Deep End

      Не задумываясь, существо принимает предложение Тэхёна, и уже через полчаса сидит на кровати парня, пока тот копошится в своём гардеробе и выбирает для них обоих подходящие для ночного клуба наряды. Хосок с Чимином заказывают такси и уезжают первыми, взяв с Тэхёна обещание не задерживаться надолго и подтягиваться к ним, как только они будут собраны.       Выбирая для себя одежду, парень особо не заморачивается, останавливая выбор на узких чёрных джинсах и лёгком бежевом пуловере с v образным вырезом на груди. Для Чонгука (он на повторе прокручивает в голове придуманное им самим имя, чтобы не облажаться в компании хёнов) он изымает с верхней полки гардероба стильный брендовый свитшот Gucci с элегантной вышивкой-аппликацией на спине, подаренный ему родителями несколькими месяцами ранее. Один из самых ценных подарков, когда-либо привезённых ими из рабочей командировки, и который он так ни разу и не надел из-за своей бережливости. А к свитшоту достаёт с полки однотонные темно-серые спортивные брюки, подходящие по стилю и не перегружающие образ напыщенностью, и сочетающиеся с серыми кроссовками отца, единственной обувью в доме, подходящей русалу по размеру.       Деньги на расходы лучше взять наличными, дабы впоследствии не давать лишнего повода для ненужных вопросов родителям, поэтому парень с запасом заимствует пачку крупных купюр из личной заначки со дна деревянной шкатулки со всяким хламом внутри, наспех растасовывая всё по карманам.       Телефон оказывается заряжённым только на девятнадцать процентов, но Тэхён время на подзарядку не тратит, ведь пользоваться им не планирует, разве что для вызова такси, так что батареи должно хватить на всю ночь, а в противном случае он всегда сможет сделать это с телефонов друзей.       На входе в клуб большой очереди нет, большая часть людей приезжает часам к одиннадцати ночи, а сейчас время уже начало первого, и так называемый час пик уже закончился, поэтому можно не толпиться среди шумной и поддатой молодежи, а спокойно купить билеты и, наконец, войти внутрь.       Тэхён расплачивается за них двоих и первым протягивает девушке-администратору левую руку, позволяя ей надеть на своё запястье бумажный браслетик, подавая этим самым пример своему спутнику, выглядящему на общем фоне безразличных лиц слегка напуганным и отстранённым. Но Тэхён не придаёт этому значения, ведь в свой первый визит в подобное «взрослое» заведение он чувствовал себя не менее скованно и отчуждённо.       Толкнув тяжелую дверь, ведущую в главный зал, Тэхён пропускает русала вперед и испуганно замирает на месте, когда тот прикладывает ладони к ушам и беззащитно смотрит на Тэхёна полными волнения глазами.       — Что не так? — заботливо спрашивает Тэхён, убирая одну руку от головы парня, чтобы тот мог его услышать, и об ответе догадывается раньше, чем Гу его озвучивает вслух.       — Здесь очень громко.       Глупый, непредусмотрительный Тэхён этого не учёл. Тяжелые низкие басы клубной музыки проходят вибрацией по полу и воздуху, бьют по ушам, голове и грудной клетке парня, а что уж говорить о сверхчувствительном существе, непривыкшем к подобным условиям.       Тэхён прикусывает губу изнутри и продолжает стоять на месте, подпирая плечом раскрытую дверь. Подвыпившие парни и девушки проходят мимо мелкими компаниями, смеются, разговаривают на повышенных тонах и не замечают ничего вокруг себя, но Тэхёну уже кажется, что они с Гу привлекают к себе слишком много нежелательного подозрительного внимания.       — Если хочешь — поехали домой.       Ни одна вечеринка, ни одни посиделки в компании друзей и никакой отдых не стоит того, чтобы травмировать этим русалку, чтобы делать что-то, что могло бы причинить ему вред. Он заглядывает внутрь, осматривая атмосферу безграничного беззаботного веселья мимолетным печальным взглядом, и оборачивается к русалу, глядя на него серьезно и непоколебимо.       — Всё нормально, — тут же отзывается он, с усилием делая глубокий вдох, опуская руки вдоль тела и несмело проходя вперед. — Я привыкну.       Пятничные и субботние вечера — концентрация веселья, гуляний и алкоголя. Расположенный в самом центре зала танцпол заполнен пока что только наполовину, но уже ближе к двум часам на нём будет столько народу, что будет не протолкнуться; наряженные в длинные чёрные фартуки официанты, словно трудоголики-муравьи снуют с полными подносами, иногда изловчаясь и пронося их на вытянутой руке над головами гостей, кажется, их одних не радует громкая музыка, терпкие ароматные пары кальяна и заразительная аура расслабленности и безбашенного отрыва — их лица непроницаемо каменные и в какой-то степени даже грустные.       Свой столик они находят быстро — на первом этаже, напротив бара и недалеко от танцпола — идеальный вариант для большой компании, и наверняка был заказан кем-то из хёнов заранее.       Огромный полукруглый диван из красной кожи с высокой спинкой разместил на себе Ким Сокджина, их самого старшего хёна и его девушку, приятную рыжеволосую красавицу Пак Чеён, её младшую сестру Дживон, с которой вовсю любезничал подсевший к ней Хосок; в центре сидел Чимин, потягивающий из высокого стакана многоцветный коктейль сразу с двух соломинок, и Ким Намджун, самый суровый парень из всей их компании. Тэхён едва его знал и не стремился сблизиться дальше уровня «привет-пока», на котором они и остановились после знакомства на дне рождения Чимина три года назад. Тэхён здоровается со всеми и представляет девушкам и старшим приятелям Чонгука.       — Мы ничего пока не заказывали, — радостно сообщает Сокджин на правах организатора всего веселья, повышая голос на несколько тонов, чтобы быть услышанным всеми и перекричать какой-то ремикс на последний хит Биби Рексы. — Ждали вас, чтоб решить, что будем пить. Денег у нас немного, но я так понял, что все сегодня настроены серьезно, поэтому предлагаю всем нам скинуться тысяч по двадцать и заказать на всех разом несколько бутылок текилы, пару графинов сока и нарезку фруктов для дам. Что скажете?       Идею все беспрекословно принимают «на ура» и, чтобы не терять драгоценное время, уже через несколько секунд изымают свои бумажники и кошельки, чтобы скинуть перед Сокджином на стол пару зелёных купюр и внести свою лепту в общее дело.       — Я плачу за нас обоих, — Тэхён смущенно двигает обратно протянутую Сокджином сдачу и под пристальным неодобрительным взглядом сидящего напротив друга вместо трёх банкнот прячет в карман одну.       — Я сейчас вернусь, — Тэхён склоняется к своему растерянному существу. — Куплю тебе в баре бутылку питьевой воды.       Первый тост — за встречу, и Тэхён, лизнув с тыльной стороны ладони соль, выпивает рюмку текилы и закидывает в рот с тарелки с фруктовой нарезкой тонкий полукруг лайма. Гу ожидаемо отказывается от алкоголя и даже от сока, мелкими глотками попивая за неимением в баре обыкновенной воды колючую газированную. Не откладывая в долгий ящик, разливают по второму кругу, чтобы после сразу отправиться на стремительно заполняющийся танцпол.       Тэхён с Чонгуком остаются сидеть на месте, Хосок вытаскивает за собой ворчащего Сокджина и девушек; Чимину приносят ещё один слабоалкогольный лонг и он, вольготно закинув одну ногу на колени Намджуну, лениво потягивает напиток через соломинку, что-то увлеченно выслушивая от жарко нашёптывающего ему на ухо парня, который в какой-то момент позволяет себе дотронуться губами до чиминового виска, отчего тот лишь довольно щурится и укладывает свободную ладонь на чужое бедро, томно шагая пальцами по ноге вверх.       Тэхён всё замечает, но всерьёз не воспринимает и не придаёт никакого значения, ссылаясь на особую ауру раскрепощения, свойственную лишь ночным клубам.       Танцоры-неумехи возвращаются быстро, и Сокджин с Намджуном заводят разговор о своей интернатуре, жалуясь на сложности и ночные смены, хвастая успехами в помощи своим первым пациентам и подначивая Хосока, которому это всё предстоит в недалёком будущем.       Третий тост поднимают за любовь, пьют стоя, и Тэхён уже ловит лёгкую дымку заторможенности, дёргает ногой в ритм музыки и просто наслаждается приятным времяпровождением.       — Выпей с нами, — просит Хосок русала, неподвижно сидящего на одном месте с недовольной физиономией.       Он единственный не участвует в разговоре, не смеется с шуток парней и время от времени одаривает каждого своим коронным пренебрежительным взглядом.       — Давай, Чонгук, — настаивает Сокджин, указывая глазами на скучающую пустую лишнюю рюмку. — Выпей с нами хотя бы один раз.       Русал безропотно смотрит на опустевшую бутылку воды, а затем вопросительно на Тэхёна, молчаливо спрашивая у него то ли разрешения, то ли совета. Напряженному существу не помешает расслабиться, чтобы, наконец, сбросить с себя напускную спесь и надменность, Тэхён был бы рад, если бы он сумел влиться в их компанию, смог бы не перманентно хмуриться, а хотя бы изредка улыбаться. У него наверняка очень красивое лицо, когда его украшает улыбка. Тэхён так сходу и не припомнит, видел ли он хоть раз русала улыбающимся.       От одной рюмки ведь ничего страшного не будет?       Затянувшееся молчание принимается за согласие, и уже в следующее мгновение с лёгкой подачи Сокджина перед Чонгуком опускается обтекаемой формы рюмка, наполненная до краёв текилой.       — Предлагаю выпить за новые знакомства! — торжественным тоном предлагает Хосок, и все как один его поддерживают, поднимая бокалы с шотами перед собой.       Существо недоверчиво принюхивается к содержимому, втягивая носом незнакомый запах медового цвета напитка, и медлит, исподлобья рассматривая и оценивая каждое движение находящихся рядом чужих людей.       Тэхён ловко опрокидывает в себя рюмку текилы и следом отправляет в рот дольку лайма, сбивая с вкусовых рецепторов неприятную горечь. Он замечает боковым зрением, как Гу повторяет за ним его действие, но вместо того, чтобы проглотить, испуганно морщится, наклоняется вперед, прижимая ладонь ко рту, и издаёт жалобный нечеловеческий всхлип, от которого у Тэхёна в страхе съеживается всё внутри. Рюмка выпадает из его пальцев, скатывается по столу и падает с края на пол, разбиваясь на мелкие части, текила стекает по подбородку и капает с приоткрытых губ на свитшот, глаза широко распахиваются в немом ужасе, покрасневшие глаза слезятся.       — У парня аллергия? — сочувственно интересуется Сокджин, расслабленным мозгом не улавливая и половины катастрофичности ситуации. — Тэхён, ты знал?       — Скорее, — парень обхватывает дезориентированного русала за предплечья и помогает ему подняться на ноги. — Пойдём со мной в туалет.       Они выходят из шумного прокуренного зала и торопливо проходят в самый конец коридора к парным чёрным дверям уборных. Парень сгорает от чувства вины перед существом до обугленных костей — ведь это он неосмотрительно по глупости настоял на том, чтобы Гу наверняка впервые в жизни попробовал алкоголь, да ещё и такой крепкий. К счастью, людей внутри оказывается немного и Тэхён сразу же подводит свою русалку к раковинам и открывает холодную воду, попутно нашёптывая на ухо существу, чтобы тот собрался с силами и тщательно промыл проточной водой рот.       Он всё время стоит рядом, игнорируя косые взгляды чужих глаз, успокаивающе поглаживает по спине и до боли кусает нижнюю губу, не представляя даже, какие слова сожаления и извинения можно подобрать в этой ситуации — банальное «извини меня» звучит в голове слишком ничтожно. Тэхён отходит на несколько шагов, небрежно срывает с держателя парочку бумажных полотенец и сразу же возвращается обратно к мерману, а когда Гу выпрямляется и поворачивает вентиль крана, вручает их ему. Их взгляды встречаются в зеркале, и Тэхён с трудом заставляет себя удерживать зрительный контакт. Он морально готов к любой реакции.       — Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашивает Тэхён, как только за покидающей туалет группой парней закрывается дверь, и возникает момент, когда они остаются совсем одни.       — Зачем ты это пил? — сокрушенно шепчет русал, глядя на парня через зеркало и продолжая опираться ладонями о раковину. — Это же яд.       Тэхёну нечего ответить на это. Лучше бы существо злилось, лучше бы обвиняло в том, что люди на протяжении всей его недолгой жизни только и делают, что стараются причинить вред; лучше бы он смотрел на Тэхёна как и раньше надменно с презрением, но только без этого тоскливого сочувствия, того самого, с которым существо смотрело в сторону родного моря, когда они прогуливались по набережной.       — Прости меня, я должен был вмешаться, — Тэхён кладёт руку на его плечо и слабо сжимает пальцами. — Давай поедем домой.       — Со мной всё в порядке, заживёт быстро, — отмахивается русал, но Тэхён чувствует, что это ложь. Гу промакивает бумажным полотенцем губы, сжимает его в руке и метко отправляет в мусорную корзину. — Мне самому нужно было думать. Но я не мог и представить, что ты будешь добровольно глотать такую отраву, Тэхён. Он поворачивается к парню всем корпусом и укоризненно заглядывает в глаза.       — Вернёмся к твоим друзьям, только, пожалуйста, не пей больше.       — Я не буду, — охотно обещает он и указывает пальцем на кабинки за их спинами. — Только зайду на минуту в туалет.       Они возвращаются за свой столик и садятся рядом, обособляясь от общей компании, которая за время их отсутствия раскупорила вторую бутылку текилы. Привыкшие к тяжелым басам уши уже не так реагируют на громкость музыки, и Тэхён наклоняется к уху своего попутчика, чтобы удостовериться, что музыка не доставляет русалке особого дискомфорта.       — Я смотрю вам и одним не скучно, — язвительно громко бросает Чимин, поднимаясь с дивана и подливая в свой пустой стакан апельсиновый сок. — Мы вам здесь, — он обводит рукой сидящих за столом людей и не по-доброму выгибает бровь, — не мешаем?       Тэхён косит недоумевающий взгляд на застывших в замешательстве девушек и старших хёнов, которые разом перестали улыбаться и заметно напряглись. Особенно Намджун.       — В чём дело, Чимин? — притворно спокойно спрашивает Тэхён. — У тебя какие-то проблемы?       — Моя единственная проблема в том, Тэхён, что я всегда думал, что проблема-то в тебе.       Он говорит загадочным заискивающим тоном, размытые двузначные фразы, понятные только им двоим, но Тэхён мгновенно улавливает посыл и истинную цель этого разговора. Чимин чрезмерно пьян, а что у трезвого человека на уме, то, как известно, у пьяного на языке. А у Чимина на уме многое, скрываемое годами, и оно норовит вырваться сейчас из него и беспощадно накрыть неподготовленного Тэхёна смертоносной лавиной.       — Если хочешь что-то мне сказать, давай выйдем и поговорим наедине.       — Не хочу наедине, — фыркает парень. — И о чём мы будем с тобой разговаривать, а? Что ты сможешь сказать мне нового, чего я уже о тебе не знаю? Может, я должен поверить, что ты решишься сказать мне правду о том, что живешь с парнем?       — О чем ты говоришь? — Тэхён нервно сглатывает.       Чимин единственный из всех присутствующих, кто стоит на ногах, возвышаясь над всеми, словно статуя на постаменте и приковывая к себе всеобщее внимание, и ещё большее — к Тэхёну.       — О, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты хоть раз задумывался, почему я поплелся за тобой на этот ветеринарный? Ты хоть раз поинтересовался, кем я хотел стать, когда вырасту? Может быть, я мечтал стать криминалистом, или пожарным, или, чёрт возьми, воспитателем в детском саду! Ты ведь этого не знаешь, да? — надломленно усмехается и хватается за стакан, чтобы смягчить сухое горло кислым соком. — Я забил на свою мечту, забил на всё, что советовали мне родители, чтобы быть ближе к тебе, потому что я чувствовал, Тэхён, что ты во мне нуждаешься, что ты ко мне не равнодушен. Я же видел, что ты тянулся ко мне. И нет, Тэхён, не как к другу, — опять эта зловещая язвительная улыбка. — А как к парню. И целовались мы с тобой по-настоящему, и чёрта с два ты забыл об этом. Или ты действительно думал, что я тогда тебе поверил? Я просто не хотел рушить то единственное и последнее, что между нами было, и позволил тебе назвать это дружбой.       — Чимин, успокойся, — в монолог парня вмешивается Намджун, хватая его за ладонь и пытаясь мягко усадить обратно на диван, на что тот лишь выдергивает руку, оставаясь стоять на месте. Он ещё не закончил.       — Знаешь, Тэхён, я на протяжении всех этих лет уговаривал себя, что между нами ничего не вышло, потому что объект моей любви — натурал, а ты просто всё это время поджидал более подходящий вариант, — он с открытой неприязнью кивает подбородком на Чонгука. — Трахаешься с ним, пока родителей нет в стране…       — Ты всё не так понял, — пытается вставить Тэхён, чтобы прервать поток необоснованной грязи, которая задевает не только его одного, а и сидящее рядом ни в чём не повинное существо.       — Тратишь на него их деньги, — продолжает бить наугад, но каждый раз метко попадает в цель. — Сюсюкаешься и заглядываешь в рот, что аж смотреть противно.       — Чимин, достаточно, — вмешивается уже Хосок, а у Тэхёна ком становится поперек горла, мешая выдавить из себя хоть слово в защиту и в своё оправдание.       Гу сидит молча, наблюдая за всеми и не пытаясь вмешаться, за что Тэхён очень ему благодарен.       — Что ты нашёл в нём такого? — Чимин и не думает сбавлять обороты. — Ну ладно, кроме смазливого лица?       На этих словах Тэхён подрывается на ноги, глядит на друга враждебно, предупредительно. Его Чимин может трогать сколько угодно, но не его русалку.       — Не смей приплетать его, — цедит Тэхён. — Ты не понимаешь, о чём говоришь.       — Я, Тэхён, был о тебе другого мнения, — его тон вдруг становится жалостливым, брови искривляются в гримасе сочувствия, а глаза наполняются фальшивым состраданием. — Я ведь раньше видел в тебе мужчину своей мечты, — говорит он, покачивая головой. — Ну, до момента, пока не встретил Намджуна, — озвучивает он тэхёнову догадку, и парень по отсутствию реакции на лицах друзей неожиданно для себя понимает, что все кроме него знали об этих отношениях, и сюрпризом они стали только для Тэхёна. — Но в твоём вкусе брутальные накаченные безмозглые самцы, не умеющие позаботиться даже сами о себе, не говоря уже о других, а знаешь, почему так? — он склоняется чуть вперед, опираясь ладонями о стол, и выплёвывает слова, как ядовитая кобра. — Потому что ты у нас, Тэхён, омежка.       Пальцы сжимаются в кулаки до хруста в костяшках, и движимый обидой Тэхён дёргается вперед. В глубине души он знает, что ударив сейчас за эти слова Чимина — уже завтра будет сожалеть о своём поступке, но красная пелена, застелившая его глаза, перекрывает связь с мозгом, и только опустившаяся на его живот крепкая раскрытая ладонь, не позволяющая шевельнуться ни на дюйм, даёт парню такую необходимую паузу для осмысления своего поступка, и прекрасную возможность Намджуну утянуть на себя Чимина и усадить на диван.       — Пойдём отсюда, — еле слышно произносит Гу, силой удерживая парня на месте и прижимая спиной к своей груди, и как только Тэхён кивает, он ослабляет хватку, убирает руку с чужого живота и, не говоря никому ни слова, уводит с собой.

*****

      — Он тебя как-то оскорбил? Что означает это слово?       Тэхён игнорирует заданный в спину вопрос. Он первым выбегает на свежий воздух, и Гу, следуя за ним по пятам, быстрым шагом догоняет отдалившегося от него парня и настигает только тогда, когда тот обессиленно опускается на низкое металлическое ограждение клумбы около какого-то муниципального здания в двух кварталах от ночного клуба. Его дыхание сбитое, тяжелое, он часто моргает и трёт руками лицо, откидывая со лба прилипшую влажную от пота чёлку. Ему всё равно, как он сейчас выглядит, всё, что Тэхён хочет — сдержать внутреннюю дрожь и ком в горле и постыдно не зареветь перед тем, кто ему нравится — перед кем меньше всего на свете хочется упасть лицом в грязь. Его достоинство и так изрядно истрепалось за какие-то несчастные десять минут. Усугублять своё положение он не намерен.       — Тэхён, этот Чимин тебя оскорбил? — повторяет более настойчиво.       — Нет.       Он отворачивается от пронизывающих насквозь до мозга костей внимательных глаз в другую сторону и бесцельно блуждает взглядом по припаркованным на обочине на ночь автомобилям, закрытому мусорному баку, в который отчего-то отчаянно хочется спрятаться, и мигающему где-то вдалеке оранжевым светом одинокому светофору. Гу присаживается рядом и терпеливо выжидает, опуская взгляд в пол на свои ноги в ожидании от Тэхёна другого, честного ответа.       — Да.       Тэхён нехотя оборачивается к своему внимательно смотрящему русалу и не понимает, почему вообще его первой реакцией было соврать. Гу не виноват в их с Чимином ссоре, и Тэхён наоборот должен быть ему благодарен, что именно благодаря русалу их взаимоотношения и взаимодействие друг с другом в большой компании сыграли роль лакмусовой бумажки и расставили все точки по своим местам. Тэхёну уже пора, наконец, принять правду и признать перед самим собой: ему нравятся парни, и всегда привлекали только они. Пора признать, что давным-давно он действительно был влюблён в Чимина, хоть и влюблённость эта была больше поверхностной детской привязанностью. И что Гу для него больше, чем друг, тоже пришла пора признать.       Доверие порождает взаимное доверие, не так ли?       — Он назвал меня омежкой, — неловко начинает Тэхён, откашлявшись. Говорить об этом затруднительно, но если он проговорит это вслух, возможно, это больше не будет казаться ему таким страшным и унизительным. — Это оскорбление для любого парня, и оно несёт в себе то, что у тебя нет внутреннего стержня, характера, нет физической силы. Таких не выбирают девушки, отдавая предпочтение альфа-самцам; они играют исключительно инфантильную и пассивную роль в любых отношениях и так далее, — Тэхён тяжело вздыхает и тупит взгляд. — Слышать такое в свой адрес не очень приятно.       — Это же всё не про тебя, — русал недовольно сводит брови к переносице и интуитивно двигается ближе. — Если хочешь, я вернусь туда, найду этого Чимина и вспорю ему шею.       — Нет! — Тэхён испуганно вскрикивает, а после неконтролируемо прыскает от смеха, замечая на лице русала по-смешному серьезное выражение и читая по его глазам полную боевую готовность. — Нельзя вспарывать людям шеи, даже если они неправы, — пытается добавить строгим тоном, но его охмелевшее сознание до невозможности смягчает голос. — Кроме того, я заслужил это. Я очень сильно обидел его несколько лет назад. Было глупо надеяться, что это прошло для него бесследно.       — Нет, ты не заслужил это, — существо несогласно мотает головой. — Если ты считаешь, что его жизнь чего-то стоит — я не буду с тобой спорить. Но я бы заставил его извиниться перед тобой и забрать свои слова обратно, — Гу задумывается на пару секунд, поднимая взгляд к ясному звёздному небу. — Он никудышный человек и не достоин называться твоим другом.       — Просто забудем, ладно?       Нужно ехать домой и ложиться спать, чтобы как можно скорее провалиться в небытие и забыть сегодняшний вечер как страшный сон. То что произошло сегодня — эффект бомбы с часовым механизмом, которую не обезвредили вовремя, беспечно отложив эту проблему на потом. Наивно было полагать, что эта тема никогда не всплывёт, учитывая тот факт, что они регулярно виделись, общались во внеурочное время и возводили друг друга в степень лучших друзей. Если их дружбу спасти не удастся — это будет весомая потеря и серьезный удар. Тэхён достаёт из кармана телефон, чтобы вызвать им такси, пытается разблокировать экран, но тот не загорается, оставаясь непроницаемо чёрным.       — Телефон разрядился, — бубнит невесело, убирает гаджет обратно в глубокий карман брюк и, грузно выдыхая носом воздух, бегло оглядывает пустынную улицу на наличие проезжающих мимо вакантных такси. — Можем прогуляться домой пешком, что скажешь?       — Мне всё равно, — пожимает плечами русал и сразу же встаёт на ноги и осматривается по сторонам. — Можем пойти пешком.       Дорога домой займёт не менее полутора часов, но ночная прогулка воспалённому мозгу пойдёт только на пользу, поэтому Тэхён с благодарностью принимает незаслуженную русалочью заботу, отплачивая взамен добродушной вымученной улыбкой.       Какое-то время они идут молча, на приличном друг от друга расстоянии и глядя в разные стороны.       — Расскажи мне что-нибудь, — вдруг просит Тэхёна русал, чем вызывает у парня удивление. — Расскажи об интересных или странных обычаях, которые есть в вашей культуре. Расскажи что-то интересное или странное о себе, чего я ещё о тебе не знаю. Что угодно.       — Даже не знаю, — Тэхён задумчиво сводит к переносице брови, напрягая разленившиеся сонные извилины. Вот так просто брать что-то из головы и импровизировать — непростая задача даже в лучшем его физическом состоянии. А тем более рассказывать о чём-то, что может вызвать у русалки интерес. — Ну, к примеру, люди на праздники дарят друг другу живые цветы, — этот факт отчего-то всплывает в сознании первым, отмечаясь оранжевым цветом странности. — А я круглый год сплю под тёплым одеялом, и когда летом мне бывает жарко, я просто подминаю его под себя и сплю на нём сверху.       — А мы в море никогда не пьём воду, — подхватывает Гу, довольно кивая своим словам в ответ на недоверчивый тэхёнов взгляд. — Потому что она невкусная.       — И у вас не бывает жажды?       — Не-а, мы же и так находимся всё время в воде.       Между ними будто что-то в один момент изменилось, стирая границы недоступности и неловкости. Гу впервые без умолку рассказывает о своей семье, о родителях, которых не видел с прошлой зимы, о любимой сестрёнке, которая любит петь и упоминает о младшем брате, поведывая историю из их детства, когда они случайно заигрались с огромным окунем и чуть не лишились пальцев на руках, намереваясь пересчитать ему во рту острые зубы.       Тэхён заразительно смеется и не остаётся в долгу, ответно делясь с русалом своими забавными историями из детства, которых на удивление вспоминает великое множество. Расстояние между ними магическим образом сокращается, сближая их, словно два магнита, и заставляя соприкасаться в ходьбе плечами.       — Можно задать тебе один вопрос? — интересуется Тэхён, лукаво прищуриваясь. — Он… деликатный.       — Задавай, — с легкостью соглашается существо.       Они переходят дорогу по пустому пешеходному переходу и сворачивают с центральной улицы в тихий переулок, где не слышен хоть и редкий, но такой отвлекающий шум проезжающих автомобилей.       — Так всё-таки, — у Тэхёна неожиданно активируется необъяснимый режим смелости. Он пинает носком мелкий камушек на тротуаре и лукаво прищурившись, вскидывает голову. — Мерманы занимаются сексом или нет?       — Почему вас всех так сильно интересует эта тема? — беззлобно возмущается русал, вскидывая брови и едва сдерживая улыбку. — Вы, люди, помешаны на сексе!       — Значит, ответ всё-таки да?       Тэхён откровенно флиртует и ему совершенно фиолетово, как это выглядит со стороны. В нем говорят четыре стопки текилы, подчиняя себе расслабленный разум парня, а Тэхён и рад стараться переложить на алкоголь ответственность за свой нескромный любознательный язык. Он имеет право задавать такие вопросы — он уже две недели живёт с русалкой под одной крышей, и их отношения вполне достигли того уровня, когда они могут поговорить о сексе. В конце концов, Тэхён спрашивает не для себя. Из чистого любопытства.       — Мы не называем это сексом, — с долей смущения заговаривает русал, и Тэхён понимает, что всё сказанное им далее будет искренним. — Потому что мы не занимаемся этим просто так, если не испытываем сильных чувств к нашему партнёру. Мы так устроены, что без любви просто не сможем прочувствовать весь спектр ощущений от этого процесса.       — И вы делаете это прямо в воде?       — Ну… — еще более смущенно тянет мерман, задумываясь. — Да.       — А как же, — Тэхёна распирает любопытство и то, что русал находится сейчас в таком хорошем расположении духа и позволяет себя допытывать, говорит о том, что нужно пользоваться моментом. — Репродуктивная функция? — он встряхивает головой, подбирая более простую и понятную формулировку. — Потомство? Вы ведь оставляете своё потомство?       — Оставляем, — кивает.       — И как вы это делаете? — парень в глубине души очень боится услышать историю о том, как мерманы мечут икру, поэтому спрашивает с опаской: — Как млекопитающие?       — Мы обзаводимся потомством так же, как и люди, — доверительно делится существо. — Для этого мы и выходим на сушу, сбрасываем хвосты и дальше всё происходит так же, как и у людей. Надеюсь, мне не нужно рассказывать, как это происходит?        «Ты уже делал это раньше?»       «Не при таких обстоятельствах».       Тэхён бы засмущался и покраснел, вот только вспыхнувшее воспоминание колет иголкой в области сердца и следом оседает тлеющим угольком внизу живота. Что он себе там надумывал? Существо наверняка достигло половозрелого возраста далеко не вчера. Но от этого не менее неприятно.       — Как черепахи, что ли? — шутит Тэхён, широко улыбаясь, а у самого внутри неприятно скребёт какое-то мерзкое подобие ревности.       — Черепахи? — непонимающе переспрашивает Гу, неловко улыбаясь в ответ.       — Ну да, черепахи ведь тоже выходят из воды, чтобы отложить свои яйца в песок. Они выкапывают гнёзда, закапывают их, а потом когда маленькие черепашки вылупливаются, они сами бегут к воде…       — Я знаю, как размножаются черепахи, — смеётся существо искренне, оголяя ровный ряд белоснежных зубов. — Если смотреть с этой точки зрения, то да, можно сказать, что мы как черепахи.       — Я ещё хотел спросить тебя кое о чём, — неожиданно вспоминает Тэхён, когда они уже заворачивают в ведущий к дому сквер.       — Ты говорил, что задашь мне только один вопрос, — игриво улыбается в ответ, но Тэхён считывает по открытому взгляду русалки, что тот не прочь поведать парню ещё немного информации о себе.       — Я уже давно хотел спросить у тебя, — неуверенно произносит парень, замедляя шаг, потому что вопрос действительно из разряда серьёзных. — Тебе и твоему здоровью не вредит длительное пребывание на суше?       Тэхён очень хочет услышать отрицательный ответ, но судя по реакции русала, он его не получит.       — В какой-то степени да, — честно признаётся существо, виновато пряча взгляд. — Пребывание на суше мне вредит.       Ответ отрезвляет пьяную голову. Всё веселье выветривается, опустошая наполненного новыми знаниями парня, прогоняя прочь из разума нелепые ребячливые мысли и нежные незрелые чувства.       Ему пора зарубить себе на носу, что русала можно нарядить в человеческую одежду, его можно обучить человеческим традициям и обычаям, в него можно легко беззаветно влюбиться, но это не изменит одного: он не человек и никогда не захочет и не сможет им стать. А если ко всему эта чужая для него среда обитания ещё и вредит здоровью — то делать ему среди людей точно нечего.