Наивное дитя

      Дворец.       Тишина. Ученица давно искала её. Особенно во дворце, который словно гудел. Новость, наконец, была озвучена – Маскарад в день Его Рождения состоится. Праздник должен сплотить народ, стать отправной точкой новой эры и умилостивить как горожан, так и придворных. Миледи готовила реформы, что затронут не только политическую сторону, но и даже быт Везувии. Маскарад должен сгладить возможные последствия возмущений… Об этом ученице по секрету рассказала Порша – приближённая к Графине и её самая любимая слуга.       Однако… Девчонке было не понять сложных политических интриг, она не могла взять толк и с того, зачем миледи пригласила придворных и так рвалась познакомить её с ними. Ученице этого не хотелось. Она чувствовала, будто что-то злое нависало над всем этим зданием.       Алчное.       Кошмарное.       Пробирающее до дрожи.       Была бы её воля, девчонка уже давно отказала Графине. Но маг понимала: так будет верным и правильным. Миледи желала узнать правду, вернуть Везувии былое добропорядочное величие и сделать всё, что в её силах. Наверстать упущенное за два года в короткие сроки.       Этого хотела и ученица. Но желала для самой себя: оказаться подальше от дворца, остаться наедине со своими болями и, наконец, попытаться разгадать их причину, как и истоки кошмаров. А пока… Девчонка была вынуждена признать – самой себе она казалась чужой.       Послышался скулёж.       – Прости, – ученица улыбнулась, выныривая из собственных размышлений. Она почесала за ухом белоснежного пса, который сейчас, пользуясь случаем, вдоволь пользовался благосклонностью ученицы – развалился на её ногах.       В отличие от своего сородича, Мельхиор предпочёл ласкам притащенное ученицей лакомство. Как оказалось, псы любили очищенный гранат – сладкое лакомство, которое в Везувию привозили торговцы с северо-запада. Девчонка до сих пор не могла вспомнить, почему знала столь незначительный факт, сначала показавшейся ей бредом. Ведь… Откуда южные псы-охотники могли знать даже вкус граната? Но она решила довериться собственной интуиции и не прогадала.       Мельхиор и Мерседес – белоснежные псы, точные отражения друг друга, разве только у Мельхиора было подрано ухо. С первого дня во дворце ученица ощущала, как её тянуло к ним. Словно они являлись призраком утерянной памяти – ключом, который мог помочь вспомнить. Хотя бы одно воспоминание. Однако… Ученица всякий раз одумывалась, останавливала себя: как она, обыкновенная девчонка и последователь мага, могла знать дворцовых псов, бывших, к тому же, любимцами покойного Графа?       Такие стечения обстоятельств представлялись довольно странными и лишёнными логики, вместе с тем единственное, в чём была уверена ученица – это то, что рядом с борзыми ей было многим спокойнее, чем с Надей или Поршей. Это спокойствие напоминало ей о докторе Девораке – убийце Графа, враге Везувии и вместе с тем человеке, который несколько раз спасал ей жизнь, проявлял заботу, пускай и постоянно подшучивая. Даже вчерашнее происшествие в лавке. Маг не сомневалась – увиденное не было сном, ведь она не развязывала собственные обмотки, не перебиралась на кровать, к тому же не тушила свечи и не закрывала дверь магазина. Из всех жителей – присутствующих в городе – только у него был ключ и… Она помнила разговор, показавшийся сначала больным воображением. Ей определённо не снилось.       Девчонка поникла, покраснев. Она снова прошлась рукой по идеальной шерсти Мерседес, чей хвост вилял в довольстве из стороны в сторону. Борзая подняла на неё внимательный взгляд, принюхалась, отчего ученица улыбнулась, почувствовав щекотливые мурашки. Мерседес продолжала внюхиваться.       Рядом почувствовалась шевеление. Ученица посмотрела на подобравшегося ближе Мельхиора – пёс уселся рядом. Белая шерсть на морде была вся испачкана. Девчонка коснулась щеки пса, на что последний навострил уши, скосил на неё взгляд и тихо недовольно рыкнул.       – Обляпался весь, – она улыбнулась. Впрочем, стереть въедливый сок с шерсти так просто уж точно не удастся.       Мельхиор принял важный вид, однако стоило ученице начать чесать его за ухом, как пёс так и сник, начав довольствоваться ласками. Несмотря на относительную идентичность обоих, и Мельхиор, и Мерседес обладали совершенно разными характерами. Мерседес была более покладистой, чем её сородич, предпочитавший всегда и везде показывать свой нрав и иногда скверный характер.       Мерседес, чихнув, спрыгнула с колен ученицы, после отошла назад. Она остановилась у начала следующего лестничного пролёта. Борзая подала голос, привлекая внимание Мельхиора. Тот, будто очнувшийся от ласок девчонки, последовал за сородичем. Он оглянулся на ученицу, склонил голову на бок и замер, выжидая.       – Следовать? – маг нахмурилась. Она осмотрела псов, перевела взгляд на лестницу, ведущую наверх, и вспомнила – в первый день именно здесь оставила её Порша. Но ученица так и не пошла за борзыми. Теперь же…       Маг обратилась к собственной интуиции, та решила хранить молчание, только стало холодно, появилась мелкая дрожь. «Не существенно», – она поднялась и решила последовать за псами. Мельхиор, наконец, сошёл с места и подошёл к сородичу. После оба стали подниматься по лестнице. Ученица остановилась у первой ступени и…       – Вэйна! Вот вы где! – донёсся голос снизу. Маг подалась назад, разворачиваясь.       К ней спешила Порша. Поднявшись, слуга остановилась напротив, удивлённо осмотрела ученицу, а затем попыталась отдышаться.       – Миледи приказала искать вас, дабы пригласить на аудиенцию. Ваше представление придворным.       Вэйна вздрогнула – вот теперь её точно охватил страх. Она крепко сжала рукой перила и на мгновение даже задержала дыхание. Интуиция всколыхнулась, предупреждая об опасности.       – Это обязательно?       – Приём был устроен в честь вас и… Так вот вы с кем прятались. А они привязались к вам, – Порша натянуто улыбнулась, когда заметила псов.       Ученица бросила взгляд назад. Те спустились и остановились позади мага. Мерседес внимательно осматривала Поршу, в то время как Мельхиор, прижав уши к голове, прямо смотрел на слугу. Его губы понемногу натягивались, обнажая зубы.       Агрессия и недовольство. Попытка угрозы.       «Откуда?»       – Если на то воля Графини, я не смею ей перечить, – маг посмотрела на Поршу, в чьих глазах она уловила плохо скрываемый страх.       – Отлично!       Слуга отвернулась и направилась обратно вниз, словно сбегая от псов. Маг, ссутулившись, последовала за ней, стараясь её быстрее увести от недовольных животных. И всё то время, пока Порша вела её через дворец в приёмную, слуга пыталась завести разговор, но всякий раз терпела неудачу. Ученица не хотела говорить. Она лишь попыталась убрать с тёмных дорогих и открытых вещей, что ей презентовала Графиня, следы белой шерсти.       Хотелось прикрыться и вернуться обратно к борзым, которые снова потерпели неудачу в попытке что-то показать.

<…>

      Дом Мазелинки.       В то же время.       – Хаш Кэидотер, значит? – Мазелинка хмыкнула. Она нахмурилась, продолжая помешивать утреннее варево.       В доме всё ещё оседала ночная прохлада, потому Деворак сидел как можно ближе к камину, укутанный в связанный старой подругой плед. Хотя до чего же глупо – он всё равно не почувствует тепла. Тело для него уже давно будто неродное.       – Да, – он посмотрел на женщину.       – Ты поэтому не спал, Илья? Всю ночь ждал только, чтобы спросить за некую Хаш Кэ-и-до-тер? – в голосе Мазелинки послышалась угроза.       – Ну-у-у, – Джулиан покраснел и потупил взгляд на сцепленные руки. – Оно кажется мне знакомым. Но я не помню. И…       – Ты подумал, что я могу её знать? – она, зачерпнув ложкой варево, подула на него и попробовала на вкус.       – Как достопочтенный и уважаемый пират, гроза этих мест, почему бы и нет?       – Не льсти уж, лучше попробуй, – Мазелинка передала ложку Джулиану и, несмотря на недовольный тон голоса, доктор заметил скромную улыбку, промелькнувшую на губах старого друга. – Осторожно, горячее…       Деворак хотел возразить, однако одного взгляда хватило, чтобы передумать. Тянуло пряностями. «Ладно, осторожнее», – хмыкнул он, подул на съестное и попробовал на вкус. Острый суп из овощей и мяса. Джулиан почувствовал, как у него обожгло горло от остроты. На мгновение он даже поперхнулся – жар прилип к щекам и ушам. Со стороны послышался смех Мазелинки, словившей его реакцию.       – Значит то, что нужно! – она отобрала ложку у Деворака и принялась дальше помешивать съестное в котле.       – Острит-то как… – Джулиан выдохнул, удивлённо осмотрел комнату. Даже голос сел!       – Ничего-ничего, зато никакой заразы, – старый друг улыбнулась.       Доктор шмыгнул носом и заметил Малака – ворон уместился на спинке стула. Судя по нетерпеливому переминанию с одной лапы на другое ему не терпелось получить чего-то съестного. И в то же время… Птица имела наглость смеяться над Джулианом. Это было видно по глазкам и издевательскому наклону головы.       – Не знаю я, кто тот, кто открыл магазин вместе с магом. И имя это не слышала, – Мазелинка, прикрыв котел крышкой, уселась напротив Джулиана. Она протянула ноги к камину и посмотрела на Деворака. – Зато одно могу сказать точно. Тот, кого ты ищешь, пришёл с Юга.       – С чего ты взяла?       – Южные племена в свои фамилии вкладывают имена матерей. Хаш Кэидотер – значит, дочь Кэи или Кэй. Характерная черта для тех мест, где в основном матриархат.       – Вот оно что, – протянул Деворак и посмотрел на огонь.       «Значит, Юг»       Невольно вспомнился ночной разговор с ученицей – в неосторожной жалобе на жару она проговорилась насчёт родного края. Девчонка скорее также была из южных мест, где царил постоянный холод, а сам народ был куда суровее и будто лишённый всякой радости. Угрюмые лица, закрытость и сила – Джулиан помнил, как после бегства из Везувии три года назад столкнулся с немногочисленным кланом. И, сравнивая сейчас ученицу и тех «дикарей», он не видел ничего общего. Девчонка была слишком открытой и наивной, что совершенно не вязалось с образами замкнутости… Да и имена разные.       Мазелинка внимательно осмотрела Джулиана, прежде чем снова заговорить:       – Есть тот, кто её может знать, – Деворак вскинул на подругу взгляд. – Несколько лет назад среди моей команды был старпом – удалой малый, однако острый на язык, да и слухи любил собирать. Во время сбыта всякого барахла в Везувии он подхватил неизвестную болячку, против которой наша медицина была бессильна. Тогда старпом обратился к магам. И те вылечили его за несколько дней.       – И где он сейчас?       – После того, как чума отпустила город, он обосновался на окраине – владеет парой-тройкой доков. Наше прикрытие.       – Хитро, – Джулиан улыбнулся.       Они снова помолчали. Малак устроился на плече Мазелинки, которая заботливо погладила ворона, вызвав у того удовольствие и едва слышное урчание.       – Что ты задумал на этот раз?       – Я не…       – Илья.       Джулиан почувствовал, как снова покраснел, застигнутый врасплох. Да, он намеревался схватиться за это ощущение «родного» и попытаться выяснить, откуда оно взялось и почему он ничего не помнит. Угнаться за призраком, чего бы это не стоило. Однако вместе с тем было ещё кое-что.       – Я собираюсь наведаться в клинику.       – Илья! – Мазелинка впервые повысила голос, отчего у Деворака всё внутри перевернулось. Вот поэтому-то он и не хотел говорить… – Ты же знаешь, что люди сделали с ней после убийства обожаемого ими Графа. Там дежурит постоянный патруль Графини. Как, скажи на милость, ты собираешься туда пробраться? И зачем?       Малак недовольно вскрикнул, когда Мазелинка подалась вперёд. Она всё ещё хмурилась, а в глазах читалось беспокойство с примесью злобы.       – Они не всё уничтожили. Не могли. И я просто хочу вспомнить! Понять, наконец, что случилось три года назад, – Джулиан не отводил взгляда, сжав руки вместе. – И лучше всего начать оттуда, где всё когда-то началось. С клиники, где я начинал обычным доктором, – он заговорил тише. – Пойми меня, Мазелинка. Я просто хочу восстановить то, что утратил. Именно потому я сейчас здесь, в городе, который меня ненавидит. А пока я буду бегать вокруг да около, опасаясь стражи, я могу всё упустить и потерять. Призраки, намеки прошлого так и останутся ими.       В воцарившейся тишине голос подал Малак. Птица, снова уместившаяся на спинке стула, переводила взгляд с одного человека на другого. В конце концов, лицо Мазелинки разгладилось. Старый друг снова подалась назад.       – Ты снова для себя всё решил, не позаботившись о безопасности ни сестры, ни близких. Вот только стоят ли эти воспоминания возвращения? Или ты просто ищешь оправданий, спасения или… так и не полученного наказания, справедливости?       – Это моя обязанность. Прежде всего перед собой.       Джулиан не выдержал – потупил взгляд, когда как со стороны Мазелинки донёсся только тяжёлый вздох.