Альберт и Инес

Тошинори Яги, которому было «интересно, сколько заплатят таблоиды за эту информацию» лет, неуверенно постучал в дверь класса. Он чуть было не передумал записываться на кулинарные курсы, когда ему пришлось иметь дело с энергичными секретаршами культурного центра, которые начали хвалить его за проявленный интерес к выпечке и в конечном итоге прокомментировали то, насколько хороши его большие и мускулистые руки, которые с легкостью могут замесить любое тесто. Тошинори был совершенно уверен, что они уже давно перестали говорить о выпечке и, если честно, почувствовал себя довольно неловко, но, к сожалению (для него), он привык к таким комментариям и мнениям, хотя обычно обсуждали более или менее интимные части тела Всемогущего. — Войдите, — раздался строгий голос из-за двери. Он медленно открыл дверь, сделав несколько неуверенных шагов вперед. Судя по записям секретарш (зловеще отмеченных подмигивающим смайликом), учительницей была некая мисс Роттенмайер, довольно известная персона среди местных кулинаров. Она оглядела его с головы до ног и покачала головой. — Полагаю, вы мистер Яги? Вы опоздали. Мы ждали вас. Тошинори быстро оглядел класс в поисках Инко. Она сидела совершенно одна за одним из огромных двойных столов, расставленных по всему классу, и удивленно смотрела на него. Но это было больше похоже на радостное удивление, а не на испуганное «я сейчас полицию вызову». Так что да, поскольку она здесь, он был именно тем мистером Яги, которого все, очевидно, ждали. Тошинори кивнул. — Простите, я… задержался на работе. Это была чистая правда — какое-то время злодей держал его вверх ногами, опутав себя и все вокруг виноградными лозами. Чтобы найти истинное тело злодея, стараясь при это не нанести урон зданиям, ему потребовалось больше времени, чем предполагалось. — Уверена, ваша работа очень важна, мистер Яги, — сказала учительница, медленно постукивая деревянной ложкой по ладони. Тошинори улыбнулся и слегка поклонился. — Да, что ж, спасибо… — Я еще не закончила, — сказала мисс Роттенмайер, внезапно ударив ложкой по столу, да с такой силой, что задрожала посуда. — Меня нисколько не волнуют ваши жалкие отговорки. Вы должны приходить вовремя, если, конечно же, вы не герой номер один, занятый спасением мира. Тошинори едва не задохнулся, пытаясь сдержать смех, который вот-вот вырвется из его груди. Вместо этого он сильно закашлялся. Мужчина прикрыл рот рукой, пытаясь проглотить застрявший в горле комок крови. Учительница посмотрела на него и разочарованно покачала головой. — Будьте столь любезны и присядьте за какой-нибудь из столов, чтобы мы смогли наконец начать урок. Тошинори снова оглядел класс, на этот раз немного задержавшись взглядом на остальных присутствующих. Ни один из столов не был совершенно свободен, но кое-где имелось несколько свободных мест, хоть он уже и сделал свой выбор. Выбор его был очевиден, ведь он с самого начала планировал сесть рядом с Инко, но еще и потому, что все остальные ученики без пары бросали на него весьма многозначительные взгляды, начиная с «пожалуйста, не подходи ко мне, не хочу подхватить от тебя какую-нибудь заразу» и заканчивая «если ты сядешь здесь, я с криком убегу». Он был уверен, что один из них попытался ему угрожать, погладив огромную скалку. Инко была единственной, кто с улыбкой махала ему. Он сел рядом с ней, и она протянула ему чистый белый носовой платок. — Держи, — сказала она. Затем, бросив взгляд на мисс Роттенмайер, которая начала раздавать всем ученикам бумагу, Инко слегка наклонилась к Тошинори. — Значит, ты тоже записался на этот курс! Какое совпадение! Тошинори вытер рот и, подумав несколько секунд, положил платок обратно в карман. Он был слишком испачкан, чтобы возвращать его обратно. Мужчина сделал себе мысленную пометку попытаться вычистить его (центрифугируя платок с помощью Одного за Всех), чтобы вернуть его на одном из последующих занятий. — Ну, это не совсем совпадение, — сказал он. Инко сделала обеспокоенное лицо и слегка отстранилась. — Я имею в виду, — быстро добавил он, — что увидел рекламный флаер на листке, который ты мне дала, и решил прийти. Казалось, она немного расслабилась. — Дай угадаю, — сказала Инко после того, как учительница вручила им сегодняшний рецепт и направилась к другим столам. — Все ради того, чтобы удивить супругу? Тошинори покачал головой. — Я не женат. — Тогда… спутницу?.. Вторую половинку? Сына или дочь, может быть? — Ничего из этого, но ты почти угадала. Можно сказать, это ради девушки. — О, — произнесла Инко, хихикая. — Ты хочешь произвести на нее впечатление, отточив свои кулинарные навыки? — Более-менее. Ну, она наверняка будет поражена полным отсутствием у него каких-либо кулинарных навыков, это уж точно. — Счастливица, — сказала Инко. Быстрый, раздраженный стук деревянной ложкой по столу положил конец их разговору. Два часа спустя Тошинори стоял перед тем, что должно было быть его лимонно-кокосовым пирогом. Он то и дело поглядывал на пирог Инко, ощутив внезапное облегчение. Нет, его пирог не был милым и идеально квадратным, как у нее — его пирог был немного скошен, а сливочно-сырный крем скорее беспорядочно разбрызган, чем равномерно распределен по поверхности, но если не брать это во внимание, то их было практически не отличить друг от друга. Мисс Роттенмайер начала ходить между рядами, проверяя пироги каждого ученика. Все быстро убедились в том, что этой женщине очень сложно угодить и что она склонна делать выговоры. — Выглядит многообещающе, — сказала она, подойдя к их столу и глядя на пирог Инко. Она осмотрела пирог, потыкала его, а затем понюхала. После она разрезала его пополам таким острым ножом, что тот походил на скальпель, и проверила пирог изнутри. — Кажется, испечен он идеально. Инко покраснела и закрыла лицо руками. — Что подозрительно, — сказала мисс Роттенмайер, бросив на нее ледяной взгляд. Прежде чем Инко успела ответить, учительница подошла к пирогу Тошинори. — Выглядит… почти сносно. Почти. Как и прежде, она осмотрела пирог, с подозрительным выражением лица ткнула его и понюхала, но, когда женщина попыталась разрезать его быстрым и точным движением ножа, нож во что-то уперся. — Что еще за чертовщина? — спросила мисс Роттенмайер, разламывая пирог надвое и извлекая оттуда некий желтый комочек. Тошинори снова посмотрел на рецепт, сдул с него муку и сахар и быстро провел пальцем по тексту, пока не нашел то, что искал. Он постучал по бумаге пальцем. — Один выжатый лимон? Раздраженный вздох, сорвавшийся с губ мисс Роттенмайер, оказался очень громким, хоть и не настолько, чтобы заглушить тихий, восторженный смешок Инко. Она попыталась прикрыть рот рукой, сдерживая смех и слезы, грозившие вот-вот хлынуть из глаз. Эти минуты в его жизни были самыми блаженными и Тошинори вновь почувствовал, что струна, о существовании которой он не подозревал или же считал, что она, по крайней мере, очень хорошо спрятана, была мягко задета. — Он даже пополам не разрезан?! — с ужасом воскликнула мисс Роттенмайер, внимательно осмотрев остатки лимона. Тошинори пожал плечами. — Я… сожалею?.. — Надеюсь на это! — воскликнула учительница, чуть ли не с презрением вернув на место запеченный выжатый лимон. Бросив последний убийственный взгляд на Тошинори, она ушла проверять работы остальных учеников. — Ты в самом деле его не разрезал? — спросила все еще хихикающая Инко, как только мисс Роттенмайер оказалась вне пределов слышимости. — В рецепте было сказано «выжатый» лимон. Ни слова о том, что его нужно разрезать. Инко снова засмеялась, и Тошинори подумал, что если ее так забавляет то, как он голыми руками выжимает фрукты, то он готов выжать хоть целый арбуз.