Deep End

      — Тебе нравится этот фильм или включить что-нибудь другое?       — Мне всё равно.       Последние деньки весны приносят с собой в Пусан ливневые дожди и грозы. Апатия Тэхёна набирает обороты и достигает своего апогея в момент, когда ему приходится врать в телефонном разговоре с родителями, что дела у него идут замечательно, и к экзаменам он готовится ответственно и сдаёт их хорошо. Тэхён ведь всегда хотел выглядеть в глазах родителей самостоятельным и взрослым человеком, а что лучше всего делают все взрослые люди? Правильно — врут.       Сегодня по расписанию у него второй экзамен, и с вечера Тэхён даже планировал поехать в университет, чтобы попытаться сделать хоть что-нибудь, чтобы повлиять на свою судьбу, но проснувшись утром и приняв контрастный душ, вернулся в свою комнату, рухнул безжизненным мешком на постель с осознанием того, что его никто там не ждёт, там у него нет поддержки, а некоторые личности вполне вероятно будут злорадствовать его положению.       Тэхён закрылся в своих переживаниях, предпочитая заниматься самоедством, глядя в одну точку долгими минутами, и тонуть в них в одиночку, а может, причина его извечного молчания заключалась в том, что в компании русала не требовалось ничего говорить вслух. Тэхён чувствовал, что его понимают без слов.       В квартире похолодало. Дождь всё утро барабанил по козырькам, нагоняя ещё больше тоски, и Тэхён передвигался по квартире привидением, закутанный в шерстяной плед как в защитный кокон, спасающий его от жестокого внешнего мира, который казался ему чужим. Гу тоже не находил себе места и поэтому охотно с превеликой радостью согласился на тэхёнову просьбу разрешить посидеть с ним перед телевизором.       Он чувствовал вину перед мерманом, ведь по сути тот был единственной живой душой, кто знал ситуацию и полностью разделял его чувства. Он дал ему обещание после сдачи всех экзаменов плотно заняться поисками живущего в городе брата-мермана, и вроде бы все свои экзамены он уже сдал и должен был бы заняться обещанным вопросом, но затрагивать эту тему категорически не хотелось, как бы эгоистично со стороны это ни выглядело, да и сам русал не заикался по этому поводу. Вдобавок к этому сил не было даже на то, чтобы лишний раз сходить на кухню за едой или в спальню, чтобы надеть на свои озябшие ноги носки, не говоря уже о вылазке в шумный людный город.       Гу щелкает кнопки на пульте, задерживаясь на каждом из многочисленных каналов лишь на пару секунд, а Тэхён равнодушно сидит с потухшим взглядом, ковыряет указательным пальцем кожу вокруг ногтя большого пальца и смотрит куда-то сквозь экран телевизора. Экзамен в самом разгаре и скоро будет подходить к концу, и вряд ли кто-то заметил или побеспокоился из-за его отсутствия.       Гу перестаёт терзать пульт от телевизора, задерживая внимание на одном из местных новостных телеканалов, и Тэхён усилием мысли фокусирует на экране зрение, когда сидящее от него справа существо пересаживается на край дивана и тревожно напрягается, торопливо прибавляя звук.       — И всё-таки, какими могут быть основные причины подобной массовой гибели дельфинов? — отчеканивает репортерша и перенаправляет свой микрофон взрослому мужчине, стоящему напротив неё. — Это могут быть погодные условия?       — Нет, не думаю, — равнодушно отвечает тот. — Дельфины очень умные млекопитающие с хорошо развитой интуицией, и если вы намекаете, что причиной их гибели мог стать удар в воду молнии, то вы ошибаетесь.       — А что тогда? — не унимается она, и Тэхён, наконец, отрывается от лиц людей и разглядывает задний план съёмки. Судя по всему, они находятся на центральном городском пляже, но камера расположена слишком высоко, чтобы видеть берег целиком. Неужели действительно на сушу выбросило мёртвых дельфинов? В каком количестве, что об этом снимают репортаж? — Химикаты? Загрязнение прибрежных вод?       — Я думаю, это станет известно только после проведённой экспертизы, — холодно отвечает мужчина, явно раздражённый навязчивостью девушки. — Простите, но мне надо работать, — улыбается он неискренне, пряча руки в карманы брюк, намекая всем своим видом, что их диалог можно считать исчерпанным, но девушка включает всю свою учтивость и обещает, что не задержит его надолго и задаёт свой очередной вопрос.       Русал нервно заглушает звук телевизора, прерывая её.       — Это то место, в которое ты меня возил, — вдруг выпаливает Гу, с мольбой во взгляде заглядывая Тэхёну в глаза. — Нужно туда вернуться. Сейчас.       — Что? Нет! — Тэхён скидывает с плеч плед, ощущая резкий прилив к щекам жара. У него очень нехорошее предчувствие относительно происходящего, исходя из которого, русалу ни в коем случае нельзя и близко показываться рядом с линией берега. — Это может быть ловушка.       — Ловушка? — переспрашивает существо, скептично выгибая бровь. — Это, — он указывает на экран, и в этот самый момент на нём вспыхивает табличка с именем интервьюируемого: «Мин Юнги, — гласит надпись, — волонтёр организации по защите редких морских животных», — мой брат.       Тэхён переводит взгляд с дающего интервью мужчины на русала и обратно. Он обещал мерману помочь с поисками брата, но сейчас он совершенно не рад его внезапному обнаружению.       — Да, Гу, это может быть ловушка, — Тэхён тревожно ёрзает на месте. — Ты сам говорил мне, что твой брат предал тебя однажды, откуда ты знаешь, что сейчас это не случится во второй раз?       — Ты не знаешь, о чем говоришь, — фыркает русал, откладывая пульт в сторону, встаёт на ноги и оглядывается вокруг, чтобы найти себе более подходящую для уличной прогулки одежду. — Что-то плохое случилось с дельфинами в море, я должен узнать, что именно.       — В этом-то и дело! — Тэхён переходит на повышенный тон, вскакивает с места и выбегает за скрывшейся из виду русалкой в коридор. — Ты забыл, при каких обстоятельствах тебя поймали? Так вот, я тебе напомню: это случилось, когда браконьеры отлавливали дельфинов. Сейчас все, кто знает о твоём существовании — уверены, что ты вернулся в море. Все это может быть подстроено, чтобы привлечь твоё внимание или внимание кого-нибудь ещё твоего вида.       — Я должен быть там, — непоколебимо отрезает мерман. — Это моя обязанность. Мы поедем туда вместе?       Тэхёну и подавно противопоказано там ошиваться.       — Нет.       — Ладно, тогда я пойду сам.       — Ты сейчас ведешь себя, — шипит Тэхён, не выдерживая русалочьего упрямства и неимоверно злясь на наивность и доверчивость существа, с которым, оказывается, так легко играть, надавливая на его больные точки. — Как большая глупая рыба.       — Как ты меня назвал? — Гу свирепо выбегает из тэхёновой спальни и достигает растерявшегося Тэхёна за несколько секунд, хватает его руками за запястья и крепко сжимает пальцами, пусть даже не в четверть силы, но, тем не менее, причиняя своими действиями боль. — Повтори, как ты меня назвал?       Тэхён под напором свирепого звериного взгляда испуганно пятится назад, пока его спина и затылок не упираются в стену. Существо подходит вплотную и, тяжело дыша от гнева, пронзительно смотрит в глаза.       — Повтори ещё раз, как ты меня назвал.       — Отпусти, — слабо просит Тэхён, отдавая отчёт, что сейчас может сильно поплатиться за свои необдуманные слова. Да, он вспылил, но сказал, не кривя душой то, что думает. Вот только перед ним хищник, и это всегда был хищник, который с легкостью отрывает живым рыбам головы одним смыканием челюстей. Что ему стоит оторвать её и беспомощному перед его силой человеку? — Я не хотел этого говорить, — сдаётся он, понимая, что силы неравны. — Извини.       Гу фыркает, моментально ослабляя хватку, и Тэхён, оставаясь стоять прижатым к стене, молча проглатывает нанесённое применением силы оскорбление, когда существо бросает его пульсирующие запястья и, снимая на ходу домашнюю тэхёнову футболку, возвращается в чужую спальню и хватает со стула спортивные штаны и чёрную толстовку с длинными рукавами и капюшоном.       — У тебя приметная внешность, — выкрикивает Тэхён, придумав новый весомый аргумент. Он отлипает от стены, подходит к своей двери и останавливается в проеме, стараясь не смотреть на полуобнаженное тело одевающегося русала. — Они же помнят, что твои волосы имеют неестественный зеленый оттенок, и наверняка будут внимательно разыскивать каждого, кто соответствует этой примете. Если тебя поймают…       У Тэхёна в горле застревает горький ком, не дающий продолжить начатую фразу.       — Я надену капюшон.       — Ты не понимаешь, что это за люди.       — Тебе не о чем переживать, — твёрдо возражает русал, смягчая голос. — Я не буду подходить близко — только посмотрю со стороны, попытаюсь что-нибудь разузнать и сразу же вернусь.       Тэхён не может допустить этого.       Настойчивая продолжительная трель дверного звонка привлекает тэхёново внимание, и он, особо не раздумывая, на автомате идет в прихожую, щелкает замком и толкает от себя тяжелую дверь.       — Чимин? — удивленно спрашивает Тэхён, глядя на пришедшего гостя неверующими глазами, словно увидел перед собой приведение. — Что ты здесь делаешь?       — Я могу войти? — неуверенно просит тот, нервно сминая пальцами полы выправленной рубашки.       — Ты не вовремя, — честно признается Тэхён, но вопреки собственным словам жестом приглашает друга внутрь, оглядываясь назад по направлению к своей спальне.       — Тебя сегодня не было на экзамене, — судя по его дрожащему голосу, Чимину тяжело даются слова. — Ты ушел в среду с экзамена, и кто-то пустил по потоку слух, что тебя отчисляют. Это ведь не правда?       — Это правда.       Он оставляет обескураженного друга в прихожей наедине с полученной информацией и направляется навстречу появившемуся в коридоре русалу, чтобы попытаться его остановить и отговорить от опрометчивого необдуманного поступка.       — Я не для этого вытащил тебя из той клетки, — ценой своего будущего, — чтобы ты добровольно вернулся туда своими ногами.       Чимин слышит каждое произнесенное им слово, но Тэхёна это не заботит.       — Я смогу о себе позаботиться.       Заметив чужака на своей территории, Гу недоброжелательно щурится, крепко сжимая мощные челюсти, и не говоря ни слова, проходит мимо замершего на месте Чимина, открывает входную дверь и захлопывает ее за собой, оставляя после себя гулкую пустоту.       Тэхён обессиленно опускает плечи и складывает у лица ладони, ненавистно проклиная свою слабость и беспомощность. Он безразличным взглядом осматривает стоящего напротив покорно смотрящего в пол друга, всё ещё испытывая по отношению к нему обиду и отстранённость, а затем отворачивается к этажерке с обувью и упирается взглядом в серые отцовские найки, одолженные русалке.       — Он ушёл босиком, — бормочет Тэхён себе под нос.       — Что ты говоришь? — переспрашивает Чимин, поднимая глаза.       — Ничего.       Тэхён запрыгивает в первые попавшиеся под руку открытые шлёпанцы, хватает с полки пару серых кроссовок и выбегает в подъезд, чтобы успеть догнать неразумное, возомнившее себя всеведущим существо.       — Ты будешь ждать меня? — зачем-то уточняет он у застрявшего в дверном проеме Чимина. — Мне надо ненадолго уйти.       — Я… — озадаченно тянет тот. — Пожалуй, поеду домой.       — Тогда, — парень не собирается задерживаться ни на одну лишнюю секунду, — захлопнешь за собой дверь?       — Тэхён, подожди, — в последний раз окликает друга Чимин. Он не помнит ни одного момента, когда его друг находился бы в таком перевозбуждённо-тревожном состоянии. — Ты позвонишь мне, когда освободишься? Сегодня вечером?       — Позвоню, — кивает Тэхён и, прижимая к себе пару обуви, галопом мчится вниз по лестнице следом за русалом.

Skott — Mermaid

      Небо затянуто густыми низкими тучами, крупные капли после недавнего дождя свисают с ярко-зелёной листвы деревьев тяжёлыми прозрачными бусинами, асфальт кое-где просох, но большая часть тротуаров усыпана лужами, часть из которых перетекает в более крупные по размерам лужи мелкими звонкими ручейками.       — Гу, постой, — окликает в спину удаляющейся фигуры парень. — Возьми кроссовки! Не иди босиком.       Тэхён быстро отыскивает русала, следуя по хорошо протоптанному пути через извечно безлюдный укромный сквер.       — Мне не холодно, — громко бросает мерман через плечо, не сбавляя шаг.       Гордое, самодовольное, бесящее существо.       Тэхён вдруг вспоминает, что русал в прошлый раз натёр себе ими ноги, поэтому, выругавшись, без сожалений откидывает их в сторону газона — заберёт на обратном пути, чтобы выбросить в мусорный бак.       — Возьми хотя бы мои шлёпки, — с нотой мольбы в голосе кричит он вдогонку, на ходу снимая с ног резиновые шлёпанцы, и бездумно продолжая шлёпать по лужам в одних носках, прижимая обувь к своей груди. Он ускоряет шаг, чтобы догнать упрямца, но успевает сделать лишь несколько шагов, прежде чем его левое колено подламывается от резкой боли, по ощущениям пронзившей раскаленным прутом всю ногу насквозь до самого бедра. Сознание плывёт, картинка перед глазами размыто сужается, и уже через шаг Тэхён скрипит зубами, проглатывая всхлип острой боли и понимая, что больше не может наступить на эту ногу.       Нужно допрыгать на одной ноге до ближайшей лавочки, что в метрах пяти от него, осмотреть повреждённую ногу и отдышаться и набраться сил, чтобы доковылять в одиночку до дома, но разум туманит тошнота, и Тэхён, безуспешно концентрируя все свои силы, зажмуривается, теряет равновесие и падает прямиком в чужие объятия.       Крепкие, надёжные, свои.       — Тэхён, что ты наделал? — шепчет обеспокоенный голос совсем близко, и Тэхён отчаянно хватается руками за сильные плечи, повисая на русале всем своим весом. — Посмотри на меня. Тебе больно?       — Я, кажется, наколол ногу.       Тэхён делает глубокий вдох, борясь с предобморочным состоянием, сгибает ногу в колене и опускает взгляд вниз, приподнимая горящую огнём стопу и наблюдая, как по всей подошве белого носка расползается тёмно-бордовый кровавый развод, а с кончика большого пальца в лужу частыми порциями капает свежая кровь.       — Пожалуйста, помоги мне дойти домой, — лепечет он торопливо. Благо, вид крови ни капельки его не пугает и не вгоняет в состояние паники.– Мой телефон дома. Рана, скорее всего, узкая и глубокая, поэтому я не смогу обработать ее самостоятельно. Придётся ехать в больницу, накладывать швы. Это должно быть какая-то железяка, и если она была ржавая…       Он ловит себя на мысли, что очень хотел бы, чтобы существо было там с ним.       — Тэхён, угомонись, прошу, — крепко удерживая около себя Тэхёна, русал помогает парню допрыгать на здоровой ноге до газона. — Присядь здесь, не торопись, — он помогает ему опуститься прямиком на влажную траву, в нескольких метрах от ближайшей лавочки.       Гу садится на траву рядом с ним и приподнимает раненую ногу. Тэхён шипит и морщится от боли. Кажется, ему ещё никогда не было настолько больно.       — Что ты делаешь? — спрашивает настороженно, с широко раскрытыми глазами наблюдая за тем, как русал безбоязненно стягивает с его ноги окровавленный носок.       — Хочу осмотреть твою ногу, — отвечает невозмутимо, отбрасывая в сторону отяжелевший от влаги кусочек ткани. — Ты мне не доверяешь?       Аккуратно поддерживая ногу за лодыжку, он приподнимает ее на уровень своего лица и зачем-то тянется вперед. Предполагая намерения русалки и понимая по его непроницаемому маниакальному выражению лица, что его сейчас, скорее всего, сожрут как какую-нибудь треску, Тэхён испуганно дёргает ногу на себя, но мерман оказывается сильнее. Гу фиксирует раненую стопу перед собой, и прежде чем Тэхён успевает выкрикнуть истеричное «нет», приближается вплотную и проводит языком по подошве, слизывая кровь. Давление пульсирует в висках с дикой силой, дыхание учащается, сердце колотится в неистовом ритме; Тэхён рывком пытается сесть, вырваться из цепкой хватки хищника, но когда прохладный русалочий язык касается горящей огнём пульсирующей открытой раны, и ногу обволакивает мгновенное облегчение — он откидывается на спину и стыдливо закрывает ладонями лицо, не сдерживая стон облегчения.       Размеренное успокаивающее покалывание разносится вверх по ноге от стопы до самого колена и выше, боль как по мановению волшебной палочки постепенно сходит на нет, и вместо неё Тэхён ярко ощущает на своей коже лишь прохладный скользкий язык и мягкие губы.       Мерманы способны самостоятельно залечивать свои раны — Тэхёну следовало догадаться об этом по рассказам русала намного раньше. Но то, что это может так же действовать и на людей, он сам бы не догадался никогда.       Тэхёна кроет от интимности сложившейся ситуации, он приподнимается на локтях и, сгорая от смущения, смотрит из-под опущенных ресниц на своего русала, будто бы от наслаждения зажмурившего глаза. Он шумно дышит ртом и снова ложится на спину, прикусывая от удовольствия губы.       Тэхён раньше не предполагал, что его стопы настолько чувствительны к подобным ласкам.       Русал нежно проводит по коже языком, а Тэхён бессовестно поджимает пальцы на обеих ногах и с досадой выдыхает из лёгких весь воздух, пряча лицо в изгибе локтя, стоит тому отстраниться. Мерман скрупулёзно рассматривает результат своей работы, бережно опускает лодыжку на траву, подтягивается на руках выше, садясь рядом с Тэхёном на колени, ласково кладёт горячую ладонь на его щёку, призывая убрать с лица руку, и заглядывает в глаза со всей нежностью заботой во взгляде, на которую только способен.       От прикосновения Тэхён блаженно моргает и непроизвольно приоткрывает припухшие искусанные губы, намертво приковывая свой обезумевший от эмоций взгляд к русалочьим губам.       — Тебе лучше? — звучит из уст русалки, но мысли Тэхёна уже далеко от этой галактики.       — Поцелуй меня, — вместо ответа просит Тэхён, заглядывая в широко распахнутые, окутанные дымкой помутнения глаза. Он кладёт свою ладонь поверх русалочьей, с затаённой в глубине души надеждой ожидая от существа действий. Тэхёну необходимо показать этому созданию свои чувства, а поцелуй ведь для этого и существует, чтобы посредством чувственного касания губ показать другому человеку свою симпатию? Тэхён не специалист в этом, но он готов постараться.       На дне тёмных бездонных глаз на долю секунды застывает нерешимость, но следом рассеивается без следа, и Гу склоняет голову, прижимается своим лбом к чужому и плавным взмахом длинных ресниц опускает веки.       — Ты только не пугайся, — произносит мерман вкрадчивым голосом в его раскрытые губы, убирая длинные белокурые прядки с человеческого лица, и Тэхён, задыхаясь от переполняющих его трепетных чувств, зажмуривается и едва заметно отрицательно мотает головой, задевая кончиком своего носа русалочий.       — Я не боюсь.       Чего, собственно, он может испугаться? Острых как лезвия зубов, привкуса собственной крови на чужом языке? Или того, что они оба лежат на траве в сквере посреди белого дня и в любой момент могут быть замечены случайными прохожими?       Кажется, Тэхён медленно сходит с ума, но, чёрт возьми, и останавливаться он не планирует.       Невесомое прикосновение мягких сухих губ накрывает его рот с осторожностью, Тэхён невольно замирает, сдерживая внутри себя нарастающую бурю безумия, и быстро сдаётся, с недовольством отмечая, что существо медлит, целомудренно выцеловывая раскрытые губы и поглаживая пальцами выцветшие волосы у виска. Тэхён судорожно тянет носом воздух, в желании перехватить инициативу обхватывает его нижнюю губу своими губами, руками обнимает русалочью шею, притягивая ближе к себе. Отчаянная попытка проскользнуть языком в чужой рот, чтобы, наконец, почувствовать своё существо на вкус.       — Тэхён, не дёргайся, — горячее дыхание мермана щекочет влажные губы. Не открывая глаз, Гу ведет горячими ладонями по его предплечьям, убирает тэхёновы руки со своей шеи и, поймав в воздухе пальцы, крепко переплетает их со своими и прижимает их руки к земле за головой Тэхёна. — Я всё сделаю сам.       Он возвращается к его губам и больше не осторожничает, настойчиво впиваясь в открытые губы и проникая глубоко в рот, отчего Тэхён едва успевает рвано вдохнуть носом воздух, прежде чем их языки сталкиваются, и его захлёстывает волна восторга. Каждая клеточка организма вздрагивает от трепета, словно через него пропустили электрические разряды, из головы улетучиваются все мысли, тело становится лёгким, как пёрышко, и податливым, как мягкая карамель.       Тэхён концентрируется на своих ощущениях, ловит под закрытыми веками яркие вспышки и жадно впитывает в себя жар русала, пропуская его всё глубже и глубже.       Воздух вокруг них нагревается, возбуждение из фантомного образа переходит в физическое напряжение, скапливаясь внизу живота, и Тэхён вскидывает бедра, чтобы чувствовать Гу ближе и разочарованно стонет, сталкиваясь с неприятной пустотой. Он крепко сжимает русалочьи ладони своими дрожащими от возбуждения пальцами, требуя большего немедленно, и русал, не отрываясь от его губ, перекладывает одну ногу ему между ног, проводит ею вдоль тэхёновой промежности и, услышав довольное мычание, оставляет её там, давая Тэхёну такую необходимую возможность чувствовать себя везде.       Тэхён бесстыдно трётся своим членом о русалочье бедро через слои разделяющей их тела одежды, задыхается от нехватки в лёгких кислорода, не показывая и намека на это, и продолжает со всей присущей ему отзывчивостью отвечать на каждое движение чужих губ. Ему совершенно наплевать, что царапаясь нежной кожей губ и языком об острые зубы, он перебивает свежий вкус русалки солоноватым привкусом собственной крови — ранки моментально затягиваются под действием чужой слюны.       У Гу так сильно колотится в груди сердце, что Тэхёну становится страшно, как бы оно не проломило его грудную клетку. Он ощущает вибрацию чужого сердечного ритма своей кожей и глубоко под ней, чувствует тепло и гладкость русалочьего тела, и в какой-то момент ему начинает казаться, что на них обоих нет никакой одежды. Что он полностью обнажен и раскрыт перед своим существом, так тесно прижимающим его к сырой земле под раскидистой шуршащей кроной огромного клёна.       Пик его возбуждения достигает критической точки. Тэхён, набравшись смелости и изловчившись, в порыве чувств прикусывает своими тупыми человеческими зубами русалочью нижнюю губу, воспользовавшись его секундным замешательством, и на выдохе замирает, содрогаясь от оргазма.       Что только что произошло?       Гу самодовольно улыбается в поцелуй, отпуская затёкшие тэхёновы руки и позволяя ему, наконец, обнять себя за талию. Тяжело дыша, в плену крепких собственнических объятий расслабленно прижимается к едва живому парню и утыкается лицом в изгиб его взмокшей от пота шеи, с упоением дыша его естественным запахом и касаясь тёплой нежной кожи губами.       Почувствовав долгожданную свободу в движениях, Тэхён самозабвенно обвивает затёкшими руками свою русалку, благодарственно гладит ладонями сильную спину и без преувеличения чувствует себя самым счастливым на свете человеком.       Каждая клеточка его тела продолжает расцветать хрупкими бутонами белоснежных кувшинок, намокшие от слёз глаза блестят от восхищения, и эта бесконечная эйфория, накрывшая его с головой и завершившаяся липкой влагой в штанах, служит неоспоримым свидетельством того, что он всё-таки не сошёл с ума и ему всё происходящее не мерещится.       Тэхён больше не хочет задумываться о том, кто рядом с ним, не собирается осознавать, где он находится. Сейчас ему настолько хорошо, тепло и уютно, что он даже не уверен в том, как его собственное имя и человек ли он вовсе.       И лишь одна деталь, стойко засевшая глубоко в его мыслях больше никогда не сможет дать ему покоя: теперь Тэхён точно знает, как именно русалки занимаются любовью.