближайшей кофейни пешком минут десять идти, — он принюхивается к содержимому чашки и делает первый глоток. Тэхён нервно сглатывает, опасаясь того, что Сухён не слишком любит сладкий кофе и не станет его пить. — Сахара многовато, — кивает сам себе, причмокивая и мерзко облизывая верхнюю губу, — но мне нравится — пить можно. Спасибо. — На здоровье, — отвечает с вымученной улыбкой, едва скрывая выдох облегчения. Он возится со своей сумкой и с верхней одеждой сильно дольше обычного, шаря по одним и тем же карманам в поисках непонятно чего и искоса поглядывая на охранника, что подливает в кружку добавки и виртуозно листает в своем телефоне что-то, напоминающее приложение для быстрых знакомств. Две минуты, пять, семь — Сухён укладывает голову на вытянутую на столе руку, продолжая лениво двигать пальцем по экрану смартфона, но вскоре откладывает телефон в сторону и, промямлив что-то невнятное засыпает, уткнувшись лицом в изгиб локтя. Крепко ли он спит? Долго ли проспит? — Тэхён без понятия, поэтому, не теряя ни единой драгоценной минуты, он хватает с крючка ключ от бассейна, подхватывает сумку, торопливо пряча туда термос с остатками растворённого в кофе снотворного, и выбегает за дверь, со всех ног несясь к тому, чья жизнь и свобода напрямую зависят от него. Изнывающий от скуки Гу бесцельно плавает по дну бассейна, ковыряя ногтями неровные швы между плитками, но заслышав приближающиеся нетерпеливые тэхёновы шаги, выныривает на поверхность и плывет ему навстречу, с непониманием заглядывая в его озабоченное лицо. — Сегодня, — радостно сообщает Тэхён, искренне улыбаясь. — Я заберу тебя отсюда сегодня. — Правда? — Да, — отвечает уверенно, кивая на свою сумку. — Я принес тебе одежду. Охранник на посту сейчас спит, но я не уверен, что смог усыпить его надолго. Поэтому нам нужно поторапливаться. Гу медлит. С тревогой во взгляде осматривается по сторонам и поднимает глаза на Тэхёна, чтобы еще раз услышать от него, что это была не шутка, что его намерения серьезны и решительны, и что он не повернет вспять, забирая свои слова назад в случае возникновения трудностей. Ради собственного спасения ему необходимо довериться человеку и добровольно выйти на сушу. И он это делает.*****
Существо лежит лицом вниз на ледяной кафельной плитке, выложенной мелкой цветной мозаикой, дышит тяжело и неотрывно смотрит перед собой, сосредоточенно уставившись в одну точку. Мощный тяжелый хвостовой плавник то и дело с силой ударяется оземь, источая собой нечеловеческую силу, заложенную в его мышцах, руки сжимаются в кулаки и напрягаются до дрожи в конечностях. Тэхён сидит рядом на корточках, настороженно поглядывает на дверь и чутко прислушивается к каждому звуку извне. Постепенно дыхание Гу учащается, он делает отрывистые вдохи сквозь зубы и плотно сжатые челюсти, будто его что-то мучает изнутри, его грудная клетка тревожно вздымается, и Тэхён, не выдерживая исходящего от него напряжения, подрывается на ноги и тихими бесшумными шагами начинает мерять расстояние от бортика бассейна до первого ряда зрительской трибуны. Гу не говорил ему ничего конкретного о том, что будет с ним происходить, и эта неосведомленность превращает Тэхёна в морально парализованного. — Ты уже делал это раньше? — встревоженно спрашивает он. — Не при таких обстоятельствах. Проходит не менее получаса времени, но ничего нового не происходит. Тэхён снова садится на корточки, осматривает его внимательным взглядом, вздыхает от непонимания и полного отсутствия контроля над ситуацией и поднимается на ноги, потирая ноющие колени. Лежащий с широко раскрытыми глазами и тревожно трепещущими плавниками, растерянный и дезориентированный судя по его внешнему виду, Гу похож на выброшенную на берег рыбу. Гладкая мерцающая чешуя, покрывающая его тело выше хвоста, постепенно высыхает и тускнеет, становясь блеклой и матовой, а следом, что не остается для наблюдательного парня незамеченным, начинает покрываться тонкой паутиной трещин и осыпаться на пол сухими безжизненными чешуйками. Существо неожиданно взвывает от боли, крупно вздрагивая всем телом, и от этого дикого звериного звука волосы на тэхёновом затылке вмиг становятся дыбом. Он делает шаг вперед и тут же отступает на два назад, не имея представления о том, чем он сможет в этой ситуации помочь. Гу замолкает совсем ненадолго и из его горла вырывается новый отчаянный всхлип, абсолютно точно неконтролируемый и нежеланный. Предстать для такого величественного существа перед человеком в подобном состоянии наверняка унизительно, но Тэхён даже мысли такой не допускает, происходящее пугает его, ведь он до конца не уверен, что всё должно быть именно так — через такую явно раздирающую внутренности на части боль. Существо издает новый рёв, разносящийся оглушительным эхом по пустому помещению с идеальной акустикой, пытается подтянуться на руках и проползти немного вперед, и Тэхён понимает незамедлительно: он пытается высвободиться из своего хвоста, словно меняющая во время линьки шкуру змея. Плоть, находящаяся ниже талии и бедер, расходится уродливыми полосами, но к счастью, отмечает про себя парень, все обходится без крови, и это дает хоть и маленькую, но все же надежду на то, что трансформация проходит для Гу естественным путём и без осложнений. Опадающие на пол омертвевшие чешуйки больше не выглядят как бриллиантовая пыль — теперь это обычная рыбная чешуя, а вот оголившаяся под ней нежно-розовая кожа, точно как после лёгкого солнечного ожога — кажется тонкой и сверхчувствительной. Гу подтягивается на руках, перемещаясь на чистый пол и медленно выползая из слезающего с него верхнего слоя кожи. Его челюсти плотно сжаты, а шея вытягивается, выделяя под кожей натянутые до предела шейные мышцы. Заглушая внутри себя утробный звериный вой, он сталкивает дрожащими ногами в воду ошметки своей плоти, что при контакте с водой растворяются, не оставляя после себя ни единого следа, и перекатывается на бок, находясь в полноценном человеческом обличии. Зрелище завораживающее и пугающее одновременно. Грудь, живот, ноги, пах… на его теле нет ни единого волоска — оно гладкое, словно выточенная из дорогого камня статуя, идеальная на вид и по всем пропорциям. Широкая мускулистая спина (что вовсе неудивительно для такого перманентного пловца, как русалка), узкая талия с манящим изгибом поясницы и переходящая в идеальные округлые ягодичные мышцы, рельефный живот с четко прорисованными линиями пресса, настоящий человеческий член, на котором неосмотрительному Тэхёну, впрочем... — Долго будешь туда таращиться? ...не стоило задерживать внимание. — Я не, — начинает Тэхён, запоздало поднимая взгляд и встречаясь с парой тёмных полных осуждения глаз. Щёки мгновенно вспыхивают стыдливым румянцем. — Никогда не видел голое мужское тело? — давит он слабым дрожащим голосом, пытаясь приподняться на локте. — Или у тебя самого между ног не так? Да что же это такое. Находясь в таком состоянии, он умудряется ещё и язвить? Потратив последние и такие нужные сейчас силы на упрёки, Гу расслабляется, обессиленно падая навзничь и ударяясь затылком о твёрдый кафельный пол. На фоне безжизненно-бледной кожи его дрожащие губы кажутся не просто синими, а сине-фиолетовыми, он трясется и крупно вздрагивает всем своим существом, словно осиновый лист на ветру, ему холодно — намного холоднее, чем когда он находился в обличии мермана. Тэхён хватает принесенную из дома сумку, которую он подготовил заранее, упаковав туда утеплённую толстовку с капюшоном, широкие пижамные клетчатые брюки, пару носков и домашние тапочки отца — на всякий случай. Будущий размер ноги своего нового знакомого он не знает, поэтому в целях подстраховки выбрал самую просторную обувь, что только смог отыскать в квартире. Он подбегает к находящемуся в полубессознательном состоянии существу и осторожно приподнимает его с пола за плечи, помогая тому принять сидячее положение. Розоватая кожа на теле Гу невероятно гладкая, нежная и действительно сверхчувствительная, потому что русал мычит от прикосновений и слабыми руками упирается в тэхёновы предплечья, пытаясь его от себя оттолкнуть. Тэхён пробует посадить его еще несколько раз и затем сдается, тянется за лежащими поверх стопки одежды пижамными брюками и аккуратно продевает в них обнаженные ноги, молясь в этот момент всем богам, чтобы у русалки не возникло желания или непроизвольного рефлекса лягнуть его за это по лицу пяткой. Гу кряхтит, едва ворочая во рту языком, и продолжает нечленораздельно мычать, из-за чего со стороны легко сошёл бы за пьяного в стельку человека; Тэхён рукавом куртки стирает со лба образовавшийся пот и, нервно жуя нижнюю губу, озадаченно мнёт в руках принесенную для существа толстовку, оценивая жёсткость ткани и грубость внутренних швов. Понимая, что для его нежной кожи будет болезненно и крайне неприятно надевать такую на голое тело, Тэхён не раздумывая, тянет молнию своей куртки вниз, скидывает ее на пол, за ворот стягивает с себя худи и следом трикотажный молочный лонгслив, нагретый теплом собственного тела. На мягкую трикотажную ткань Гу реагирует позитивно и даже поддается на уговоры и послушно просовывает в рукава руки, посильно помогая Тэхёну себя одеть. — Нужно уходить отсюда, — настоятельно просит Тэхён, требовательно заглядывая в ясные и смотрящие на него с доверием и детским обожанием блестящие карие глаза. — Ты должен помогать мне, потому что я не смогу нести тебя до выхода на себе. Наспех собрав все не понадобившиеся вещи в сумку, Тэхён перекидывает через голову длинную лямку, прячет ее за спиной и помогает существу подняться на ноги. Гу тяжелый и громоздкий даже для человека. И загвоздка вовсе не в том, что Тэхён слишком слаб и у него низкая выносливость, а в том, что колени русала с каждым шагом подламываются, заставляя парня напрягаться всем телом для удержания беспомощного спутника в вертикальном положении. — Пытайся стоять ровно, — умоляюще хнычет Тэхён, волоча мычащего и еле передвигающего ноги парня на себе. — Мне тяжело тебя тащить, — он останавливается посреди тёмного коридора, чтобы поправить спадающий с плеча ремешок сумки и крепче обхватить Гу за талию, но не настолько крепко, чтобы причинить боль нежной коже, что также в разы усложняет их передвижение. Кое-как достав из кармана телефон, он через приложение вызывает такси на заранее вбитый адрес, прячет гаджет обратно и обеими руками прижимает к себе дрожащее существо, что едва держится на ногах, стоя на холодном полу в одних носках, и позволяет повиснуть на себе всей своей тяжелой тушей, неотрывно поглядывая на дверь охраны. — Мне надо вернуть на место ключ от бассейна, — спохватывается Тэхён, обращаясь к русалке, и ожидаемо не получив никакой внятной реакции, подводит его к стене и облокачивает на нее спиной. — Постой здесь, я быстро, — просит он, отпуская руки, но колени Гу сразу же сгибаются, и он, невинно хлопая ресницами, сползает по стене на пол. Стрессоустойчивости и непоколебимости таксистов можно только позавидовать. Тэхён дрожащими от волнения и усталости руками усаживает Гу на заднее сидение, захлопывает за ним дверцу и, быстро оббежав машину, садится рядом, торопливо называя водителю свой домашний адрес. Таксист, мужчина лет сорока пяти, вопросов, а-ля «какого чёрта твой друг допился до невменяемого состояния в среду вечером» или «почему он гуляет по городу в одних носках» не задает, лишь бросает холодное «следи только, чтобы он мне салон не заблевал», и с хладнокровием профессионала выезжает на оживленную движением нескончаемого потока машин дорогу, за что Тэхён несказанно ему благодарен. Гу, разомлев в тепле, ведет себя тихо, рассматривает через окно вечерний город и время от времени постанывает, щупая через клетчатую ткань пижамы свои новообретенные ноги. — Может, помочь дотащить до квартиры? — заботливо предлагает уже у самого подъезда, кивая через зеркало заднего вида на ненормального на вид парня. — Дело молодое, всё понимаю. Давай, хоть до лифта подсоблю. — Спасибо, я сам, — резко отвечает Тэхён, дергая за ручку двери и выскакивая на улицу. Ему не нужны лишние свидетели, и мало ли, что может ляпнуть по пути его невменяемая русалка. — Почти пришли, — шепчет он тихо у самого его уха, из последних сил прижимая одной рукой парня к входной двери, а второй на ощупь вводя код. — Потерпи ещё капельку. Он заводит его в темный пустой коридор, носками стягивает с ног кроссовки и, не включая свет, ведет гостя в гостиную, чтобы уложить на диван и, наконец, разогнуть ноющую, непривыкшую к таким нагрузкам спину. Тэхён помогает ему лечь головой на подушку, самостоятельно поднимает на диван его ноги, которые тот, скорее всего, еще не до конца чувствует и контролирует; пробует на тепло его ладони и, понимая, что ему до сих пор не удалось согреться, приносит из спальни свое стёганое одеяло, и накрывает одетого, успевшего задремать мермана, оставляя открытым лишь лицо. Во что ему выльется эта выходка — страшно представить, но Тэхён из тех людей, кто решает проблемы по мере их поступления, и свою первоочередную задачу он выполнил — вызволил прекрасное существо из неволи, защитил от страданий или даже спас от скоропостижной смерти. Он сидит долго, размышляя над своими дальнейшими действиями, но мысли в голове носятся хаотично, и Тэхён через некоторое время забивает на всё, позволяя себе расслабиться, и просто вслушивается в размеренное дыхание сладко сопящей на его диване русалки и любуется чертами его умиротворенного лица в полумраке комнаты. — Спи, — ласково шепчет Тэхён, поправляя спадающее с плеча Гу одеяло. — Теперь всё будет хорошо. Теперь ты в безопасности.