Deep End

      Они выходят из дома и забираются на заднее сидение такси поздно вечером в глубоких сумерках. По ярко-освещённым Пусанским улицам едут в тишине, периодически обмениваясь доверительными влюблёнными взглядами и тайком от водителя крепко держась за руки. И даже не по инициативе Тэхёна.       На пляж приезжают ожидаемо запоздало, когда ни от съемочной группы новостного канала, ни от выброшенных на берег дельфинов, ни от самого Мин Юнги не остаётся и следа. Тэхён бы соврал, сказав, что его это сильно огорчило. Этот вечер он хочет провести вдвоем с Гу, отложив все проблемы и заботы хотя бы до завтрашнего дня, и не омрачая сложившееся между ними волшебство никакими негативными переживаниями.       Таксист терпеливо ждёт распоряжений от своих пассажиров, русал, сидя у окна, с тревогой осматривает открывающийся перед ним вид на людную набережную, а Тэхён кусает губы, ожидая принятия решения от мермана.       — Это он! — шёпотом вскрикивает русал, прижимая указательный палец к стеклу и указывая куда-то вглубь парковки. — Это мой брат.       Тэхён прослеживает взглядом за мужской фигурой в чёрной, надвинутой на глаза бейсболке. Тот говорит с кем-то по телефону явно на повышенных тонах, а затем, сбросив вызов, открывает дверцу чёрного тонированного внедорожника, запрыгивает на ступеньку и, юркнув в салон, нервно захлопывает за собой дверь. Около минуты ничего не происходит, и Гу уже намеревается выйти, как фары машины загораются, и она быстро выезжает с парковочного места и удаляется из виду в противоположном от них направлении.       — Езжайте вслед за этой машиной, — тут же командует Тэхён, указывая таксисту на приметный среди легковых автомобилей Ленд Крузер через лобовое стекло.       Не задавая лишних вопросов, мужчина выезжает на главную дорогу, и некоторое время следует аккурат за чёрным внедорожником, постепенно увеличивая дистанцию между ними до трёх автомобилей. Тэхён чувствует волнение сидящего около него русала и крепче сжимает пальцами его ладонь, выражая свою безоговорочную поддержку. Он наверняка не виделся с братом год, если не больше, и чёрт знает вообще, по каким причинам эти существа прекратили общение.       Они проезжают порт, сворачивают несколько раз с главной дороги и позволяют Юнги оторваться, когда его маршрут становится очевидным, а автомобилей вокруг слишком мало, чтобы незаметно раствориться в толпе. Внедорожник останавливается на пустой открытой парковке за безликими портовыми складами напротив дикого участка пляжа, обнесённого низким ограждением.       Тэхён торопливо расплачивается за поездку, благодарит водителя и выходит из автомобиля вслед за русалом. Под открытым небом у воды прохладно и ветрено, тёмные грозовые тучи сгущаются над водой, а на горизонте вспыхивают не дающие грома зарницы. Море кажется необыкновенно холодным для первых дней июня, чужим и опасным. Штормовые волны поднимают высокую пену, бьются о редкие прибрежные камни и захлёстывают мокрый песок.       Водитель выходит из своего автомобиля, зачёсывает ладонью чёрные как смоль волосы и что-то ищет в телефоне, не замечая приближающихся к нему людей. Русал останавливается поодаль от него.       — Привет, — окликает негромко, и будь на месте Юнги человек, он бы вряд ли расслышал.       Он поднимает отрешённый взгляд на обратившегося к нему парня и, видимо подумав, что ему послышалось, опускает глаза обратно в экран телефона. Через несколько секунд, когда его мозг обрабатывает полученную информацию, его палец замирает и он, наконец, поднимает голову.       — Ты? — мужчина в замешательстве открывает и закрывает рот и на долгое мгновение теряет дар речи, осматривая с головы до ног знакомого мермана, а следом, задержав пристальный оценивающий взгляд на его спутнике, снова обращается к нему. — Ты давно на берегу?       — Я… я не знаю, — потерянно отвечает русал, рассеянно поглядывая через плечо в сторону тёмного пространства линии берега, будто там находится что-то важное. — Около месяца.       Гу окончательно теряет терпение, когда подувший с моря ветер раздувает его чёлку, принося с собой солёный запах воды и водорослей. Он переходит через проём в ограде и спускается на песок, уходя из освещенной части тротуара, подсвечиваемого тусклыми жёлтыми фонарями. Тэхён следует за ним по пятам, останавливается рядом с мерманом в самом центре пляжа, и когда его зрение привыкает к темноте, охает от увиденного.       Берег усыпан мёртвой рыбой. И это не тот случай, когда летом при аномально высокой температуре моря мелкая рыбёшка буквально «сваривается» в горячей воде, всплывает брюхом вверх на поверхность, а потом её волнами прибивает к берегу.       Сейчас песок усыпан дельфинами. Взрослые особи, Тэхён навскидку насчитывает больше двадцати. Русал с болью во взгляде осматривает берег, проходит чуть вперёд, настолько опасно близко к воде, что Тэхён чувствует оседающие на коже морские брызги, и садится на колени перед мёртвым детёнышем. Его кожа успела высохнуть на ветру, мутные глаза выражают только пустоту. Парню приходится присмотреться внимательнее, чтобы заметить, что у дельфинёнка отсутствует нижняя челюсть.       — Они так похожи на нас, — едва различимо шепчет мерман, сжимая ладонью грязный прибрежный песок. — Они одни из тех немногих существ в море, кто понимает цену свободы. Кто может грустить и испытывать радость. Кто способен любить.       Тэхён неподвижно стоит за его спиной, крепко сжимая пальцы в кулаки.       Те, по его мнению, кто не любят животных — вообще не способны на это чувство. Что может быть проще, чем любить красивых, ласковых и беззаветно преданных созданий?       — Мне так жаль, — c сочувствием произносит Тэхён и в знак поддержки кладёт ладонь на плечо мермана. Гу слабо ведёт плечом, уклоняясь от прикосновения, и парень виновато отдёргивает руку. — Прости… Мне стыдно за то, что я человек.       Существо поднимается на ноги и бредёт обратно к чёрному внедорожнику. Юнги прячет телефон в карман джинсовых брюк и с пренебрежительным прищуром следит за братом взглядом.       — Ну как, нравится? Это меньшее из того, что я повидал за сегодня, — мужчина без стеснения выплёвывает каждое слово с презрением. — Дельфины умирают сотнями каждый день, путаясь в рыболовных сетях, погибают черепахи, давясь разбросанным по воде целлофаном, на севере люди безнаказанно отлавливают китов, а я ничего не могу для них сделать. Вмешиваться в дела нашей сестре ты тоже запретил.       Гу тупит взгляд на свои босые пальцы ног, обутые в тэхёновы синие шлёпанцы, а парень, пользуясь тем, что незнакомый ему мерман стоит к ним достаточно близко, исподлобья разглядывает внешность незнакомца.       Понять по лицу его возраст вряд ли можно, но мужчина однозначно старше его русалки. В чёрных волосах нет характерного цветного перелива — вполне вероятно он их подкрашивает; на лице проявляются первые мимические морщины, под глазами пролегают тени усталости и недосыпания. Он выглядит как человек, который провёл на тяжёлой нервной работе много дней подряд без выходных.       — Я не смогу вернуться без твоей помощи. Мне понадобится твоя лодка, чтобы доплыть до дома, — русал, пошатываясь, делает неуверенный шаг вперед, и его брат отзеркаливает это движение, отступая на шаг назад. — У тебя же всё ещё есть та лодка?       — Яхта? — Юнги хмурит брови, что, видимо, является их семейной особенностью. — Она нужна мне для работы. Пока ты прохлаждался, я, как мог, контролировал ситуацию в море. С чего ты вообще взял, что можешь заявляться без приглашения и просить у меня помощи?       — А это не просьба, — холодно проговаривает Гу.       — Ох, так ты до сих пор не понял ещё? — Юнги с самодовольным выражением лица кривит рот в презрительной усмешке и склоняется чуть вперед, упираясь ладонями в худые бёдра. — Ты не можешь приказывать мне на суше.       — Зато могу перегрызть тебе шею.       Русал гневно сжимает руки в кулаки и тяжело дышит, словно хищник перед нападением на жертву. Тэхён испуганно хватает его за предплечье, отчаянно надеясь решить их семейный конфликт по-хорошему. А если не получится договориться — они найдут другой способ, как отправить мермана домой. Тэхён непременно что-нибудь придумает.       — Гу, не нужно, — шепчет он тихо. — Пойдём лучше домой.       Юнги, расслышав каждое слово, несмотря на расстояние и гул ветра, нарочито громко хмыкает, привлекая к себе внимание.       — Домой, значит? — язвительным голосом спрашивает он, складывая брови в жалостливую гримасу. — Как твоё имя, блондинчик?       — Ким Тэхён, — честно отвечает он.       — Ты, я вижу, питаешь к моему старшему братцу тёплые чувства, — с издёвкой в голосе заключает Юнги. — А ты вообще знаешь, Тэхён…       — Не разговаривай с ним, — предупреждающе цедит сквозь зубы русал, делая шаг вперед в попытке загородить собой парня.       — … за что мой брат изгнал меня из воды?       Улыбка мигом стирается с его лица, когда разъярённый мерман срывается с места и, издавая утробный зловещий рык, кидается вслед за дёрнувшимся с места мужчиной, в прыжке пересёкшим низкое ограждение и побежавшим прочь по вязкому песку. Юнги знал, что Гу с непривычки не сможет гнаться за ним на равных, но не учёл, что в ярости и в состоянии аффекта все живые существа действуют под влиянием выброса адреналина, и их возможности резко увеличиваются в разы.       Русал достигает его метров через пятьдесят, в прыжке хватая за край одежды и на всей скорости заваливая на песок. Для Тэхёна они превращаются в неясные тёмные силуэты, и он, обдумывая в уме разумные аргументы, торопится вслед за ними, чтобы попытаться разнять драку. Что бы ни произошло между братьями в прошлом, почему Гу отреагировал на его слова так, словно они как-то касаются Тэхёна?       — Стой! — неожиданно раздаётся женский вскрик, и Тэхён на автомате замирает на месте, оборачиваясь на голос. — Не вмешивайся!       С пассажирского сидения внедорожника спрыгивает молодая женщина лет тридцати. Она ёжится на ветру, кутается в тонкую ветровку и, с тревогой во взгляде всматриваясь в происходящее между братьями, подбегает к кованому ограждению, вплотную к Тэхёну.       — Не смей вмешиваться, — истерично взмаливается она, когда Тэхён снова подаётся вперёд. — Он убьет нас за это и заберёт в море наших детей.       — Кто? — ошарашенно спрашивает парень.       — Гу! — выкрикивает она нервно, словно парень задал наиглупейший вопрос. — Принцу нельзя перечить. Он ясно дал об этом понять, когда приходил на берег в последний раз.       Тэхён впадает в ступор, отключаясь от реальности.       Русалки кубарем катятся, по песку, вздымая в воздух клубы песчаной пыли, хищно рычат друг на друга и то и дело норовят уловчиться, перехватить и обездвижить руки противника, чтобы схватить острыми зубами за уязвимую шею. Юнги отпихивает от себя мермана обеими ногами, ползёт по песку, пользуясь заминкой соперника, но Гу поднимается на ноги быстро, трясёт головой, вытрушивая из волос мелкие песчинки и осколки ракушек, и вновь настигает брата, на полном ходу заваливая того на бок. Юнги каким-то чудом выворачивается, оказываясь сверху, и крепко обхватив его корпус бёдрами, склоняется к шее.       — Он сейчас убьёт его! — в ужасе взвизгивает девушка, хватаясь руками за голову.       — Так останови своего парня! — вскрикивает Тэхён. От развернувшейся картины у него темнеет перед глазами.       — Я говорю не о Юнги!       Тэхён делает несколько шагов и сходит с твёрдой асфальтированной дорожки на мягкий песок. Гу тянет соперника за волосы, отдаляя его зубы от своей шеи, с размаха бьёт локтём в челюсть, заставляя того заскулить, и отползает по песку на безопасное для себя расстояние. Это не похоже на битву насмерть, иначе Юнги был бы уже мёртв.       — Почему, — дрожащим голосом начинает Тэхён. Слова путаются, а мысли сбиваются в кучу. — За что Гу изгнал из воды своего брата?       Девушка беспомощно обнимает себя руками и поворачивается к нему с застывшими в глазах слезами. Её голос дрожит не меньше; она то и дело проглатывает подступающие к горлу рыдания, а во взгляде читается безмерное сожаление и сочувствие.       — За любовь к человеку.       Тяжелый горький ком поднимается к самому горлу, переграждая собой дыхательные пути. Юнги подбирается к брату и, не встречая ни малейшего сопротивления, садится на него верхом. Тэхён не может с такого дальнего расстояния разобрать слов, но, кажется, они начинают разговаривать, как взрослые разумные люди.       Девушка с облегчением выдыхает.       — Меня Юна зовут, — говорит она дружелюбно, но в её голосе всё равно сквозит унизительная жалость.       — Тэхён, — отвечает парень, чуть кивая в знак вежливости.       Ему неуютно и холодно. Не комфортно в чужой компании. Отчего-то хочется сорваться с места и убежать как можно дальше отсюда. Гу показывает брату шею, они снова о чём-то долго и серьезно разговаривают, а когда Юнги поднимается на ноги и подаёт русалу руку помощи, Тэхён вдруг задаёт девушке внезапно возникший в голове вопрос:       — Сколько вы уже вместе на суше?       — Десять лет, — бросает она с лёгкостью и быстрым шагом идёт в сторону автомобиля, куда уже успел подойти мужчина.       Стряхивающий песок с одежды мерман не торопится выходить на тротуар — Тэхён догадывается о причине.       Он сам спускается к нему, но близко не подходит, останавливаясь в десяти шагах.       — Ты настолько ненавидишь людей, — слова застревают в горле, с трудом пробиваясь наружу. — Что изгнал родного брата из дома из-за его связи с человеком?       В ответ многозначительная тишина и внимательный взгляд, а расстояние между ними в несколько жалких метров превращается в непреодолимую пропасть.       — Я ведь тоже человек, — надломленно напоминает Тэхён.       — Ты самый лучший человек из всех людей, — поправляет его существо.       — Ты не знал других людей, — парень обиженно фыркает.       — Я бы не стал говорить, если бы не был уверен в своих словах.       Мерман на пробу делает маленький шаг вперёд, сокращая между ними дистанцию.       — Почему ты не сказал мне сразу о том, кто ты? — Тэхён смотрит прямо перед собой. — Ты ведь не обыкновенный мерман, которых изображают с синей или зелёной чешуёй. Всё это правда? Ты какой-то морской принц? Они ведь боятся тебя. Ты действительно угрожал забрать в море их детей?       — Тэхён… — Гу виновато поджимает губы, медленно подходит к остолбеневшему парню, обнимает его за плечи, притягивая к себе, и зарывается лицом в непослушные волнистые волосы, только бы не видеть этот полный боли опустошённый взгляд. — Прости меня.       — Почему ты не рассказал мне? — не унимается Тэхён.       — Потому что Ги прав, и на суше я никто.       — Ты мог доверить мне любой свой секрет.       — Тише, — мерман успокаивающе проводит по волосам, чтобы прогнать это повисшее между ними напряжение и недоверие, но Тэхён так и остаётся застывшей неподвижной глыбой. Русал отстраняет парня от себя, чтобы заглянуть в глаза. — Это ведь не всё, что ты обо мне понял?       Он всматривается в русалочьи черты лица, которые, кажется, уже успел выучить наизусть, новым, внимательным взглядом. Всё та же идеально гладкая кожа, ровные брови, выразительные тёмные глаза, волевой подбородок. Тэхён понял, но не хочет озвучивать это вслух.       — В воде вы не стареете.       Стоящее перед ним существо не просто нечеловечески сильное или красивое до умопомрачения; вся его сущность не ограничивается волшебным золотым хвостом или переливающейся на свету чешуей. Его таланты не заканчиваются способностью излечивания ран собственной слюной. Перед ним не просто сверхъестественное создание природы, про которое слагают легенды, о ком по какой-то мифической причине так мало информации в интернете, и чей образ искажён людьми до неузнаваемости.       Его мерман, хранитель моря, уводивший однажды косяк афалин от браконьеров — бессмертное существо. Кто знает, возможно, он жил ещё в те времена, когда на Земле был один единственный континент.       Насколько же Тэхён, так глупо в него влюбившийся, ничтожен. Насколько же, оказывается, ничтожными были его мечты о том, что Гу захочет остаться с ним на земле.       — Это последнее, ради чего я бы вернулся назад в воду, — произносит русал на опережение, но Тэхён всё равно отстраняется, убирая от себя чужие руки.       Ему обидно — недосказанность в его случае приравнивается к обману.       Больно — у Тэхёна ведь тоже есть гордость.       Страшно — видеть перед собой любимого человека и понимать, что он не тот, кого ты себе представлял.       — Сколько тебе лет? — парень складывает руки на груди, закрывая свое личное пространство.       — Какая разница? — взгляд полон искреннего непонимания. — Разве это важно?       — Да, это важно, — оскорбленно настаивает Тэхён. — Я хочу знать, — голос от волнения предательски дрожит. — Пятьсот?       Он смотрит в глаза с вызовом, находясь в полной готовности добиваться ответа до победного конца. Он, чёрт возьми, заслужил его доверие.       — Меньше, — русалка ласково улыбается, но Тэхёна этой улыбкой не подкупить.       — Триста? — строгим непоколебимым тоном.       — Меньше.       — Сто пятьдесят? — голос значительно смягчается. С каждой меньшей цифрой озвучивать предположения вслух становится на капельку проще. Может быть, всё не так уж и плохо?       Или нет.       — Тэхён…       Русал уязвленно морщится и вскидывает руку, чтобы дотронуться до щеки парня и лёгким касанием провести по коже большим пальцем. Тэхён сдаётся и перестаёт перебирать цифры; ему достаточно знать, что русалу больше ста пятидесяти, но меньше трёхсот лет. Только вот это никак не может уложиться в его голове.       Между ними ещё больше условностей, чем он мог себе представить.       Он опускает руки по швам, и мерман, пользуясь этим, подходит к парню вплотную, обнимает его за талию и терпеливо дожидается, пока Тэхён оттает и обнимет его в ответ с таким же трепетом и чувством.       Эти объятия кажутся Тэхёну более интимными, чем те, что были у них несколькими часами ранее.       — Я всегда любил тепло мелководных заливов, тёплые подводные течения и залитые солнцем поверхностные воды бескрайних океанов, — дыхание русала такое горячее. — Но ни в одном месте на нашей планете мне не было теплее, чем в твоих объятиях.       Тэхён зажмуривается.       Они ведь не обязаны прощаться сегодня навсегда. Гу сможет время от времени навещать его на суше, и они смогут урывать для себя хотя бы несколько дней в месяц или даже в полгода, чтобы это не вредило здоровью русалки. Он бы непременно согласился ждать его столько, сколько потребуется… Тэхён осекается, вспоминая все те терзания, через которые проходило существо, меняя облик.       Он никогда не попросит его об этом. Никогда не согласится, если мерман предложит подобное сам.       — Я должен уходить сейчас.       Он произносит эти слова не для Тэхёна, адресуя их скорее самому себе, но не предпринимает никаких попыток, чтобы выпустить парня из объятий. Наперекор сказанному он даже крепче прижимает его к своему телу. Тэхён, боясь сделать лишний вдох, обвивает его руками за шею и зарывается в густые волосы на затылке, ощущая шершавость между волосинками от попавшего в них песка. Дышит его запахом и боится открыть глаза, зная, что всё это время за ними неотрывно наблюдает Юнги.       Сделав глубокий отрывистый вдох, Тэхён отстраняется первым. Длинные пальцы медленно выпутываются из волос и опускаются на мощную шею; он проводит подушечками по неровности на коже, аккуратному шраму, этому жестокому увечью, послужившему причиной их знакомства и положившему начало их хрупким чувствам. Тэхёну и дальше хочется защищать и оберегать своего мермана, красивого, сильного, гордого Человека.       — Пожалуйста, — не оставляй меня здесь одного, — береги себя.       Он хочет сказать много чего ещё, сказать вслух о своих чувствах, о зародившейся в сердце любви, но не решается возложить на Гу такую ответственность. Лишь его взгляд кричит до сорванных связок «я люблю тебя», хрипит, посадив голос «люблю, люблю», но он вовсе не надеется, что мерман поймёт что-то по его взгляду. Да это и не нужно.       Когда ты хочешь доказать кому-то свою любовь, разве ты не должен для этого подарить всё, что у тебя есть? Весь свой мир?       Тэхён отдал всё, что у него было, не оставив ничего себе. Впустил в свой дом, в сердце. Не раздумывая спас жизнь, защитил его секрет, без колебаний лишившись стабильного будущего. Отрёкся от своей мечты. Был верным другом, терпеливым учителем и страстным любовником.       Но любовь строится из двух равноценных половин, и иногда усилий одного человека бывает недостаточно. Тэхён бы дополнил утверждение русалки собственными мыслями.       Когда ты хочешь доказать кому-то свою любовь, ты должен подарить всё, что у тебя есть, весь свой мир. И ничего не просить взамен.       — Всё будет хорошо, — ласковый умиротворённый шепот.       Тэхён из последних сил давит из себя ободряющую улыбку, часто кивая услышанному обещанию.       Конечно же, всё будет хорошо.       Когда люди ничего не могут пообещать, они всегда прибегают к этой фразе.       Русал отступает на шаг назад, тянет за капюшон своей чёрной толстовки, стягивая её с себя одним движением, и передаёт в руки Тэхёна, который постепенно начинает осознавать смысл всего происходящего. Он в последний раз подходит к парню вплотную, касается губами скулы, щеки и в последнюю очередь закрытого густой чёлкой лба, запечатывая целомудренный прощальный поцелуй. Отходит на несколько шагов назад, обменивается с братом взглядами, многозначительно кивая друг другу, и затем уходит по направлению к шумной беспокойной воде, что вздымается в темноте недоброжелательными волнами. Тэхён застывает на месте, как неживая статуя, и смотрит вслед мерману затаив дыхание.       Вертикальные вспышки молний наперебой разрезают чёрное ночное грозовое небо на горизонте. Гу оставляет шлёпанцы в метре от мокрого песка, которого порой достают самые могущественные волны, ступает босиком всё ближе и ближе к воде, и у Тэхёна болезненно щемит сердце, когда первый гребень белой пены застилает его стопы. Русал продолжает, как ни в чём не бывало, не замедляясь и не оборачиваясь, заходить дальше и дальше в воду, стойко сопротивляясь силе бьющих по его телу волн.       Ничего необычного не происходит, и Тэхёну в какой-то момент кажется, что ничего так и не произойдет и мерман не изменится, что Гу просто зайдёт по пояс в воду, постоит так какое-то время и вернется к нему на берег невредимым. Но вопреки обманчивым ожиданиям русал оборачивается к берегу лицом, а к открытой воде спиной, выдыхает из лёгких весь воздух и, раскинув в стороны руки, с трепетным предвкушением падает навзничь. Загребает под водой руками, опуская себя на песчаное дно и чувствуя, как между пальцами проявляются едва заметные невооружённым взглядом, но такие нужные перепонки; широко распахивает глаза, чтобы как можно скорее привыкнуть к мутной штормовой и слабо освещенной воде и, крепко сомкнув губы, счастливо улыбается, когда с одной стороны шеи раскрываются здоровые жабры.       Тэхён крепко сжимает хранящую тепло любимого тела толстовку и, не моргая, смотрит сухими от ветра глазами в одну точку, в тщетной надежде ожидая заметить в бушующих волнах золотистый перелив русалочьей чешуи. Он не подозревает о том, что тело мермана будет меняться медленно, безболезненно, но стойко уверен в том, что, невзирая на все тэхёновы чувства и желания, всё именно так, как и должно было быть изначально:       Его прекрасное существо теперь дома.