***
В кафе его ждал очередной сюрприз. Вопреки обыкновению, в воздухе не витал привычный запах свежей выпечки и кофейных зерен, и даже неоновая вывеска, казалось, слегка потускнела. Нет, место не выглядело заброшенным, но в глаза бросалась заметная неухоженность. Залу явно недоставало влажной уборки, на полу виднелись застарелые пятна от кофе и каких-то сладких напитков. Подоконники покрывал недельный слой пыли, на дальнем столике сиротливо стоял позабытый стакан. Осколки второго валялись неподалеку, дополняя картину. Витрина с пончиками была пуста, и только салфетки с редкими крошками напоминали о том, что на них когда-то что-то лежало. Зрелище было довольно жалким. — Я так понимаю, алкоголь в этот притон так и не завезли, — Тони брезгливо провел пальцем по оконному стеклу, и оно противно скрипнуло. Палец оставил еле заметный след. — В такой обстановке я бы начал дружескую беседу с выпивки. Не обязательно хорошей. На трезвую голову, знаешь ли… Двойник прервал его, коротким кивком указав на барную стойку. Тони присвистнул. Легкомысленная белобрысая официантка, которая всегда равнодушно поглядывала на посетителей и была больше занята своим макияжем, чем заказами, сидела на своем привычном месте. Она размеренно покачивалась из стороны в сторону с безмятежной полуулыбкой, как ребенок, страдающий аутизмом, и вслепую подкрашивала пухлые губы ярко-красной помадой. Она сосредоточенно размазывала помаду по губам и лицу так, словно это было в порядке вещей. Зеркала не было видно, и происходящее ее явно не беспокоило — отсутствующий взгляд, глуповато приоткрытый рот, светло-русые локоны выбиваются из прически, кончики пальцев вымазаны красным… Зрелище могло показаться забавным, но почему-то было пугающим. Старк, обитающий в этом абсурдном месте на границе сна и яви, с любопытством наблюдал за реакцией своей точной копии и кажется, даже был доволен. Тони вздохнул и побарабанил пальцами по стойке неподалеку от девушки, не слишком надеясь на ответ. Он был не уверен в том, что она вообще кого-то видит. — Сендвич, красавица? Я помню, раньше они были отменными. Давай, порадуй постоянного клиента. Внезапно официантка подняла отсутствующий взгляд и, не глядя, выудила из ящика бумажную салфетку. Тони на секунду показалось, что, несмотря на помутнение рассудка, навыки бармена у нее сохранились, наподобие траектории движения самолета на автопилоте, однако реальность тут же его разочаровала. Отложив в сторону безжалостно измятую помаду, она старательно полила салфетку сладким клубничным соусом для пончиков и с видом заправского повара начала мелко крошить сверху вторую салфетку, покрывая соус бумажным конфетти. — Вот это молекулярная кухня, — заметил Тони, внимательно наблюдая за процессом. — И давно она такая? — Уже несколько дней. Кстати, ее последние сендвичи не слишком отличались от этих салфеток. На вкус — как картон. — Ты ел картон? — рассеянно спросил Тони, продолжая рассматривать чудовищное кулинарное творение на прилавке. Кажется, девица еще никогда не работала с такой самоотдачей — она аккуратно выкладывала кусочки салфетки в каком-то ей одной известном порядке с таким вдохновением, словно собиралась получать звезду Мишлен. — Иди к черту, — двойник легонько толкнул его локтем. — Гляди, она кажется решила, что готовить следует на двоих. Официантка тем временем закончила сооружать второй сендвич из салфеток и сиропа, задумчиво откусила кончик помады, сплюнула его в груду рваной бумаги и подняла мутные глаза. В ответ на немой вопрос оба Старка, не сговариваясь, отрицательно помотали головой. Она равнодушно свернула одно из своих произведений кулинарного искусства пополам, сунула в рот и начала тщательно пережевывать. Кусочки бумаги вперемешку со сладким сиропом прилипали к губам. — Да, похоже на то, что разговаривать придется на голодный желудок и без кофе, не говоря уже о стаканчике виски, — Тони наконец оторвал взгляд от творящегося за прилавком безумия и плюхнулся на диванчик, уложив локти на стол. — Так себе пикник. — Какая поляна, такой и пикник, — парировал двойник. — Ты хотел со мной поговорить. Ты пришел сам. Других мы на этот дружеский ужин все равно не затащим — они сюда не попадут. Да и месту этому недолго осталось — в том виде, в котором оно существует сейчас… Тони огляделся, раздраженно поднялся с места и зашел за прилавок, игнорируя жующую. Девушка как раз пыталась справиться со вторым бутербродом и изрядно перепачкалась соусом, смешавшимся с помадой. Поиски не увенчались успехом, хотя он искренне надеялся найти хотя бы намек на человеческую еду и кофе. Бесцеремонно отодвинув остатки импровизированной трапезы, Тони уселся на прилавок, закинув ногу на ногу. — Я кажется недостаточно хорошо тебя понял. Что значит «недолго осталось»? Что вообще здесь происходит? Кто переключил время года? Почему девица съехала с катушек? Что с твоей рубашкой, в конце концов? — Химчистки закрылись, — язвительно ухмыльнулся двойник. — Что происходит… Осень. — В каком смысле? — Рассвет каждого из миров — это как… ну если бы ты влюбился и пригласил девушку на первое свидание. Конфеты, букеты, ну ты знаешь сам. Тони мысленно прыснул. Этих первых свиданий было столько, что добрую половину он не помнил вообще, а те, что вспоминались, в большинстве случаев не имели продолжения. С Пеппер, что характерно, таких периодов он вспомнить не мог. Двойник словно подслушал его мысли. — Я не про Пеппер. Она с самого начала подтирала тебе зад и гладила твои рубашки, а потом разгребала хаос в корпорации, который ты взвалил на ее плечи. — Не трожь Пеппер, — нахмурился Тони. — Не место и не время. Продолжай, потому что пока я ни черта не понял из твоих туманных метафор. — Ладно, успокойся, — второй Тони поморщился. — Так вот… Период ухаживаний слегка затянулся. Этому миру нравится кокетничать, да ты наверное и сам успел заметить. Все, чего хочет самец, ухаживающий за самкой — остаться в ее глазах максимально привлекательным. Дикая природа, дикое человечество, дикие вселенные — везде одни и те же законы. Никакой разницы, — он повертел в пальцах зубочистку, застрявшую между подоконником и оконной рамой, выбросил к себе под ноги и продолжил. — Ты завоевываешь ее, демонстрируешь красочные перышки, даришь подарки, обещаешь, привлекаешь. Показываешь самое лучшее из того, что у тебя есть. Скрываешь худшее. Прячешь под замок свои самые страшные тайны, чтобы не спугнуть. — Я так не делал, — мрачно парировал Тони. — Но суть твоих сравнений кажется уловил. Близнец ухмыльнулся и цокнул языком. — Так делают все. Делали и будут делать. Мы все — высокоинтеллектуальные развитые животные, которые отличаются от существ низшего уровня организации лишь наличием высших психических функций. Скажешь, не красовался перед теми, кого хотел покорить? Можешь врать кому угодно, но только не себе. Не забывай, ты сейчас говоришь с самим собой, и я вижу тебя насквозь. Я — почти твоя совесть, — он хрипловато расхохотался. — Итак, ты достаточно умен, чтобы продолжить. Я слушаю. — Миру надоело красоваться перед будущими обитателями, — Тони пожал плечами. — Но ему так понравился процесс, и рыбки так охотно плыли на приманку, что останавливаться не хотелось. Теперь все крючки заняты свежим уловом, и можно снять маски. Старк номер два театрально зааплодировал. В тишине эти хлопки прозвучали странно, как будто кто-то шлепал в резиновых тапках по плиточному полу. — И маски, и костюмы, друг мой. Застывшее время потекло, и его течение заметно ускоряется с каждым днем — мир страстно желает наверстать упущенное с тем же голодным азартом, с которым вербовал своих, так сказать, новых жильцов. — И теперь эти места покажут себя во всей красе? — Тони постучал кончиком пальца по подбородку. Все это ему не нравилось. С самого начала вся эта история ему не нравилась. — О, можешь не сомневаться, — уверил его двойник. — И покажут, и расскажут, а потом догонят и еще покажут… Новый мир вступает в свои права, и мы вряд ли можем этому воспрепятствовать. — Так уж и не можем? — с сомнением спросил Тони, выглядывая в окно. — Ты смотри, тени появились. Раньше их не было. Близнец кивнул. — В застывшем времени — застывшие тени. Время сняли с паузы, так что ты можешь видеть и свою тень, и мою, и довольно неприглядную тень всего этого места… Между прочим, на улице ее видно лучше. Выйдем? С приглашающим жестом двойник вышел на улицу, хлопнув дверью, и ничего не понимающий Тони привычно поплелся за ним. Как ни крути, этот самодовольный тип знал куда больше его самого, и приходилось следовать его правилам — хотелось того или нет. Дождь закончился. Духота никуда не делась, а кленовые листья налипли на поребрики грязновато-желтыми кляксами. В молчании они провели несколько минут, пока Тони наконец не нарушил тишину. — Чего мы ждем? — Гостей. Двойник улыбнулся и протянул руку в сторону маленькой заброшенной станции, на которой Тони ни разу не видел поездов. — Доселе ты утверждал, что люди не жалуют твою забегаловку своим присутствием. Да и вообще эта дыра никогда не отличалась многолюдностью, — Тони потянулся и заложил руки за голову. Как бы там ни было, после дождя дышать стало гораздо легче. — А кто говорит о людях? — Старк-близнец, щурясь, всматривался куда-то вдаль. — Подойдем поближе. Хочу, чтобы ты посмотрел.***
Они налетели стремительно. Тони не смог понять, как ни старался, откуда взялись эти существа, похожие на растрепанные клочки темноты, вырванные из сердца самой глубокой ночи. Существа казались вездесущими, и только когда мельтешение слегка утихло, он понял, что их не так уж много. Твари напоминали крупных угольно-черных птиц с огромными тяжелыми крыльями и нездоровым холодным блеском в круглых зрачках, чем-то напоминающих шарики слюды. Тони готов был поспорить, что глаза живых существ так выглядеть не могут. Двойник явно знал об их существовании и более того, ожидал их появления с целью устроить эффектный спектакль для своего альтер-эго. Что ж, спектакль удался. — Ты знал, что они прилетят именно сейчас, и явно видел их раньше, — Тони не спрашивал, а утверждал. — Пудрил мне мозги все это время, придерживал все самое интересное на сладкое. Не слишком по-дружески, не находишь? — Не кипятись, — двойник дружелюбно похлопал его по плечу. — Если тебе станет легче, я сам не знаю, когда их ждать. Как ты можешь догадаться, эти твари не летают по расписанию. — Но ты знал о том, что нам пора выйти наружу, — Тони бесцеремонно ткнул собеседника прямо в грудь, мимоходом снова отметив отсутствие реактора. Это было слишком непривычно. О том, как он сам выглядел до появления реактора в груди, Тони забыл давным-давно. Близнец пожал плечами. — Лишь приблизительно. Считай, что это интуиция. Я знаю только то, что они появляются все чаще, не имею ни малейшего понятия, откуда они взялись, и научился слышать их издалека. Это все. — Слышать издалека? — Тони с любопытством посмотрел на двойника в упор. Зрелище было странным — два Старка, схожих как две капли воды, но по-разному одетых, смотрелись друг в друга, как в зеркало. — И на что это похоже, когда сюда летит эта стая? — На шорох металла, — буркнул близнец. — Как будто огромные полосы листовой стали шевелятся и дребезжат на ветру. Раздражает, знаешь ли. — Я этого не слышал, хотя сидел все это время рядом с тобой. — Ты не проводишь здесь столько времени, сколько я, — резонно возразил тот и раздраженно сплюнул. — В последнее время я слышу их почти круглосуточно. Когда громче, когда тише, но эта сталь в воздухе сводит с ума целыми днями, и от нее невозможно скрыться. — Что я вижу, — Старк восхищенно заулыбался, — неужели ты начал жаловаться на жизнь? Если мне не изменяет память, твоя самодовольная ухмылка главного эксперта по путешествиям между мирами была визитной карточкой этого места. Что изменилось, мой дорогой друг? — Ровным счетом ничего, кроме того, что после исчезновения этого места по всей вероятности исчезну и я сам, — двойник любезно поклонился, помахав несуществующей шляпой. — Не думаю, что ты будешь горевать, но надеюсь, выпьешь за мое здоровье. — Мы связаны, — бросил Тони, наблюдая с раздражением и тревогой за паясничаньем собственной копии. — Если ты умрешь, наверняка для меня это не пройдет бесследно. Так что буду признателен, если ты воздержишься от такого развития событий. — Умру, исчезну… Откуда я знаю? Может быть, не умру, но точно перестану быть. В том виде, в котором есть сейчас. Скажется ли это на тебе? — двойник развел руками. — Не знаю. Вот и проверишь. — Не хочу я ничего проверять, — Тони злобно посмотрел исподлобья, но быстро отвернулся. — Лучше расскажи, что ты знаешь об этих красавцах. Выглядят как форменные исчадия ада. Двойник выпрямился. Минутная слабость исчезла, словно ее и не бывало, уступив место привычной расслабленной самоуверенности. — Соглядатаи. Чистильщики. Теперь, когда время сняли с паузы, этому миру требуется персональная охрана. Можешь считать, что это пограничный патруль. Они свободно перемещаются, проникают через границу, правда не могут пребывать среди ваших — но вполне способны за ними наблюдать, — Старк задумчиво поскреб небритый подбородок. — Не представляю, где наш дивный новый мир подсмотрел идею для их облика, но ребята вышли впечатляющие. Недавно… О, гляди-ка. Все это время птицы лениво кружили над станцией, время от времени присаживаясь на столбы и козырьки крыш. Парочка облюбовала ветви умирающего клена. Неестественно длинные крылья, свисающие почти до земли, в сочетании с высохшим стволом и искореженными ветвями выглядели практически инфернально. Такая картина вполне могла бы стать зловещей иллюстрацией к какой-нибудь из ветхозаветных сцен, если бы Библию иллюстрировали художники-сюрреалисты, питающие любовь к декадансу. Слюдяные глаза неотрывно следили за говорящими, а длинные изогнутые клювы, словно выточенные из сверкающего антрацита, изредка пощелкивали. Похоже, птицы каким-то странным образом переговаривались между собой. В какой-то момент пощелкивания превратились в равномерный стрекот, и существа явно заволновались. Особи, устроившие наблюдательный пункт на дереве, не сдвинулись с места, но остальные черной тучей слетелись к парковке. Тони напряг глаза и с изумлением увидел посреди пустой асфальтированной площадки маленькую гибкую куницу. — Этот зверь не отсюда? — он почему-то перешел на шепот, хотя не знал, слышат ли птицы человеческую речь, и если даже и слышат — имеет ли это хоть какое-то значение. — Верно, — кивнул двойник. — Это — одна из ваших непростых зверушек. Как я уже говорил, не всем хватает интеллекта и памяти для того, чтобы перейти границу — ее для этого надо по крайней мере для начала найти… Видимо, эта смогла. Что ж, ее ждет незавидная участь. — С чего ради? — удивился Тони. — Насколько я понял, эти звери, о которых сейчас не говорит только ленивый — прямые порождения новой реальности. — Не путай прямое порождение и побочный эффект, — улыбнулся близнец. — Они не должны были появиться. Проводники, обладающие собственной волей, ставшие вместилищем души тех, кто навсегда останется связан с вашим миром… Нет, это не входило в планы. Это статистическая погрешность. Незапланированные дети чересчур увлекшегося демиурга. Не стоило этой милашке сюда приходить — особенно теперь, когда из каждого угла норовят появиться эти гробовщики. Птицы, подобно крупным падальщикам, слетались к парковке, окружая зверя плотным кольцом. Куница наблюдала за ними с благородным изяществом, присущим любому лесному хищнику, и кажется, понимала, что ей здесь не рады. Она была красива — густой дымчатый мех, островок светлой шерсти на груди, аккуратные острые уши, плавный изгиб спины. Она не предпринимала попыток к бегству и не шевельнулась, когда одна из птиц спикировала коршуном с ближайшего столба. Для остальных это стало чем-то вроде условного сигнала, и существа набросились на зверя с хладнокровной потусторонней яростью. Казалось, им неважно, на кого именно нападать. На территорию проник чужак, и в отличие от Тони Старка, этот чужак был во всех смыслах лишним, а быть может, и опасным. У Тони в голове мелькнула мысль, что поведение птиц вполне могло стать образцом для какого-нибудь военного протокола «Уничтожение». Они действовали на первый взгляд хаотично, но в этом хаосе и первозданной жестокости прослеживалась четкая и последовательная задача. Устранить. Не оставить следов. Убрать лишнее. Он молча, не отрывая взгляда, смотрел, как антрацитовые крючковатые клювы врезаются в плоть животного, вырывая клочки меха, обагренного кровью. Сцена казни казалась одновременно и чудовищной, и фантасмагорической — птицы творили расправу в полной тишине, не издавая ни звука. Юркий пушной зверь, который в дикой природе уже визжал бы на всю округу, хранил стоическое молчание и не выказывал никакого сопротивления. Из-за этого Тони не мог выбросить из головы ощущение полной нереальности происходящего — это слишком напоминало тяжелую сонную галлюцинацию, не имеющую ничего общего с повседневной жизнью. Сосредоточенные молчаливые убийцы — вот кем они были на самом деле, и Тони не был уверен — абсолютно не был уверен — в том, что Стрэндж вместе со всеми своими магическими выкрутасами сможет им противостоять, даже если попадет на эти территории, стремительно теряющие свою уютную камерность. Близнец был прав — этому месту больше не требовалось быть привлекательным для долгожданных гостей. Теперь следовало накрывать стол для тех, кто уже заглянул на огонек. Тони не выдержал и отвернулся. Птицы сгрудились над несчастной куницей — точнее, тем, что от нее осталось, образовав огромный шевелящийся темный шар. Откуда-то из темноты брызнула струйка невыносимо яркой алой крови. Они рвали, поедали и снова рвали. Не от голода, нет — Тони откуда-то знал, что этим существам незнакомо чувство голода, как и чувство сытости. Поедание уничтоженной плоти для них было сродни обычной уборке. Они подчищали территорию так же, как специализированные клининг-службы отмывают от крови и человеческих останков место преступления. Сцена убийства была одновременно и ужасающей, и восхищающей своей безупречностью, похожей на какой-то древний священный ритуал, совершаемый ради высшей цели. Какую высшую цель преследовал этот мир, мистер Старк не знал. Черные силуэты разлетелись в стороны и исчезли так же стремительно, как и появились, а место жертвоприношения вновь обернулось унылой заасфальтированной площадкой. Несколько секунд, и в обозримом пространстве не осталось ни единого следа пребывания непостижимых хищников, а о присутствии пушистого зверька напоминали только мелкие шерстинки, тоскливо разлетевшиеся в стороны в потоке воздуха. Еще один порыв ветра — и не стало даже их.***
«Не получится любить только голос ночной птицы. Приходится полюбить и ночную птицу. А потом… потом и саму ночь.» Роберт Маккаммон
Морган с осторожностью трогала холодную прозрачную воду большим пальцем ноги. Океан появился совсем недавно, как будто кто-то специально расширил зону видимости вокруг ее персонального островка скуки. Железнодорожный полустанок оставался неизменным, и даже поезд по-прежнему приезжал вовремя, правда уже не открывал двери — видимо, его таинственным проводникам стало ясно, что девочка больше не зайдет внутрь. Пройтись по рельсам, как когда-то делал Локи, чтобы попасть в бургерную Старка, больше не представлялось возможным. Теперь рельсы, уходящие вдаль, терялись не в тумане и дорожной пыли, а в серебристой водной глади. Поезд с мерным перестуком покидал станцию, медленно рассекал волну и двигался дальше, пока не исчезал за горизонтом, оставляя за собой мелкую рябь. — Интересно, — Морган задумчиво водила пальцем по мокрому гравию, — там дальше, куда уходят поезда — глубоко? — Хочешь — проверяй, — усмехнулся Локи, глядя вдаль. Появление воды не обрадовало его, но и не удивило. В последнее время это место стало нестабильным, он чуял кожей непонятные вибрации в воздухе, и для этого не обязательно было возвращаться в волчью шкуру. После того, как ему удалось пробраться через границу реальности вслед за Морган в своем подлинном обличье, делать это снова и снова не составляло никакого труда. Локи чувствовал, что на этих территориях для него открыто куда больше дверей, чем на земле, где он мог только молча внимать философским рассуждениям брата за завтраком и подслушивать разнообразные слухи и неутешительные новости об очередной партии детишек, впавших в бессознательный ступор, не имеющий причин. После того, как бесконечный сон накрыл старшую дочь Клинта Бартона, эта тема в башне стала подниматься все чаще, а шутить ее обитатели стали все реже. Морган безмятежно улыбалась и считала, что глупые взрослые переживают зря, ведь с такой универсальной защитой, как у нее, никакая опасность не посмеет подобраться вплотную. «Не будь столь наивна, девочка», — хмуро думал Локи, но ни разу не говорил ничего вслух. Он знал как никто другой, что худшее преступление против самого себя — потерять бдительность, пребывая в иллюзии безопасности. Да, им неплохо удалось обвести своего загадочного нематериального врага вокруг пальца, но не стоило недооценивать ответные ходы. Ты наращиваешь защиты — враг совершенствует вооружения. Морган об этом знать было неоткуда, а он был знаком с такими вещами слишком хорошо, чтобы расслабляться. Локи догадывался, что в какой-то момент их смешная защитная открытка превратится в обычную бумажку, и ценность ее будет не выше, чем ценность фантика от конфеты, который Морган затолкает в ящик отцовского стола. Еще одним своеобразным защитным амулетом был он сам, однако никто не мог предсказать, чем обернется его попытка спасти жизнь Морган в следующий раз. Недоступный кусочек всегда будет самым лакомым, а Морган уже давно болталась на примете у нового мира. Если он хоть что-то понимал в азарте космических масштабов, то теперь поимка Морган должна была стать навязчивой идеей для вселенского разума, который управлял своими новыми игрушками. С появлением воды на полустанке стало ощутимо холоднее. Локи так и не смог прорваться снова в маленький жаркий мирок старшего Старка, но догадывался о том, что климатические изменения коснулись всех островков реальности, с которыми можно было иметь дело. Зябкие потоки воздуха заставляли девчонку дрожать от холода, и в конце концов Локи отдал ей свой плащ. Сидеть на берегу этого непостижимого дьявольского озера было скучно, неуютно и холодно, однако возвращение в башню Старка сулило одно — он снова вернется в волчью шкуру. Гибкое и сильное тело хищника уже давно стало для него второй кожей — удобной, эффектной, безупречно сидящей. Локи настолько привык ходить на четырех лапах среди людей, что порой забывал о том, что когда-то был иным. Именно поэтому ему так не хотелось уходить — только здесь он снова мог вспомнить о том, каким был прежде, ощутить твердую землю под подошвами сапог, ощупать холодный гравий ладонью, потянуться, вздохнуть полной грудью, увидеть на себе человеческую одежду, в конце концов… а уходить приходилось всегда. Попасть сюда без Морган он не мог, а для девочки проводить много времени на этих территориях было небезопасно, даже в его присутствии. Он никогда не скажет Морган о том, что будет готов по собственному желанию остаться здесь навсегда, если этот мир даст ему шанс сохранить человеческое лицо и оставить облик животного в далеком прошлом. — Локи, — Морган высунулась из-под плаща, под которым скрывалась, как под тентом от палатки, и подергала его за рукав. — Это кто? — Хочешь сыграть в «угадай присутствующих»? Вариантов мало, увы. Проиграем оба. Предлагаю во что-то… — Локи поднял глаза и замолчал. Над водой парили черные птицы, медленно приближаясь к берегу.