*****
Dawn Golden — Brief Encounter
Гостиную Тэхён передаёт в полное распоряжение русалки, не входит в комнату без стука и из уважения к личному пространству своего гостя по вечерам допоздна перед телеком не засиживается, как любил делать это раньше. Пользоваться пультом от висящего на стене семидесятидюймового телевизора мерман учится быстро, Тэхён нарочно показывает ему лишь самые необходимые кнопки переключения каналов и регулировки громкости. Ему этих знаний вполне достаточно, чтобы коротать время в одиночестве, и уже через пару дней Тэхён замечает особый интерес русала к двум телеканалам: посвященному кулинарии и каналу с американскими комедиями, которые крутят по кругу буквально круглосуточно без перерыва на рекламу. Воскресный вечер пролетает незаметно и по-семейному тихо. Поджав под себя ноги, Тэхён сидит на свободной части дивана и, уткнувшись лицом в учебник по паразитологии, пытается разом уместить в голову информацию всех трёхсот пятидесяти страниц текста, в то время как Гу с искренним интересом и сосредоточенным лицом наблюдает на большом экране старый американский фильм про смышлёную блондинку, выигравшую судебное дело благодаря своей девчачьей непосредственности. Иногда он отвлекается от чтения, чтобы ответить на интересующие существо вопросы, касающиеся людского быта и традиций, иногда отвлекается сам, чтобы незаметно для русала полюбоваться красивым неподвижным профилем, то и дело озаряемым яркими вспышками сменяющихся на экране кадров. Ближе к девяти часам он желает русалке спокойной ночи и уходит к себе в комнату переписывать в рабочие тетради недостающие конспекты; параллельно общается с одногруппниками в общем чате, иногда смеясь вслух и охотно обсуждая всё на свете, кроме злополучной учёбы. Кое-как закончив с подготовкой к предстоящему зачёту и наспех собрав в сумку всё необходимое, Тэхён обессиленно плетётся в душ, и перед самым сном тихонько пробирается в гостиную, чтобы выключить продолжающий работать без звука телевизор и заботливо накрыть оголённое плечо уснувшего русала одеялом. Живущее в его квартире существо такое непостижимое. Иногда оно наивное, как ребёнок, а иногда мудрое и взрослое, заглядывающее глубоким серьезным взглядом в самую душу. На вид ему не больше двадцати-двадцати пяти лет — на молодом лице нет ни единой возрастной мимической морщинки, а на светлой коже ни единого подросткового изъяна. Его чёрные с изумрудным отливом волосы, ставшие после использования шампуня мягкими и блестящими, рассыпались по белоснежной подушке воздушным каскадом и безбожно манили к себе, уговаривая прикоснуться. И сложенные у лица ладошки с длинными тонкими пальцами, как ни странно, манили тоже. А ещё гладкие, без намёка на щетину щёки. И приоткрытые тёмно-розовые губы. Усмиряя нежеланно участившееся сердцебиение, Тэхён возвращается к себе в комнату, медленно закрывает за собой дверь, кропотливо смягчая в тишине щелчок магнитного язычка, и, стянув с себя штаны с футболкой и забравшись под одеяло, выдыхает. Это ничего не значит, и русал здесь ни при чем. Просто Тэхён ни разу за последнюю неделю не уединялся и не снимал накопившееся напряжение привычным для себя способом. Обыкновенный вечерний стояк. Учитывая чуткий русалочий слух необходимо быть предельно осторожным и тихим, чтобы не дай бог не разбудить гостя непроизвольными стонами, но обе двери закрыты наглухо, их комнаты разделяет длинный коридор, на дворе ночь, и существо уже давно спит крепким безмятежным сном. Это займёт не более двух минут — Тэхён даже порно не будет включать на телефоне, дабы не создавать вокруг себя лишних звуков. Руки машинально приспускают одеяло, проникают под резинку трусов и крепко обхватывают член у основания и более нежно сверхчувствительную головку — результат длительного отсутствия ласки. Никогда раньше в такие моменты он не представлял возле себя какого-нибудь конкретного человека, и сейчас человека не представляет тоже. Это наваждение опускается на него неосознанно, когда в голову проникает маниакальная мысль о том, насколько нежные ладони у спящего за тремя стенами от него существа. Он запрокидывает на подушку голову, зажмуривается и воспроизводит в памяти воспоминание их первой встречи: касание холодных губ и носа к своей шее, его робкое и одновременно смелое заявление «ты такой тёплый», и следом более отчётливое и близкое, но произнесённое таким же умопомрачительным тоном «чем ты здесь занимаешься?». В кромешной темноте не удаётся сориентироваться быстро, и Тэхён, испуганно распахнув глаза и выдернув из трусов руки, растерянно пялится перед собой во мрак. Может, ему показалось? Ну да, держи карман шире. В комнате он не один, и это становится необратимо очевидно, когда матрас слева от него продавливается, его левую ладонь поднимают в воздух ловкие пальцы, а следом по всей внутренней стороне от запястья до окончания среднего пальца невесомо проходится кончик русалочьего носа, и существо ненавязчиво втягивает ноздрями воздух. — Ты себя трогал. Тэхён отдергивает руку, отодвигается дальше к изголовью и до самой груди натягивает на себя одеяло, пытаясь спрятаться. Почему он не догадался заняться этим в душе? Сердце стучит в рёбра с такой силой, словно его застали с поличным за ограблением церкви. — Почему ты не спишь? — Я спал, но вдруг услышал, как ты тяжело задышал, и это меня разбудило, — он произносит это настолько спокойно и невозмутимо, что Тэхёну хочется взвыть от собственного бессилия и стыда. — Мне показалось, что ты задыхаешься, и я пришёл спросить, не нужна ли тебе моя помощь. Чёрт, он ведь должен был помнить, что у мерманов идеальный слух и наверняка чуткий сон. Ему следовало вести себя осмотрительнее и следить не только за тем, чтобы не издавать громких звуков, но и за своим дыханием. Но всё же — их разделяли две плотно закрытые межкомнатные двери! — Возвращайся в постель, — взмаливается Тэхён, чувствуя исходящий от своих щёк стыдливый жар и задыхаясь от колотящегося в грудине сердца. — Со мной всё в порядке. — Люди такие удивительные существа, — Гу вместо того, чтобы уйти, наоборот двигается ещё ближе. — Для того, чтобы испытать сексуальное наслаждение — вам не требуется партнёр. Господи, неужели это так очевидно? Хочется спрятаться под одеялом с головой. Как же хорошо, что в комнате непроглядная темнота и существо не может видеть, как парень сгорает от стыда тлеющим угольком. — Покажешь мне? — едва различимый шепот русалки нежно касается слуха. Тэхён уверен, что ему не послышалось, но надежда умирает последней. — Что показать? — Как ты это делаешь. Ни за что и никогда. — Гу, — Тэхён судорожно сглатывает, — иди спать. — Я тоже хочу уметь это делать. — Завтра, — в темноте низкий тэхёнов голос звучит оглушительно громко, — я научу тебя пользоваться гуглом. — Да что в этом такого? — уговаривает упоительным голосом, пытаясь стянуть с парня одеяло, которое Тэхён цепкими пальцами удерживает на месте, хватаясь за него как за спасительную от утопления соломинку. — Ты же видел меня голым. Действительно, что в этом такого? Если это и произойдет, это будет значить для них абсолютно разные вещи. Для русала, возможно, вообще нет никаких препятствий и предрассудков относительно того, с парнем ему быть или с девушкой — они же в любом случае ниже пояса все одинаковые, а для Тэхёна это очень серьёзный шаг. Любой подобный интим в его понимании — это укрепление ментальной связи между двумя людьми, тактильное общение, направленное на сближение и вообще нечто, доказывающее и распаляющее романтические чувства. Тэхён не более чем проводник Гу по этому миру, и для него нет ничего особенного в том, что Тэхён перед ним… или правильнее будет сказать для него подрочит? Между ними не может быть никаких отношений, и причина даже не в том, что они принадлежат разным биологическим видам, имеют разную среду обитания и наверняка разные потребности в сексуальном плане. Всё дело в том, что Гу — парень, и Тэхён — парень, и минус на минус, объединяясь, образуют плюс только в математике, а в жизни два минуса образуют две параллельные прямые, которым не суждено пересечься. Но Тэхён обманет, если скажет, что он не желает этого — его безумно привлекает ставший человеком русал, привлекает его красота, сила, грация. Привлекает его неопытность, в которой Тэхён теперь не обязан занимать лидирующие позиции. Уму непостижимо, что он может научить кого-то, не умея при этом абсолютно ничего. Помимо мастурбации, естественно. Кроме того, ему нечего терять и нечем рисковать. Они в квартире одни, у них нет общих знакомых, которым существо могло бы растрепать о случившемся, и на худой конец, наутро в случае неудачи Тэхён сможет сделать вид, что ничего не было. Благо подобный опыт у него имеется. Неуверенным движением Тэхён откидывает в сторону одеяло и медлит, прежде чем стянуть с себя единственную прикрывающую обнаженное тело вещь. Его член давно обмяк и значительно уменьшился в размере, и, слава богу, что в комнате нет ни единого источника света, и мерман вряд ли это видит. Вернуть былое возбуждение получается не сразу. Тэхён будто на физическом уровне ощущает блуждающий по своему телу русалочий взгляд, но убеждает себя, что это игры разума и мерман не способен видеть во тьме отчетливо. Невыносимо стыдно. Стыдно от напрягшегося члена, стыдно от намокшей от выделений головки и больше всего стыдно за то, что Тэхёну это нравится. Он почти не дышит и не моргает, сдерживая себя и свои эмоции, и резко замедляется, заслышав короткий пошлый звук влажного хлюпанья зажатого в ладони члена. Он вглядывается в темноту перед собой, силясь рассмотреть хоть какую-то эмоцию помимо бесформенного чёрного силуэта, поднимает глаза чуть выше, пытаясь навскидку разглядеть в полной темноте лицо притихшего мермана. Он мог бы попробовать найти его на ощупь левой рукой сидящего возле себя, если бы десятью минутами ранее не трогал этой рукой свой член. Он прикрывает веки, продолжает мучительно медленно двигать рукой вдоль члена, и намеренно издает томный мычащий звук, чтобы вызвать хоть какую-нибудь реакцию, и не ошибается, потому что со стороны Гу ощущается движение, и матрас слева расправляется и прогибается вновь, словно русал приподнялся на месте и уселся обратно, заняв более удобную позу. Тэхён самодовольно ухмыляется, поворачивая голову к левому плечу. Мысли преобразуются в слова сами собой и парень одними губами послушно их озвучивает на уровне русалочьей слышимости, потому что для него действительно важно знать, что он делает всё не напрасно, не выглядит перед русалкой жалко, и что ему нравится то, что он перед собой видит. — Тебя это возбуждает? — Конечно. Ответ из темноты прилетает настолько быстро, будто он всё это время только и ждал, пока парень задаст ему этот вопрос. И только когда чужие гладкие пальцы касаются его сжатой в кулак ладони, Тэхён вздрогнув, осознаёт, что он замер в этом моменте, перестал двигаться, и только и делал что пытался надышаться. Он облизывает губы и начинает дрожать всем телом от покатившихся по всему телу волн дрожи, когда чужие пальцы в опасной близости от его члена нежно дотрагиваются до сжимающей влажную головку правой руки, безмолвной просьбой побуждая парня уступить. И Тэхён бессознательно уступает, по собственной воле убирает ладонь, выпуская член из захвата и позволяя русалке взять ситуацию в свои руки, а именно один конкретный член. Тёплая и нечеловечески нежная ладонь мягко обнимает ствол; он двигается ближе всем своим телом, располагаясь вплотную, и изучающе проводит ладонью по всей длине, не создавая при этом ни малейшего давления. Ощущения от столь невинного прикосновения крышесносные. То ли от перманентного воздействия на кожу мермана морской воды, то ли изначально от природы кожа на его ладонях мягкая и нежная, сродни обточенному течением воды куску стекла, которые иногда выбрасывает на берег волнами. Оно гладкое, матовое и приятное на ощупь. Как и его кожа, как и он весь. — Можешь сжимать его крепче, — хрипит Тэхён, не зная, куда деть себя и свои свободные руки. Существо послушно повинуется и, осмысленно рассчитывая силу, смыкает пальцы плотнее, помня о том, что в его руках хрупкий человек и нельзя из-за безрассудства причинить Тэхёну вред. Тэхён не может лежать пассивным истуканом и потребительски принимать чужие ласки. Приподнявшись на локте, он садится на кровати и вслепую тянет руки, касаясь шершавой ткани своих плавательных шорт, чёрных с оранжевыми подсолнухами, которые одолжил русалке для сна, ведет ладонями вверх до самой резинки и останавливается, едва почувствовав пальцами обнажённую кожу русалочьей талии. Ему не хватает смелости попросить разрешения вслух; но превосходно видящий в темноте, распознающий каждую тэхёнову эмоцию и замечающий каждый трепетный взмах ресниц русал, понимает всё по его вопрошающему взгляду и вместо одобрительного ответа молча поднимается перед парнем на колени. Тэхён, не раздумывая, запускает пальцы под широкую резинку, сталкиваясь с неестественно гладкой и приятной на ощупь кожей, и одним рывком опускает шорты до самых колен, выпуская на свободу чужой стоящий колом член. Тэхён всё ещё ничего не видит и всё ещё не способен ориентироваться в полной тьме, но зато, полагаясь исключительно на свой обострившийся слух, прекрасно слышит русалий выдох облегчения. Тэхён незамедлительно находит в темноте чужой член, обнимает ладонью, на пробу двигает рукой от самого основания до зауженного кончика, оценивая внушительную длину, но отмечая, что в толщине они мало отличаются. Возвращается пальцами к лобку и ведет ими ниже, вглубь до самого корня и легким касанием пальцев раскрытой ладони проводит по гладкой нежной коже напряжённых яичек, закусывая от этого потрясающего ощущения губы и вызывая столь интимной лаской чувственный волнительный трепет в теле русалки. Вернувшись назад, без всякого предупреждения сжимает в кулак в самом чувствительном месте и аккуратно откидывается на спину, утягивая существо на себя. Гу падает вперед, приземляясь на вытянутую левую руку у самой головы парня и продолжая самозабвенно надрачивать его член. Абсолютно при этом неумело. Тэхёну же до чёртиков страшно упасть перед мерманом лицом в грязь и показаться неопытным сексуальным партнёром и неумелым любовником, и плевать, что практически он им и является. — Не обязательно водить рукой по всей длине, — Тэхён в подтверждение своих слов проводит несколько круговых движений кулаком по головке с минимальной амплитудой и умышленно задевает подушечкой большого пальца уретру, из которой продолжает выделяться скользкая природная смазка. — Самое чувствительное место здесь. — Здесь? — он чутко повторяет пальцами тэхёновы манипуляции, казалось бы, самые обыденные, привычные для парня, но такие новые по ощущениям, такие яркие, от которых одновременно от стыда и от удовольствия всё внутри сжимается. И не понятно даже от чего в большей степени. — Да, вот так, — шепчет одобрительно, вызывая ещё больший восторг у русала. В какой-то момент Гу перекидывает одно колено через Тэхёна и опускается лицом к его лицу, касаясь с ним лбами и выдыхая где-то в районе губ. Отчаявшийся привыкнуть к темноте парень лежит под ним с плотно закрытыми глазами, всецело отдаётся ощущениям и мечтает только об одном. Чтобы невыносимо прекрасное существо его поцеловало. Он раз за разом облизывает сухие губы и несколько раз приподнимает голову ему навстречу, но Гу не целует, ловко уворачиваясь от столкновения с чужими губами. Он где-то совсем близко — его дыхание ощущается кожей, и этот игнор сводит с ума. Тэхён, наверное, мог бы попросить русала об одном поцелуе, и существо вряд ли бы заподозрило, что это чистой воды тэхёнова прихоть и инициатива. Парню жизненно важно понять для себя — это действительно симпатия к созданию своего же пола, или просто игра, подростковая забава, которой наверняка балуются многие подростки пубертатного периода, относящие себя к стопроцентному гетеросексуальному населению планеты. Тэхён уговаривает себя, что истинная причина в острых зубах, которыми мерман опасается его поранить и вовсе не в том, что он его не привлекает и абсолютно ему не симпатичен. Они оба чувствуют нарастающее напряжение и продолжают двигаться в том же ритме, понемногу его увеличивая, Тэхён ощущает пальцами под тонкой кожей движение спермы и заодно свою приближающуюся разрядку. Лежать на спине с раскинутыми в стороны ногами гораздо комфортнее, чем находиться в подвешенном состоянии в воздухе, опираясь на матрас одним лишь локтем, и Тэхён максимально ускоряется изрядно занемевшей рукой, чтобы быстрее достичь желанного пика. Вызванная стыдливым стеснением паника, связанная с возможностью получить долгожданный кайф в присутствии чужого человека сопровождается скованностью и тянущей болью по всей длине члена. Тэхён сосредотачивается исключительно на ощущениях, расслабляет всё свое тело и разум, отпускает все сомнения, и это вмиг оказывает какой-то необъяснимый волшебный эффект на его организм, словно одновременно открылись все шлюзы, обрушились плотины, и с тусклого торшера сорвался пыльный абажур, оголяя спрятанные под ним ослепительно яркие лампы. — Я сейчас кончу, — предупреждает он еле слышно, не издавая ни звука, обильно кончает несколькими горячими струями на свой же живот, и в порыве страсти неконтролируемо сжимает чужой член усердней необходимого, отчего Гу накрывает моментально, возможно, первый в его жизни оргазм. Не скрывая, в отличие от Тэхёна, своих эмоций, он падает на локоть и простанывает ему в ухо бессвязные звуки, обжигая нежную кожу шеи жарким дыханием. Тэхён разжимает свои занемевшие пальцы и улыбается должно быть совершенно идиотской улыбкой. Его живот залит их общей спермой, но сейчас на это плевать. Ему так хорошо от реакции на себя этого существа, что все собственные эмоции отходят далеко на второй план и прячутся в самой глуби сознания. Он громко дышит ртом, игнорируя саднящее пересохшее горло и всё, что ему сейчас нужно — это почувствовать на себе тяжесть сильного тела, которое опустится на него, чтобы они смогли окунуться в обоюдные объятия, разделяя этот момент близости на двоих. Но неожиданно вместо этого существо выпрямляется, позволяя потоку холодного комнатного воздуха пройтись сквозняком по обнаженной тэхёновой груди, всё тем же упоительным сладким шёпотом произносит в темноту «спасибо» и поднимается с кровати, оставляя Тэхёна в пустом вакууме. Парень крепко зажмуривается, слушая закрывающуюся за мерманом дверь и ненавязчивый унизительный щелчок дверного замка. Тэхён бездумно кладёт руку на свой перепачканный спермой живот и проводит пальцами по скользкой коже, без брезгливости или отвращения смешивая всё воедино. Он уверен, что утром не сможет вести себя с существом так, будто между ними ничего не было.