«Как я выйду из хаты? меня же мирон не выпустит»
«Олег эо плохая затея»
«Давай ты сегодня не полетиш»
«Завтра обэтом поговорим»
«Сегодня» «У меня уже куплен билет» «Всё будет хорошо» «Попробуй усыпить его бдительность» «Или просто усыпить» «Сделай ему чай и закинь туда чегонибудь»«Это смешно! я ему никога не делал чай»
«И это тупо»
«На кухне сидит он»
«Я не смогу»
«Попробуй не знаю» «Наприм» «Вымотай его» «Он после секса крепко спит?» «Время ещё есть»«Иди нахуй блядь»
«Я улетаю сегодня. с тобой или без тебя» ».» Глеб потёр все сообщения, отправил ему всякую чушь со стены с тупыми комментариями, чтобы создать видимость переписки на всякий случай, и убрал телефон. Мирона соблазнять, разводить на секс, чтобы ослабить его бдительность, он не собирался, потому что прекрасно знал, что этот номер не прокатит. Если тот не вырубится по случайности сам, то сегодня Глеб виделся с Олегом в последний раз. Удручало. Не хотелось так расставаться. Можно было рассказать Мирону, что Олег собирается уехать. Тогда тот разрешил бы (скрипя сердцем, правда) им попрощаться. А так дохлый номер. Но голова у Мирона сегодня болела очень даже сильно. Он принял две таблетки анальгина и завалился на кровать, убрав телефон и прикрыв глаза. Глеб решил его не тормошить, взял книжку и устроился у изголовья кровати. Света хватало из незашторенных окон. Рядом с бедром, так что бы Мирон, открыв глаза, не увидел, лежал на приглушённой яркости телефон. Было тихо. Умиротворённо даже. Всё складывалось просто превосходно. Из приоткрытой форточки дул лёгкий ветерок: Глеб всегда перед сном открывал эту форточку, чтобы проветривалось. Мирон этот ритуал сначала не замечал, но однажды он стал просыпаться каждое зимнее утро (без одеяла, потому что кто-то (не будем называть кто) его украл) от холода, и тогда был не то, что шокирован, но как-то сбит с толку. Он постоянно стал ворчать про холод, сам стал отбирать одеяло или ложиться спать весьма тепло одетым, даже с носками. А ранней весной, когда Глеб поймал первую лёгкую хандру, сам стал каждый вечер приоткрывать эту форточку. Либо привык, либо ещё что. Но это казалось Глебу весьма милым. Время шло, страницы перелистывались. Пару раз взлетали шторы, овевая комнату холодным, но каким-то целебным что ли воздухом. А Мирон спал. Точнее дремал. Это было хорошо и очень опасно. Нужно было подготавливать почву, потому что осталось минут сорок. Нужно было подготовить одежду на выход. Нужно было отыскать ключи. Пистолет с собой брать не стоило, да и лежал он в комоде под замком. Ключ был с другими в одной связке, а комод стоял рядом с кроватью. Слишком рисковано и не нужно. Так. Почва. Это первое. Мирон не должен резко реагировать на прогибание кровати. Глеб встал один раз. Сделал чай. Второй раз. Положил книгу. Третий раз. Пошёл за чаем. Четвёртый раз. Случайно его пролил, поэтому пошёл за толстовкой. Уличной. Мирон лениво ворочался и сонно звал его: — Пиздуй спать… — Я ещё почитаю. Могу на кухне, а то уже темно. Так. Получилось. Мирон вздохнул и спорить не стал. Он был слишком разнежен. Джинсы взять не судьба. Ну, можно и в спортивных. На улице весьма тепло. Нервы только. Ох, нервы. Глеба колошматит, руки чувствуются горящими, это пиздец товарищи. Это побег. Это то, что Мирон ненавидит так же сильно, как и наркотики. Точнее не ненавидит, а не прощает. За побег придётся долго отыгрываться. Очень, блять, долго, и Глеб это понимал. Прекрасно понимал, вы не думайте, он ждал худшего после своего проступка, но по-другому поступить не мог. Олег его друг, а вину за то, что с ним стало, он до сих пор остро чувствовал. Ну и какой-никакой кайф от того, что он позлит Мирона тоже имел место быть. Знаете, такое предвкушение от авантюры. Зачем-то же подростки катаются на поездах? «Я скоро подъеду» «Ты как?»«Не поверишь, но кажется что тебе повезло»
«Всмысле мне»
«Мирон спит»
«Сейчас попробую тихо свинтить»
«Готовься сразу жать на газ: D»
«Бинго. Ускоряюсь» С замком Глеб провозился минут пять. Он хотел включить воду на кухне или в ванной, чтобы отвлечь. В ванной прям вообще шик — типо решил принять на ночь душ. Это тема. Но Мирон вполне мог войти к нему без спроса, а ещё если он проснётся из-за включения самой воды — будет о-очень плохо. То есть надо было соблюдать тишину. — Я… гоним просто, — вздыхает Глеб, нервно играя ключами. Олег обнимает его за плечо и диктует таксисту ехать в аэропорт. — Слушай, — шепчет, — а ты уверен в водиле? Насколько я знаю, у Мирона связи и в такси есть. Он одно время меня до школы на такси возил. Олег качает головой и шепчет в ответ. — Знаю, но в этой фирме нет. Я проверял. Когда он может заметить твоё отсутствие? — Хз. Когда проснётся. Сон у него чуткий. Лишний звук с улицы, холодок, а у нас форточка открыта, или просто слишком тихо будет. — Слишком тихо? — Он однажды проснулся, когда он спал под одеялом. Только из-за этого. Я его у него не отбирал, спокойно рядом лежал. Это шесть утра или того раньше было. Так что я не удивлюсь, если он из-за тишины проснётся. Говорю, у него сон чуткий. — Хуёво, надеюсь успеем. Глеб промолчал. Он был уверен, что это дохлый номер. Олег расценил его молчание, как страх и неуверенность, поэтому только крепче его обнял, пытаясь поддержать. В аэропорту они оказались весьма быстро, пробок на дорогах не было, хотя на подъезде им пришлось немного постоять. Людей было не особо много, зачастую прохожие имели кислые лица, либо просто были слишком уставшими. Олег тоже казался измотанным, особено его синие месяца под глазами говорили об этом, но, взглянув в сами глаза, можно было ужаснуться их ненормальному блеску. Глеб даже не пытался озираться, хоть и нервничал, и интуитивно всё же хотел это делать. Просто в этом не было смысла. Полетев с Олегом, он бы его подставил. Серьёзно, не так уж и сложно при желаниях и возможностях найти человека. Частные детективы это могут сделать чуть ли ни в одиночку, просто если вы им хорошенько заплатите. А у Мирона был огромный штат рабочих, и чтобы от него скрыться нужно было детально планировать побег в идеале несколько месяцев. И не только планировать на словах, а рассуждать и всё как следует подготавливать: паспорта новые, грим и одежду, жильё и транспорт. Проверять камеры. В идеале сложно спрятать человека одному, если это не лес. Ну серьёзно. У Мирона были связи в полиции, а значит он просто мог узнать у начальства аэропорта всё что надо, а затем идти по этому следу. И когда бы Мирон нашёл Глеба, Олег бы умер, а на самого Глеба обрушилась бы огромнейшая злоба Мирона. Вот так всё просто и легко. Так всё безвыходно, но Олег этого не понимает или не хочет понять. Не хочет. Точно не хочет. Может, он хочет поиграть в героя. Геройство это хорошо, но зачастую это глупость и безрассудство. Или просто безрассудство в его чистом виде, которое, по стечению обстоятельств, совместившись с удачей, привело к чему-то хорошему. Да, тогда бы Олег стал героем в глазах Глеба. Но сейчас в них он ребёнок. — Ты всё взял? Я тебе сделал фальшивые документы, пришлось кое-кому давать на лапу… Телефон выбросить лучше. — Я его выключил. На нём нет следящего устройства. И… слушай, а что за документы? — Твои. Я понимаю, что ты скорее всего не знаешь, где Мирон их держит. Это чтобы нас в самолёт пустили. — Ты их лучше утопи где-нибудь. Порви. — Что ты такое говоришь, Глеб? — воскликнул Олег и потряс его за плечо. Глеб скинул его руку. — Без паспорта мы не… — Я не, а ты да. Олег, поезжай. Я… — Ты не собирался линять со мной, да? — обречённо спросил Олег, опустив руки. — Я тебе об этом говорил. Ещё сегодня днём. Эта затея ни к чему не приведёт. Она только поставит тебя под удар. — У нас бы получилось, Глеб. Мы, мы бы меняли города каждый день, у меня есть деньги, я бы купил машину, мы на ней путешествовали бы… — Камеры. Люди. Нет, это бред. Красивый фильм, но дохлый номер. — Так зачем ты поехал? — Попрощаться. Повисла тишина. Глеб почти безразлично смотрел на Олега, в действительности же испытывая непомерную грусть и по правде желая сигануть с Олегом в эту пучину безумия. Но хуй там. Олег не умрёт. Нет. Нихуя. Может только от передозировки наркотиков по своей вине, но не от рук… Мирона. Не от чужих рук. — Я не поеду. — Нет, Олег. Тебе надо ехать. Тебе нельзя здесь оставаться. Здесь всё напоминает о… Роме. Я же знаю. Ничего не знаю толком, не понимаю, но понимаю. Начни новую нормальную жизнь. У тебя есть для этого все возможности. — Меня будут искать, так смысл… — Не будут. О да, не будут. Глеб уверен в том, что будут. Что найдут. Но он так же уверен и в том, что сделает всё, хоть на коленях перед Мироном будет ползать или каждый день ему хуй сосать, хоть придётся вытерпеть вывихнутое плечо или внутреннее кровотечение, но он сделает так, что бы Олега не трогали. Тёма и Олег — у Мирона на него два очага давления. И ещё отец, наверное. Ему бы Глеб не хотел вредить. Но так-то это всё. Два человека, жизни которых зависят от него. Ну. Хех, тогда они будут жить. И Глеб будет. У Мирона. — Вали, — Глеб пихает Олега в бок, пытается перевернуть ко входу на посадку. — Что? Время ещё есть!.. — Нету, там люди Мирона, я их знаю, — сквозь зубы проговаривает Глеб и ещё сильнее пихает друга в спину. Среди стёкол в метрах пятнадцати по правде мелькнуло двое знакомых парней. Они точно были на Дне рождении Мирона, по крайней мере один из них. Олег оборачивается на них и поджимает губы, из чего видно, что узнаёт. Он ведь даже чаще крутился в их кругах и дольше, поэтому сомневаться в принципе не должен. Он этого и не делает, только кивает и начинает идти сам. Перед самим входом крепко обнимает Глеба, буквально стискивает его, сжимает, хочет в себя что ли поглотить? Ну да ладно, всё же ему можно. Видятся, вероятнее всего, в последний раз, да и от наркотиков у него психическое состояние поплыло сильно, поэтому такое объятие даже не удивительно, как и его слёзы на глазах. В серде только щемит. Одну секунду Глеб думает поцеловать его, клюнуть в губы, но выбрасывает эту глупую идею, похлопывает его по плечу и толкает. — Не забудь документы смыть, — говорит тихо в спину. Это опасно. Глеб уже знает, что Мирону будет рассказывать сказочку про желание проводить друга, про то, что он думал, что Мирон бы его не отпустил бы и всё такое. Эмоционально если постарается сделать, то покатит. Даже его внешний вид говорит о спешке. Но вот заранее сделанные документы — лажа. Прилетит обоим. А вообще Мирон как-то быстро проснулся. Выспался что ли? Или действительно тишина разбудила? А может эти парни просто мимо проходили? Ну, по крайней мере сейчас они идут не мимо. Доложили. У всех — Ваня говорил, — людей Мирона есть приказ, если они увидят Глеба, где-то шатающего в одиночку, отзвониться и деликатно вернуть его на базу. Деликатно — не убив и шибко не раня. Не, ну в идеале, конечно, без синяков и разных там ссадин, но кто ж знает, как жертва себя вести будет? Глеб решает к ним в руки не идти. Ещё осталось пять минут, а потом посадка будет закончена и самолёт будет взлетать. Надо пошастать, попасться за минуту или, ещё лучше, когда самолёт отчалит.~~~
Будто бы Глеб не знает, куда ему надо идти. Но этот мужик, вроде бы Петр — именно через «е», — идёт за ним следом, порой подталкивает в спину, словно надзиратель в тюрьме, и не говорит. Молча и с действием. На пятый этаж по темноте топать вот вообще не в кайф. Глеб раз чуть не упал, а этот валенок позади даже не дёрнулся никак помочь, только усмехался, что было отчётливо слышно. Хотелось ему прописать в еблет. Мирон бы ему ничего за этот поступок не сделал — в этом Глеб, как ни странно, очень сильно уверен, — но сделал бы этот Петр. Учитывая разницу в их физической силе, Глеб шёл молча, но недовольно. Перед самой дверью Глеб завис. Закрыл глаза, глубоко вздохнул. Сейчас будет очередная сцена, перед ней надо хоть как-то собраться с духом, прежде чем его дух выпотрошат из тела. А может после припада головой боли Мирон будет мягче? И всё же Глеб переводит дух, чувствуя насмешку сбоку. Ну и пошёл он, пусть ухмыляется там сколько влезет. Всё равно он никто, а за Глебом сам Оксимирон бегает. Дверь оказывается закрытой. Глеб не закрывал за собой, не хватало ещё лишний шум создавать. Ключи доставать не хочется… поэтому придётся ждать, пока подойдёт Мирон и откроет дверь. В проёме появлется его силует, но быстро отходит назад. Взгляд у Мирона жёсткий и прямой, правда почти что пустой, руки на груди, весь он в домашнем такой, но уже проснувшийся. Пока что степень тяжести наказания проанализировать не удаётся. Один короткий злой взгляд за спину и Петр уже линяет вниз по лестнице. Глеб хочет обернуться и показать ему язык, но вместо этого только спокойно входит внутрь. Его трясёт на самом деле, но внешне он старается держаться, закрывает за собой двери и бросает на небольшой комодик ключи. — И что это за номер? — наконец спрашивает Мирон. Глеб облизывает нижнюю губу, избегая с ним зрительного контакта, отходит по стеночки, выискивая стратегически удобное место для возможного побега в укрытие — так он делает всегда, но никогда это ему не пригождается. Бессмысленно, и всё же. — Я просто проводил друга. — Друга? — Мирон выразительно поднимает вверх обе брови. Голос у него неопределённый. Хуёво. — Ты знаешь кого, тебе уже всё доложили. — Я хочу услышать это от тебя. — Ну ладно. Провожал Олега. Он решил уехать. Ну, знаешь, сменить обстановку и всё такое. Мирон оказался до страшного близко за короткий временной промежуток. Прижал к стене, въехал кулаком и предплечьем справа от Глеба с глухим звуком. То есть ударил. Глеб смотрит ему в глаза и понять не может, что там. И это странно; пугает. — Кто тебе разрешал, сучёнышу, выходить из дома? — Никто. Сам сбежал. Мирон не дёргается, только лишь смотрит. С укором. Теперь в его глазах виден укор. А потом он берёт Глеба за волосы, той рукой, которой упирался в стену, и кидает его на пол. — Иди в комнату, — говорит, не оборачиваясь. Это странный поворот событий. Не так должно было быть. Выяснить, разораться, ударить, повалить, побить и уже потом комната, как бы конец сцены. Почему же она теперь перекочевала на второе место? А где ор о том, какой Глеб долбаёб, где избиение? Это неправильно, что-то не то. Слышится глухой удар. Глеб отползает к стене, приподнимается, бросает на Мирона мимолётный взгляд, замечая как тот опять упирается рукой в стену, только уже как-то более надломленно, а не зло, и скрывается за дверью. Что это было? Так, Глеб сейчас пойдёт переоденется, ляжет в кровать и будет ждать дальнейших указаний. Так, Глеб сейчас какого-то хуя выглядывает из-за двери и видит сидящего на полу Мирона. Сидящего, обхватившего голову руками, словно она до сих пор жутко болит. Его почти что жалко. Он, наверное, сгорает от чего-то. От злобы, которую почему-то не выкидывает ударами, от боли того факта, что Глеб в очередной раз его ослушался. А может он думал о том, что Глеб сбежит, и просто пытается это всё переварить. Голова Мирона — ящик, который лучше не открывать. Главное, что она подаёт признаки жизни, этого хватит. — Я не ясно выразился? Чё вылез? — бросил Мирон, увидев выглядывающее лицо Глеба. Глеб решил выйти полностью. Он прикрыл за собой дверь и присел на колени недалеко от Мирона. — Захотел и вылез. — Что-то ты слишком много делаешь того, чего хочешь, — недовольно отозвался Мирон. — У тебя учусь. А может это половым путём передаётся. Мирон хмыкнул. — Я слышал, что волей не волей копируешь какие-нибудь жесты своего любимого человека. Глеб закатил глаза, стараясь скрыть лёгкую улыбку. — Зачем ты вылез? — уже серьёзнее спросил Мирон. — Ну, а чего ты здесь сидишь? — Я на тебя злюсь. — Странно. — Ты хочешь как раньше? — усмехается Мирон, глазами оставаясь отчуждённым. — Могу устроить. — Не хочу. Но раньше было понятно, чего от тебя ожидать. А что сейчас? — А сейчас я пытаюсь дышать спокойно, но у меня уже начинают чесаться руки. Малой, скажи, зачем ты творишь эту херь? Что ты хотел сделать? — Ничего не хотел. Я просто провожал Олега. — Я этого твоего Олега… — Не трогай его! — Глеб дёрнулся вперёд, оказываясь ещё ближе к Мирону, упёрся ладонями в пол. — Пожалуйста, не трогай. Дай ему пожить. Мирон обхватил Глебины волосы, оттягивая их назад, заставляя тем самым поднять голову и встретиться с ним взглядом. — У вас с ним что-то было? — Нет. Он мой друг и всего лишь. У него был Рома, если ты не забыл. — Они, — Мирон на секунду поднял глаза к потолку, — странная пара. Не удивился бы чему-нибудь подобному. Чего ж ты тогда так печёшься за Олега этого? Он та ещё шалава. — Не называй его так, — разозлился Глеб, даже головой дёрнул, но от этого ничего не изменилось, только быстрая сильная боль пронзила кожу на ней. — Олег хороший. — Очень, — скептично протянул Мирон. — Терпеть его не могу, — выговорил чётко. Глеб это знал. Может быть именно из-за этого они и сошлись. Ну, позлить Мирона или чего-то вроде того. — Ты хотел с ним сбежать. Не смотри так, ты думал, что я не узнаю? Я всегда плачу людям больше, чем другие, значит информация всегда у меня. К тому же это очень глупо идти против меня. — Только про себя и можешь говорить, — цокнул Глеб и опять мотнул головой, и опять безрезультатно. Мирон держал его как куклу. — Я не хотел сбегать, этого хотел Олег. Но я этого даже не планировал. Честно. Какой смысл мне бегать от тебя? — Хорошо. Поверил. Или нет. Но таким ответом вроде бы остался довольным. — Ты не убьёшь Олега? — тихо спросил Глеб. Он подполз ещё немного ближе и отклонил голову повыше, пытаясь избавиться от боли. Но хватка на волосах так и оставалась железной, его пальцы не расслаблялись ни на секунду. — Не твоя забота. — Мирон, прошу. Мирон резко дёрнул его на себя. Глеб упал лицом ему в плечо, а затем вновь почувствовал крепкую хватку в волосах и в следующую секунду уже смотрел в глаза Мирона на расстаянии пяти-семи сантиметров. — Слушай новые условия своего существования, — твёрдо начал Мирон, акцентируя полностью всё внимание на себя. — Первое, твой телефон я проверяю чаще. Твои соцсети, месенджеры и прочую поебень. Будешь ещё отчитываться где именно ты сидел, а если нет, то просто останешься без телефона. Второе, любая задержка больше, чем на пять минут и тебе пиздец. В школе или в баре. Мне похуй, если ты не идёшь, не отвечаешь мне, то у тебя большие проблемы. Бить просто так я научился давно, так что наказание тебе всегда найдётся. Твой круг общения регулирую — я. Ключи от дома будут теперь храниться исключительно у меня, а не на тумбе. Ты лишаешься и своего пистолета, и ножа. Насколько, посмотрим по твоему поведению. Ещё раз поробуешь сбежать, мне похуй куда, в магазин или в кусты поссать, будешь сидеть исключительно дома. А если будешь пытаться сбежать отсюда, пристегну к кровати наручниками и выдам бутылочку для поссать. И ещё, если вдруг решишь отбросить коньки собственноручно, подумай получше. Олег умрёт сразу, за ним твой Тёма, несмотря на их отношения с Ваней. Я понятно изъясняюсь? Вроде бы несложные правила. Глеб слушал всё и терялся. Вот вроде и то же самое, что было и раньше, но теперь более чётко расставленно, всё по полочкам. Оговоренно. И серьёзно…. И это как-то… Глеб потерялся. Ну, он не знает, что ответить, как отреагировать. В его крышку гроба вбили последний гвоздь, а у него пока… шок. Да, он. Обычный шок. — А что за отношения между Ваней и Тёмой? — решил спросить Глеб, хотя, честно, его это сейчас волновало мало. Мирон удивлённо приподнял брови. — Ты не знал? Встречаются. — Не знал. — Хороший друг. Так, ты меня понял или вопросы какие есть? — Что сейчас будет? — Сейчас в кровать, у меня от тебя опять голова разболелась. Глеб слабо и недоверчиво улыбнулся ему, радуясь, что хватки в волосах теперь нет. — И всё? — Пока да. Или ты хочешь что-то ещё мне рассказать? — Нет. Глеб поднялся и побрёл в комнату, где-то через минуты две ему в голову пришла странная мысль, что Мирон ему чего-то недоговаривает. А точнее, что он что-то знает и за это тоже его укоряет. В любом случае нужно было идти и готовиться ко сну. Если Мирон, посоветовавшись со своими внутренними демонами, решил не давать ему, по крайней мере сейчас, физического наказания, не надо этому противиться. Главное, что Олег цел, и Глеб в этом ещё убедится, точнее затребует у Мирона доказательств. А пока они просто легли спать. На удивление так, словно ничего и не случилось. Ну, только Мирон ещё раз принял таблетку от головы.